bannerbannerbanner
Эверест. Смертельное восхождение

Анатолий Букреев
Эверест. Смертельное восхождение

Полная версия

Глава 5
Путь к Эвересту

13 марта Букреев вылетел из Алма-Аты в Дели и 15 мая добрался до Катманду. Столица Непала вызвала у Букреева смешанные чувства. Конечно, прибытие сюда всегда праздник. Здесь уже ощущается дыхание гор, отсюда начинается путь наверх. Однако слишком уж сильно изменился Катманду за последние годы. Перемены были не в лучшую сторону: еще недавно это был крошечный островок цивилизации, оторванный от большого мира, теперь же Катманду превратился в шумный полумиллионный город. Столь быстрый рост стал причиной новых проблем.

Воздух в Катманду загрязнен не только выхлопами машин, но и множеством бактерий, которые переносились в салонах самолетов со всего мира. Эта смесь раздражает легкие и нередко вызывает респираторные заболевания. Кроме того, очень возрос риск подхватить желудочную инфекцию, пообедав в одном из ресторанов или прельстившись чем-нибудь съестным на местном рынке. Любая из этих болезней могла серьезно подорвать здоровье альпиниста. Поэтому первая непростая задача, стоящая перед будущим покорителем Эвереста – уехать из Катманду здоровым.

* * *

Вскоре после прибытия в Непал Букреев встретился с Генри Тоддом, при посредничестве которого «Горное безумие» закупило партию кислорода. И хотя срок доставки, указанный в контракте, уже истек, кислорода у Тодда не было. За несколько недель до этой встречи автофургон со всем необходимым выехал из Санкт-Петербурга в Амстердам, откуда груз должен был вылететь в Катманду. Но на границе случилось непредвиденное. По словам Тодда, «грузовик задержан на русской таможне; там оказалось что-то чужое, к нам отношения вообще не имеющее и неправильно оформленное. И вместо того, чтобы выкинуть эту дрянь из контейнера, они задержали весь грузовик!»

Итак, к огромному огорчению Тодда, кислород застрял где-то по ту сторону российской границы. Тодд клялся, что груз непременно будет доставлен. Что произойдет это скоро. Но неизвестно, когда именно. Букреев никакого сочувствия к проблемам Тодда не испытывал. Кислородное оборудование нельзя купить где-нибудь в ларьке на улице Катманду. Эта проблема не могла разрешиться сама собой, она грозила обернуться серьезными осложнениями в будущем.

Тодд заверил Букреева, что ручается за выполнение сделки, которую он собственноручно подписал. В худшем случае, если кислород так и не прибудет, Генри отдаст «Горному безумию» запас своей собственной экспедиции, который уже был доставлен в Катманду.

22 марта в Катманду прибыл Фишер; по приезде он немедленно встретился с Букреевым и Тапой. Известие о том, что кислорода нет и в ближайшее время не предвидится, повергло его в ужас, и лишь обещание Тодда в любом случае выполнить условия сделки приободрило его. Следующую плохую новость сообщил Букреев. Уральские высотные палатки, изготовленные специально для «Горного безумия», все еще находились в России. Предполагалось, что их захватят участники российской экспедиции, но чартерный рейс, которым они должны были вылететь, откладывался. А ведь до прибытия клиентов оставалось всего четыре дня!

В тот вечер мы ужинали вместе со Скоттом. К нам присоединились Тапа и двое шерпов, которые должны были принять участие в экспедиции. Это были Нгима Кэйл Шерпа и Лопсанг Янгбу Шерпа. Нгима (Нима) был назначен на должность cupдapa[23] в базовом лагере; там он отвечал за все: за носильщиков, кухню, снабжение и жизнь лагеря в целом. Лопсанг должен был стать альпинистским сирдаром и принять на себя руководство высотными носильщиками – шерпами, которым вместе с нами предстояло отправиться на решающий штурм вершины.

Что касается Нгимы, то тут Букреев только приветствовал выбор Фишера. Нгиме было всего двадцать шесть лет, но он был не по годам выдержан и уверен в себе; он уже успел побывать в восьми экспедициях на Эверест. К тому же, Нгима был человеком остроумным и ироничным, а во всем этом предэкспедиционном кошмаре, думал Букреев, без чувства юмора не обойтись. К сожалению, в Лопсанге полной уверенности не было. Ему было всего лишь двадцать три года, он поднимался с Фишером на Эверест в 1994-м году, и с ним же покорил Броуд-пик в 1995-м[24]. Альпинистские способности Лопсанга сомнения не вызывали. Букреева волновала его молодость.

Вот мнение Генри Тодда на этот счет: «Занять место сирдара не так просто, это требует долгого времени. Шерпа должен проявить себя с лучшей стороны, причем не однажды. Надо показать себя не только хорошим альпинистом, но и умелым руководителем… К Лопсангу как альпинисту претензий не возникало, но о том, насколько он был хорош в качестве начальника, я ничего сказать не могу». О возможных последствиях неопытности сирдара Тодд отозвался так: «Неискушенный сирдар просто обречен на ошибки, которые в конечном счете могут привести к трагедии».

За ужином мы обсудили наиболее острые проблемы – кислород и высотные палатки, а затем разделили свои обязанности по снабжению базового лагеря. Мне надлежало докупить для экспедиции альпинистской полипропиленовой веревки, а Тапа к 25-му марта должен был все упаковать и доставить в аэропорт. В тот же день мы с Нгимой должны были вылететь в Сянгбоч (3 900 м) вместе со всеми нашими припасами. Там нам предстояло встретиться с носильщиками и караваном яков, которые должны, были поднять наши грузы в базовый лагерь под Эверестом.

Мне удалось быстро справиться со своими делами, до отлета у меня осталось немного свободного времени. Я провел его с моими друзьями из России: альпинистом Владимиром Башкировым, очень уважаемым среди высотников, и летчиком Сергеем Даниловым. Сергей был пилотом вертолета, в Гималаях он работал по контракту с компанией «Азиатские авиалинии». Он был веселым, приятным в общении человеком, и к тому же настоящим профессионалом. На мой взгляд, водить вертолет на высокогорье не менее опасно, чем быть высотным гидом. Я очень уважал Сережу.

Встреча с друзьями дала возможность Букрееву ощутить связь с домом, поговорить на родном языке. По меньшей мере два следующих месяца ему предстояло находиться в горах, вдали от родины. Все это время Букреев должен был провести в обществе американцев и шерпов, где «языком международного общения» служил английский. Последние два года Анатолий интенсивно учил язык, и прогресс – если сравнивать с его первыми экспедициями – был налицо. Тогда он объяснялся с англоязычными участниками исключительно при помощи жестов и слов вроде «да» и «нет». Но и теперь ирония, игра слов или жаргонные выражения часто оставались ему непонятными. В разговоре с другом Букреев однажды сказал, что, по его мнению, для гида альпинистские навыки куда важнее умения поддержать разговор. Дальнейшее развитие событий заставило усомниться в справедливости этого суждения.

В воскресенье вечером, накануне нашего с Нгимой вылета к Эвересту, Скотт вновь предложил мне поужинать вместе. На этот раз с нами была Лин Гаммельгард – она прилетела из Дании на несколько дней раньше остальных клиентов. После того, как Скотт представил нас друг другу, Лин заметила, что прежде мы уже встречались. Это было весной 1991-го года, в базовом лагере под Дхаулагири. Честно говоря, я ее не помнил, к нам в лагерь тогда приходило довольно много датских туристов. Мне не хотелось обижать Лин, и я сделал вид, что узнал ее. Скотт слышал наш разговор и, похоже, понял, что я притворялся. Он широко улыбнулся и сказал мне на ухо: «Толя, ну ты даешь». Он не понимал, как я мог забыть такую яркую личность, как Лин.

Простившись со Скоттом и Лин, я отправился к себе в гостиницу. Мне надо было приготовиться к завтрашнему вылету под Эверест. Фишер хотел, чтобы я попал туда до прибытия клиентов. Я должен был проследить за установкой базового и высотных лагерей.

* * *

На следующий день друг Букреева Сергей погрузил на борт своего вертолета снаряжение экспедиции «Горного безумия» и, взяв с собой Анатолия и Нгиму Шерпу, вылетел в сторону Эвереста Обстановка была спартанская: ни чая, ни свежих газет, а от оглушающего шума вращающихся лопастей спасение было только одно – заткнуть уши ватой.

Не прошло и часа, как показалась долина Кхумбу. Из-за высокой облачности видимость была почти нулевая, и с трудом отыскав посадочную площадку, Сергей приземлил свой вертолет в Сянгбоче.

Из-за тумана Сергей не смог вернуться в Катманду в тот же день и остался ночевать в местном приюте, а мы с Нгимой спустились в Намче Базар (3 450 м). Утром я собирался отправиться к базовому лагерю под Эверестом. Однако весь следующий день шел проливной дождь. Потоки воды размыли горную тропу, идущую от Намче Базара к Тянгбочу. Работа высотных носильщиков и каравана яков была серьезно осложнена.

На этом проблемы не заканчивались. На тропе еще оставался снег, и в районе базового лагеря его глубина порой достигала метра. Экспедиционные носильщики и погонщики яков вынуждены были сойти с маршрута и, разойдясь по приютам и хижинам, стали ждать, когда дорога очистится от снега.

 

В случае благоприятной погоды я планировал дойти до базового лагеря за пять дней. В среднем альпинистам требуется на это больше времени, но я полагался на свою подготовленность. Я активно тренировался перед этим сезоном. В Алма-Ате я совершал в неделю по два скоростных восхождения на четырехтысячники. В прошлом году более пяти месяцев я провел в Гималаях и поднялся на три восьмитысячника, включая Эверест. Не проведи я столько времени на высоте, мне бы тоже понадобилось на этот путь дней десять-двенадцать. Именно такой срок запланировали мы с Фишером для наших клиентов. Некоторые из них попадали сюда практически с нулевой высоты, и для нормальной адаптации меньшего времени им бы просто не хватило.

27 марта Букреев смог продолжить свой путь. Из Намче Базара он спустился к реке Дудх Коси (3 250 м), а оттуда вновь поднялся к Тянгбочу. Для большинства альпинистов это было крайне утомительное путешествие. Букреев не был исключением, он тоже устал, однако важным нюансом было то, что, несмотря на огромную высоту, он не ощущал ни малейших проявлений горной болезни.

На следующий день я продолжил путь и около водопада на Аудх Коси встретился с Эдом Вистурсом, Дэвидом Бришером и остальными участниками ИМАКС-экспедиции. Они занимались съемкой своего фильма, и мне пришлось совершить хитрый маневр, чтобы не испортить им кадр. Вечером я пришел в деревню Пангбоч (4 000 м) у самой границы лесной зоны. Там я остановился на ночлег и впервые после полугодового перерыва увидел закат солнца на Эвересте. Вечер я провел в компании Эда Вистурса и его красавицы-жены.

29 марта я набрал в общей сложности километр высоты. По дороге мне попадались караваны яков. Они медленно шли сквозь грязь и тающий снег. Продвижение караванов осложнялось еще и тем, что яки часто проламывали наст и проваливались в глубокий снег. Самостоятельно выбраться оттуда они не могли, да и не хотели, и шерпам приходилось разгружать их и вытаскивать на более надежное место.

Последнюю ночь в пути Букреев провел в небольшой гостинице в Лобуче (4 940 м). Там он разместился вместе с командой ИМАКС-экспедиции. Комнаты в гостинице не отапливались, всем приходилось спать на общих нарах. Тем не менее, здесь можно было укрыться от ветра и минусовых температур, которые все еще преобладали у подножия Эвереста.

30-го марта около 11 часов утра я добрался до базового лагеря под Эверестом. Передовые группы, подобные нашей, появлялись здесь задолго до прихода основных экспедиций. Прежде всего, они определяли место своего лагеря, выбирая для установки палаток выступающие из снега скальные островки. Несколько палаток уже стояло – в одних разместились шерпы из передовых групп, другие палатки обозначали границы будущего лагеря экспедиции. Иных способов застолбить за собой место обычно не требовалось, однако в этом году появились нововведения. На камнях вокруг будущего лагеря «Консультантов по приключениям» Роба Холла пульверизатором были выведены буквы НЗ (Новая Зеландия). Я слышал об этом еще до вылета из Катманду, где все с интересом ожидали, что скажет на это Дэвид Бришер, убежденный защитник окружающей среды. Сам Роб Холл относился к природе не менее бережно, чем Бришер, и потому окружающие были уверены, что всему виной чрезмерное усердие шерпов из передового отряда. Как бы то ни было, подумал я, этим ребятам еще предстояла непростая работа по стиранию своих надписей.

На месте будущего лагеря «Горного безумия» уже неделю работал Таши Шерпа, молодой парень из Пангбоча, друг Нгимы. Он и еще несколько шерпов выкладывали камнями места под палатки. Палатки необходимо было установить выше уровня земли, чтобы их не затопило при таянии снега. Помимо этого, шерпы возводили каменные стены кухни и прокладывали дорожки между палатками, чтобы никто не подвернул ногу в темноте, как это не раз случалось в предыдущих экспедициях.

После обеда я присоединился к шерпам и вплоть до прибытия клиентов работал с ними наравне. Я вставал в восемь утра, едва солнце освещало палатку, выпивал обжигающего чая с молоком и сразу шел работать. В десять часов мы прерывались на завтрак, который состоял из чапатиса[25] с яйцами и овсянки или цампы – ячменной каши. Вечером устраивался обильный ужин – рис, чечевица, чесночный суп и свежие овощи, принесенные в базовый лагерь носильщиками. На Западе многие сочли бы такое меню излишне однообразным, но за годы, проведенные в Гималаях, я привык к еде шерпов. Она мне нравилась куда больше всевозможной экзотики, которая нередко встречается в экспедиционном рационе. Благодаря обилию углеводов и горячей жидкости, эта пища как нельзя лучше соответствовала требованиям высоты.

Напряженная физическая работа стала для меня частью акклиматизации. Постоянно поддерживать свое тело в движении, заставлять его трудиться и подвергать нагрузкам, по моему мнению, очень важно для нормальной адаптации к высоте. Мне нравился уравновешенный, монотонный ритм нашей работы, и каждый вечер ложась спать, я тут же засыпал от здоровой физической усталости.

Глава 6
В суете

Пока Букреев с шерпами занимался обустройством базового лагеря, Гаммельгард, Фишер и его пресс-секретарь Джейн Броме находились в Катманду, ожидая прибытия остальных членов команды. Броме была партнером по восхождениям и близким другом Фишера. На этот раз она собиралась подняться от Катманду к базовому лагерю вместе со Скоттом, клиентами и доктором Ингрид Хант[26]. Перед отъездом в Катманду Броме в течение нескольких месяцев пыталась организовать информационную поддержку экспедиции. В результате ей удалось заключить контракт с интернет-компанией «Аутсайд онлайн» (http://outside.starwave.com) из Сиэтла. На сайте этой компании публиковались последние новости, а также информация для тех, кто привык заказывать туристские услуги через Интернет. Не являясь частью журнала «Аутсайд», эта компания, тем не менее, имела право использовать его логотип и клиентуру. Предполагалось, что Броме будет информировать читателей «Аутсайд онлайн» о ходе экспедиции.

Броме хотелось утвердиться на новом для нее поприще альпинистской журналистики, и это соглашение оказалось как нельзя кстати. Фишер тоже остался доволен. Нельзя было предугадать, каким образом Питтман будет освещать экспедицию в своих репортажах для Эн-Би-Си, и что именно она напишет. Поведение Броме было более предсказуемо: она была очень предана Фишеру и лично заинтересована в успехе экспедиции, ее сводки создавали бы компании хорошую рекламу. Но существовали и определенные сложности – из всего состава участников спутниковый телефон был лишь у Питтман. Без ее содействия сотрудничество с «Аутсайд онлайн» становилось невозможным. В связи с этим еще до отъезда из Сиэтла Броме попыталась уладить этот вопрос. «Мы договорились, что я буду пользоваться спутниковым телефоном, который выдала Сэнди компания Эн-Би-Си… Я связалась с Джейн, секретаршей Питтман, и спросила у нее: «Мне будет нужна спутниковая связь. Это возможно?» По словам Броме, ее заверили, что она спокойно сможет пользоваться телефоном. Итак, информационная поддержка была обеспечена.

Одним из первых сообщений Броме для «Аутсайд онлайн» стало интервью с Фишером, взятое в Катманду. В нем Скотт подробно рассказывал о своих клиентах и альпинистских гидах – Бейдлмане и Букрееве[27]. Фишер сказал, что его гиды «удачно дополняют друг друга», и это немало способствует «общей безопасности восхождения». Бейдлман, по словам Фишера, страстно желал покорить Эверест, тогда как сам Фишер, в случае возникновения проблем у кого-то из клиентов, мог с легкостью отказаться от штурма, чтобы сопроводить пострадавшего вниз[28]. «Нил бы продолжил путь к вершине, и каждый достиг своей цели».

Букреева Фишер представил как своего «старшего гида» и всячески расхваливал его высотные достижения. Анатолий покорил несколько восьмитысячников без кислорода, и, говоря о его роли в экспедиции, Фишер заметил: «Толя и на этот раз пойдет без кислорода[29]. Это не человек, а просто монстр какой-то!»

До отъезда из Катманду Броме успела послать еще несколько сообщений. В них шла речь о проблемах, с которыми пришлось столкнуться экспедиции; в частности, и о том, что завезти снаряжение в лагерь до сих пор не удалось.

«В Катманду мы узнали, что яки не могут пробиться к базовому лагерю. Все десять экспедиций вынуждены простаивать в ожидании.

Воспользовавшись случаем, носильщики взвинтили цены на свои услуги со 150 до 300 рупий. Они объясняют это тем, что из-за плохих условий им придется работать намного больше. К тому же они понимают, что экспедициям без них не обойтись».

Фишер, не успев приехать, тут же с головой ушел в предэкспедиционные хлопоты. Отсутствие кислорода, недостающая палатка – накопившиеся проблемы требовали немедленного разрешения. Как вспоминала Броме, «его сотовый телефон зазвонил сразу же после приземления в Катманду, и с тех пор заботы о снабжении экспедиции не оставляли Фишера ни на минуту».

Существовала и еще одна проблема, на этот раз деликатного свойства: Карен Дикинсон сообщила из Сиэтла, что Лин Гаммельгард по-прежнему оставалась должна «Горному безумию» около двадцати тысяч долларов. «Я выслала Скотту необходимые документы, когда он еще был в Катманду. Гаммельгард должна была либо подписать обязательства, либо отказаться от участия в экспедиции. Я просила Фишера не брать ее с собой, пока она не подпишет эти бумаги»[30].

Фишер терпеть не мог выяснять отношения, особенно с друзьями. Броме говорила, что «он не любил расстраивать людей, ему всегда хотелось, чтобы и волки были сыты, и овцы целы… Он ненавидел конфликты и всячески избегал их». В этом была его слабость. Как считает Броме, сильные качества Фишера заключались в другом. Особенно ярко они проявлялись в горах; он как никто умел мобилизовать все свои силы и умения в сложной ситуации и был рад помочь другим стать хоть чем-то похожими на него. Он мог направить человека к вершине, пробудить в нем желание идти вверх и готов был сам уступить ему дорогу. «Скотт хотел, чтобы каждый совершил свой, пусть маленький, подвиг, – рассказывала Броме. – Ему хотелось, чтобы все клиенты ощутили это необычное и удивительное чувство, этот прилив внутренних сил, который испытывает каждый, стоя на вершине Эвереста. Чтобы они поняли значение этой цели и сами устремились к ней. Меня поражало, с какой добротой и даже нежностью Скотт пытался поделиться своей любовью к горам со всеми клиентами, даже и с теми пустозвонами, которые порой встречались среди них. Ему было неважно, почему эти люди оказались в горах. Он считал своим долгом настроить их на восхождение. Скотт был как бороздящий морские просторы гордый крейсер, за которым так просто было держаться маленьким лодочкам его клиентов… Он просто излучал энергию и для каждого у него находилось доброе слово, даже для того, кто едва был способен завязать шнурки на своих горных ботинках… „У тебя все получится, – говорил Скотт. – У нас вместе все получится“. Такой он был человек».

 
* * *

По плану, разработанному «Горным безумием», 23-го марта американские клиенты должны были вылететь из Лос-Анджелеса, затем провести некоторое время в Катманду, а 28-го марта вылететь в Луклу (2850 м). Это был очень благоразумный, ставший уже классическим план, целью которого было предельно снизить риск заболевания горной болезнью[31]. Горная болезнь возникает при быстром подъеме на большую высоту – организм просто не успевает приспособиться к более низкому содержанию кислорода в воздухе.

Решив начать маршрут с высоты 2 850 метров, Фишер следовал общепринятой теории: стартовать ниже 3040 метров и медленно набирать высоту. Этот принцип рекомендуется квалифицированными высотниками, на нем основано большинство гималайских маршрутов, предлагаемых в популярной альпинистской литературе[32].

Но непосредственно перед началом экспедиции Фишер передумал и изменил схему маршрута. Взяв с собой оставшееся снаряжение, он вылетел с клиентами не в Луклу, а в Сянгбоч – вслед за Букреевым и Нгимой.

Опытные Букреев и Нгима перелет в Сянгбоч перенесли нормально, но на клиентах столь резкий прыжок вверх отразился практически сразу. Питтман сообщила тогда Эн-Би-Си, что «почти все члены команды ощущают последствия резкого набора высоты. Тяжело дышать даже при ходьбе». Вдобавок, писала она, двое клиентов слегли с расстройством желудка (возможно – результат пребывания в Катманду). Среди заболевших была Лин Гаммельгард. Она вылетела к Эвересту вместе со всей экспедицией, а Дикинсон так и не дождалась ее подписи на документах.

Из Сянгбоча участники команды «Горного безумия», как и Букреев с Нгимой несколькими днями раньше, отправились в Намче Базар. Там они два дня отдыхали, совершая небольшие прогулки. Все это должно было способствовать акклиматизации. У некоторых клиентов все еще сохранялись симптомы горной болезни, что вполне допустимо в течение дня или двух, но если болезнь затягивается, то надо быть настороже.

Многие участники стали ежедневно принимать диамокс – сульфаниламид, который способствует окислению кислорода в организме. В альпинистской практике он используется уже более двадцати лет и хорошо себя зарекомендовал. Опытные врачи, такие как, к примеру, Чарльз Хьюстон, всемирно известный специалист по высотной медицине, советуют применять диамокс как профилактическое средство. Тем не менее, в инструкции к препарату производители указывают, что «во избежание горной болезни рекомендуется набирать высоту постепенно. В случае обострений, вызванных излишне быстрым подъемом, прием препарата не может служить заменой немедленной отправки больного вниз».

* * *

Любители путешествовать не по горам, а по интернету, благодаря репортажам Питтман, получили возможность ежедневно следить за продвижением участников к базовому лагерю. Те же, кто узнавал об экспедиции из сообщений Броме, после ее отъезда из Катманду новой информации так и не дождались. Конфликт между Броме и Питтман остался скрытым от посторонних глаз. «Когда мы пришли в Лобуч, к самому подножью Эвереста, Сэнди стала вести себя крайне неприязненно. В конце концов она сказала: „Знаешь, тебе не стоит больше пользоваться моим спутниковым телефоном. Эн-Би-Си хочет вытянуть все деньги из этой информации, и им не нужна лишняя конкуренция“».

* * *

По принятой на леднике Кхумбу системе связи – через шерпов – Нил передал нам, что экспедиция прибудет в Горак Чеп (5 170 м) 6-го апреля. Мне очень хотелось встретиться с клиентами и посмотреть, как у них идут дела. Работа в базовом лагере была в основном завершена, и я спокойно отправился вниз. Путь через ледник Кхумбу занял у меня два часа – мне пришлось обходить озера талой воды и пробираться между сераками[33]. По дороге я встретил экспедицию Генри Тодда. Ее участники рассказали мне, что наш кислород наконец-то прибыл в Катманду. Караван яков, который должен был доставить его в базовый лагерь, сейчас находился где-то в районе Намче Базара. Спустившись в Горок Чеп, я рассказал Фишеру о выполненной в базовом лагере работе. Мне было очень приятно встретиться с Нилом, которого я знал со времен своего первого приезда в Америку в 1990-м году. Не скупясь на похвалы, Скотт представил меня клиентам. Мне казалось очень важным познакомиться с ними поближе. Конечно, что-то я уже знал о них и так, но анкетные данные – это одно, а то, как человек себя ведет, его настроение и физическое состояние можно узнать только при личной встрече. Для меня всегда важнее было не то, что человек говорит, а то, как он себя ведет. Мне предстояло еще многое узнать о наших участниках, которые, как я слышал, серьезно готовились к восхождению.

Я знал, что Сэнди Питтман уже не в первый раз пытается покорить Эверест. Ее цветущий вид на такой высоте свидетельствовал об отличном здоровье.

Лин Гаммельгард выглядела ничуть не хуже, чем в Катманду. Судя по всему, хорошему самочувствию в немалой степени способствовала мысль, что она станет первой датчанкой, поднявшейся на Эверест. Меня несколько обеспокоило ее намерение идти на восхождение без кислорода. При недостатке высотного опыта это было не самое мудрое решение.

Третья женщина в экспедиции, Шарлотта Фокс, уже поднималась на два восьмитысячника – Чо-Ойю (8 153 м) и Гашебурум 2 (8 035 м). Она побывала также на Аконкагуа и Мак-Кинли. Ее друг Тим Мадсен был высококлассным горнолыжником, но не имел высотного опыта. Впрочем, он интенсивно тренировался на меньших высотах в североамериканских Кордильерах.

В экспедиции был еще один горнолыжник – Клев Шенинг. Он тоже серьезно готовился к этому восхождению, покорив, в частности, Килиманджаро и Аконкагуа. Что касается его дяди, Пита Шенинга, то я с большим почтением относился к его альпинистскому опыту. Желание стать старейшим покорителем Эвереста было мне понятно, целеустремленность этого человека вызывала уважение. Но все же столь преклонный возраст не мог меня не беспокоить.

Основным достижением Дейла Круза было покорение Барунцзе, одного из семитысячников в Непале. Находясь в непосредственной близости от таких гигантов, как Эверест и Макалу, сам Барунцзе представляет собой весьма простую гору. Восхождение на него по сложности несоизмеримо с тем, что ожидало нас на этот раз, даже если забыть о значительной разнице высот.

Замыкал список участников Мартин Адамс, с которым я был знаком по экспедиции на Макалу. Серьезный альпинист, он твердо шел к своей главной цели – Эвересту. Я пообещал ему свою поддержку и помощь.

Познакомившись с участниками, я в тот же день вернулся в базовый лагерь. По дороге я размышлял об увиденном. Более всего меня беспокоили клиенты без высотного опыта: Тим Мадсен, Клев Шенинг, Лин Гаммельгард и Дейл Круз. Впрочем, тот факт, что сейчас, на пятикилометровой высоте, они были в хорошей форме, несколько успокаивал меня. Они рвались наверх и, судя по внешнему виду, не испытывали проблем со здоровьем и самочувствием. Тем не менее, я понимал, что окончательный вывод о готовности каждого можно будет сделать только после подъема в базовый лагерь и тренировочных восхождений.

И все же у меня не было уверенности в том, что наша команда по-настоящему готова к штурму Эвереста. Оставалось положиться на профессиональное чутье Скотта, для которого успех его первой большой экспедиции на Эверест имел огромное значение. Скотт приложил много сил, чтобы все подготовить и привезти в Гималаи неплохую экспедицию. Однако собрать за столь короткий срок сильную и в то же время однородную по составу команду практически невозможно. Надо отдать должное Скотту за его искреннее стремление сделать все как можно лучше.

Трое из нас – Скотт, Лопсанг и я – уже побывали на Эвересте, и накопленный нами опыт обеспечивал неплохой запас прочности на будущее. Мы были в состоянии помочь нашим клиентам, тем более, что большинство из них находились в хорошей форме. Хотя лично мне коммерческие экспедиции все же были не по душе. Я вырос в традициях советской школы высотного альпинизма, где главными считались командный дух и взаимопомощь, а личные амбиции отходили на второй план. Тренировочный процесс был длительным: сначала альпинисты набирались опыта на небольших горах и лишь потом, постепенно увеличивая высоту, доходили до восьмитысячников. Здесь же, вопреки здравому смыслу, я должен был за деньги подготовить гору для альпинистов, а не наоборот.

23Сирдар – руководитель шерпов (прим. перев.).
24Фишер дружески относился к Лопсангу и опекал его. У Лопсанга Янгбу были врожденные способности к высотному альпинизму, и Фишер ценил это. Для самого Лопсанга Фишер был не только личным другом, но и идеалом альпиниста, поэтому он всегда предпочитал работать с ним, хотя в других экспедициях он мог зарабатывать и больше.
25Чапатис – это простой хлеб в виде лепешек, очень популярный в Южной Азии (прим. перев.).
26Ингрид Хант – врач из Новой Англии. Согласно контракту, заключенному с «Горным безумием», она совмещала обязанности экспедиционного врача и начальника базового лагеря.
27Назир Сабир, которого Фишер ранее представлял в качестве гида, отказался от участия в экспедиции по семейным обстоятельствам. Теперь у «Горного безумия» вместо четырех гидов, на которых рассчитывал Скотт, осталось лишь трое – Бейдлман, Букреев и сам Фишер.
28Фишер уже был на Эвересте, и поэтому особенного спортивного значения восхождение на вершину для него не представляло (прим. перев.).
29Чуть позже Скотт уточнил, что из соображений безопасности на день восхождения предусмотрен резервный кислород, и Букреев сможет им воспользоваться, если сочтет нужным.
30Хорошо известно, что Фишер частенько прощал недостающие суммы своим друзьям, особенно тем, кого сам звал на восхождение. Его щедрость и великодушие в таких случаях были у всех на слуху.
31Горная болезнь в умеренной форме проявляется в виде головокружения, тошноты, нарушения сна, усталости, одышки, головной боли, повышенной возбудимости и нарушении аппетита. На большой высоте часто встречаются два очень серьезных осложнения горной болезни: отек легких и отек головного мозга. Осложнения нередко заканчиваются смертью больного.
32Экспедиция Роба Холла так и поступила: вылетев из Катманду в Луклу, участники оттуда начали подниматься к базовому лагерю.
33Сераки – отдельно стоящие глыбы льда огромных размеров, часто очень неустойчивые (прим. перев.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27 
Рейтинг@Mail.ru