Анастасия Волкомир
По велению вселенной… Я принимаю бой
– … Мы должны доставить тебя целым и невредимым. – Перебил его смущенный Отшельник.
Я не стал ждать их наступления и подбежал первым. Замахнувшись мечом, я рассек воздух. Поток свистел, я подавлял боль в мышцах. Я никак не мог задеть кого либо. Они были быстрые, прыткие, гибкие. В разы лучше, чем я. Те уворачивались с нечеловеческой скоростью. Настырные. Никто не любит быть побежденным.
Я только сейчас понял, что «Вечное молчание» для них не требовалось. Тайное стало явным, а значит, можно было поглощать любые настойки. Черт побери. То, чем я занимался – не более чем тот же дождь ранней весной, то есть такое же бесполезное занятие. Я понял, почему он апрельский. Потому что ранней весной ничего не посеяно.
И все-таки спустя пару минут изнурительного пыхтения мне удалось зацепить двоих. Уклонившись, я чуть было не потерял равновесие и не упал. Дороги были скользкие, пропитанные водой. Наши шаги поднимали плески воды. Я чувствовал влагу в носках и на штанинах.
Мои соперники также начали спотыкаться по вине капризов непогоды.
Потеряв самообладание, я почувствовал гулкий звон в левом ухе. Теперь мне стало больно. Кажется, я пропустил сильный удар и у меня, пусть и слабо, но треснуло сердце. Единственное.
Виновник, осознав свой промах, округлил глаза от испуга и принялся отходить.
Я огрызнулся и побежал вслед за ним. Догнать его казалась нереальной задачей, но он быстро выдохся. Побочка «Змеиной ловкости». Воткнув в него стальной клинок, он завопил. Одно сердце было потеряно. Я не стремился его устранять, мне было обидно за собственный промах. Я хотел таким образом восстановить справедливость.
Видимо, он бывалый боец. Быстро пришел в себя и уже был готов нанести новый урон. Он замахнулся ногой, а я, обвив двумя руками меч, описал полукруг и задел его грудную клетку.
Он снова упал на мокрую траву. Удар пришелся как надо. Правда, я не учел один важный нюанс. Получить по причинному месту довольно-таки больно…
Теперь и я упал. Почувствовал влагу на своей щеке, вдохнул свежего воздуха, в котором витал запах горькой травы и сырой земли. Странно, но я не чувствовал ни холода, ни абсурдности ситуации, ни поражения. Мысли были где-то далеко. Я скорее чувствовал, что хочу исчезнуть. Бесследно. То, что я лишний в этом мире людей, за плечами у которых целая история, не вызывала у меня сомнения. Кажется, моя борьба закончена.
Я закрыл глаза.
Я проснулся от пения Мары.
– Жив?
– Ага.
– Цел?
– Не уверен. – Я и впрямь ощущал потерю. Кажется, свою честь я верну еще не скоро.
Она смотрела на меня с беспокойством и сожалением. Вся мокрая, продрогшая, волосы растрепанные, слипшиеся. Если бы у меня было что-то из верхней одежды, я бы обязательно поделился с ней, но я и, правда, был беднее, чем Сашин кошелек.
Нас окружала толпа во главе Ксении и Яны.
Сговор. К гадалке не ходи.
– А я ведь знал, что тебе доверять нельзя. – Хриплым голосом пробормотал я.
– Не серчай, мальчишка. Вырастешь, поймешь.
– Что… что ты собираешься делать с ним? – Выпалила Мара, не скрывая разочарования и злости.
– То же, что и всегда: Защищать своих учеников.
– И ты готова отдать его ради всеобщего спокойствия? Вот этим блаженным?
Яна начала расхаживать вокруг нас: – Знаешь, человек всегда склонен повторять одни и те же события, чтобы почувствовать старые, или даже забытые, чувства. Я ведь не просто так отказывала тебе в «вольном путешествии». Думала, как быстро тебя искусит запретный плод, который, согласно легенде, так желаем и сладок.
Я пытался подняться, но она громко приказала мне сесть. Как бы я этого не хотел, тело само исполнило ее поручение.
– Все эти тренировки, запреты, давящие четыре стены, неволя, одни и те же фильмы по ночам. Жалкий кинжал, который мы доверили тебе, чтобы ты показал себя настоящим жалким трусом в стрессовой ситуации. Ты оказался намного более стойким. Люди без имени обычно следуют по пути апатии уже на первой неделе такой жизни. Я даже глазам своим не поверила. Подумала: «Может, к тебе нужен другой подход?», так я отправила тебя с ребятами на прогулку. Тебя и тогда не смогли выкрасть, но зато набрался опыта. Стало понятно, чего от тебя стоит ожидать. Все-таки мои ребята молодцы, хорошо натаскали тебя. Изумительный опыт у нас получился! Ты действительно превзошел мои ожидания. Может, ты и правда нечто большее, чем просто человек? Жаль, твоя подруга тут, но ничего, я лично почищу ей код. А про тебя скажем, что ты пропал без вести. Убежал к гимназистам, следуя за путеводной звездой в лучшую жизнь, где все кругом элитарии. Будем изучать тебя детальнее. Кто знает, какое следующее поколение у нас получится, если мы поймем, из чего ты состоишь. Может, твои настройки пригодны и для меня. Не волнуйся, мы позаботимся о тебе и твоем теле. Тебе не будет больно. Больше никогда не будет больно, поверь. Ты больше никогда не повторишь былой горький опыт.
– Так, получается… – полушепотом проговорила Мара, – … ты нас использовала?
– Ох, ты тут ни при чем, но ты оказалась полезной. Не думала, что ты сможешь разговорить его. Я рассчитывала в этом деле на ту эльфийку-палладинку и магичку, если честно. Но, похоже, я и тут потерпела неудачу. Именно ты смогла пробудить в не человечность. С тобой следует тоже поэкспериментировать. Мало ли, на что ты еще способна.
– Плохо же ты знаешь людей.
– Что поделать! Каждому дано ошибаться.
– Но не советчику…
Та, заметно разозлившись, хотела ей что-то высказать, но тут же успокоилась.
– Я – не советчик. Это – во-первых. Во-вторых, мне не следует оправдываться перед тобой. Кто я и что я – тебя не касается. Ты все равно скоро все забудешь, и начнешь все заново, а мальчонка уже наш.
– Мы позаботимся о нем! – С нескрываемой радостью воскликнула Ксения, припрыгивая на месте и хлопая ладошками. Предвкушала новые знания. Ребята, стоявшие позади нее, прикрывали ее прозрачным зонтиком, чтобы ни одна небесная капля не попала на ее начищенный от пыли и волос пиджак.
Та ей на ушко напомнила: – Не забывай о еженедельных отчетах для меня.
– Все как всегда!
А я все сидел на сырой земле, впитывал в себя дождь, смотрел со стороны на весь этот цирк. Это все – просто большой эксперимент какой-то магички. Я, Мара, Ксения и другие гимназисты – мы все просто ее питомцы в банке, но не те, о которых заботятся. Она сама что-то другое. Ни человек, ни животное, но что-то между этими двумя понятиями.
– А все-таки, кто ты? – Спросил я, когда «бравые бойцы» уже уводили барда. Я не мог противостоять этому, да и она не сопротивлялась. Смотрела со спины, но кивнула в знак повиновения судьбе. Хилерша боялась их методов по-прежнему, но за меня беспокоилась больше.
– Я? Ох, я – обычный наблюдатель и… немного актриса в этом театре. У каждого в этой игре свои цели. Помнишь?
– Твоя – изучить меня?
– И это тоже. Я рада, что ты оказался ценным нерукотворным артефактом. У меня для тебя даже заготовлена целая тетрадка.
«Какая честь» – подумал я, невесело посмеявшись.
Я опустил голову, пытаясь построить логическую цепочку. Апатия, бессилие и предательство были сильнее моего разума.
– А они, все эти «избранные», оказались не такими ценными, да?
– Негативный опыт – тоже опыт. Впрочем, возиться с ним довольно интересное занятие. Готовы любой крючок подхватить, лишь бы это оправдывало их убеждения. А ведь они и, правда, верят в это. Всего-то стоило несколько лет внушать им, что они не часть этого мира, а другие, иные, не такие, как все. Интересно, то ли еще будет. Хорошие песики. Ну, что ж, вставай. Нас ждут великие дела.
Мое тело, которым управлял Янин голос, снова подчинилось приказу. Я промок до нитки, дрожал, но холода не чувствовал. Вообще ничего не чувствовал. Сам стал подобен какой-то Ползучей твари, которая от природы не имела эмпатии.
Даже думать не хочу, о каких новых технологиях тогда шла речь. Что меня ждет – не волновало. Вероятно, мои мозги тоже вынут, промоют и выставят на сушку. Зачем? Служить верой и правдой человечеству? Но какому? Который ходит по струнке и повторяет одни и те же речи? Свято верит в благословение всех людей, но брезгливо потирает ручки заспиртованной салфеткой?
Неожиданно для себя я заговорил, когда следовал за начальницей: – А помнишь, как ты отчитывала свою некогда коллегу за устранение нас?
Она недовольно оглянулась: – И?
– Или то, как ты наругала меня за побег?
– Да, пришлось. Иначе маска была бы сорвана.
– Ты специально пропустила Волшебника?
– Глупо, не правда ли? Кстати, хотела тебя похвалить. Не думала, что ты откажешься идти за ним. Все-таки наблюдение за безымянными – удивительное зрелище. Каждый раз узнаешь что-то новенькое. Я даже перестала тебя воспринимать подопытным кроликом. Ты так стойко держался на тех переговорах, а ведь это был для меня отчаянный шаг. Ты – самый интересный и послушный песик в этой стае.
– Песик? То есть, ты руководишь блюстителями, которых на самом деле сама презираешь? Ты не думала, что на самом деле они не питают к тебе уважения? Они не слушаются тебя и не доверяют твоим словам. Терпят тебя, как лидера, просто потому что это обычная социальная необходимость.
– Они мне этого не высказывают прямо, а значит – все в порядке.
– И ты не видишь в этом противоречия?
– Ах, что только не сделаешь, ради чистоты эксперимента. Все-таки человеческая память удивительная вещь. Все готовы оправдать любую оплошность, даже ту, что происходит прямо перед их носами, лишь бы это не противоречило их интересам. Неправда ли? Кстати, а ты знаешь, что от устранения никакие воспоминания не стираются?
– Чт…
– Ах, ты не задавался вопросом, почему твоя наставница прекрасно помнит свое прошлое? Это не более чем защитная реакция и самовнушение. В этом мире все зависит от физико-математических законов, но твоя психика сама решает, как распорядиться происходящим. Если бы ты хотел видеть меня снова, вспомнил бы сразу. – Она подмигнула, а мое лицо вмиг стало бледным, будто всю кровь выкачали.
В моем инвентаре ничего не было, кроме тетради и ручки. Видимо, никто не подумал пошарить во внутреннем кармане дряхлого пиджака. В остальном же, со мной остались лишь наработанные статы, да потрескавшееся сердце.
Я с такой злостью стиснул зубы, что небо на пару секунд залилось ярким белым светом. Все ослепли. Грянул гром. Такой силы, что машины, находившиеся за множество километров от нас, отозвались душераздирающим гулом.
Ксения, что шла далеко впереди нас, была поражена током, расщепившим на мелкие частицы металлический каркас зонта. Упала на мокрый асфальт, лишенная чувств. Те трое упали следом. Они были куклами, а теперь контроль был разорван. Теперь эти тела не боялись замараться.
Рядом со мной рухнуло дерево. Его ствол разделило пополам, а ветки разбросались по всей земле.
Мы минуту стояли молча, оценивая масштаб катаклизма.
– Что ты сделал? – Спросила Яна, смотревшая на меня глазами полными страха.
Я отвязался от ее голоса. Все ниточки, что были повязаны на мне, отрезались. Теперь она не могла манипулировать мной.
Я взял первую попавшуюся ветку и занес ее за голову. Она принялась обороняться моим сворованным мечом.
Началась финальная музыка, от которой по телу бродила дрожь. Я был стойким и неподкупным. Я – сильный. Я сильнее ее и всех на свете. Я не какой-то там удачный эксперимент. Я – ЧЕЛОВЕК! Вот мое настоящее имя! Я всегда был им и никому не украсть его у меня.
Мы направляли друг в друга удары. Ветка была толстая, твердая, неподатливая для резьбы. Ах, лиственница! Проклятое дежавю…
Тем не менее, она терпела серьезные разломы. Десяток таких и приходилось менять ветку.
Когда она заметно уставала, я целился по рукам и ногам. Я использовал все, чему меня учили. Это было удачной тактикой.
С каждым таким ударом она переставала быть такой строптивой.
У нее были свои слабые места, я чувствовал их. Они есть у всех. У меня тоже.
И вот финальный удар. Она вложила в него всю оставшуюся силу. Яна бежала мне навстречу, испытывая и отчаяние, и гнев, и даже блаженное смирение перед неизбежным. Перед тем, что уже случалось однажды.
Ее голос доносился по всей округе, разбивая окна в жилых домах, что окружали нас.
Я был готов отразить этот крик боли, но… не стал.
Она тоже была человеком. С искаженным восприятием. Та, что не боится идти по головам. Не готовая мириться с бренностью и хрупкостью этого мира. Пытающаяся продлить себе жизнь, питаясь другими, словно хищник. Ей не сочувствуешь, ее не пожалеешь, выбирать ее тоже никому не хочется. Она, как и я, всегда одна. Никому не нужная. Одинокая. Наблюдатель.
Я понял, почему я здесь.
Я здесь, потому что больше не мог наблюдать за ней.
Мне жалко ее, а я не знаю, чем помочь…
Я разжал ладонь. Палка упала. Теперь она не была ни щитом, ни оружием. Я был чист, и меня обтекала вода, капавшая с неба, очерчивая мой силуэт, словно созвездие на ночном небе. Я запрокинул голову вверх и закрыл глаза.
Яна, если бы ты пошла со мной – я показал бы тебе мир. Мы могли бы исследовать его вместе и радоваться мимолетному моменту…
Могли бы…
Я почувствовал яркий свет даже сквозь опустившиеся веки.
… Но боли не было.
Вообще ничего, кроме удара молнии, не произошло.
Глава 6
Яны не было. От нее осталось лишь небольшое пульсирующее сердечко, налитое гранатово-красной жидкостью. Мне это напомнило Сашин рассказ о драконе.
Нет, Яна не была им. Сам дракон не был драконом. Таков жестокий закон Вселенной: «Убивая монстра – ты сам становишься им». Я не стал трогать останки. Незачем. Они и без меня растворятся в текстурах. Она уже наказана. Я действительно свершил суд. Я смог это сделать. Теперь на мне лежит ответственность за это. Я должен жить с этим и неси тяжкий крест.
Подумать только, это был самый настоящий волк в овечьей шкуре. Все это время. Козел-провокатор, ведущий с собой на убой…
Следовать за Марой не было смысла. Ей не причинят вреда, а память уже наверняка стерта.
И все-таки Ксения – не менее опасна, пусть и будучи пешкой. «От таких людей искренности ждать не приходится». Либо я сам хочу верить в том, что ее бойцы двинуты не по своим личным убеждениям. Ах, не знаю… Их уже нет. Они устранены, а значит, они переместились в свою гимназию, и наверняка будут начинать все заново.
Поэтому я бесцельно бродил по дороге, без мысли и желания идти «домой». Записывал все, что произошло и что наболело. Это был мой личный сценарий. Быть может, и по нему снимут фильм… когда-нибудь…
Земля постепенно осушалась. Дождь прекратился, но солнце не выглядывало. Оно словно не хотело смотреть на меня.
Больше мне записывать в тетрадь нечего. Я вновь остался один на один с собой. Скажу напоследок еще кое-что, пока у меня остались две пустые странички.
Я не заметил, как стемнело.
Не знаю, куда занесли меня ноги, должно быть на окраину города. Ни домов, ни деревьев рядом не было. Меня окружало лишь поле, а путь освещал лунный свет. Впервые за все это время я осмелился посмотреть на небо. Невольно улыбнулся. Я видел столько звезд на фиолетово-синем полотне, что даже не смог сосчитать. Их миллионы – и все они уникальны.
Я радовался и смеялся как умалишенный. Они были такие яркие и такие… прекрасные. Как снег, наверное. А главное они окружали меня и были рядом… все это время.
Я не одинок.
И пока я наслаждался видом и мечтал о зиме, одна звезда все же упала. А потом еще одна. И еще. Четвертая. Пятая.
Я не успевал следить за ними. Меня охватила паника. Неужели это сделал я?…
Неужели я… нет…
Я…
Я побежал за самой яркой. Самой близкой. Самой пленительной. Я просто должен был следовать за ней. Она должна была указать мне путь.
Я побежал так быстро, что терял ноги. Я так боялся упустить путеводную… я…
Как же… трудно… пи сать н а ходу…
я…
ее…
я…
– Все. – Сказала я, опустив тетрадь дрожащими руками. – Это… последняя запись на внутренней стороне корочки.
Я сидела напротив него.
Хозяин дневника лежал на кровати в больничной палате. Весь пропах зельями и мазями. Ослеплен яркой лампой на потолке и белоснежной плиткой, которой были усыпаны все стены и пол.
Никаких движений. Между нами могла существовать неуютная тишина, но ее разбавляло настойчивое пение птиц, стремящиеся поделиться радостным известием о прибытии солнечного лета.
– К… ко… нец?
– Да. – Я сглотнула. – Впрочем, я, кажется, понимаю, как ты получил все эти травмы. Ты упал и… Ох, прости, я не хотела… Ты истратил последнее сердце. Мне так жаль, что ты утратил и эти воспоминания.
– Ты… не должна… извиня… ться… это… правда…
– Нет, я все-таки должна принести извинения. Помнишь, я усмехнулась над твоим увлечением? Ах, ну да, я ведь недавно зачитала это. Все-таки идея вести дневник оказалась не такой уж и… кхм… Я была неправа. Ты… ты вернул мне память, и я… Черт, я не могу тебе лгать. Я не знаю, что мне теперь делать. – Я опустила руки и рассматривала нелюдимое помещение. – Пока я читала, я снова почувствовала это… понимаешь? – Он легонько кивнул. Все-таки с многочисленными повязками ответить что-то – непростая задача. – Я должна рассказать ребятам. Ах, защитная реакция сработала и в этот раз…
Он повторил жест: – Я сам… поже… лал… это… снова.
Я покивала головой, в знак понимания: – И… если ты разрешишь, могу я спеть тебе? Да, я пою дрянно, ха-ха… но я никогда не обещала себе научиться это делать! Но облегчить твои страдания попробую.
Я достала лютню и поправила шляпу.
– Ма… ра?
– А?
– Я… пой… мал ее?
Я даже не поняла сперва: – А, ты про звезду? Я думаю, это все суеверия.
***
– Подожди, это что, святая кружка Грааля? – Спросила я Жабика, когда тот налил в нее кофе.
– Ну да.
– Ты откуда ее достал? Это же артефакт эпический.
Он принял свой повседневный непосредственный вид: – Васильев отдал. У него таких с десяток. Он ими барыжит. Вроде как.
– Ах, ты, дождь апрельский! Мало того что меня обманули, так еще и…
– … И что?
Я хотела высказать по поводу своей находки, но быстро сообразила насколько это некрасиво. Я как-никак спасла человека. Это стало отправной точкой в моей жизни.
– Да так. Не обращай внимания. Сдалась мне эта… кружка… магическая… эпическая…
Я многое не могу вспомнить, а заметкам одного человека не так легко поверить. Я помню, что меня отправили на квест. Я хотела получить немного опыта и монет. Да и святая вода для связок полезна. А потом… я очнулась на детской площадке около своего дома. Как и почему? Не знаю. Словно из меня вынули большой кусок жизни. Все-таки они неаккуратно обращаются с внутренней памятью. Никакой заботы.
– Ну, как? Чувствуешь святой дух?
– Хм… пахнет, как… кофе. Да ладно, не переживай ты так. Хочешь, тебе ее отдам?
– Да мне не кружка нужна…
– А что же?
– Я… не знаю…
Тот немного подумал: – Это потому что ты память потеряла. Но теперь-то ты вспомнила?
– Ага.
– Имя помнишь?
– Да ну тебя! – Я улыбнулась и в шутку стукнула его кулаком в плечо.
Мы немного постояли в тишине. Он даже старался не бить металлической ложкой о края посудины. Учтивый джентльмен. Может, он сможет вырасти из своего образа.
– Мне жаль, что все так вышло с Яной. Я подозревал, что она какая-то скрытная, но не более. Она ведь мне, по сути, и внушила, что я людей по школе устранял. Потому что я этого не помню. Может, этого и не было вовсе. Подумать только, я сбежал из коммуны, чтобы в итоге в нее снова попасть. Она меня ломала, чтобы просто посмотреть мою реакцию! Ох…
– И мне жаль. Я сама вляпалась в такую же ситуацию. Хотя я даже не думала о каких-то подвохах. Она всегда была доброжелательна ко мне и… даже снисходительно относилась. Когда я перевелась в эту школу, покинув семью, она лично встречала меня и объясняла что и как.
– А я вот, в свете этих откровений, не удивлен этому…
– Думаешь, я могла бы быть на его месте?
Он пожал плечами: – Как ты там говорила? Э-э-э… а! Все хотят получить избранного?
– Н-но… я с самого начала сказала, что я…
– Этот парень тоже до последнего момента отрицал. А я? Я что, похож на уникума? Таких, как я, на дне пруд прудит. Мне ли не знать? А с тобой этот фокус мог бы и прокатить. Ты в нашей школе такая одна. Да и к тому же, как много игроков хотят быть хилерами? Все сплошь воины, да маги.
Я сделала глубокий вдох: – Не поспорить. Однако одно отрицать тоже нельзя: Яна держала всех нас под контролем. Да и гимназистов, как оказалось, тоже. Неудивительно, что их поили «Молчанием». Не всем нельзя доверять секреты. А те трое, не считая их главной, у которых были имена, сами по себе почищенные. Их можно допингами кормить. А крыс, что бегут с корабля, всегда убивают первыми, ибо они переносчики чумы. Как все продумано, и как это потребительски выглядит, эх. Как думаешь, что теперь с нами будет?
– Без лидера?
– Угу.
– Да ничего не будет. Все как всегда. Продолжим выполнять свой долг. Я вообще против всего этого лидерства, исполнительства и прочего. Мы должны делать то, что должны делать без всяких команд и нравоучений.
Я помотала головой: – О нет, мой друг, мы так скурвимся. Точно говорю. Если мы с тобой можем себя контролировать, то в других мы не уверены.
– Саша с Игорем?
– Эти увлечены друг другом, у них другого выбора нет, а вот те два брата-акробата…
Он скептично прищурил глаза: – Ну…
– Инкогнито?
– Мда… Ладно, согласен. Тогда, может, Сашу и сделаем негласным лидером. Она же вроде хотела?
– Не, тогда уж лучше Игоря.
– Он не согласится.
– Уверен?
– Ему это в карман не упало. Поверь.
– Тогда и она не согласится.
– Да-а-а… – Протяжно выдал он, после чего хлебнул из чашки.
– А что насчет тебя?
Он закашлял: – Бежать от авторитетности, чтобы снова к нему прийти? О, нет! Лучше устрани! Я уже когда-то пытался объяснять своим, где и как лучше жить – опыт не из удачных.
– Так ты и не учи жизни. Ты учи боевому опыту. Он у тебя, к слову, не маленький. Ты знаешь, как тебя наш найденыш ценил? Прислушивался только так.
Жабик самохвально улыбнулся и пригладил свои черные, как воронье крыло, волосы: – Хы! Ну, с этим не поспоришь! Ах, черт, завела меня! Ну, ладно, так и быть! Но только на время! Кстати, хорошее имя – Найденыш. Может, так и будем называть?
– Звучит странно. Хотя, это все же лучше, чем Сухой. И гораздо приятнее, чем… кхм… Полусухой. Кстати, а чем они заслужили такие имена?
– Да оба тоже земноводные, только первый дальними корнями и уже ничем от человека не отличается, а второй – полукровка по материнской линии. А вообще они оба Саши. Развелось тут «защитников». Да и лучница наша не нервируется.
– Предусмотрительно.
– А… Кстати, а ты знаешь, что «Ксения» происходит от латинского «чужестранка»?
– В каком-то смысле, это действительно так. Боюсь представить, что означает «Яна»…
Тот, почесав подбородок, немного подумал: – Если мне не изменяет память, то… «Божья благодать».
– Ох, час от часу не легче.
***
С недавних пор Полина, заведя себе фамильяра, снова поверила в свои силы. Теперь она оставалась в нашей компании, беседовала за столом, пила чай. Нам даже пришлось рассказать о своей деятельности, чему та не удивилась.
– Я догадывалась, что вы тут не библиотечным делом занимаетесь. – Она обращалась ко мне и Инге. – Да и был у меня… кхм… знакомый, который гнался за одним монстром. Я думала, вы тоже его ловите. Или типа того.
– Не… – устало сказала Саша, с которой они к этому моменту успели помириться, – Силантьев это отдельная история. Он больше сам себе врагов напридумал.
Я иногда не понимала контекста их разговоров, но не встревала в это. Должно быть, это ее личный долг перед Вселенной.
Наш коллектив, в большинстве своем состоящий из мальчиков, был несказанно рад такому пополнению. Появилась оживленность и суета. Особенно это отражалось на Жабике. Он сначала мялся вокруг, да около, краснел, бледнел. Потом, заикаясь, начал проявлять инициативу. Сорвал со школьной клумбы красную ромашку, хвастался своей физической подготовкой в шутливой форме. Оправдывался передо мной как ребенок: «Она – маг, ее надо беречь!» Я, в свою очередь, не настаивала. Оставила за собой право на удовольствие – быть наблюдателем. Не без иронии улыбалась, выслушивала его якобы точку зрения. Да и приятно было на него смотреть в такие моменты. Что-то мне подсказывало, что не в классе дело.
– Ох, да… – продолжила Полина, – и… мне жаль, что Маша…
– С ней все в порядке. Поверь, этот человек никогда не бывает ни на кого обижена.
– Слава Вселенной! У меня даже от сердца отлегло! – В последнее время она стала покрывать веки разными блестяшками и даже сама соорудила волшебную палочку из неподатливой лиственницы. Теперь дела шли хорошо. У нее были друзья и питомец. Она больше не чувствовала себя несчастной. – Я, должно быть, была предвзятого мнения о ней…
– Я о тебе тоже, так что…
Обе вздохнули.
– Ну, блин! – Огрызнулась Инга, подпирая рукой щеку, будто та тает. – Это что? Дружелюбие? Фу, как это мило!
– Да ладно тебе, – сказала я, – когда мы еще так хорошо посидим? Кстати, Полин, а как ты назвала своего… эм… дракона?
– Я думаю назвать его Шарик! Отлично передает суть, да и ласковый как щеночек! О, он такой клевый! Но его еще приручать к улице и приручать…
– Хорошее имя. Я рада, что маги академии оценили твои труды.
– Мне сначала было неловко им тащить его, но они ничуть не удивились. Сказали, и не такие баги порой выходят. Этот, мол, даже рабочий. Без костылей. Даже худо-бедно летать может. О, вы бы их видели! Все как один – бородатые фанатики своего дела! Привыкнуть можно, но без эмоций не взглянешь. А еще у них стены фольгой обклеены. Говорят, так отличный магический купол против ненужных вирусов создается.
– Хм… А я всегда знала, что маги – те еще задроты. – Снова сказала Инга, медленно пережевывая печенье: – Так они еще и сами не умеют обучать. Вот как ты объяснишь, как работает магия?
– Ну, можно сказать что-нибудь про «квантовый уровень». – Ответила Полина. – Честно говоря, я и сама не знаю всех деталей.
– Ну, вот. О чем я и говорила. Теперь ты – самый настоящий маг.
«Ох, уж этот сай-фай…» – подумала я, не решившись сказать вслух.
Полина продолжила: – Осталось только одно понять…
– Ты про гимназистов? – Саша вроде пыталась из себя выдавить интерес, но природный скептицизм так просто не спрячешь.
– Да. В принципе добыть их манускрипты задача несложная, но лишь в теории. Я примерно догадываюсь, о каких технологиях идет речь. Яна много чего оставила после себя, осталось только понять, как его открыть. Он сплошь состоит из ловушек.
– Может, Игорь может помочь?
– Было бы неплохо.
– Надо и Жабика запрячь. – Встряла я, после непродолжительной паузы. – Дополнительная сила не помешает. Да и следует отдать распоряжение на дополнительное обучение. Будем изучать математику. Даже через «не хочу». Да, я сама в этом слаба и понимаю ваше недовольство, но… согласитесь, у нас «внутренностями» теперь занимается один Игорь. Это безумно мало. Нам нужно больше людей. Теперь, лишившись твердой лидерской руки, нам следует научиться быть самостоятельными. Одна такая манипуляция может занимать несколько часов – дополнительные руки никогда не будут лишними.
Инкогнито печально вздохнула: – Что там у нас высшее благо? Труд, да? Ну, что ж… придется поразмять спинку.
Кажется, я даже услышала хруст.
– Согласна. – Поддержала магичка. – Мы должны сплотиться. Вы были обмануты, пусть не по своей вине, да и я тоже, чего уж там… Но теперь мы не наступим на эти же грабли. И, если вы позволите, я буду идти рука об руку. Вам маг не помешает, а мне – дополнительный опыт.
– Сойдет. – Саша пожала ей руку. – Кто знает, сколько открытий мы сделаем благодаря новым технологиям.
А я, в свою очередь, думала: «Как все-таки предусмотрительно – не обучать никого, кроме одного человека». Жабик был прав, Игорь не стремился занять ее кресло, а потому ее знания не будут применены против своего же лидера. А вот с самой Александрой задача посложнее. Она и импульсивна и вечно показывала характер. Ее опасно подпускать близко.
Но теперь и я сама настроена решительно. Мы даже переименовались. «Блюстителей» больше не было. Дурацкое название. Теперь мы – «Защитники». Да говорить о себе в третьем лице не требовалось. Зачем излишняя конспирация, от которой нет никакого толка?
***
С тех пор, как я очнулась, а Найденыш попал в больницу, на улице то стояла хорошая погода, то капали мелкие дожди. Не знаю, был ли он виновником этого штиля, а, может, так совпало. В любом случае мы все устали от многодневных холодных осадков.
Я каждый день приходила к нему в палату и читала разные книжки. Начинали со сказок, закончили учебниками по школьной программе.
– В августе меня должны выписать
– Звучит замечательно! – Улыбнулась я.
Он заметно поправился за месяц. Ходил с трудом, но уже мог самостоятельно подниматься.
– Да. Я вот думаю, надо, наверное, школу закончить, да? Ну, раз уж начал.
– Конечно, мы все будем ждать тебя…
Он кивнул и задумался.
Сколько я не размышляла о сложившейся ситуации, одного не могу понять: Почему, имея под рукой настоящего сверхчеловека, нельзя было придумать более гуманного применения? Почему Яна поручила обучать его, укреплять, изучать, чтобы в итоге использовать его как расходный материал? Ради чего? Ради своего самолюбия или человечества? Хочет ли оно этого? Такой подарок судьбы и все впустую?… Собака на сене. Ни себе, ни другим.
И все это, чтобы навсегда остаться одному. Как и прежде. Что бы во веки веков ничего не поменялось.
Ах, это морализаторство еще, которое появилось из ниоткуда, чтобы все шло в никуда. Стыдиться передвинуть камушек в лесу, кичась пафосным монологом о «раздавленной бабочке», но претенциозность все равно идет впереди планеты всей.
Правильно, что он не стал защищаться. Природа сама распорядилась как надо и не стала забирать его обратно. Похоже, он был готов к этому, но Всевышняя решила хотя бы сейчас дать ему шанс. Кто бы мог подумать, что я снова уверую? После всего пережитого…
Я не могла не выразить своего беспокойства: – Ты в порядке?
– М? А, да так… к своему имени не могу привыкнуть. Да и к положению в целом.
– О, я понимаю. Я проходила через это.
– Ты переживала такие же эмоции?
– Да. Возможно, даже хуже. У меня была такая стадия отрицания, что порой на меня находит осознание: А точно ли это все взаправду? Но потом я быстро успокаиваюсь. То, что было раньше – это пройденный этап. Сейчас я другая. И дела меня ждут другие.
– Это… обнадеживает. Но… мне вот что страшно…
– М?
Он начал хаотично пробегаться глазами по палате, словно выискивал походящую метафору: – А не повторится ли все опять?
Я опустила взгляд: – Прости, но… я не могу гарантировать тебе это. Хотела бы, но…
– Но ты не можешь обещать того, что не в твоих силах.
– Да.
– Ложь во благо не есть добро. Так что я не в обиде. Это честно. Но… можешь ли ты обещать мне, что…
