Анастасия Муравьева
На обороте поздравительной открытки
– Я уезжаю в Москву, – наврала я как-то раз, чтобы избавиться от него на выходные.
– Когда вернешься? – быстро спросил он.
– На следующей неделе, не раньше, – ответила я.
В понедельник утром он уже звонил мне на работу.
– Ты приехала? – спросил он. – Как ты проскочила мимо меня? Я все поезда с пяти утра встречаю на Московском вокзале…
– Э-э-э, – я начала соображать, что придумать в свое оправдание.
– У меня цветы, – сказал он. – Я занесу? А то завянут…
– Приноси, – вздыхала я.
– Я люблю тебя, – говорил он. – Давай отношения строить.
– Не-а, – говорила я. – Не хочу.
– Я все для тебя сделаю, ты же знаешь, – обещал он.
– Нет, – отвечала я улыбаясь. Я всегда улыбалась, разговаривая с ним. – Нет.
Потом он ушел на войну. Он воевал в Дагестане по контракту около года. Каждый день он писал мне. Все письма, кроме первого, начинались с вопроса, почему я не отвечаю.
«Почему ты молчишь», – писал он. – «Неужели так трудно черкнуть хотя бы пару строк? Я бы берег их как реликвию. Может, мои письма не доходят? Наши бойцы, которые ездят в Махачкалу, клянутся, что все письма опустили в ящик. Адрес я пишу правильно! Почему ты не отвечаешь? Почему?»
Сергей рассказывал, что сожгли их БТР, а из прибывшего пополнения осталось только трое. На полях он рисовал нестрашные пузатые танки, как их изображают дети, бегущих человечков с автоматами и розы на длинных стеблях (а к ним стрелочка и подпись «Это тебе»).
Я сохранила эти письма: бегущие кверху строчки, трогательные ошибки, жи-ши через «ы» и подписи, подписи… «Любящий тебя Сергей», «С любовью, Сергей», «Вечно любящий тебя Сергей»…
Последнее его письмо заканчивается так: «Я узнал от знакомых, что ты опять собралась в Москву… Я был бы рад поехать с тобой, но ты, наверное, меня не возьмешь, зачем я тебе там нужен».
