Анатолий Лубичев
Испытание жизнью
VI
Семейство Петра Сергеевича Сергеева готовилось ко сну, когда перед их домом остановился, грохоча и пуская клубы дыма, легковой автомобиль с открытым верхом. Мужчина в штатском и милиционер направились к крыльцу.
– Ульян, Греня, кто – ни будь, откройте непрошеным гостям, – Пётр одел пиджак и встав приготовился поприветствовать приехавших.
Мужчина в штатском вошёл с видом хозяина и попросил всех кроме хозяина выйти из комнаты. Кода все ушли, милиционер встал у двери, а мужчина сел, вытащив из-за пояса револьвер, положил его на стол перед собой.
– Садись, Пётр Сергеевич, разговор предстоит серьёзный и от него зависит во многом твоя дальнейшая жизнь и жизнь твоих близких.
Ещё не садясь за стол напротив гостя, Пётр уже догадывался, о чём будет речь.
– Ко мне, как уполномоченному райкома по делам коллективизации и колхозного строительства, поступила бумага от Филипповского Сельского Совета об отнесении вас к подкулачникам. Кроме этого мне передано решение о конфискации вашего хозяйства и выселении всей семьи на неосвоенные земли Сибири.
– Я не знаю, что там удумал Совет, но к подкулачникам и тем более к кулакам меня относить не справедливо и глупо. Какой я подкулачник? Хозяйство справное, но небольшое. А что богаче других живу верно. Позволяю себе жить так, потому, что я по полгода работаю в городе и хорошо зарабатываю. Завидуют, вот, и принимают такие решения, что б моё нажитое прибрать к рукам.
– Откуда ваше богатство я не собираюсь выяснять.
– Это совсем не трудно, – Пётр достал из сундука коробку папирос «Герцеговина флор», – Подарок Иосифа Виссарионовича Сталина. – произнёс он, как бы невзначай. – Берегу, как память. А эта бумажка – справка с благодарностью, за подписью начальника хозяйственной части Кремля и коменданта Кремля.
«Хорошо, что не успел пустить на самокрутки», подумал Пётр, разворачивая многократно сложенный листок.
Уполномоченный несколько раз прочитал справку:
– Представляешь, товарищ Кротов, – обратился он к милиционеру, – Не проверив, человека подвести под раскулачивание. Выслужиться перед районом хотят. В передовики рвутся. И что теперь с этим можно поделать? Пётр Сергеевич, – изменил тон разговора уполномоченный, – Я надеюсь, что смогу убедить сельский совет принять другое решение. Но Вы тоже должны подумать. Страна развивается огромными темпами. За колхозами будущее. Как бы Вы ни противились, никуда Вам не деться кроме колхоза. Рано или поздно придётся вступить. Бумажку эту храните, она Вас ещё не раз защитить сможет, да и меня от необоснованных кляуз. Пётр Сергеевич, в связи с вскрывшимися обстоятельствами я вполне официально ещё раз обещаю защитить Вас от нападок Сельсовета. Но прислушайтесь ко мне, пройдёт время и ни какая бумага Вас не защитит, придётся выбирать или колхоз или гонение на вашу семью. Предлагаю следующее: в этот четверг я в очередной раз собираю сход. Было бы очень хорошо, чтобы Вы первый высказались за вступление в колхоз и других бы сагитировали. Я знаю, что Ваше мнение, Пётр Сергеевич, крестьяне определённо уважают и прислушаются к нему. Подумайте, время есть, почти неделя. Сход назначен на девятнадцать часов, и проходить будет в избе-читальне в Глушково. Райком планирует создать колхоз из четырёх деревень. Туда войдут крестьянские хозяйства из Филиппово, Глушково, Гришково и Федуркино. Деревни расположены компактно, легко будут управляться. В правление колхоза я лично порекомендую включить Вас Пётр Сергеевич. Подумайте. Это Ваш шанс выйти победителем из этой ситуации. Надеюсь увидеться второго мая на сходе, очень надеюсь. До свидания. Думайте.
Вся семья обступила Петра сразу после ухода уполномоченного.
– К раскулачиванию нас подписали. Во как! Ну и сельсовет, сволочи завистливые! Притеснять не будут, если вступлю в колхоз и других за собой поведу. Такие дела. Что посоветуете?
– Ну и вступай, батя, меня тогда в комсомол примут и учиться пошлют в город на рабфак.
– Сомневаюсь я конечно, Греня, но придётся согласиться.
– Я за колхоз, я пионерка, – набралась смелости высказаться Дуня.
– Это что ж, батя, с Кадашатами в одном колхозе будем, да ещё командовать нами будет старший Кадашов?
– Нет, Захар, Облицы не планируют присоединять.
– Хотя, если бы и присоединили, не очень-то они раскомандовались бы, быстро бы по носопырке-то получили, – Захар вспомнил последнюю стычку с «кадашатами», – Конечно хорошо, что не присоединяют.
– Ты хозяйка, что молчишь? Ульяна?
– Что я? Ты, Петь, решай, моё дело подчинённое.
– Может лучше будет в колхозе? – Дуня выжидающе посмотрела на отца, – Вместе веселее.
– Раз дело подчинённое, слушайте и подчиняйтеся. Колхоз образуется и обустроится не раньше зимы. Поэтому надо поспешить с исполнением задуманного мной дела. Завтра к вечеру едем в гости к Щербаковой Александре, дочку сватать. Слышь, Захар, на твоей Ночке поедем. Приоденьтесь все. Вопрос серьёзный. Если поладим, осенью свадебку справим. После свадьбы хозяйство с тобой, Захар, разделю. Мало чего у нас останется забирать. Коней конечно заберут. Коней больше всего жаль. Твою Ночку я в райисполком пристрою, давно председатель на неё глаз положил, пусть районное начальство катается. Всё лучше ей, чем за плугом мучиться. А тебе, Захар, если не захочешь с Ночкой расставаться, придётся кучером наниматься. Вот такое веселье, Дуня, хоть пляшы. Не дают спокойно жить революцанеры, что б им пусто было, мать их за ногу…
– Всё от безверия, – Ульяна перекрестилась на образа, – Нет веры в людях, нет, вот и пришло наказание. А, Щербачиха баба умная хоть и безграмотна. Верует и богоугодные дела справляет. Детей своих такими ж взрастила. Ленку не видала, ни чого ни могу сказать о нёй. Захар, хорошо знаешь её? Пойдёть за тебя?
– Еже ли мать скажить пойдёть.
– Я на их концерте был, в школе, видел её, красивая, поёть, танцуеть. Смотри, Захар, не упусти свово счастья, – Григорий встал выпрямившись во весь рост, – А, то я подрасту и увяду её у тебя.
– Не я решаю, – засомневался Захар, – А, для тебя, Гриш, там племянница Ленкина имеется. Правда постарше тебя, ну так будет уму разуму учить вместо батьки с мамкой.
VII
Нежданные гости устроили настоящий переполох в доме Александры, объявив о цели приезда.
Пётр попросил молодёжь пойти прогуляться по деревне и не мешать обсуждению такого важного вопроса. Он объяснил Александре причину спешки, но больше всего напирал на то, что её покойный муж хотел соединить Елену и Захара брачными узами. Александра обещала уговорить дочь.
Ульяна настояла, что бы свадьбу сыграли в Филипове и поскромнее, только для близких и родных, не то время.
Пётр, зная скупость Ульяны и бесполезность переубеждения её в делах, где предстоят расходы, не стал перечить.
Александра оставшись с тремя детьми без мужа, тоже не очень-то могла себе позволить большие расходы на свадьбу, но пообещала обеспечить молодых хорошим приданым: перинами, одеялами, подушками, одеждой для невесты и посудой.
На том и расстались, назначив день свадьбы.
За невестой приехали в назначенный день рано утром на двух колясках. Захар управлял Ночкой, а брат Григорий парой коней. В коляске Григория сидели, как и полагается, «дружки» с расшитыми полотенцами через плечо.
Когда Захар в сопровождении «дружков» вошёл в просторную горницу, его уже ожидала группа подруг Елены и брат Михаил.
– Скажите дорогие гости, зачем пожаловали? – выступила вперёд самая боевая из девчат, – Какая нужда привела вас в этот дом?
– У вас товар – у нас купец. За товаром приехали.
– Товар просто так не взять, за него платить надо.
Один из парней поспешил к коляске и вернулся с корзиной пирогов, из которой виднелось горлышко бутылки. Девчата приняли подарок и хором затянули песню, предназначенную именно для такого случая.
Лена вышла к ним в сопровождении матери в новом, недавно сшитом платье подпоясанном ремешком. Голову слегка прикрывала шёлковая косынка, из-под которой спускалась на грудь толстая русая коса, с заплетённой в неё голубой лентой. На ногах были одеты белые туфли на невысоком каблучке и белые носочки, еле прикрывающие щиколотку.
Александра держала в руках икону:
– Захар и Лена, подойдите ко мне.
– Молодые опустились на колени, взяв друг друга за руки, и покорно склонили головы.
Александра, держа над ними икону, говорила строгим голосом, словно батюшка в церкви.
– Благословляю вас, тебя Захар и тебя Елена, на дальнейшую совместную жизнь. Живите в согласии и в любови, уважайте и заботьтесь друг о друге, растите детей чесными и работящими. Да поможить вам Бог. Цалуйте образ.
После того, как молодые приложились к иконе, Александра пожелала им счастья и незаметно вытерла фартуком увлажнившиеся глаза.
К дому жениха ехали в установленном порядке: в первой коляске Елена с Захаром, Александра вместе с «дружками» во второй, за ними телега, загруженная приданным, где лошадью управлял довольный порученным ему делом, Михаил. В телеге стоял сундук, и лежали большие узлы.
До Филипова нужно было проехать через две деревни и в каждой их встречали жители, перегородив верёвкой дорогу требуя плату. «Дружки» доставали заранее приготовленную бутылку с водкой и солёные огурцы и угощали всех желающих выпить. Детям раздавали баранки, а женщинам, которые не выпивали – по монетке.
Свадьба продолжалась до поздней ночи. С уменьшением яств на столах уменьшалось и количество гостей.
Стоящие у тына и глазеющие в окна жители Филиппово, так и не дождались угощения, Ульяна, не смотря на просьбы Петра, не позволила выносить выпивку и закуску:
– Обойдутся. Всё – денег стоит.
Только Григорий незаметно вынес бутылку самогона и на заднем дворе отметил с деревенской молодёжью «кончину» брата, закусывая солёными огурцами и ржаным хлебом.
С самого первого момента, как только Елена вошла в дом Петра Сергеева, поняла, что ей будет нелегко здесь прижиться. Первое, что ей бросилось в глаза, это замки: на сундуках, на шкафу, на буфете. Ещё более подтвердил это предположение недоброжелательный взгляд свекрови.
– Штой-то так разрядилась? Не праздник чай. Иль ты считаешь за мужем можно сидеть, ничего не делая?
– Почему разоделась? Совсем это не праздничное. Праздничных у меня есть два платья, а это обычное.
– Ну, мы не богатеи, как вы, хорошие вещи бережём. Отвыкай от роскоши.
– Почему не одеться, если есть во что?
– Ты, Ленка, как со мной разговариваешь! Видно мать тебя не научила уважению к старшим.
– Почему? Я просто высказала своё мнение.
– Мам, ну, что ты на неё напала, – заступился за Елену Захар, – Конечно, переоденется, если не во што купим, что попроще, и не дорогое.
– Вот, вот, опять расходы. Ладно сядне свободны, а завтра што б на рассвете, как штык к столу, позавтракаем и за работу. Лето. По своей усадьбе работ не счесть, да у колхозе надо трудодни зарабатывать. К ужину што б не опаздывать, иначе голодными останетесь. Слуг нет, чтоб по нескольку раз на стол собирать.
Молодые отправились на берег Днепра. Захар прихватил удочки и горшочек с дождевыми червями. Искупавшись, они уселись на берегу, неподалёку друг от друга, и занялись ловлей рыбы. Елене эта забава была малознакома и она то и дело обращалась за помощью к Захару. Но в основном они были заняты всякими пустяшными разговорами. Пересказывали всякие смешные случаи из своей жизни и смеялись друг над другом, совершенно не обижаясь.
Шёл час за часом. Елена почувствовала, что голодна:
– Мы пойдём на ужин? Чтой-то мне захотелось поесть.
– С ужином у нас так, как солнце к закату, так и ужин.
– Так долго ждать? А, раньше нельзя перекусить?
– Не, мать строго соблюдает порядок.
– Так и помереть можно с голоду.
– Знаешь что, – выбросив в воду двух пойманных ёршиков, Захар начал сматывать удочки:
– Ты иди в сторону Глушково, а я побегу, занесу домой удочки и догоню тебя. Зайдём в сельмаг и что-нибудь купим из съестного, деньги у меня имеются.
За ужином Елена ещё раз убедилась, что ужиться в этой семье ей будет очень не просто. Если дома каждый ел из своей тарелки, то здесь все ели из общей глубокой глиняной тарелки, по очереди забирая еду деревянными ложками. Дома её не ограничивали в еде, если она просила добавки, то не было отказа, здесь же на это даже намёка не было.
Когда молодые легли в постель, Елена тяжело вздохнула и прошептала на ухо Захару:
– Ну, вы и жмоты, неужто, всегда так мало едите? Так есть хочется.
– Не, в праздники по боле. Потерпи, утром поговорю с мамкой. Но я почему-то сыт.
Захар совсем не понимал, что шестнадцатилетней девушке такого крупного телосложения просто необходимо хорошее питание для роста и полноценного развития молодого женского организма. Но тем ни менее старался по возможности подкормить её. Работая в поле отдавал свою долю из приготовленного Ульяной обеда. Часто покупал в сельмаге гостинцы.
VIII
Не прошло и года, только молодая семья стала обживаться, Захару пришла повестка явиться в райвоенкомат для призыва на срочную воинскую службу.
На призывной пункт провожали сразу нескольких парней из ближайших деревень. Толпа из родственников и друзей призывников медленно под звуки гармошек продвигалась к призывному пункту в Холм-Жирковском. Мужики попутно с выпивкой наставляли молодёжь по поводу воинской службы, хотя большинство совершенно не представляло, что это такое Красная Армия. Женщины попытались причитать, но были остановлены мужьями:
– Что завыли, дуры. Не на войну уходють.
На призывном пункте военком произнёс краткую речь о великой чести служить в Красной Армии и о долге перед Родиной. Разрешил родителям попрощаться с сыновьями и скомандовал погрузку в машины.
Перед тем, как Захар влез в кузов грузовика, Лена подбежала к нему, обняла и прошептала на ухо:
– У нас будет ребёночек, – и оттолкнув добавила, – Ну иди. Береги себя.
Родственники ещё долго стояли, провожая взглядами грузовики, которые были еле-еле видны из – за тучи пыли, поднятой колёсами.
Трясясь в кузове Захар долго не мог опомниться от сказанного Еленой, «Я буду отцом. Смешно и странно».
В общем-то, его одолевало двоякое чувство. С одной стороны, ему было жаль расставаться с любимой женой, особенно после такой новости. С другой стороны, перед ним открывалась возможность посмотреть Мир. До сегодняшнего дня он и бывал-то только в Дорогобуже да в Вязьме.
Призывников привезли на станцию Канютино и с пересадкой повезли на сборный пункт в Смоленск.
Пересадка была на станции Сафоново. До поезда на Смоленск оставалось больше трёх часов.
– Слушайте внимательно, – сопровождавший призывников лейтенант оглядел помещение вокзала и повысив голос продолжил, – Всем подойти ко мне. Слушайте и выполняйте, это приказ. До отхода поезда три часа. Дорога к месту дислокации… Чтобы вы поняли, разъясняю: дислокация это место постоянной службы. Дорога предстоит дальняя, поэтому тем, кто не запасся продуктами, приказываю: пока есть время сходить в продмаг и закупить продукты, столько, чтобы хватило на две недели.
– А, если нет денег, – спросил из толпы ребят рыжеволосый парень, – У меня, например, ни копейки. Думал, нас государство обеспечит.
– Государство конечно обеспечит, если сможет это сделать в пути. Деньги займите у товарищей или на крайний случай у меня. Из солдатского пособия отдадите, когда будете получать.
Несколько человек, шумно обсуждая, что из продуктов лучше купить, покинули вокзал.
Захар развязал небольшой мешок, собранный заботливой рукой Лены. Каравай ржаного хлеба, большая пластина солёного сала, около трёх десятков яиц, ржаные лепёшки, несколько свежих огурцов, пучок зелёного лука, горсти две стручков гороха и завёрнутая в газету соль составляли всё содержимое мешка. Он с удовольствием понюхал сало, «Наверняка взято в тайне от мамки. Такой кусище». Он несколько раз поочерёдно понюхал то сало то хлеб. Нащупал в кармане перочинный нож, который передал ему Григорий, «Интересно, могу ли я перекусить? Нет наверно без команды нельзя». Покопался в мешке и в уголке обнаружил завёрнутые в тряпочку деньги, «Верно батя втайне от мамки положил».
– Можно чем-нибудь поживиться? – склонился над ним один из парней.
Захар молча дал ему одно яйцо и отломил половину лепёшки.
– Своё надо иметь, – он тоже откусил от лепёшки кусочек, «Тёщина работа. Только она может печь такие вкусные. Когда это Ленка успела сбегать в Бетягово?». Вспомнил, что приходил брат Лены Мишка, «Он и принёс».
В свёртке из газеты, который был среди продуктов, лежала опасная бритва, помазок, маленький латунный стаканчик и небольшое полотенце, «Батя позаботился». Он развернул полотенце. На уголке было вышито: «Береги себя и возвращайся домой». Захар аккуратно сложил всё обратно в газету и затосковал о доме и о родных ему людях, поняв вдруг, насколько они ему дороги.
По вокзалу объявили о скором прибытии поезда Москва – Смоленск. Пассажиры похватали свои вещи и поспешили на перрон, шурша шелухой от семечек, покрывающей пол.
К вечеру призывники прибыли на сборный пункт. Не теряя времени, всех наголо постригли ручной машинкой и направили на санобработку в баню. После бани выдали пару нижнего белья из белой бязи, состоящую из кальсон и рубахи. Пришёл сержант с грудой обмундирования. Каждому были выданы: заплечный брезентовый мешок защитного цвета, гимнастёрка, брюки «галифе», две портянки, яловые сапоги с брезентовым верхом, пилотка, большое хлопчатобумажное полотенце и фляжка, покрытая тканью защитного цвета.
Призывники долго копались, подбирая одежду по размеру.
Одевшись в военное, Захар стал аккуратно сворачивать свою одежду, чтобы убрать в мешок, но это занятие прервала команда сержанта:
– Гражданскую одежду оставить здесь, она вам не понадобится. Возвращаться домой будете в военной форме. Всем выйти и построиться!
На ночлег разместили в казарме сборного пункта. Набралось не менее роты призывников, прибывших из разных мест Смоленской области.
В семь часов утра раздался зычный голос сержанта:
– Подъём! Одеться и с вещами построиться перед казармой!
Там призывников ждал лейтенант и ещё незнакомый им капитан. Капитан обратился к ним, громко и чётко произнося слова:
– Для службы в моей части мне нужны призывники, обладающие хотя бы небольшими навыками плотницких или столярных работ! Обещаю службу в тёплом краю у моря! Названым мной «умельцам» выйти из строя!
Вперёд выступила добрая половина призывников.
– Смотри, лейтенант, и любуйся, какая у нас одарённая молодёжь. Умельцы! Молоко на губах не обсохло, а они уже и плотники и столяры. Если бы я ещё спросил, кто умеет варить кашу, так все бы вышли. Есть такие, кто обманывает? Лучше сразу вернитесь в строй, иначе проверю – накажу.
Капитан подошёл к вышедшим из строя, и остановился перед рыжеволосым:
– Скажи мне, какие бывают лесоматериалы!
Парень замялся:
– Ну, это, брёвна, дрова, доски разные.
– Допустим. Какие плотницкие работы ты выполнял?
– Лес валил с батькой, дрова пилил.
– И колол, конечно?
– Да, да колол.
– Всё?
– Всё.
– Стать в строй! Останешься без моря. У кого ещё такие же навыки, как и у него? Лучше сразу вернитесь в строй, чтобы мне меньше времени тратить на проверку.
Большая группа призывников заняла место в строю вслед за рыжеволосым парнем.
– Вот это правильно, солдат должен быть честным, исполнительным и ответственным за свои слова и действия, – Капитан подошёл к стоящему рядом с Захаром парню.
– Ответь мне на тот же вопрос.
Парень бодро и громко стал перечислять:
– Тёс, доска, горбыль, брус, рейка.
– Что умеешь делать?
– Умею строгать, пилить, распускать брёвна на доски, молотком и стамеской могу работать, топором тесать могу.
– Хорошо. А, ты можешь что-то из того, что назвал он? – капитан ткнул Захара в грудь.
– Могу. Что за невидаль? Могу сруб срубить, брёвна под чашу затёсывать могу, шипы нарезать и рамы вязать могу.
– Если и остальные умеют хотя бы часть того, что назвали они, это очень хорошо. Всем, кроме отобранных мной, разойтись! Умельцы, в две шеренги становись! Направо! За мной шагом… марш!
Отобранных оказалось семнадцать человек. От вокзала они прошли вслед за капитаном по путям к стоянке железнодорожных составов и подошли к паровозу с двумя, прицепленными к нему вагонами. Один вагон был пассажирским, второй – товарным. В товарном вагоне, именуемом «теплушкой», освещённом керосиновыми лампами, были сооружены деревянные нары, стояла чугунная печурка и большой деревянный ящик с углём. Вокруг печурки, видимо вместо стола и стульев, стояли перевёрнутые деревянные ящики из под мыла. В эту «теплушку» и загрузились новобранцы.
Через два часа паровоз подтащил вагоны к пассажирскому составу маршрута «Смоленск – Москва», к которому их и прицепили.
Ехали в сопровождении сержанта – сверхсрочника:
– Скучать не дам, будете изучать устав и матчасть, то есть виды и устройство стрелкового оружия и гранат. Также, за время поездки вы обязаны выучить наизусть устав и присягу, тексты у меня имеются. В дополнение поделюсь своими знаниями воинской службы. Кто выразит недовольство или неподчинение моим приказам получит наряд вне очереди и будет бегать за углём, водой и кипятком на каждой остановке, вместо того, чтобы пойти в буфет на вокзал. Злостные нарушители будут направлены на гауптвахту по прибытии в часть. В общем-то я добрый, не пугайтесь.
Окон в «теплушке» не было. Когда позволяла погода, раздвигали двери, и молодёжь с интересом смотрела на проплывающие мимо деревни, посёлки, городишки, станции и полустанки.
К вечеру поезд прибыл в Москву. Выходить из теплушки запретили. Воинские вагоны, вагон, где ехали офицеры и «теплушку», отцепили и долго перегоняли с места на место, в конце – концов, прицепив их к поезду, следовавшему в Омск.
В Омске формировали воинский эшелон, в состав которого и вошли смоленские вагоны.
Рано утром следующего дня призывников построили и привели в военный гарнизон, где объявили торжественное построение. Всех привели к присяге, при этом каждый наизусть произносил её слова.
Всё же политрук на всякий случай стоял рядом, держа брошюрку с её текстом.
Особым сюрпризом для присягнувших было то, что всем выдали под расписку оружие: винтовки и по две обоймы патронов.
Оружием новобранцы владели недолго, по возвращении к поезду приказано было сдать его на хранение в офицерский вагон под постоянную охрану часовых.
После очередного приёма пищи новобранцев направили на погрузку товарных вагонов, которые были в составе воинского эшелона.
Загружая вагоны, они удивлялись, – «Для чего воинской части столько лопат, топоров, пил, носилок, столярного инструмента и такое количество, гвоздей, скоб и стекла?»
Перед отправлением эшелона капитан построил новобранцев перед вагоном:
– Вы сейчас получите сухой паёк. Отнеситесь к нему экономно, неизвестно какое время мы будем в пути.
Захар складывал полученные продукты в заплечный мешок, когда раздался голос командира:
– Сергеев! С вещами ко мне.
Захар выпрыгнул из вагона и вытянулся перед капитаном в ожидании:
– Я слышал, у тебя был свой выездной рысак, поэтому думаю, в лошадях знаешь толк. Я прав?
– Да. С конями я в дружбе. Мой Батя служил в кавалерии. Про коней много чего мне рассказывал. Я и верхом могу хорошо ездить.
– В седле не придётся ездить, а вот в одном вагоне с конями это да. К поезду прицепили вагон с лошадьми, перебирайся туда и следи за ними, корми, пои. Всё необходимое там имеется. Отвечаешь головой за каждого.
Захар обрадовался такому повороту дел и такому ответственному заданию. Он залез внутрь вагона и сразу почувствовал знакомый запах конюшни. Два вороных мерина, отгороженные жердью, находились в одном конце вагона, в другом было до потолка навалено сено. Кроме этого в вагоне стояли два мешка с овсом, четыре ведра и валялось несколько пустых ящиков.
Лучшего нельзя было и ожидать. Захар соорудил из ящиков и сена постель рядом со стенкой вагона, чтобы через выпавший из доски сучок можно было любоваться проплывающими мимо пейзажами.
При длительных остановках, когда заправляли водой и углём паровоз или меняли его на другой, он заполнял водой вёдра, таская поочерёдно по паре в вагон.
Работа была знакомой и не сложной, покормить коней раз в день овсом, вовремя попоить и подбрасывать по необходимости сено в ящики перед конями.
В основном Захар вдоволь отсыпался, завалившись на сене, что редко удовалось при жизни в деревне. Особенно не до сна было летом, когда приходилось трудиться с восхода до заката.
В Чите вагон с новобранцами и товарные вагоны с грузом и конями отцепили от воинского эшелона и неожиданно подцепили к пассажирскому поезду, идущему во Владивосток.
Во Владивостоке, долго не мешкая, новобранцев построили и с вещами направили пешим ходом в порт, где их ожидал сухогруз «Видный». После небольшого отдыха и приёма пищи их поставили под погрузку судна строительными материалами, то и дело подвозимых на подводах и грузовиках.
К пристани в «Находке» транспорт причалил ночью. До рассвета спали на судне, а когда утром новобранцы вышли на палубу, им открылся прекрасный приморский пейзаж. Сопки в цветущих деревьях и кустарниках, спокойное лазурное море и песчаные пляжи вдоль берега – сказка да и только. Особенно удивительным им показалось море. Им, для которых Днепр в двадцать метров шириной был единственным из знакомых водоёмов. Бескрайний водяной простор, уходящий чуть ли ни в небо, воспринимался чем-то нереальным.
После недолгого завтрака начался аврал по разгрузке транспорта. Капитан приказал Захару вместе с парой солдат, спуститься с конями на берег и раздобыть телегу и сбрую, написав на всякий случай записку для начальника порта.
Выполнение задания не доставило Захару больших хлопот. Не прошли они сотни метров, как их остановил комендантский патруль. Офицер долго и внимательно проверял документы, прочитал записку и очень обрадовал Захара, указав на военные склады:
– Обратитесь туда, там помогут вашему делу.
Кладовщик, прочитав записку, не стал возражать и разрешил запрячь меринов в выбранную Захаром телегу.
Несколько дней занимались перевозкой грузов к месту строительства казарм в бывшем военном гарнизоне.
Старые здания без присмотра и от времени разрушились, поэтому жить пришлось в больших военных палатках на двадцать мест.
Первые дни устраивали быт, как могли в полевых условиях, а затем приступили к строительству. Всеми работами руководил военный инженер Зуев. В помощь из Владивостока прислали в сопровождении политрука взвод солдат. Кроме новобранцев в его составе были рядовые и младшие командиры, отслужившие ни один год. Стройка закипела. Тут-то и пригодились плотницкие навыки новобранцев, валили лес, тесали брёвна, ставили срубы, расчищали площадки для будущих зданий.
