Анатолий Казьмин
Кощей. Перезагрузка
– Трансформатор вы наш, – вздохнул я. – Смотрите, чтобы обмотка не сгорела.
Дверь в кабинет тихо скрипнула и Гюнтер поставил на стол очередной поднос, только теперь с бутербродами:
– Извольте, Государь. Ну и вы, Статс-секретарь, куда уж деваться…
– Жадина ты, – я ухватил бутерброд с ветчиной и сыром, – и как тебя только царь-батюшка ещё не удавил?
– Экономный, – строго поправил меня Гюнтер. – А всех подряд кормить, царю-батюшке ничего не останется. Будет Государь тогда репой пареной божоле закусывать.
– Может пленника покормим, Ваше Величество? – махнул я бутербродом в сторону связанного мужика.
– Пленника – последней ветчиной?! – возмутился дворецкий.
– Какого пленника? – удивился Кощей, видимо совсем позабыв о своём тёзке. – А-а-а, этого…
В кабинет, очевидно повинуясь мысленному приказу Кощея, вошёл барон фон Шлосс.
– В темницу его, – кивнул барону Кощей и когда верёвки упали с мужика, два рыцаря барона, ловко подхватили местного Кощея под руки и выволокли из кабинета. – Там и покормят.
– Прибили бы вы его, Государь, – посоветовал дворецкий. – Лишний рот нам сейчас совсем ни к чему. Своих с избытком хватает.
– Подождём, – отрезал царь-батюшка. – Вдруг еще пригодится.
– Разумно, – кивнул я и потряс пустую уже бутылку. – Видишь ли, Гюнтер, царь-батюшка у нас не то чтобы милостив, а просто предусмотрителен. А тебе лишь бы кого прибить… Лучше бы ещё одну бутылку принёс. Да, Ваше Величество?
– А ты чего вообще пришёл? – внимательно взглянул на меня Кощей.
– Ну я это… За вас беспокоюсь, Государь, вот и решил проведать…
– От безделья мается, – перевёл Гюнтер. – Опять же коньяк с бутербродами на дармовщинку…
– Дело тебе найти? – ласково спросил меня царь-батюшка.
– Ой, ну чего вы, Ваше Величество?! – возмутился я. – Сейчас просто пауза, своих с задания жду, сами знаете. А дел у меня и так хватает. Нельзя что ли в обеденный перерыв любимого началь… царя проведать?
– Иди, Федька, – отмахнулся Кощей. – Не доводи меня до инфаркта, а себя до обезглавливания. Иди, пока не осерчал я. А вечером жду с докладом.
– Всенепременно, Ваше Величество, – я поднялся, прихватив на дорожку пару бутербродов. – Не извольте беспокоиться, буду как штык.
***
Не пошёл я вечером на доклад к Кощею. Вызвал его к себе в Канцелярию. Буду ещё я туда-сюда целыми днями по дворцу мотаться. А вот так! Нашли мальчика, ха!
Не ну, правда, так и было. Не в такой, конечно, тональности, но факт есть факт. Послушать наш доклад в Канцелярию Кощей сам заявился. Я к нему пробегавшего мимо скелета с запиской отправил мол, так и так, лазутчики явились, новостей много, но для удобства доклада, не изволит ли царь-батюшка милость нам, сирым и убогим оказать, явив своё Ужасное Величество в Канцелярию, где горы карт уже свежераспечатанные только и ждут зоркого и недремлющего ока Великого и Чёрного Властелина Галактики и окрестностей.
Ну, этикет такой, понимаете? Да и просто лень всей толпой идти к Кощею было.
Горыныч привёз всех назад без потерь. Обошлось, слава богам. Сам он отправился ужинать к себе в малый тронный зал, а я погнал Тишку да Гришку к Иван Палычу. Надо же было накормить бойцов после долгой дороги.
Пока эти обжоры набивали свои бездонные утробы, я всю Канцелярию истоптал, в нетерпении расхаживая вдоль длинного стола, только на минутку и присел, чтобы попробовать, как у Иван Палыча сегодня получилось его фирменное рагу. Хорошо получилось, как всегда. Правда, пироги с визигой и сырокопчёный окорок мне больше понравились, уж и не знаю, почему.
Наконец, еда закончилась и мои разведчики приступили к докладу. Верите? Угу. Эх, не хватает мне жёсткости Кощея! Не вырастил я пока в себе начальственного злодея. Поэтому мне пришлось присоединиться к коллективу за столом и страдальчески наблюдать, как вокруг пыхтящего самовара возникают тарелки с ватрушками, оладики, блины, бублики, булочки и прочие плюшки. С мёдом, вареньем и сгущенкой, разумеется. Потом пришлось ждать, пока первые три кружки чая на каждого не будут выпиты и заедены для гармонии печивом.
– Ну, давайте уже, рассказывайте! – не выдержал я, отодвигая от себя миску с блинами, нарушая дружное причмокивание и прихлёбывание.
– Всё в порядке, Фёдор Васильевич, – коротко отрапортовал Калымдай. – Сейчас с оладиками закончим и всё расскажем.
Обжоры!
Ладно, пардон, это я так, чтобы вы понимали, что у меня тут жизнь тоже не мёд и даже не сгущёнка.
Наконец, самовар был отодвинут на край стола, а на освободившееся пространство Михалыч стал выкладывать из своего безразмерного кошеля на поясе, жёлтые плотные листы, сложенные в несколько раз, да еще и два рулона.
– Карты, – пояснил он и покачал головой. – Ох и намаялись мы, внучек, добывая их… И упрашивать пришлось и деньги немалые выложить…
Аристофан вдруг тихо хихикнул и уткнулся пяточком в кружку, пряча от меня глаза.
Ну, ясно, намаялись они. Хорошо если лавку не подпалили да продавца в живых оставили. Ладно, потом нагоняй сделаю.
Карты были красивые. Тут тебе и деревья кучками, лес, надо понимать, и горы нарисованы, и ленточки рек есть, даже дороги указаны. Лепота. Только непонятно ничего. Да еще карты эти явно отличались друг от друга, а у двух юг и север были поменяны местами. Эх, средневековье, геоспутников на вас нет!
– Так, я сейчас отсканирую карты да сведу в одну, а вы рассказывайте, пока я делом заниматься буду, – скомандовал я и махнул Дизелю, чтобы запускал генератор.
Листы были большие, а сканер у меня самый обычный, А4 формата, поэтому пришлось сканировать по кускам, а потом еще и сводить эти кусочки в Фотошопе в единое целое. А распечатка целой карты, представляете? Общая карта получилась размером почти с наш стол, а он совсем даже не маленький, а принтеры у меня тоже А4 формата. Хорошо, программа сама умеет разрезать карту на блоки и выводить кусками на печать. Только потом, всё равно склеивать пришлось эти листики в единое целое. Зато достаточно было времени, чтобы выслушать моих товарищей.
– Мы, Фёдор Васильевич, – первым начал доклад Калымдай, – с Горынычем как могли далеко залетели, большой круг сделали, по пути высаживая ребят незаметно около городов. Визуально всё то же: города небольшие, обычно пять-десять тысяч жителей, есть и крупнее. Дорогами связаны между собой и дороги, доложу вам, вполне приличные. Деревушек много, но тоже небольшие. Поля, леса, реки. К горам не полетели – далеко.
– А ребята, что твои говорят? – спросил я, укладывая очередной лист в сканер.
– По деревням лазутчиков засылать не стали, только в города. Парни докладывают, что местный народ от нашего мало чем отличается. Одеваются так же, пьют и едят то же. Дерутся, шутят, всё как обычно. Разговаривают немного по-другому, но совсем небольшие отличия, не существенно. Если и обложат кого в несколько этажей по своему, то смысл всё равно понятен.
– Деда, а у тебя что? – через плечо оглянулся я.
– Да что, внучек? Всё точно так же, как наш полковник обсказал. В город мы с Аристофаном зашли через ворота, а на них стража, ажно цельных четыре бойца стоят с бердышами и саблями. Токма сабли у них, внучек, поширше наших будут да потяжелей. Почти мечи, можно сказать. Из огнестрелов только одна пищаль здоровенная на четверых да и та в сторонке к забору прислонённая стояла.
– А город как огорожен?
– Стена не каменная, из брёвен, но брёвна крепкие, внучек, дубовые, да высо-о-окие… Хрен с разбегу перескочишь. Да и не с разбегу тоже. По верху там настил особый, так по нему военный люд неспешно так и прогуливается. Пушки всего четыре штуки на весь город, да и те небольшие.
– А от кого сторожатся, деда? Вызнали?
– Ну а то! – хмыкнул дед. – Тебе прям щаз всё обсказать или вместе с царём-батюшкой послушаешь, чтобы два раза язык старому человеку не чесать?
– Потерплю, – хмыкнул я. – А в целом как?
– Хорошо в целом, Федь, – хмыкнул в ответ дед. – Приживёмся, не волнуйся.
Все карты я наложил друг на друга и города в основном совпали, как и реки с лесами и горами, но только крупные. А вот с небольшими городами и прочими деталями рельефа, возникла путаница, но это не страшно, разберёмся. Названия городов тоже отличались, например, на одной карте ближайший к нам крупный город назывался Полесок, на другой – Калиново, на третьей – Вырвидуб, а на четвёртой так вообще – Никифоров. Путаница, конечно, но не беда. Одна карта была типа всемирной. Европа с основными городами-столицами практически от нашей не отличалась. Те же Парижи с Берлинами да Лондонами. Была показана северная часть Африки и большой кусок Азии с Китаем и Индией. Японию я не нашёл, наверное, составители до неё не добрались, а вот обе Америки были. Но карта показывала только берег за Атлантическим океаном да несколько островов, в которых я и Кубу-то угадать не смог. Да и сама линия берега не очень походила на нашу, возможно, из-за неточных данных. А может и другой контур у этой земли был. Назывались Америки просто – Заходная Земля, то есть – западная, надо полагать. Ну и фиг с ней, нам-то какая разница? Хотя, можно надеяться, что кофе, табак и прочие радости оттуда уже возят.
К приходу Кощея в Канцелярию, я в основном уже разобрался с местной географией, в смысле с физической, а вот с экономической и политической пока всё было туманно, как в Лондоне осенним утром. Нет, не был ещё. Но много читал.
Только первым к нам зашёл дворецкий и, кивнув моим коллегам, произнёс:
– Прощайтесь, господа со своим начальником. Государь зело сердиться изволят.
Михалыч тут же схватил поднос, на который поставил большой пузатый бокал до верха наполненный коньяком, а мои товарищи сгрудились рядом, изображая сцену из известной цыганской оратории «К нам приехал, к нам приехал…», я же благоразумно спрятался за широкой спиной Калымдая. Спина у него широкая, это верно, вот только рост небольшой, поэтому пришлось опуститься на корточки.
– Зарублю, – спокойно сказал царь-батюшка, входя в Канцелярию.
– Выпей сначала, Кощеюшка, – протянул ему поднос Михалыч, – а потом уж и руби её, правду-матку!
Не, не зарубил, не переживайте, даже подзатыльник не отвесил. Проглотил коньяк, посопел сурово носом и махнул рукой:
– Докладывайте, что вы там такого вызнали, из-за чего меня, могучего и озабочен… хм-м-м… всего в заботах, говорю, от дел великих оторвать посмели?
Карты Кощей проглядел быстро, мельком, поводил по склеенным в одно большое полотно листам пальцем, хмыкнул и кивнул деду:
– Рассказывай, Михалыч.
– Коротко, батюшка – всё хорошо, – начал дед. – Народ тут зажиточный, купцы торговлю не только по Руси наладили, но и в другие державы тропинки пробили, до самых Африк добрались и заморских закатных земель…
Мы с Гюнтером переглянулись – будут нам и сигары и кофе с какао!
– Мастеровые в городах дела свои устроили, кое-где даже в целые кварталы объединились, – продолжал дед. – Попов в городах мало почему-то, две-три церквушки на город и всё.
– Это хорошо, – потёр руки Кощей, – меньше влезать в дела наши будут.
– Истинно, батюшка.
– А что с лихим людом, имеется такой?
– А как же, Кощеюшка, – хмыкнул дед. – Раз купцы да другие богатеи есть, должен же их кто-то грабить? Только дикий тут народец, как есть папуасы необразованные.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился Кощей, – отсюда поподробнее давай.
– Чайку, батюшка? Вот медочек с акации, духмяный, просто сил нет, а вот вареньице малиновое, сам Иван Палыч малинку из Тмутаракани заказывали и денно и нощно варили, чтобы тебе, Кощеюшка угодить. А вот и сгущёночка Федькина, ну про неё ты и сам знаешь, небось Гюнтер твой тебе её кажный день по полведра в кабинет тайком таскает…
– Михалыч! Ты чего несёшь?! – вытаращил на деда глаза Кощей.
– Я?! – удивился дед. – Енто Гюнтер твой несёт вёдрами…
– Михалыч! Дальше докладывай! Что ты там про лихих людишек говорить начал, пока в гастрономический маразм тебя не засосало?
– Коньяку, значит, – понятливо кивнул дед и подмигнул бесенятам. Те торжественно вручили деду бутылку и он не менее торжественно наполнил бокал. – Угощайся, батюшка, не побрезгуй.
– Михалыч… – Кощей заглотнул коньяк и устало уставился на деда.
– Слушай, батюшка, – сжалился наконец-то Михалыч. – Разбойнички тут имеются самых разных мастей, как же без них? Только, как я и обсказал, дикие они, совсем ни разу не организованные. Только и могут, что кодлой по кабакам сидеть, да делами своими бахвалиться, а даже такого понятия как «общак» не разумеют. Старших над ними нет, вольница и бардак, ежели по-хранцузски сказать.
– Я вас умоляю, дедушка Михалыч, – хихикнула вдруг Маша, – где вы тут благородный французский язык увидели среди дикарских тюркских наречий?
– Вумная, да? – насупился вдруг дед. – Очки тебе подарить для большего вхождения в образ?
– Отставить этимологию, – оборвал спорщиков Кощей. – Разливай, Михалыч и дальше рассказывай. А ты, ма шер Марселина, потерпи уж со своими поправками да восхвалениями высокой европейской культуры.
Михалыч налил, Маша фыркнула и надула губки, а мы присоединились к царю-батюшке в распитии коньяка. Хоть и не хотелось, но не выставлять же Кощея эдаким алкоголиком-одиночкой? Не гоже царю в одно рыло наливаться, пришлось вместе с ним выпить. А Варя потом ругать меня будет, а я виноват, что ли? Я же не для удовольствия пью, а только ради поддержания престижа царя-батюшки. Государственное дело, понимать надо.
– Так что, Михалыч, – Кощей пощёлкал пальцами над мисками, выбирая закуску, ухватил оладик и отправил его в рот, – справишься с этой братией?
– Быстро не получится, Кощеюшка, – вздохнул дед. – Сам понимаешь, какие масштабы тут да сколько людишек надо под твою руку подвести.
– Поспешать надобно, Михалыч, – заявил Кощей. – Тебе ли не знать на ком наша власть в первую очередь держится. Посему бери ребят полковника в своё безраздельное подчинение да бесов не стесняйся привлекать и действуй тихо, но быстро.
– Завтра же и начнём, – заверил Кощея дед.
– Ладно, – кивнул Кощей, – а что тут с властями? Кто правит на Руси?
– Бардак, Государь, – сказал Калымдай, покосившись на Машу. – Сплошные князья, куда ни плюнь. Над всеми верх держит некий Великий князь Радислав. Но тоже… – полковник махнул рукой, – кто-то ему подчинился, кто-то просто вид делает, а сам силы копит.
– Всё как всегда, – кивнул Кощей.
– Сидит он в своём стольном граде Путятич, – продолжил Калымдай. – Это от нас на северо-запад будет. Говорят, зело жаден, хитёр, власть любит до умопомрачения. Сынков распихал по соседним городам княжить, окружил свой Путятич верными землями.
– Ишо жинка у него померла недавно, – вставил дед, – так он заново надумал жениться да непременно что б на европейской прынцессе. Видать, для понтов великих да опять же с европами задружиться.
– И что, хорошо правит, в мире живёт государство? – недоверчиво прищурился Кощей.
– Да куда там, государь, – хмыкнул Калымдай. – На севере Старградский князь Юрий сам на запад смотрит, да с Ливонским орденом шашни водит, а Радиславу чуть ли не в открытую фиги крутит. А на юге еще один князь вольный – Ставрос, в своём Кристополе правит. Так этот больше на Византию поглядывает, да с персами сильную торговлю ведёт. Ему этот Радислав и даром не сдался.
– Славно, – царь-батюшка с силой потёр ладонями, аж искры из них посыпались. – Хорошие новости, молодцы, Канцелярия. Значит, междоусобицу и тут никто не отменял… Это нам только на руку. А внешние враги? Неужто никто не лезет на такие земли богатые?
– Как не лезет, батюшка? – всплеснул руками Михалыч. – Да кажной собаке иноземной свой кус урвать хочется!
– Внешнеполитическая ситуация, Государь, – пояснил Калымдай, – весьма схожа с нашей. Запад постоянно крестовые набеги устраивает, но это по северным землям. Посерёдке, как обычно, ляхи воду мутят и из стороны в сторону кидаются, союзников меняют. То с крымчаками набег… то есть, войну нам объявляют, то с австрийским королём объединятся. Но суть одна – грабёж.
– Знакомо, – кивнул царь-батюшка.
– С востока и юга тоже привычно кочевники, степняки прут. Только если у нас мы их на Волге сдерживали, то сейчас они разбойничают совсем без опаски. Хорошо, объединиться не надумали, а то бы плохо этим землям пришлось бы.
– Будем думать, – кивнул Кощей. – Показывайте карты.
С картами я уже более-менее разобрался, пока возился с ними на компьютере, поэтому не стал влезать в эти научно-агрессивные споры, а хлебнув еще пятьдесят грамм за здоровье царя-батюшки, попросил Гюнтера организовать нам бутерброды от Иван Палыча и выделил ему в помощь Тишку и Гришку. Как Гюнтер не отбивался от таких помощничков, но я всё-таки настоял на своём, мысленно хихикая. Совсем уж бесенята у нас застоялись, пусть развлекутся немного.
Через полчаса в Канцелярии мало что изменилось. Генеральный штаб увлеченно сгрудился над картами, обсуждая какие-то скучные планы, я же успел еще пару раз выпить за здоровье Кощея и теперь задумался над третьей рюмкой, прикидывая, чем бы именно гармонично закусить коньяк. Икру что красную, что черную я уже употребил и душа теперь просила простой, народной пищи и я в нелёгких раздумьях водил рукой над бутербродами с ветчиной и осетриной, никак не решаясь сделать выбор. Вопрос решился просто и гениально, как обычно у меня бывает. Я налил еще одну рюмку и по очереди закусил коньяк и мясцом и рыбкой.
Потом я предлагал Маше выпить Аристофанового самогона со мной на брудершафт и сильно обижался, когда она брезгливо морщила носик и опустив его в фужер с Каберне, бормотала что-то по-французски. Потом я хотел научить Тишку и Гришку играть в футбол, но в поисках замены мяча они куда-то умотали и я снова стал в позу обиженного и всеми угнетаемого и чтобы хоть как-то поднять имидж, полез с советами к нашим милитаристам. Вот, скажите, что плохого в том, чтобы обмануть врага и хитрым маневром атаковать его с той стороны, откуда он и не ждёт удара?
– Захватываем в пьять… пять, говорю, минут Египет вместе с ихними пирамидами, – втолковывал я отсталому и неграмотному Кощею, – и с юга верхом на слонах и носорогах, переплываем Среднемирное… Средиземновсемирное… хм-м-м… Средиземное море, говорю, и атакуем Европу снизу! С юга, то есть, если кто карту не помнит. И так и прём на этих грозных парнокопытных… не парнокопытных? Ой, да какая разница?! Грозные же! Так и прём на них прямо до Англии и окрестностей и всё. Чего тут еще думать? Пошли войска подымать.
Подняли меня. Прямо под белы рученьки с поклонами и всяческим уважением вытащили из Канцелярии и доставили в нашу с Варей квартиру. Ой, да и пожалуйста. Уж вы без меня нарешаете, умники какие! Я хихикнул, а потом пригорюнился. Никто меня дома не встречал, рюмку водки с куском хлеба на подносе не подал.
– Жена! – заорал я, садясь за стол и грозно ударяя по столешнице кулаком. – Больно, блин! Жена!
Варя не появилась, появился Лиховид, но я прогнал его – что это ещё за намёки?! Гюнтера нам мало?!
Я, обиженный на весь мир, так и заснул за столом, бормоча что-то о Домострое и «Науке побеждать» генералиссимуса Суворова.
Глава третья.
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
А.С. Пушкин
Утро на удивление выдалось вполне неплохим и спокойным. Даже с одеждой возиться не пришлось, просто вскочил из-за стола от Вариного подзатыльника и бодро зашагал в ванную. А когда вернулся, меня уже ждал горячий, сытный завтрак и что особенно порадовало – чай, которого я выдул, наверное, с полсамовара.
Варя, конечно, ворчала по свойственной женщинам привычке, но услышав мой рассказ о том, как царь-батюшка, обзавидовавшись моему таланту полководца, велел предателям Михалычу и Калымдаю крепко держать меня, пока Маша открывала мне рот, а Аристофан вливал в него свой отвратительный самогон (тут меня очень натурально передёрнуло). Варя успокоилась, погладила меня по волосам и пообещала лично разобраться с моими обидчиками, начиная с Кощея. Я еле-еле успокоил её, заверив, что сам разберусь со своими мужскими делами, а ей надлежит дома сидеть и щи варить. Получив на прощание подзатыльник и поцелуй, я отправился на работу.
В Канцелярии сегодня было тихо и пусто. Маша сидела на диванчике с книгой в руках, обложившись пирожками для души и бесенятами для уюта и только хмыкнула, косо взглянув на меня, когда я вошёл.
Дизель скучал на стульчике возле генераторной, но тут же радостно вскочил при виде меня, но я отмахнулся – не до компьютера сейчас.
– Ну и где все? – грозно спросил я, уперев руки в боки. Начальник я или пьянчуга какой подзаборный?
Дизель вздохнул, бесенята во сне заёрзали, а Маша, погладив их между рожками, фыркнула:
– Работают все, мсье Теодор, делами занимаются.
– Ага, я вижу, – я покосился на быстро пустеющую миску с пирожками. – И всё-таки?
Маша вздохнула, заложила пальчиком страницу в книге и устало посмотрела на меня:
– Мсье полковник с дедушкой Михалычем по приказу монсеньора Кощея отправились на задание. Аристофан со своими мальчиками к ним в помощь приставлен. Я осталась на базе в качестве резерва. Дизель ждёт, когда вы поработать надумаете, Тиша и Гриша отдыхают после завтрака. Что-нибудь ещё?
– Хм-м-м… Ладно, работайте, – я прошёлся по кабинету. – А Кощей меня не спрашивал?
Маша ответить не успела – в Канцелярию зашёл Гюнтер.
– Его Величество желает видеть господина Статс-секретаря через пять минут у ворот нашего замка.
– О, блин… – простонал я. – Ну чего он там ещё удумал?
– Сходить, узнать? – фыркнул дворецкий, но всё же смилостивился: – Государь изволит променад на Горыныче устроить и милостиво приказывает вам немедля отправляться с ним. А не то… сами знаете.
– Знаю-знаю, – проворчал я. – Маша! Остаёшься тут. Бесенят не выпускать, а то опять натворят делов – Михалыч оладиков нам больше делать не будет. Дизелю бархоткой надраить череп до блеска. Вернусь – проверю.
Маша даже не обратила на приказ внимания, снова увлёкшись рыцарским романом и пирожками. Ну вот как с ними работать?! Никакого уважения к начальству…
Царь-батюшка задумчиво стоял у ворот на крохотной лужайке и смотрел куда-то ввысь. Я деликатно кашлянул и вежливо поздоровавшись (я же не враг себе), спросил:
– Опять что-то не так, Ваше Величество?
– Всё не так, Фёдор, – вздохнул он. – Место тут плохое, колдунство слабое, растительное, амплитуда силы скалярными векторами вместо синуса косинусы выписывает, да еще…
– Я понял, Государь, – поспешно прервал я его. – Хреново вам тут, да?
– Некомфортно, – покосился на меня Кощей. – Надо другое место для резиденции искать.
– А как же Лысая гора? – поразился я. – Ведь всем известно, что именно под ней вы и обитаете.
– Где она эта гора? – фыркнул Кощей. – Покажь мне её. Ты, Федька начинай уже думать в соответствии с местными реалиями. Тут пока не то что о Лысой горе, но и обо мне, Великом и Ужасном, слыхом не слыхивали, понятно?
– Ага, Ваше Величество, – вздохнул я. – И что теперь?
– А теперь, нам надо имя моё на все земли прославить да делом эту славу подкрепить. Чем, кстати, вся твоя Канцелярия сейчас и занимается. Вся, кроме тебя. И зачем я тебя держу, Федька?
– Не выгоняйте меня, царь-батюшка, – хихикнул я, – я вам ещё пригожусь!
– Пригодишься, – кивнул царь-батюшка, – на суп с фрикадельками.
– Я тощий… – начал было я, но наш гастрономический спор прервал Горыныч, выруливая из-за полузасыпанной землёй стены дворца, гулко топая и сминая по пути чахлые деревца.
– Откушали, – пробасила правая голова, – благодарствую.
– Готовы на смертельные подвиги за ради царя и Отечества, – пропищала левая.
– Здорово, Федь, – кивнула мне средняя.
– Полетели, – скомандовал Кощей. – Гюнтер! С нами поедешь.
Летали мы долго, часов пять не меньше. Я уже и заскучать успел, и подремать, уткнувшись носом в костлявую спину царя-батюшки. Даже один раз остановку на обед сделали. Горыныч утащил оторвавшуюся от стада корову и с аппетитом умял несчастную бурёнку на ближайшей полянке. И снова в полёт. Лес, поле, лес, река, поле. Иногда мелькали деревеньки, небольшие городки и снова лес, поле, река. Скукота. Вот зачем я тут нужен? Работал бы сейчас у себя в Канцелярии, в поте лица раскладывал бы пасьянс на компьютере, воспитывал коллектив, тщательно следя, чтобы без меня пирожки не ели. Я сглотнул. Ага, покушать бы не помешало, но я бурёнок а ля натюрель, как сказала бы Маша, не кушаю. И Михалыч с утра умотал, а он бы точно догадался сунуть узелок с едой бедному Феденьке, эх, жизнь…
Мои страдания прервал Кощей, вдруг резко выпрямившись на спине Горыныча.
– Стой! – проорал он. – Стой, животное!
– Сам ты… – начала левая голова, но её поспешно прервала правая:
– Стою, батюшка. Чего изволишь?
Горыныч завис в воздухе, медленно взмахивая огромными крыльями, а я завертел головой, пытаясь угадать, чего же такого интересного Кощей тут увидел. Всё тот же лес, резко обрывающийся, переходя в поле, а вдалеке речка. Нет, скорее – целая река. Ну и? Мы таких сегодня уже тыщу мильёнов видели.
– Вот туда опускайся, Горыныч, – Кощей ткнул пальцем вниз. – Видишь, холм там? Туда давай.
Пока я сполз с Горыныча, попрыгал, поприседал, разминая затёкшие ноги, царь-батюшка уже успел быстрой походкой, с развивающимися вокруг костлявых ног полами его длинного чёрного плаща, отмотать от нас на сотню шагов по направлению к тому самому холмику. Холмик был странный. Совсем невысокий, не Эльбрус и даже не могильный курган древне-монгольского завоевателя из высоких чинов, но зато длинный и широкий. Эдакая возвышенность с плоской ровной верхушкой, размером с пару-тройку футбольных полей. А может, и побольше, не мерял, врать не буду.
Мы с Гюнтером бросились вдогонку, а натруженный Горыныч завалился подремать на травке.
– Ваше Величество… Государь… – пропыхтели мы в один голос с дворецким, едва не уткнувшись в спину резко остановившегося у самого холма Кощея.
– Стоять тут, – он поднял предупреждающе руку, даже не обернувшись к нам. Ну а где вы видели вежливых, деликатных начальников? – Ждать. За мной не ходить.
И царь-батюшка полез на холм, а мы с Гюнтером отошли немного в сторону, чтобы понаблюдать, что же там такого интересного нашёл Кощей? Ну и опять же, а вдруг не удержится на крутом подъёме да вниз покатится прямо на нас? Нет, обошлось. Кощей резво, будто по ровному полю, зашагал наверх по склону, лишь слегка нагнувшись и вскоре исчез, поднявшись на самый верх. Мы поспешно отбежали в сторону и, переглянувшись и пожав плечами, стали следить за самым главным, но пока еще никому тут неизвестным злодеем.
Кощей не стал далеко отходить от края, а остановившись, снова раскинул в стороны руки, как недавно около дворца и принялся, медленно вращаясь на одном месте, сканировать обстановку. Когда он поворачивался к нам, то было видно, что глаза его закрыты, а лицо выражало прямо-таки буддистское слияние с Вселенной, отрешённость от мира и полное безразличие к чувствам заскучавших внизу передовых работников нелёгкого разбойничьего бизнеса.
– В картишки? – повернул я голову к Гюнтеру.
– Потерпим, – вздохнул он. – Увидит Государь, чем мы тут занимаемся, осерчает безмерно. Лучше постарайтесь сделать умное лицо, Фёдор Васильевич и придать ему хоть какой-нибудь осмысленный вид.
– Михалычу пожалуюсь. Не видать тебе больше ни сгущенки, ни оладиков.
– Дружеская шутка, – поспешил сгладить ситуацию Гюнтер. – Хотите, поцелую?
Я даже отпрыгнул в сторону от неожиданности, но заметив ехидный взгляд дворецкого, только вздохнул и показал ему кулак.
– Можете и отшлёпать меня, если это будет вам приятно, – не переставал хихикать он.
– Да тьфу на тебя, Гюнтер! – возмутился я. – Чего это тебя прорвало на все эти твои извращения?
– Скучно Государя ждать, – вздохнул дворецкий.
– Это, да, – согласился я. – Только лучше поскучаем, пока возможность есть, чувствую, скоро нам…
– Федька! Гюнтер! – перебил меня громкий голос царя-батюшки. – Дуйте сюда живо!
– Вот я именно об этом, – вздохнул я и взбежал на гору.
Ну, не то что бы взбежал, местами даже на четвереньках карабкаться пришлось, но добрался я до Кощея раньше Гюнтера. Работа у меня такая – быть впереди во всём.
– Фух… Ну, что вы тут нашли такого интересного, у-ф-ф… Ваше Величество?
– Меньше на блины со сгущёнкой налегать надо, чтобы отдышкой не страдать, – фыркнул, вскарабкавшийся к нам Гюнтер, – а работать, наоборот, побольше. Правда же, Государь?
– Аристофановым бесам на поругание отдам! – шепнул я уголком губ, не сводя преданного взгляда с царя-батюшки.
– Ах, вы всё только обещаете, – тихо и томно вздохнул Гюнтер.
– Здесь! – громко сказал Кощей, а я даже вздрогнул от неожиданности. – Здесь дворец поставлю!
– Ну что вы так кричите, Ваше Величество? Здесь, так здесь… А почему?
Кощей удивленно взглянул на меня, а потом хмыкнул:
– Ах, да, ты же не чуешь. Место тут, Федя, колдунством древним просто пропитанно. Уж и не знаю, кто тут жил раньше, да и знать не хочу, но силы был колдун немереной! Каждая травинка, каждый камушек в себя силу впитали. Здесь и мне жить.
– А нам – строить, – вздохнул я. – Как скажете, Ваше Величество. Фундамент рыть будем или ну его? Сразу дворцовые стены возводить начнём? А вы чертежи строительства уже сделали? И, кстати, опять под землю зарываться будем или гордо надо всеми реять, как флаги над Кремлём?
– Над каким кремлём? – удивился Кощей. – Затарахтел, балаболка… Но мыслишь ты верно, Фёдор, хотя опять поперёд меня-батюшки, лезешь, всё свою грамотность напоказ выставить хочешь, царя унизить тем самым норовишь.
– Казнить на закате, – предложил Гюнтер. – С особой жестокостью, дабы другим неповадно было.
– Дело говоришь, – кивнул царь-батюшка. – Только чуть позже. Вот новоселье справим, тогда и казним. Сразу двойной праздник устроим.
– Я вас тоже люблю, – проворчал я. – И всё же, Ваше Величество, расскажите, как вы себе это представляете – новый дворец отстроить и надо понимать, в кратчайшие сроки? А со старым что? Пусть в качестве охотничьего домика остаётся? Будем на выходные туда выезжать, чаи гонять, ностальгировать по прошедшим денёчкам? Можно и без жён, чисто мужской компанией.
– Интересная мысль, – оживился Гюнтер. – Хотя, наш Государь и так без всех этих жён прекрасно обходится.
– А, кстати, а почему вы не женаты, Ваше Величество? – заинтересовался и я. – Вроде положено каждому приличному царю царицу иметь… В смысле, женатым быть.
– Кем это положено?! – возмутился дворецкий. – А вот покажите мне, уважаемый Фёдор Васильевич, тот свод правил, в котором такой бред написан?
– Ты ещё ссылку на Википедию у меня затребуй! – огрызнулся я. – Да любому разумному…
– Цыц! – заорал царь-батюшка. – Вы о чём, вредители, речь ведёте?!
– Он – о женитьбе, – я ткнул пальцем в Гюнтера, – а я – о ваших гениальных планах.