Anastassia Averingel
Не только мертвый человек – хороший человек
Она поняла, что её рабочее место занято, но всё-таки решила снять пальто и переобуться.
В этот момент двери кабинета Виктора со свистом одна за другой отворились, и он показался с вопросом.
– Ну Элизабет? Как перевод? Что скажешь? Берём?
«Это ещё что? – подумалось ей, – что значит – берём? Меня ещё не взяли? Это, что тест такой?»
Элизабет была абсолютно недовольна, и даже не могла хорошо скрыть этого. Помолчав, она всё-же произнесла:
– Victor, по всему видно, что это не профессиональный переводчик… но должна признать: для первого раза – неплохо, я поправлю, что найду, сама, в остальном – ОК.
«То есть всё-таки пока не нашла, – усмехнулась Она про себя, – ну ищи, ищи».
– Apropo, Victor10, хочу порадовать тебя: маклер нашел тебе прекрасною квартиру, когда ты планируешь в следующий раз прилететь?
– Во вторник.
– Super, я на следующей неделе тоже буду! Тогда увидимся, и я жду Приложение 21 и 22, суммы – ОК?
Элизабет прекрасно говорила по-русски, как многие экспаты-мошенники. После года в австрийской тюрьме она имела призрачные перспективы на родине, но тут, в Москве, для неё был просто рай. Она сидела за одним столом с мэром, и не только с ним одним, а глупенькие дочери нуворишей мечтали, чтобы она и её русский муж-альфонс вели их под звуки венского вальса по Манежу на встречу принцам. Бальные платья на них смотрелись так же, как консервные банки на туземцах. Пройдёт ещё немало лет, прежде чем эта забава в Московских и Питерских гостиных, а потом и в Казани, сойдёт на нет, и бал переедет в Казахстан, где радостно найдет новых клиентов.
Расцеловав Виктора в обе щеки, Элизабет удалилась. Витёк вытер щёки с нескрываемым отвращением и закрылся в кабинете.
Наконец-то путь к её рабочему столу был свободен. Только сейчас она заметила, что на том месте за монитором, где вчера был спрятан несъеденный шарик, лежит целая коробка конфет Mozart.
– Ты не знаешь, откуда это? – обратилась она к Секретарше.
– Сергей принёс, сказал тебе, – ответила та.
«Значит, он всё видел, и про конфеты, и про чашку… забавно,» подумалось ей.
Тут телефон, стоящий на её столе, подал сигнал: на дисплее светилось «Виктор».
– Да? – осторожно ответила она.
– Зайди, – рявкнул он.
Она встала из-за стола, взяла полученную с утра трудовую и двинулась к кабинету.
Чашка всё не выходила у неё из головы. Она с трудом впервые открыла тяжёлые двери и сразу оказалась на прекрасном мягком ковре, это её успокоило.
Виктор пригласил подойти к столу и сесть на один из стульев, сам сел напротив. До этого такую сцену она видела только на сайте Кремля и по телевизору в новостях про президента. Когда он сидит и хмурит брови на собеседника, а тот что-то жалобно мямлит в ответ, не надеясь ни на что хорошее. Стулья были чертовски тяжелыми, и длинный ворс ковра не делал задачу отодвинуть их от стола и сесть, легче. Но благодаря тому, что она была очень худой, ей удалось буквально стечь на сидение стула между подлокотником и столом. Витёк выглядел недовольным…, увидев трудовую, нахмурился сильнее.
– У тебя есть Шенген? – спросил он.
– Да.
– Во вторник полетишь со мной: утром туда, вечером обратно, дела там есть, попереводишь меня, и мне попереводишь, – в некотором раздумье добавил он.
Она кивнула.
Он смотрел на неё изучающее, потом добавил:
– Всё, что будет там – останется там, это понятно? Здесь никому ни слова. Поняла?
– Да.
Он протянул ей визитку.
– Назначишь мне приём, на утро, потом ещё многое успеть надо будет.
Она взяла визитку: Prof. Dr. Gaiger, Privatklinik Döbling11
– Ну всё, иди, если что нужно к поездке…, Сергей подскажет… и это – он кивнул на трудовую, – ему отдай.
– Хорошо.
Он встал со своего стула и подошел к ней: было понятно, что он готов освободить её из плена стола и тяжелого стула. Это было по-мужски. Она не без удовольствия приняла его помощь, и раз всё так хорошо прошло, решив, что второго шанса может не быть, сказала:
– Я разбила чашку из серванта.
Виктор смотрел на неё оценивающе, он был неприлично близко.
– Разрешаю разбить ещё одну, – произнёс он, не меняя строгого выражения лица.
Она улыбнулась и пошла к выходу, сочтя его великодушным. Тогда она ещё не догадывалась, что больше всего Витёк верил в знаки, а разбить чашку – это к удаче, и удача была ему очень нужна: Prof. Dr. Gaiger был известный онколог.
До вторника оставалась два рабочих и два выходных дня.
За рабочие дни она узнала, что в общем-то работа в приёмной не пыльная. Люди, которые приходили в эти дни, были спокойные, вежливые и даже счастливые. Одни приходили сюда с деньгами, другие – за деньгами. Витёк был спокоен и собран, общались они немного: в основном с утра, на дежурные темы, и к вечеру, когда он собирался домой.
Ей также удалось пообщаться с Секретаршей: та оказалась девушкой простой, но очень смышлёной и интересующейся, изучающей немецкий язык.
Она часами расспрашивала её о Вене, каждый раз обращаясь к Википедии, чтобы подтвердить свои знания или добавить новых. Им было легко и интересно друг с другом.
Иногда в приёмную по делам заходил Сергей и на обратном пути из кабинета задерживался с ними поболтать и выпить хозяйский кофе. Всегда в своём неизменно сером костюме, в лацкане которого был значок какой-то академии. Ей нравились его добрые голубые глаза и светлые волосы, его голос и его конфеты Mozart, и если бы он был смелее, всё могло бы сложиться совсем по-другому…
В понедельник вечером – когда Виктор по всем расчётам уже должен был уехать домой, ибо на 5:30 был согласован вылет самолёта в Вену, но почему-то сидел как мышь в своём кабинете, – рядом с изумрудной лампой задребезжал телефон, звонок был с мобильного.
– Да, – с удивлением ответила она.
– Добрый вечер, – произнёс приятный голос, – это Наталия, жена Виктора. Он уже выехал?
– Нет, он у себя.
– Один?
– Да.
– Хорошо, передайте ему, я жду его дома.
– Конечно.
– Всего доброго.
– Всего добр… – она не успела договорить, как дверь в приёмную отварилась и в облаке дорогих духов, одетая во все в чёрное, в неё вошла красивая женщина. В руках она держала новый Vertu Farrari в ярко-алом чехле.
– Так он на месте? – утвердительно спросила она и, не дождавшись ответа, сразу дернув одну дверь за другой, скрылась в кабинете.
Она очень смутилась, это было похоже на мистику: сначала ты говоришь с человеком, который якобы дома, а через секунду он пред тобой, но при этом это не он, точнее не она.
Открыв на рабочем столе папку «Документы», которую ей переслала Секретарша, найдя закладку «Паспорта загран.» – Victor, Natalia, Daughter12, кликнула на Natalia, и ещё раз изучила фото и паспортные данные, которые от нечего делать смотрела с утра. На фото была грузная женщина с мешками под глазами и усталым выражением лица, которая только при очень пристальном рассмотрении отдаленно напоминала даму, ругающуюся сейчас с Виктором в кабинете. Крики доносились даже через две двери. Наталье было 43.
Кто-то скажет, что это не возраст для женщины, тем более для женщины с большими деньгами. Она думала также. Но фотография в паспорте опровергала это напрочь. От греха подальше она закрыла скан паспорта на экране, и вышла из папки «Документы».
Вскоре крики затихли, и Виктор, пропустив жену вперёд, вышел в приёмную. Дверь отворилась, охранники ждали у входа. Не попрощавшись, чета удалилась.
Спустившись в 3:40 на крыльцо подъезда с небольшой дорожной сумкой, она стала ждать обещанный Сергеем трансфер в аэропорт, кутаясь в кашемировую шаль и светло-голубое пальто, отчаянно пытаясь проснуться на морозе. Через пару мгновений двор озарили яркие фары мерседеса небесного цвета.
Подойдя к машине, Она отметила, что они должно быть удивительно хорошо смотрятся вместе в этом искрящемся лунном свете. Водитель не вышел открыть ей дверь, пришлось самой. Переложив сумку в левую руку, правой она потянула за дверцу и в тот же миг с удивлением и немного со страхом, что могла открыть чужое авто, сделала шаг назад. В машине, развалившись, сидел огромного роста, толстый и совершенно неприятный мужчина.
– Да ты садись, чё стоишь, опоздаем в аэропорт, – приказным тоном сказал он.
Смущённая, она села в машину, и чтобы оградить себя он него, поставила сумку между ними на белоснежное сидение.
– Меня зовут Александр Владимирович, я отвечаю за безопасность Виктора …мы тебя, конечно, проверили, хорошо проверили, но я решил ещё и лично с тобой пообщаться.
«Это и есть Попов. Какой неприятный. – Она тут же окончательно проснулась и собралась. –Ехать, если быстро, то мин 40-45, надо держаться.»
– Что ж, из такой семьи только на переводчицу и выучилась? – начал он допрос.
– Только.
– А чё муж-то тебя бросил-то? – хреново готовишь, ха-ха…
Она замолчала, и предпочла смотреть в окно.
Задав ещё пару омерзительных вопросов, получив в ответ тишину и обозвав её в конце концов «незабудкой», наверное за-за цвета пальто, он принялся допекать водителя рассказами о том, каким он был в 90-тые славным ментом, как он всех крышевал, как много у него было денег и «тёлочек», и дальше всё углублялся в тему своего былого богатства, всемогущества и женского обожания.
Если не смотреть в его сторону, а только слушать, можно было подумать, что Витёк у него занял. Только вот помятый вид его противоречил всему, что он рассказывал.
Такие, как он, не были богаты вчера, и не разбогатеют завтра, и уж тем более никогда не имели успеха у женщин.
Въехав в ворота Авкома13, автомобиль остановился на стоянке.
Открыв дверь и забирая сумку с сидения, она подняла на Попова свои ледяные синие глаза – так, чтобы их взгляды встретились, и вложив всё отвращение, которое питала к таким, как он, шепнула ему прямо в лицо:
– А где сейчас твои деньги?
Гримаса бешенства заволокла его физиономию, он хотел что-то ответить, но она уже захлопнула дверь и зашагала в зал вылета.
Приятно приехать в аэропорт, когда есть лишнее 5 минут на горячий сладкий кофе. На долгие два года сопровождения Виктора это станет её ритуалом.
Пройдя почти игрушечные паспортный контроль и таможню, сразу два в одном, Она вышла на взлётную полосу и сразу пожалела, что не летит обычным самолётом – его могли бы подать к трубе. Ветер беспощадно ударил в лицо, сбив шаль с головы, руки окоченели в момент, и тем удивительнее было ощутить тёплое прикосновение к её пальцам, сжимавшим дорожную сумку. Она повернула голову и увидела Виктора.
Он забрал у неё сумку и, помогая ей пройти по полю и взойти по ступеням трапа, аккуратно придерживал за локоть.
Через несколько секунд она уже была в самолёте. Пройдя его целиком, сев на последний ряд, выбрав место у окна, притулившись к иллюминатору, она закрыла глаза и тут же уснула. Страх высоты был, пожалуй, единственным страхом, который ей так и не покорился, и чтобы не испытывать дискомфорт, она научилась засыпать ещё перед взлетом и просыпаться уже на земле. Открыла глаза она уже в Flughafen Wien-Schwechat14. Светило раннее солнце, тут будто и вовсе не было зимы.
Столько раз бывала она здесь в бытность работы менеджером австрийской фирмы, но впервые это был частный самолёт. Она смотрела в окно с любопытством и тревогой. Сегодня так много нужно успеть: визит к врачу в Döbling15, потом – на Michaelerplatz16 в банк, дальше – встреча с Элизабет и её адвокатом в 8-ом районе и, может быть, что-то ещё, о чём она пока не знает. Виктор сидел в первом ряду и листал газету, через мгновение он с суетой полез во внутренний карман и достал оттуда дребезжащий телефон.
– Чего не спишь-то? – С усмешкой сказал он в трубку.
– Да сели, нет, ещё не в машине, наберу тебя, … ну в обед наберу… дел много, поспи пока. Конечно сегодня, что за глупости…ну всё, спи.
Он выключил телефон, вернув его в тот же карман, начал убирать очки в очечник и складывать газету. Внизу их встречал огромный мерседес, заказанный ещё из Москвы.
Водитель-австриец был очень учтив, у него даже была роза для НЕЁ. Выехав на автобан, машина легла на курс в Döbling.
Врач был абсолютно безразличен к пациенту, проделавшему долгий путь, чтобы услышать его вердикт. Взглянув бегло на снимки рентгена, он отложил их в сторону и сказал, что все анализы и исследования нужно будет проходить здесь заново, и, если диагноз подтвердится, ему нужно будет находиться тут минимум год; он не обязательно должен всё время лежать в клинике – может приходить сюда из дома.
Она перевела ему всё дословно, обоим было ясно – приходить из дома невозможно, если у тебя нет тут дома. Идея Элизабет насчёт квартиры уже не выглядела такой безнадёжной.
Он попросил её перенести встречу в банке на после обеда, и сказать водителю отвезти их к Элизабет.
Работая в Вене до этого почти пять лет, ей так и не довелось побывать в 8-ом районе –собственно, он не был чем-то примечательным, это не центр, и не деловой квартал, и не место шопинга – но он был тихим и даже милым.
Ей не удалось дозвониться до Элизабет, пока они ехали в машине, но это не отменило решительности Виктора посетить её с утра.
Водитель остановился на узенькой улочке, перегородив весь утренний трафик этого квартала. Небольшой, неприметный, слегка покосившийся от почтенного возраста трехэтажный одноподъездный дом, несколько табличек. А вот и нужная, на самом верху: Elisabeth S/Alexander S17. Виктор принялся давить что есть сил на звонок, раздался стандартный треск, подъездная дверь поддалась. Надо признать, что для человека, только что пролетевшего 2,5 часа из Москвы для визита к онкологу, он очень проворно взбирался на последний этаж постройки.
Взойдя на Эверест к заветной цели, он снова принялся терзать звонок, на этот раз уже конкретной двери.
– Schon gut, ich gehe doch!18 – раздалось недовольное из-за двери.
Через секунду дверь отворилась, и на пороге стояла Элизабет, сонная, в наспех надетом халате.
По удивлённо-растерянному взгляду было ясно: меньше всего ранним утром она ожидала открыть дверь русскому олигарху. Да, конечно она знала, что он прилетает сегодня, и готовилась к встрече. Она и её адвокатесса уже несколько дней собирались в кафе напротив и обсуждали, как же объяснить Виктору, почему 35-й Магистрат так и не оформил ему – хотя бы ему – вид на жительство, ведь он давно удовлетворил все условия: открыл счёт в банке, создал фирму, оформил туда кучу австрийцев, переводит всё время деньги на выплату зарплат, страховок и счетов, оплачивает офис и вон, даже бензин для мерседеса тоже оплатил.
– Victor? – какой сюрприз…
– Alexander, komm schon, Victor ist da19, – в растерянности она звала мужа на помощь.
Она была изрядно взволнована. «Получается, Виктор узнал её адрес… как? Ах, ну да, это всё его новая выскочка. Додумалась. Впрочем, это не сложно… что ещё он узнал?» Мысли безжалостным роем кружили в сонном сознании.
– Чаю сделай, – скомандовал Виктор. Пить хочу – умотался. Ну и забрались Вы, конечно…
Элизабет смутилась и проводила их в маленькую неубранную гостиную. Она шла в задумчивости, наспех собирая разбросанные по пути вещи и расчищая пол от детских игрушек.
Элизабет жила в этой небольшой квартире со своим русским мужем, двумя дочерями, одна из которых недавно вышла замуж и родила ей внука. От криков Элизабет и громогласного «Чаю сделай» все проснулись и почти одномоментно вышли в гостиную, от чего та начала сжиматься как кроличья нора из Алисы. Программа «Пока все дома» явно не входила в перечень любимых у Витька, и он уже пожалел, что отклонился от графика, и явно перехотел пить чай – он был ужасно брезглив.
– Что ты там про квартиру-то говорила? Есть что посмотреть? Могу сегодня, до вечера успеешь организовать просмотр?
По всему было видно, что Элизабет смущена и думает, как сказать заготовленное.
Набрав воздуха в лёгкие для смелости, она произнесла:
– Victor, дорогой мой, мы тут с Александром подумали, тебе ведь нужна квартира только для прописки, ну, для карточки? Ты такой занятой человек, стоит ли тратить на это время…
Витёк нахмурился, не понимая, к чему она ведет…
– Так вот, – продолжила она осмелев, ибо деваться было уже некуда: умные глаза буквально впились в неё…
– Мы подумали, ты же можешь прямо сегодня же выкупить нашу квартиру у банка, а мы тебя тут временно зарегистрируем, и Наталью конечно же… она совсем не дорогая, думаю так будет удобнее всего…
Витёк был ошеломлён услышанным.
– Меня и Наташку здесь? – взревел он, – рехнулась ты, что ли?
Элизабет душили долги. Деньги, которые она собирала на балах, расходились на взятки австрийским вельможам, которые требовали всё больше за готовность святиться на балу и фотографироваться с местными папуасами. В Москве её обирала «крыша», а ведь нужно было ещё на рекламу, развитие и культурную программу. Виктор и его дружба были залогом безбедного существования её непутевой семьи.
«Всё должно было быть совсем иначе, целесообразность выкупа её квартиры деньгами Victor должна была обосновать адвокатесса, в кафе, сегодня в обед, уж она бы нашла правильные слова! Какая нелёгкая принесла его с утра, теперь alles ist vorbei20.» Ей оставалось лишь наблюдать, как Victor резко встал из-за стола и, не проронив ни слова, вышел вон.
Дружба была окончена. Начиналась война.
Спустившись в машину, Витёк приказал Ей запросить по австрийской компании всю документацию и отдать аудиторам, набрал Сергея и поручил организовать налоговую проверку её ЗАО в Москве.
Почему сильные мира сего с таким рвением мстят тем, к кому судьба не была столь благосклонна, навсегда останется для НЕЁ загадкой.
В молчании они покидали 8-й район. Она разглядывала строения и спешащих по делам пешеходов, думая, что была тут, наверное, в первый и последний раз…знать бы тогда… она бы остановила машину и побежала прочь от него и от того что будет.
– Я думаю, что мы заслужили обед, – прервал молчание Виктор, – я понимаю, что должен пригласить Вас в ресторан… но ужасно хочется в Nordsee21 … и он посмотрел на неё улыбкой.
– Чё кричишь, сейчас поедем…– перефразировав старый советский анекдот, ответила она.
– Kärntner Straße bitte! Wie fahren in Nordsee22, – скомандовала она водителю.
Она обожала Nordsee – тогда, на севере Германии, это была её любимая забегаловка.
Было приятно сознавать, что они с Виктором могут быть на одной волне.
В Nordsee было многолюдно, Виктор в своём костюме от Brioni и часах Luna Patek Philipp всё же слегка выделялся. Ловко пробравшись в глубь забегаловки, он занял столик рядом с вешалкой, и когда Она подошла, галантно помог ей снять пальто. Вешая пальто, его взгляд упал на бело чёрный ярлычок ZARA. Она заметила, что он его прочёл.
Не то чтобы она была поклонницей марки, но этот небесно-голубой так подходил к её синим глазам и светлым волосам, а пояс подчеркивал стройную фигуру, что она просто не смогла пройти мимо, и купив его за 2999 рублей, была им очень довольна. Отобедав всем, что хотелось душе, они вышли на улицу: светило яркое солнце, автомобиль притаился за углом пешеходной Kärntner Straße. Сев в машину, Виктор взглянул на часы.
– Отель Bristol, – скомандовал он водителю. – Знаешь, я что-то устал, поеду посплю пару часиков, ты меня разбуди, потом сходим пешком, пройдёмся до банка, погуляем…И вот ещё что, – он полез в карман и достал оттуда пачку евро по 500, – ты пойди пока, пройдись по магазинам, купи себе что-нибудь.
Она взглянула на пачку – не меньше 10-ти тысяч – ей никогда бы не пришло в голову потратить такие деньги на одежду… «Но всё же с пальто от Zara придётся проститься, жаль…оно мне так шло.»
– Спасибо большое, у меня есть деньги, выберу что-то и вернусь в отель, разбудить Вас.
– Halten Sie bitte, ich steige aus.23
Она вышла из машины, не притронувшись к деньгам.
Зайдя в Steffl24, она купила плащ Burberry – теперь она как все… – навсегда.
В прогулке по старым улочкам она не смогла удержаться и всё же зашла во FRAYWILLE.
Приглядев там колечко Diva из новой коллекции, она долго раздумывала, стоит ли прибавить ещё 330 евро к уже потраченным 1200 за плащ, или на сегодня уже достаточно безумств.
– Danke, ich denke ein bisschen nach25, – вернув кольцо продавщице, и пообещав себе, что обязательно вернется за ним когда-нибудь, она направилась, огибая шумную Kärntner Straße, по узким улочкам-дублёрам к Ring26.
Зайдя в тёмное фойе чопорного Bristol, она поняла, что Виктор избавил её от задания будить его. Он сидел в глубине фойе и листал WZ27.
Она подошла, опустилась на диван рядом с ним.
– Можно? – она потянулась за газетой…
Он безмолвно отдал ей листы так, как держал – она сделала вид, что читает:
– Венская Газета, впервые напечатана в 1703, одна из старейших газет мира, официальная газета правительства Австрии…
– Там не об этом, – со смехом прервал он её.
– Да? А о чем?
– Там что-то про экономику…
– Да, а что?
– Ну переведи мне…
– Экономические исследователи в своих прогнозах в основном настроены позитивно, но похоже, возможность рецессии не исключена полностью. Прогноз на 2009 год оптимистичен: здесь учреждения ожидают роста от 1,4 (Wifo) до 1,7 процента (OeNB). Экономика Германии к тому времени должна восстановиться: хотя местный институт Ifo прогнозирует снижение на 0,4 процента в этом году, в 2009 году ожидается рост на 1,5 процента, аналогичный росту в Австрии.
– Отлично, я тоже думаю, всё будет хорошо! Ну, прогуляемся? – Прервал её Виктор, она кивнула.
Улочки Вены в час пик не располагают к медленным прогулкам рука об руку, тротуары слишком узкие, многолюдно, постоянно приходиться ступать на проезжую часть или заходить на коврики бутиков и магазинчиков или того хуже, огибать столики кафе и ресторанов.
Виктор шел очень быстро, не уступая никому свой тротуар, словно гигантский волнорез, периодически поругиваясь на встречных прохожих. Она еле успевала не отстать, мельтеша по пятам словно маленькая собачонка, ей не хотелось потерять его из виду.
«Прогуляемся, so was»28, мелькнуло у неё в голове. Проходя Julius Meinl29, Виктор исчез.
Она потеряла его из виду. Нырнув во внутрь, она с улыбкой обнаружила его с корзинкой гуляющим по супермаркету: он собирал в неё все сладости, что попадались по пути. Корзинка была уже почти с горкой усыпана мармеладом, порционным вареньем и разными Bonbons30.
Отстояв очередь на кассе, он радостно вынырнул с добычей, и они продолжили маршрут. Обилие пакетов его ничуть не смущало, он совсем повеселел. До банка, или здания Лооса, как сказали бы венцы, оставалось не больше 200 метров – дорога наконец-то дала возможность пойти рядом.
– Ты знаешь, надо мне всё-таки начать искать тут жильё, что-то в центре, чтоб вот так выйти, купить тут всего к чаю… Жить и работать надо только в центре! Запомни, никогда не соглашайся на меньшее!
Она кивнула. В этом они тоже были похожи. Она любила центр города, будь то Москва или Вена, Гамбург или Париж, жить и работать в сердце города – неповторимое удовольствие и, конечно, привилегия.
Величественное здание банка на Michaelerplatz своей строгостью действительно напоминало мужской фрак, как и задумывал великий архитектор Лоос для своего клиента – мануфактуры Goldman & Salatsch, поставщика мужской одежды императорского двора.
Любой, абсолютно любой, входя сюда, ощущал себя крохой, что уж говорить о девушке ростом чуть более 160 см. Величественные ступени сбегали с самой верхотуры вниз, к огромной клиентской стойке, когда-то служившей прилавком, которому в прошлом было что предложить знатным особам.
– Раньше со мной сюда ходила Лизка, теперь будешь ты, – скороговоркой пробурчал Виктор.
– Вон, приметили, идут к нам, – и он кивнул слегка в верх.
Она подняла глаза: действительно, словно из-под крыши по одной из лестниц к ним медленно, ввиду своей тучности и высокого роста, спускалась очаровательная женщина с дружелюбной улыбкой. По мере приближения улыбка становилась всё шире, а дружелюбие практически лилось через край. Это была Barbara – персональный менеджер Виктора в банке.
– Victor, wie schön, dass Sie wieder bei uns sind, wie kann ich behilflich sein?31
Виктор придурошно кивал головой – было ясно, что он не понял ни слова.
– Радуется, что ты пришёл, спрашивает, чем может быть полезна, – монотонно произнесла Она.
– Ага… ну так скажи, пришёл открыть новый счёт.
– Victor wollte neues Konto eröffnen32, – перевела Она.
Улыбка Барбары стала ещё шире.
– Bitte, kommen Sie33, – произнесла она и, повернувшись к Виктору своим внушительным тылом, который до неприличия обтягивала чёрная костюмная юбка, тяжело зашагала через весь зал к одной из противоположных лестниц.
Виктору волей-неволей пришлось изучать пятую точку Барбары вплоть до второго этажа, ибо она шагала впереди и особенно на лестнице, каждый раз ступая на ступеньку и слегка заваливаясь при этом набок, пытаясь вернуть равновесие, проносила её туда-обратно прямо на уровне его глаз. В какой-то момент ему это осточертело, и он прикинулся пожилым человеком, переводящим дух на лестничном пролете. Подождав безопасного расстояния между собой и тылом знойной дамы, он продолжил путь. Пройдя несколько метров по узкому коридору второго этажа мимо симметрично расположенных дверей, Barbara приоткрыла небольшую приватную комнату – без окон – и впустила гостей. После помпезного величественного зала эта комнатушка походила больше на гроб – не хватало только крышки, но как только Barbara вслед за гостями зашла во внутрь и повернула ключ в двери, всё сошлось.
– Na ja, früher war es Anprobe-Kabine34, – произнесла Barbara с извиняющейся улыбкой, заметив странное выражение на лице Виктора – он тоже думал о гробе.
– Раньше это была примерочная, – мрачно перевела Она.
– Не понял? – бледнея на глазах, тихо произнёс Виктор.
– Одежду тут примеряли.
– В смысле… какую? На кого? – тема взволновала его не на шутку.
– Фраки.
– Угу…, – уже смирившись со всеми знаками, возникшими в его воображении, шепнул он.
Заметив на малюсеньком столике бутылки воды, он схватил одну и, отвернув крышку, жадно глотнул.
– Also, ein neues Konto, für Sie, was für eine Summe werden Sie demnächst einlegen?35
– Значит, новый счёт для Вас, сколько хотите на нём разместить в ближайшее время? – будто робот произнесла Она.
– Счёт для моей дочери, – Виктор полез во внутренний карман пиджака и вынул загранпаспорт.
– Konto für meine Tochter36, – перевела она слова Виктора.
– Ist sie in Österreich angemeldet?37
– Она зарегистрирована в Австрии? – перевела Она Виктору.
– В смысле? Она не замужем, – не понял вопроса Виктор.
– Регистрация – это как прописка, она прописана где-то на территории Австрии?
– Нет, пока нет, – сказал он и как-то погрустнел, может и не стоило так уж кричать на Лизку, сейчас могла б пригодиться, прописала б их всех на недельку другую, эх… чё уж теперь…, подумалось ему.
– Nein, noch nicht.
– Tja, es wird schwierig sein38, – начала заунывно Barbara, качая головой.
– Скажи, положу соточку, 100 миллионов евро, нечего такую рожу строить, – будто поняв, что говорит Barbara, парировал Виктор.
– Про рожу перевожу?
– Сдурела? – улыбнулся он.
– Er will 100 Millionen Euro einlegen.39
Глаза Барбары сверкнули, она сразу повеселела, прикинув навскидку размер своего бонуса.
– Wunderbar! Wann sollten wir mit der Überweisung rechnen?40
– Спрашивает, когда ждать перевод?
– Скажи, ей, деньги здесь, в самолёте, пусть счёт открывает, пока я тут не сдох, а то расстроится – ишь, улыбается…
– Das Geld ist da, in Wien, bar41.
Лицо Барбары перекосилось от радости и изумления в одном.
– OK… Schön… Wann liefern Sie das?42
– Спрашивает, когда доставим деньги? – перевела Она вопрос банкирши.
– Как счёт откроет, позвоню, привезут, – сосредоточенно произнёс Виктор.
– Wenn Konto geöffnet wird, werden wir das Geld liefern.43
– OK, – произнесла Barbara и, взяв паспорт со стола, начала вставать, чтобы покинуть комнату.
– Эй, куда! – окликнул её Виктор.
Barbara вздрогнула и застыла вполоборота, испуганно глядя на русского мафиози, а у кого ещё есть такие деньги кэшем?
– Мы тут не останемся, и паспорт… я видеть хочу!
Barbara в надежде посмотрела на переводчицу.
– Er sagt, wir bleiben hier nicht, und er will den Prozess beobachten…44 Ich glaube, es ist nicht bequem, für ihn im Zimmer zu bleiben45, – пояснила Она, перепуганной австрийке.
– Aber natürlich, kommen Sie bitte mit46, – произнесла она заискивающе.
Повернув ключ, она открыла дверь и подождав, пока Виктор и переводчица покинут комнатку, закрыла её снова, но уже снаружи.
Потом она проследовала по коридору дальше, свернув в самом конце налево, и поднявшись там ещё на один пролет, она открыла с помощью пин-кода дверь переговорной комнаты – та была большая, светлая, с окном почти в пол, выходящим во двор.
– Ich hoffe, hier ist bequem für ihn?47 – поинтересовалась банкирша, 100 миллионов были на кону.
– Спрашивает, удобно тут будет? – перевела она.
– Удобно, – буркнул он, усаживаясь в кресло за большим столом. – А чё сразу нельзя было? Совсем оборзели.
– Ja, hier ist gut. Danke.48
Barbara обрадовалась и направилась к выходу.
– Куда! Паспорт! – рявкнул Виктор.
Barbara подскочила на месте, и уже без перевода, положила паспорт на стол рядом с Виктором.
– Ich hole mein Computer, dann können wir mit Kontoeröffnung starten.49
Сказав это, она буквально выбежала из комнаты.
Виктор покопался во внутреннем кармане. Найдя там мобильный, включил его и принялся изучать пропущенные звонки – было видно, что он слегка взбешён.
Найдя нужную строчку, он нажал «Соединить»:
– Сергей, привет, дай ребятам команду пусть приезжают, адрес сейчас те скинем. Подъедут, пусть помощницу наберут, тут организуем. Всё. Да …, я видел… наберу её… – и он выключил телефон снова.
– Скинь Сергею на телефон адрес конторы, ребята сейчас разгрузят и привезут. Сходи-ка предупреди там, чтоб их к нам проводили.
Ассистентка по-кошачьи тихо выскользнула из переговорной и, оставшись наедине с величественным зданием, начала блуждать по коридорам, изучая, как всё устроено.
Она не сразу нашла нужную лестницу вниз, но впрочем, она и не спешила – от аэропорта нужно ещё доехать, а это значит, что у неё есть время для себя. Блуждая по коридорам, разглядывая замысловатую архитектуру и гравюры на стенах, она всё же набрела на путь, что однозначно вел вниз к основной стойке.
Тут она передала просьбу олигарха и получила заверения, что беспокоиться не о чем: стало ясно – весь банк замер в приятном ожидании.
Вернувшись в переговорную, она села рядом с Виктором и попыталась представить, как могут выглядеть 100 миллионов наличными, не то чтобы это её сильно занимало – но всё же было интересно.
Спустя 5 минут появилась Barbara с ноутбуком, и аккуратно открыв паспорт дочери Виктора, начала перепечатывать её данные, а ещё через 40 минут в комнату занесли несколько огромных кожаных сумок, их положили на стол.