Анастасия Пикина
Веснушка, колдунья и волшебный амулет

Полная версия

Саша со всеми попрощалась и с бабушкой пошла в дом.

Она переоделась в пижаму и легла в кровать. Бабушка быстро уснула, и из соседней комнаты раздался её мерный храп.

«Вот так раз – и стать невидимой, – подумала Саша, разглядывая кулон, который подарила ей бабушка. – Прийти в ЗАГС и помешать папе с мамой развестись».

Саша тяжело вздохнула и погасила свет.

Глава 5

На следующий день Саша проснулась поздно. Она встала, потянулась… Что-то показалось ей необычным. Девочка оглянулась по сторонам – всё как всегда. Только вот… Тихо.

– Почему так тихо? – прошептала Саша и прислушалась.

В доме ни звука, с улицы не доносилось привычное кудахтанье, даже соседские мальчишки молчали.

– Бабушка! – крикнула Саша и вышла на кухню.

Никого. Она прошла в коридор – тишина; открыла калитку в огород и выглянула – пусто. Саша надела бабушкины резиновые сапоги и затопала в курятник.

Куры сиротливо жались друг к другу в углу сарая.

– Вы чего? – удивилась Саша. – Голодные?

Она сходила за кормом и насыпала его в кормушки. Но птицы не двинулись с места.

– Ну, как хотите, – махнула рукой Саша и пошла к дому.

На улице стояла удивительная тишина, не было слышно ни птиц, ни шума листвы.

Саша вернулась в дом.

– Бабуля! – с опаской позвала она.

Девочка обошла кухню и решила заглянуть в спальню. Сразу она и не подумала туда идти – бабушка никогда не спала до обеда, всегда вставала раньше Саши и делала домашние дела.

– Бабушка? – Саша испуганно замерла в дверях спальни.

На кровати лежала Авдотья Петровна.

– О, нет, что с тобой? – Саша, отгоняя страшные мысли, устремилась к кровати.

Она осмотрела бабушку и облегчённо выдохнула:

– Кажется, живая.

Авдотья Петровна мирно спала. Саша попыталась её разбудить, толкала и звала.

– Проснись, бабушка! – отчаявшись, что есть мочи завопила Саша.

Но бабушка только вздохнула и перевернулась на другой бок.

«Она впала в летаргический сон», – с ужасом подумала Саша. Она как-то читала, что мужчина уснул и проснулся только через двадцать лет.

Девочка выбежала на кухню и принялась искать телефон, чтобы позвонить маме и всё рассказать. Но сеть не ловила. Тогда Саша побежала к соседям.

«Надо срочно вызвать скорую», – лихорадочно думала она.

Из всех в деревне она хорошо знала только Катю. Саша поднялась на приступок у дома и постучала в окно – тишина. Постучала громче – нет ответа.

Тогда Саша закричала:

– Катя, Катя!

Никто не вышел. Саша поднялась на веранду и толкнула входную дверь. Та легко поддалась. Из-за опущенных штор в доме стоял полумрак.

– Катя, ты тут? – прошептала Саша.

Ответа не последовало. Саша прошла на кухню – никого. Она заглянула в спальню. Катя спала в кровати.

– Катька, ты что спишь? День давно! – Саша подбежала к подруге и потрясла её.

Но Катя не просыпалась. Ничего не понимая, Саша зашла в спальню к Катиным родителям – они также спали, и разбудить их не получилось. Заглянула к Катиным сестрёнкам-двойняшкам. Те мирно сопели в младенческих кроватках, рядом с ними на тахте дремала Катина бабушка.

Отчаявшись, Саша набрала полный рот воды и брызнула в лицо подруге. Катя завертелась и, укрывшись с головой одеялом, снова погрузилась в крепкий беспробудный сон.

Саша села на пол возле Катиной кровати и заревела.

– Что же это такое? – спросила она себя, вытерла рукавом лицо и решительно встала.

Саша вышла на улицу. Ни души. Тишина.

Она побрела по дороге через всю деревню, сначала просто шла и прислушивалась. Затем стала подходить к каждому дому и стучать в окна.

Саша заходила в деревенские дома – все спали. Никого ей не удалось разбудить.

Рейсовый автобус Виталича стоял припаркованный возле его дома.

«Автобус в город не уехал, значит, должны заметить его отсутствие и выслать проверку», – Саша облегчённо вздохнула и направилась к дому.

Время обеда давно прошло, и она сильно хотела есть.

Дома она нашла яйца и принялась жарить яичницу. Обычно мама или бабушка готовили для Саши, она мало что умела. А у бабушки и плита газовая, не сразу вышло её правильно зажечь.

Пока снимала с полки сковородку, уронила крышку от кастрюли – раздался грохот.

– Вот тетёха, – послышался чей-то гнусавый голосок.

– Кто здесь? – вздрогнула Саша, у неё из рук выскользнуло яйцо и разбилось.

Послышался тяжёлый вздох.

– Ну я же говорил – растяпа! Откуда только такие хозяйки берутся-то? – перед девочкой появился крошечный мужичок, ростом Саше до колена, и начал намывать пол, убирать разбитое яйцо. Волосы взъерошены, борода взлохмачена. Штаны-шаровары, поверх кофта, обшитая красной ниткой и подвязанная зелёным кушаком.

– Как тут хозяйство сбережёшь, когда такая нечисть в доме! – ворчал он.

Саша замерла как вкопанная, а потом завизжала что есть мочи, запрыгнув на табуретку.

– Она ещё и визжит! Невоспитанный народ нынче пошёл, ни здрасьте тебе, ни спасибо, – ворчал старичок.

– Вы кто такой?! – воскликнула Саша.

– Воспитанные девочки, прежде чем вопросы задавать, снимают лунник с шеи, я же не вижу тебя, тетёха.

– Ой, – пискнула Саша и схватилась рукой за лунник. Резко дёрнула его с шеи и, зажмурившись, замерла в надежде, что сейчас непрошеный гость исчезнет.

Она приоткрыла один глаз и посмотрела вниз – на неё недовольно поглядывал старичок.

– Кто вы? – пролепетала Саша.

– Слезь ты с табуретки, она так долго не проживёт, ежели ты по ней скакать будешь, как коза, – ворчливо покачал головой дед.

Саша послушно слезла и села на неё.

– Домовой я, неужель не признала, – хмыкнул дед и повертелся перед девочкой.

Саша испуганно следила за маленьким человечком. Он ловко, высоко подпрыгивая, водрузил на плиту сковородку, налил масло и зажарил несколько яиц. Не успела Саша и глазом моргнуть, как перед ней стояла тарелка с едой.

– Ешь давай, не хватало, чтобы ты тут от голода померла. Это ж тогда поминки устраивай. Гости набегут, мороки столько, готовь на всех, – вздохнул дед, – а Кикимора, матушка, ест как не в себя, я её помню по поминкам Кузьминичны, хоть и не приглашай боле, дак ведь обидится, – бубнил себе под нос дед.

– Значит, вы домовой? – набравшись храбрости, спросила Саша.

– А ты, гляжу, с первого раза-то не улавливаешь? – грустно покачал головой дед. – Тяжело тебе придётся, ой, тяжело. Домовой я, домовой. Всю жизнь в этом доме живу, помню твою прабабку и прапрабабку. Сейчас вот Авдотье Петровне служу.

Дверь в коридоре хлопнула, послышались шаги, и в кухню зашёл ещё один маленький старичок.

– Здорово, Кузьма, как твои? – начал дед. – Мамочки, мамочки! Что за нечисть? – испуганно завопил он и замахал руками.

– Не кричи ты, Васька, это внучка Петровны, неужто забыл? – покачал головой домовой. – Веснушка это Борисова.

– А чаво енто она не спит? – прищурился домовой Васька.

– Вона, надёван был оберег Аполлинарии Семёновны, – объяснил Кузьма.

– Дела-дела, – пробурчал Васька и залез на стул рядом с Сашей, подозрительно осматривая её. – Кузьма, а варенье-то осталось земляничное?

– Осталось-осталось, вот, накладывай, чайку тебе налью.

Домовые, не обращая внимания на Сашу, принялись распивать чай с вареньем и сухарями, обмакивали их в чай и, причмокивая, ели.

– Вот кто ест наше варенье… – удивилась Саша.

– Ну а кто ж, – усмехнулся Васька.

– Это вы усыпили всех в деревне? – начала злиться Саша, домовые вели себя как хозяева дома.

– Типун тебе на язык, – от возмущения Кузьма подавился сухарём и закашлял, – мы тут ни при чём, это уж точно.

– Кто же это тогда? – не унималась Саша.

– Скоро узнаем, дух деревни отправился на разведку в лес. Обещал доложить, что да как, – сказал Васька.

Так и остались домовые: пили чай, вели разговоры о хозяйстве, а Саша сидела на стуле и с опаской посматривала на новых знакомых.