Анатолий Агарков
Растяпа. Кильдым
Опять в котельной случки
И выкрики "Ура!"
По случаю получки
Гуляет детвора.
/Дедушка кочегар/
1
С маржой не надули. Здорово! Молодцы! Есть с кого пример брать.
Мне хочется быть хитрым, ловким, оборотистым, как Саша и Степа. И порядочным при расчетах. Даже улыбнулся этой мысли, как ребенок, который, проснувшись, вспомнил, что сегодня Рождество.
И не важно совсем, что главный инженер Долгодеревенской Сельхозтехники считает их жуликами. Нет, они просто просчитали, где будет выгоднее, там и сработали. Как говорится, ничего личного – только бизнес, который исключает ложный патриотизм.
Да и долгодеревенцы тоже молодцы – задрали цену за здорово живешь почти до отечественного аналога. Кого надуть-то хотели?
Так, ладно. Что мы имеем?
Тема с покупкой нового экскаватора доведена до полного логического завершения – вплоть до расчета.
По ремонту старого… Договор на руках. Почти месяц разъездов, снабженческой суеты… конфликт с пролетариями тоже можно отнести к производственным заслугам. И в результате – ноль целых и хрен десятых. Имею ввиду заработанных средств. Витек за июль получит расчет. Но он в штат введен. А со мной заключили договор, который в свете последних событий абсолютно не нужен никому. Имею ли я право хоть на какую-то часть оговоренной суммы за месяц хлопот? В договоре такой казус не предусмотрен.
Вот если пойти к Игнату и задать этот вопрос – каков будет ответ? Подозреваю, возмущенный – скажет: тебе мало маржи за одну лишь поездку в Екатеринбург? Ладно, оставим Арзамасцева в покое.
Что если пойти к Шумакову? Он-то не в курсе нашей маржи. Договор есть, хлопоты были… По-моему, есть резон ему расплатиться. То, что через Водоканал пойдет, с которым заключен договор, не напрягает. Меня, по крайней мере… А Игнат? Команда будет – куда ему деться?
Вроде разумно. Иду к Шумакову.
Виктор Григорьевич встретил меня, можно сказать, с распростертыми объятиями. По крайней мере, упреки были отечески ласковыми.
– И куда ты пропал? Звоню Арзамасцеву – у него тоже нет твоего телефона. Мне что, милицию посылать на твои розыски?
Я, наверное, побледнел.
– А что, есть повод для милицейского вмешательства?
– Практически, да…
– И какой?
– Август на календаре.
Я вздохнул, почувствовав, что милиция в разговоре к слову приплетена.
– И что в этом криминального?
– Пора серьезным делом заняться. С экскаватором мы, слава Богу, развязались.
– Ну да, если не считать того, что я месяц трудился напрасно – обидно, досадно, но ладно…
Глаза Шумакова округлились:
– Все-таки ты меня подозреваешь в обмане!
– Скажем мягче – в невнимании к моим интересам.
– Как раз напротив – ты мне нужен для нового большого и ответственного дела.
– Снова за так трудиться?
Шумаков плюнул в сердцах. Он сдвинул брови и ноздри его затрепетали. Лицо обозначилось четче.
– Слушай меня! Ты получишь приказ о назначение на должность с первого июля, и зарплату за прошлый месяц. Так годится?
– Что за должность? – удивился я.
Шумаков взялся за телефон:
– Сейчас все узнаешь.
Я с трудом удержал усмешку – ох, уж этот мне Виктор Григорьевич! вечно у него авантюры!
Между тем, абонент ответил.
– Виктор Павлович, ты на месте? Мы подъедем сейчас.
Шумаков улыбнулся:
– Поехали на твое новое место работы.
У первого заместителя Главы района была служебная «нива», и водитель на неё, наверное, был. Только я его никогда не видел – везде и всюду Виктор Григорьевич сам за рулем.
Спустились во двор администрации.
– Садись назад, – кивнул Шумаков. – Сейчас еще одного пассажира подберем.
Приехали в центральную котельную. Шумаков посигналил. Вышел незнакомый мне мужчина. Виктор Григорьевич его представил:
– Кузаков Виктор Павлович – начальник центральной котельной.
Тот поправил, улыбнувшись:
– Начальник увельского участка Троицких «Теплоэлектросетей», подразделения «Челябоблкоммунэнерго». У меня кроме ЦК есть котельная в больнице. Ты забыл?
Кузаков сел рядом с водителем, и мы поехали за железнодорожную линию через новый путепровод – точнее мост, который аж за элеватором! Нехилый круг получается, если учесть, что Восточная котельная от Центральной в десяти минутах ходьбы по прямой.
Итак, Восточная котельная. Год прошел от ее рождения. Построена на средства районного бюджета. А минувшую зиму её эксплуатировал все тот же спрут из областного центра, «Челябоблкоммунэнерго» – то есть Кузаков и его ребята. Выкупать Восточную челябинцы не хотят. Арендовать? – в цене не сошлись. Получается, что почти даром хитрые дяди из Челябинска хотят заполучить увельскую муниципальную собственность.
– Твоя задача, Анатолий, – говорит Шумаков. – Подготовить Восточную к отопительному сезону самостоятельным предприятием, чтоб без всяких там «коммунэнерго» и «теплосетей».
– А… – заикнулся я, имея в виду – как же так: боремся с корыстными челябинцами, а их человек рядом сидит.
Виктор Григорьевич меня понял влет:
– А Виктор Павлович тебе поможет. Он в доску наш человек.
«В доску наш человек» повернулся ко мне, и мы обменялись рукопожатием.
Подъехали. Дверь открыл молодой человек – видимо, сторож, так как кроме него здесь больше не было никого. Так и оказалось. Виктор Павлович представил его:
– Володя Строгонов. Работал оператором. В конце сезона я его выгнал за пьянку. Но ты бери – по крайней мере, будет человек, который умеет разжигать котлы. Здесь, сейчас сторожит пока. Но, паразит, убегает днями на рыбалку.
– Палыч, ну что ты в самом деле… Никуда я не убегаю.
Вслед за Шумаковым и Кузаковым я прошел внутрь. Совершенно новое, шикарное здание из стекла и бетона. Работает на газе. Пять новеньких, известкой сверкающих, котлов стоят в ряд в котельном зале. Циркуляционных насосов подачи горячей воды в теплотрассы четыре штуки. Огромный бак водоподготовки и подпитки, газовое оборудование, вспомогательные насосы… Вообщем, по-взрослому все!
Сообразив, что перед ним новый будущий его начальник, Строгонов, приостановился в дверях административного корпуса.
– Два душа, два туалета, а кабинеты – закачаешься… Не стыдно девочек приглашать.
Кузаков зацепился:
– Что я слышу? Ты и девок сюда таскаешь?
– Нет-нет, никого не водил еще, – залепетал пропившийся оператор и нынешний сторож. – Это я к слову.
Но было поздно. Начальник ЦК и больничной котельной нахмурился и покачал головой:
– Публичного дома здесь не хватало! Сукин ты, Вова, сын…
Лицо Строгонова залилось краской.
– Да не приводил я не кого! – горячо оправдывался он. – Просто так сказал.
– Чепуха! Ты плетун, Строгонов – это всем известно.
– Я не плетун… – жалобно твердил сторож. – У меня жена есть. Ты же знаешь, Палыч!
– Если сейчас хоть один презерватив где найду, ты уволен! – пригрозил Кузаков.
Административное здание в два этажа и еще мансарда под крышей – все обошли, все осмотрели. Остановились перед вертикальной лестницей на чердак.
– Что там? – спрашиваю.
Кузаков плечами пожал:
– Я не знаю. Слазь, посмотри.
Слазил – мансарда.
Заглянули и в туалеты – они на обеих этажах, как и душевые. Пол был выложен квадратными плитками. В «предбаннике» умывальник. Панели орнаментированы кафелем рыжего цвета. Унитазы были чистыми.
– Уборщица есть? – спросил я.
– Какая уборщица? – Строгонов возмущено. – Ты что, начальник? У нас и воды нет, и света – ни посрать, ни сготовить чё.
Я повернулся к Кузакову. Тот плечами пожал и пробурчал:
– Отключили вместе с газом, как только отопительный сезон закончился. Есть заморочки – надо решать.
– И куда ходите? – это я Строгонова.
– А там, в углу огороженной территории, сортир из досок стоит.
Кажется, все обошли. Шумаков повернулся ко мне:
– Ну как, Анатолий, твое впечатление?
Я кивнул, собираясь с мыслями – мол, отвечу сейчас.
– Механик цеха на «Станкомаше» мне говорил: «Если наладчик спит, смена план выполняет». У меня здесь никто спать не будет. Операторы будут венки вязать на продажу. Специалисты-ремонтники – чинить населению бытовые приборы. Сварщики – варить разные фиговины для хозяйства. Всюду, где только можно, расставлю ящики с черноземом – выращивать цветы, зелень к столу, рассаду… В мансарде теплицу организую.
– Короче, кильдым из котельной выйдет, – тихо сказал Кузаков.
Шумаков хмыкнул:
– Мне твои слова напомнили старый советский анекдот. Приехал молодой специалист в деревню по распределению после окончания института. Председатель колхоза его спрашивает: «Вы кто по специальности?» Тот: «Инженер». Председатель: «Мне агроном нужен. Зачем мне в деревне инженер?» «Как зачем? – удивился приезжий. – Производственные процессы механизировать, чтобы производительность труда росла. Идемте – на месте покажу». Из конторы вышли, смотрят – мужик траву косит. Молодой инженер: «Ну, смотрите, как глупо организована его работа. Литовки надо две насадить на черенок, чтоб на каждый взмах траву косить. А в задницу черенок от граблей вставить, чтоб сгребать за собой траву. А…» «Понял, понял, – прерывает его председатель. – А на писюн надо вилы надеть, чтоб копнил заодно». Так, Анатолий?
– Ну, примерно.
Вышли к машине. Кузаков предлагает:
– Виктор Григорьевич, рабочий день-то закончился. Ты езжай отсюда в Песчанку – тебе ближе будет. А мы с Анатолием через линию… В котельную ко мне зайдем. Я ему телефоны напишу, которые нужны будут в работе. А по дороге обсудим кой-чего.
Так и решили. Хлопнули ладошками в прощальном рукопожатии и расстались. Шумаков уехал. А мы пешком пошли через железнодорожную линию.
– Начать надо с аттестации счетчика газа, – дорогой поучал Кузаков, на меня не глядя, как бы разговаривая сам с собой. – Это главное и важней всего. Если ты не аттестуешь газовый счетчик, газовики тебе выставят счет на газ по выходной мощности котельной. А это пять котлов по максимальной потребности. Мы зимой в самые лютые морозы обходились двумя котлами и совсем не на полной мощности. А в обычные дни одним справлялись. Не аттестуешь счетчик, такой счет получишь, что казне района мало не покажется. Ты меня понял?
Я кивнул.
– Что надо сделать. Счетчик снять. Если сам не сможешь, вызывай аварийную службу Горгаза. Точнее, позвони туда и скажи о своей нужде – они пришлют тебе кого надо. Наши счетчики старые – их аттестуют в Челябинске, в лаборатории. А на Восточной стоит счетчик совершенно иного типа. Такие аттестуют только на заводе изготовителе. Придется везти его в Тюмень. Я тебе дам телефон – созвонишься: там объяснят, куда везти, как к ним проехать и сумеешь ли обернуться за одну поездку. Счет они тебе выпишут. В таких делах предоплата не требуется…
Пришли в Центральную котельную. Я тут тоже впервые, но… Восточная более впечатлила.
Кузаков написал на бумажке обещанные телефоны. И еще я попросил номер абонента на Восточной котельной.
Придя домой принялся звонить.
Тюмень ответила голосом автоответчика – мол, оставьте свое сообщение. Ладно, оставим назавтра – мне нужно живое общение.
В аварийной службе Горгаза дежурство круглосуточное – там ответили. Я представился и попросил:
– Можно ли прислать специалистов, чтобы снять газовый счетчик на поверку?
– Только завтра.
– Годится. Время можете уточнить?
– В первой половине рабочего дня.
Понятно. Позвонил в Восточную Строгонову.
– Проверяешь, начальник?
– Дело есть. Где документация на котельную, знаешь?
– Да вон – в шкафу вся лежит.
– Найди паспорт на газовый счетчик, на стол положи, чтобы я завтра нашел. Ты во сколько меняешься? Если я задержусь, сменщику передай.
– Все понял, начальник, передам.
Утром паспорт на газовый счетчик ждал меня на столе.
И новый сторож по имени Саша.
– Вы наш новый начальник? – спросил он, пожимая руку.
Я кивнул.
– А можно мне в котельной остаться на отопительный сезон?
– Кем?
– Ну, слесарем… или оператором.
– На оператора надо учиться.
– Тогда слесарем.
– Посмотрим.
Аварийная бригада из Горгаза (по крайней мере, так звучала надпись на их машине) приехала, как и обещала дежурная, в первой половине рабочего дня. Поднялись на балкон котельного зала, сняли счетчик, занесли его в операторскую.
– Вот, пожалуйста.
– Мне где-то надо расписаться?
– Да нет. Все нормально – ваш вызов отмечен у диспетчера.
– Света нет, газа нет… Мы бы вас чаем угостили, – сказал я, чувствуя неловкость перед общительными газовщиками.
Поболтали немного и расстались – они отправились по своим делам, а я домой, звонить в Тюмень. И здесь получилось все удачно. Мне обсказали, как их найти. Обещали счетчик проверить за полчаса и поставить печати все – на стекло показателя и в паспорт.
Позвонил Шумакову.
– Виктор Григорьевич, мне машина нужна – в Тюмень отвезти газовый счетчик на поверку.
– Ты откуда звонишь?
– Из дома, конечно. Что мне, из Водоканала звонить по делам котельной?
– А на Восточной нет восьмерки?
– Виктор Палыч еще зимой убрал – злоупотреблял народ междугородними разговорами.
– Ладно, я найду машину. Ты посиди у телефона. И, кстати, сообщи мне его номер.
Минут через двадцать Шумаков позвонил.
– Машину возьмешь у Гареева. Подходи завтра сюда к девяти часам.
– Понял. Буду.
Жизнь налаживается моя. Появилась работа. Не пропадут даром хлопоты по восстановлению старого экскаватора. Есть заказы на «Лиру»…
Лег пораньше спать. А в «час Пикуля» поднялся и плодотворно поработал над романом о своем детстве. Когда рассвело, сбегал к лиственницам. Потом побрился-умылся-позавтракал и отправился в районную Администрацию к Шумакову.
От предстоящей поездки нахлынула волна адреналина. Я не только сделаю нужное дело, но побываю в Тюмени – городе, где ни разу еще не был. Как тут не радоваться? Люблю открытия…
Виктор Григорьевич подошел к окну.
– Тебя уже ждут.
Я тоже подошел. Прижавшись к обочине у киоска «Роспечать» стояла белая «нива», а возле неё Глава поселка Гареев и его водитель Резниченко.
– Спасибо, Виктор Григорьевич! – я пожал руку первому заместителю Главы Увельского района и вышел.
Поджидавшие встретили меня, скажем так, без радости.
Гареев вместо приветствия процедил сквозь зубы:
– Ты что к моей машине прицепился?
Я усмехнулся и демонстративно сунул руки в карманы брюк – мол, с такими как ты не здороваюсь: много чести.
– Где твой счетчик? – не более любезен был и Резина.
– На Восточной котельной.
– Так, тащи…
– Слушайте, мужики, не хотите ехать – не ехайте. Мне ваши морды злые совсем ни к чему. Пойду к Шумакову – пусть решает проблему. Ну, а если он шкуру с кого-то спустит, на меня не пеняйте – я вас предупредил.
Резниченко с Гареевым переглянулись. Евгений Андреевич кивнул головой и прочь пошел. Водитель мне:
– Садись, поедем в твою котельную.
Съездили в Восточную за счетчиком. Потом заскочили в Южноуральск – Резниченко с семьей простился: на сутки ведь уезжаем или больше. Вернулся с непустой холщовой сумкой – тормозок, должно быть, в дорогу. Вот о чем не подумал я!
Белая «нива» взяла курс на Челябинск.
В Тюмень с юга можно попасть двумя дорогами – через Екатеринбург или Курган. Водитель выбрал второй путь. Общаться нам не хотелось, да и не о чем было. Я смотрел, как мимо пролетают знакомые пейзажи. За Челябинском потянулись незнакомые…
На Тюмень повернули в виду Кургана. Но прежде остановились по нужде. А на перекрестке было несколько торговых точек. Резниченко сказал:
– Я закуси взял, с тебя пузырь.
О чем базар! – пошел и купил.
Дальше дорога шла через сырой и мрачный сосновый бор. Но не в этом беда. Дело клонилось к вечеру, и вся кровососущая рать высыпала на воздух, поохотиться перед сном. Каждые полчаса мы останавливались, чтобы обмыть лобовое стекло и фары от насекомых и их внутренностей – темным, а то и кровавым налетом напрочь закрывавшим дорогу свету, а нам ее обзор. И каждый раз в виду водоема или лужи, где можно набрать в «сиськи» воды. Слава Богу, этого добра в багажнике у «нивы» было достаточно.
Солнце за соснами скрылось, и стало холоднее. Чем дальше ехали мы на север, тем ниже падала температура. Резниченко включил печку. Судя по указателям, Тюмень совсем близко. Мы стремились до полных сумерек добраться в город. Единственная отрада – встречных машин стало меньше: не так слепят фары.
Перед блокпостом «нива» сбавила скорость.
– Остановись, – попросил я. – Пойдем спросим, как дальше ехать.
Когда до завода добрались, ночь царила кругом – в смысле, на небе звезды зажглись, а на улицах фонари. Боец ВОХРы на КПП в здании заводоуправления объяснил, что прибыли мы на место, запустить он нас на территорию до утра не может, но и не советует здесь ночевать – всякое может случиться: хулиганьё и прочее… На стоянке перед заводом других машин не было.
– А куда нам деваться?
Губы охранника скривились в усмешке.
– Езжайте к ментовке ночевать. Там не тронут.
Резниченко по-своему рассудил:
– Нахрен! Еще бояться! Против судьбы не попрешь. Вон там заночуем.
«Там» были въездные ворота на территорию и двухэтажная избушка КПП – на первом её этаже была вертушка и будка контролера, на втором горел свет. Когда припарковались, окошко на верхнем этаже распахнулось. Женщина в форме ВОХРы окликнула нас:
– Эй, вам чего здесь надо?
Резниченко ответил:
– Нам надо проехать на завод.
– Пропуск есть?
– Завтра оформим.
– Завтра и приезжайте.
– Хорошо. А сегодня мы здесь заночуем. У вас наган есть? Если бандиты на нас нападут, вы их сверху перестреляете?
– Ну и чудак же вы! – воскликнула женщина и согласилась. – Перестреляю… Только если в вас попаду, не обижайтесь.
Резниченко сел в салон.
– Ну вот, охрана нам обеспечена. Доставай своё – выпьем и закусим.
Сам перекинул мешок с тормозком с заднего сидения к себе на колени. В нем оказались яблоки – обыкновенные яблоки из своего, должно быть, сада. М-дя… я ожидал нечто более существенное. Но когда попробовал водку под названием «Варта», понял, что мы с Резиной в расчете – он мне кислые червивые яблоки, я ему спиртное из нефти.
Проснулся под утро весьма продрогший. Выбрался из машины, сходил в кусты.
– Замерз что ли? – окликнули из курятника.
– Зуб на зуб не попадает.
– Так печку включи.
– Не моя машина.
– Ну, ладно… – лицо в окошке исчезло, и оно закрылось.
Только я собрался в машину сесть, дверь КПП распахнулась – на пороге стояла весьма миловидная женщина в форме ВОХРы.
– Иди сюда, погрею.
Я зашел в домик. Мы поднялись на второй этаж. Симпатичная и сердобольная женщина налила мне горячего чая, предложила бутерброды с сыром и колбасой, а еще пирожки с яйцом и рисом – ну, эти-то явно столовские. Ободряюще улыбнулась:
– Налегай!
Она была чем-то похожа на ту мою первую женщину, которая сделала меня мужчиной в поезде «Хабаровск – Владивосток». И возраста, примерно, такого же.
Меня потянуло на очень откровенный и доверительный разговор – ну, как тогда, в пассажирском поезде, в том далеком 1975 году.
Я насмелился и спросил, проглотив нажеванное.
– Сказав «погрею», вы что имели в виду?
– Все, что захочешь, но… Сначала женись.
– А если женат я?
– Тогда просто ешь пирожки.
– Но вы мне нравитесь.
– Ты мне тоже.
– И как же быть?
– Поезжай к жене – оставайся с ней или разводись и возвращайся ко мне.
– Мы уже с ней шесть лет не живем.
– А что так?
– Решили, что нам будет лучше врозь.
– А дети есть?
– Дочке семь лет.
– И у меня такая же.
– А муж где?
– Присел надолго.
– В смысле?
– На ограблении инкассаторской машины попался. Статья тяжелая – большой срок дали. Хотел одним махом в дамки выйти. А теперь сидеть ему и сидеть…
– Любили?
– Да хороший парень-то.
– Что же не отговорили?
– А я знала? – женщина пожала плечами. – Когда пришли за ним руки крутить, вот тогда и открылось…
Мы помолчали. Ну, раз откровенно, так откровенно!
– Замуж хотите?
– А кто не хочет?
– Не будете, значит, ждать?
Она вздохнула и промолчала. Я задал провокационный вопрос:
– Вы уверены, что если я вернусь к вам, из нас получится счастливая семейная пара?
Она кивнула головой:
– Получится. Секрет знаю, как мужика счастливым сделать.
Она на диване сидела, на котором, наверное, и спала. Я уже закончил чаевничать, сказал «спасибо», передвинул стул и сел напротив неё. Очень она мне понравилась – и личико, и фигурка, и ножки…
– В чем ваш секрет? Мне расскажите?
Она хмыкнула, немного с кокетством.
– Тебе зачем? Ты же мужик.
– Да, конечно. Но на досуге я книжки пишу. Очень бы мне хотелось о вашем секрете рассказать всем.
Она как-то сразу подобралась – серьезней стала, как перед телекамерой.
– Да никакого секрета вобщем-то нет. Надо просто любить мужика. Говорить ему ласковые слова…
Я ободряюще кивнул – мол, продолжай, продолжай…
– Утешать в беде и горести… Не говорить гадостей о его родственниках… Никогда не спорить с ним… Это ведь не сложно, если очень захотеть.
Я откинулся на спинку стула.
– Если через чур опекать мужа, то можно и надоесть.
– Разве внимание может надоесть? Это просьбами надоедают… Бабы-курицы как считают – ноги раздвинула, мужик похрипел, кайф получил… Все теперь он перед ней по жизни в долгу.
Я кивнул, соглашаясь. А она продолжала:
– Мужик должен купаться в ласке, вот тогда и баба с ним будет счастлива.
Я улыбнулся.
– Мне бы кусочек такого счастья прямо здесь и сейчас.
– Возвращайся, распишемся, не обижу…
– У вас, наверное, с мужиками-то нет проблем – вы такая красивая…
Охранница покачала головой:
– Как это нет? Что я не человек? Но просто давалкой быть не могу.
– Ты просто не пробовала. Попробуй со мной. Я очень нежный – тебе понравится…
Она задышала часто-часто… Спрятала взгляд. Встала, прошла к столу собирать посуду.
– Ты согрелся? Давай топай. Сейчас контролер КПП придет, народ на работу потянется…
Когда вышел из сторожки, она ждала меня в открытом окне на втором этаже.
– А ты мне понравился. Возвращайся, и мы будем счастливы… Приедешь – спроси на заводе Надю Карамышеву из ВОХРы…
Я кивнул, помахал ей рукой. За лобовым стеклом «нивы» на меня таращился Резниченко. Мне не хотелось отвечать на его расспросы и, махнув рукой в сторону заводоуправления, пошел оформлять въездной пропуск.
Все хлопоты с оформлением въезда-выезда, поверкой счетчика и его документальной аттестации отняли все время до обеда. Вернувшись в «ниву» с газоизмерительным прибором в начале первого часа дня, объявил водителю:
– Все, можем ехать.
– Нет! – вскричал Резниченко. – Я со вчерашнего обеда не жравши. Где столовая здесь у них?
Нашли столовую, пообедали. И тронулись в обратный путь…
Ах, Надя, Надя Карамышева… Как легко ты запала в душу! Она уж мурлыкала, терзая сердце в сладкой истоме: «Как много девушек хороших! Как много ласковых имен! Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблен…»
Резниченко на что-то дулся и не донимал расспросами – где ты был? с кем ночевал? Машина укачивала, и я бы поспал. Но закрыв глаза, откинувшись на подголовник кресла, ударился в философию.
Тема такая – женщины и власть. Поскольку я теперь начальник – самая злободневная. Как вести себя с прекрасной половиной человечества, которые попадут в зависимость от меня по служебному положению. Всплыл из памяти утренний эпизод. Надя, без сомнений, женщина симпатичная. И я, человек приезжий, мог позволить себе некие вольности. Бабы любят, когда их уламывают. Они считают внимание мужчины комплиментом. И наоборот – ненавидят мужиков, которые не бросают на них похотливые взоры. Так вот. Мои уговоры (ну, точнее – намеки) Нади отдаться должны остаться в прошлой жизни. Теперь я начальник, черт возьми! Бабы сами должны мне на шею бросаться и меня уговаривать им отдаться… Что ж, я не против – пользуйтесь, пока холост. Ну, или якобы холост…
И снова песенка в душе – теперь уже от Софии Ротару: «Может с другой сердце своё успокоишь. Может, со мной ночку ещё проведешь…»
Интересную картину заметил в дороге – и в Курганской области, и в Тюменской сухо. Только пересекли границу с родной, нашей Челябинской губернией, как сразу засверкали под солнцем лужи только что прошедшей грозы. Новый её фронт догнал нас под Кичигино (или мы его?) и давай поливать, громыхая.
За что, о Боже, ты проклял нас?
Счетчик мы завезли в котельную, и тогда Резина зауросил:
– Оставайся тут – домой я тебя не повезу.
При тусклом свете в салоне у него были усталые красные глаза. Может, он и не собирается на ту сторону железнодорожной линии. Может, у него здесь родственники или любимая женщина…
Я плечами пожал – мол, ноу проблем.
Хотя охраняла котельную в эту ночь пожилая женщина. А диван не раскладывался. Впрочем, я и не собирался его с ней делить.
Как только машина ушла, а я остался, сторожиха обеспокоилась:
– Вы кто и почему не уехали?
– Понимаю вашу настороженность. Меня зовут Анатолием, и я новый начальник этой котельной. Только не вменяйте мне это в вину.
Попытался ей мило улыбнуться. Хотя подозреваю, что в свете фонарика улыбка моя могла быть зловещей. Женщина хотела хихикнуть, но не получилось.
– Мне так неприятно, что я вас стесняю или даже пугаю, но до утра я не собираюсь здесь оставаться. Вот гроза закончится, и домой пойду.
– Это просто от неожиданности, – сказала она и выключила фонарик. – У меня сегодня что-то нервы разыгрались.
– Удивляться не приходиться, – я раздвинул шторы окна и стало чуть-чуть светлее. – Гроза как-никак катаклизм природный: напрягает.
– Я уже успокоилась, – объявила она.
– Да вы ложитесь и спите, я не буду мешать. А как соберусь уходить, разбужу.
Гроза закончилась быстро. Но дождь продержал меня в котельной до полуночи.
Придя домой, позвонил в Горгаз – мол, присылайте спецов устанавливать счетчик.
Сонный женский голос мне мораль прочитал:
– Что же вы прыткий такой, а? Завтра вам отопление запускать? Нет? Ну и подождите немного – ремонтники до начала отопительного сезона к вам не раз еще явятся.
Вполне резонно.
Утром позвонил в котельную заступившему на дежурство Строгонову:
– У вас журнал передачи дежурства есть?
– Обижаешь, начальник. У нас все по взрослому.
– Тогда запиши в него «Приказ начальника. Газовый счетчик в операторской принимать и сдавать под роспись: счетчик сдал, счетчик принял. Чтобы все пломбы и контровки на гайках-болтиках были на месте. Чтобы сам он целым был». Понял? Приду проверю. Где, кстати он?
– На столе.
– Убери его в шкаф, чтоб не сломать ненароком. И паспорт под него положи, чтобы был на глазах. Специалисты приедут – надо поставить.
– Когда?
– Скоро.
Положив трубку, я почувствовал себя совершенно вошедшим в роль крутого начальника, облаченного в сверкающие доспехи богом избранного руководителя.
Потом был визит к Кузакову в Центральную котельную.
Виктор Павлович похвалил меня за оперативность решения задачи со счетчиком.
– Теперь тебе, Анатолий, предстоит с водохимочисткой разобраться. Специально для Восточной котельной «Челябоблкоммунэнерго» приглашали из Екатеринбурга профессора Дреккера и кандидата наук с кафедры общей химии Челябинского политехнического института Наталью Павловну. Вот их телефоны. Запиши.
Я записал. Кузаков продолжал:
– Они провели химанализ воды, используемой для Восточной. Сам по себе процесс дорогостоящий. Подготовили рекомендации по её очистке от минеральных солей. Недели две возились и все это время жили в «Урале», санаторий который, за счет нашей организации. Представляешь, сколько средств в это дело вбухано? Тебе надо с ними созвониться и попросить дубликаты всех материалов, чтобы работать на Восточной…
Кузаков покачал головой:
– Думаю, с районного бюджета они слупят не меньше.
– Постой. А зачем же им жлобиться? Они уже получили свое. И от нас получат дополнительный приварок… Ну, не всю же сумму опять за проделанную когда-то работу.
– Не знаю. Попытка – не пытка: попробуй уговорить. Вдруг прокатит.
– Виктор Павлович, но ведь у тебя же есть их рекомендации по очистке воды на котельной Восточная.
Кузаков потупился на свои ноги в черных ботинках и сказал:
– Нет. Как только началась буза с Шумаковым, приехали из Челябинска и всю документацию по Восточной у меня забрали.
– Но лаборант-то ведь должен помнить, если всю зиму работал.
Кузаков, отрицая, покачал указательным пальцем.
– Никого не впутывай в эти дела. Все вопросы решай самостоятельно.
Вот так! Свой да не в доску Виктор Павлович. Видимо, жестко приказали. Ну, да ладно, будем решать…
Заглянул в котельную (свою теперь уже) и пошел домой звонить химикам.
Дреккера сразу отмел, хоть и профессор-руководитель.
Во-первых, Екатеринбург дальше Челябинска.
Во-вторых, фамилия мне не понравилась.
В-третьих, Наталья Павловна женщина, а с женщинами у меня всегда лучше получалось любое дело.
Набираю номер. Приятный женский голос:
– Але. Да, я слушаю.
И шумовой фон в трубке – музыка, звон посуды, смех, громкие голоса… Должно быть, в квартиру попал в неурочный час. Но раз ответила и слушает – будем говорить.
– Здравствуйте, Наталья Павловна… – я представился и рассказал о своих проблемах. – Не могли бы вы мне дать ваши рекомендации по водохимочистке на Восточной котельной?
И тогда она сказала… Нет, ответила – и ответ этот был настоящим шедевром устного творчества. Я запомнил его на всю жизнь и сейчас процитирую.
Наталья сказала мне очень приятным голосом:
– Молодой человек! Я женщина и Природой призвана давать мужчине все, что он попросит. Но никаких документов по Восточной котельной я вам не дам. Разговаривайте с Борис Ефимовичем (это профессор Дреккер). До свидания.
И трубку положила.
Я никогда не видел Наталью Павловну, но тут же влюбился по самые уши – за ум и голос красивый.