Анастасия Мандрова
Сводные по контракту
Вскоре Матвей понимает, что зря сомневался в моих кулинарных талантах. Он меня совсем не знает, думая, что я питаюсь в одних ресторанах. Готовка – одно из моих хобби. И сделать вкусную паэлью для меня раз плюнуть.
– Яда нет? – насмешливо спрашивает Матвей, когда я кладу перед ним тарелку с вкусно пахнущей паэльей.
– Не попробуешь – не узнаешь.
– Придется рискнуть.
Мы приступаем к еде, и я рада признать, что мое блюдо удалось. Все в меру соленое, острое и очень вкусное. В кафе мне не хотелось есть, и только сейчас я понимаю, насколько сильно проголодалась.
– Как у тебя это получается? Очень вкусно. – В подтверждении этих слов Матвей докладывает себе в тарелку ещё порцию.
Я пожимаю плечами, не желая объяснять, в каких обстоятельствах научилась готовить, и почему-то все равно говорю:
– Папа любит домашнюю еду, а в нашем доме теперь ее некому готовить, кроме меня.
Матвей отрывается от своей тарелки и смотрит на меня сочувствующим взглядом. Он знает о том, что моя мама умерла, но не озвучивает этого. Вместо этого он произносит:
– Лиза Мещерская удивляет.
– Она может, – с улыбкой соглашаюсь я и отправляю вилку в рот.
В кухню заходит Татьяна в длинном шелковом халате. Ее волосы растрепаны и не расчесаны.
– Я пришла на запах. Чем это так вкусно пахнет в нашем доме?
– Лиза приготовила паэлью, – объясняет Матвей.
– Вот это да! А меня угостите?
– Конечно! – говорю я, собираясь достать ещё одну тарелку.
– Сиди. Я сама, – ласково говорит Татьяна, придерживая меня за плечи.
Она садится рядом с нами и как только приступает к еде, хвалит ее. На мгновение я замираю. Как бы мне хотелось, чтобы моя мама похвалила меня за сделанный ужин, но она так и не узнала при жизни, что ее дочка может так готовить. До ее смерти я не делала в своей жизни ничего такого, чтобы порадовать маму. Наоборот, родители должны были всегда радовать меня. Все, что бы я ни просила у них, они исполняли по мере своих возможностей. Папа до сих пор отчисляет мне большие суммы на одежду и развлечения. Кажется, у меня есть все, что только ни пожелаю. Кроме мамы.
– Ну что, завтра я свободна. Займёмся шопингом? Можем бродить по магазинам хоть целый день, – восторженно говорит Татьяна.
Я не успеваю ответить, потому что Матвей резко спрашивает:
– Но ведь завтра ты должна кое-куда заехать.
– Как-нибудь в другой раз, милый.
– Но ты обещала. Тебя там ждут.
– Ничего страшного. Приеду через пару дней.
– Ты не можешь так поступать! – почти что кричит Матвей.
Меня пугает его резкий тон. А ещё я понимаю, что при мне не хотят говорить открыто. Поэтому я встаю из-за стола и направляюсь в свою комнату. Пусть спорят, о чем хотят. Я все равно не понимаю, про что они говорят.
Я ложусь в свою кровать и утыкаюсь в подушку, чтобы поплакать, как и хотела. Но, кажется, мне хватило рыданий в машине. От нечего делать я доразбираю свои вещи, которые еле помещаются в отведенный мне шкаф. Действительно, только нового шоппинга мне и не хватает! Придется тогда покупать ещё один шкаф.
Я подхожу к окну и вижу, как Матвей, вновь одетый красиво и стильно, стремительно направляется к своей машине, стоящей у ворот. Он быстро уезжает. Несколько секунд я смотрю на закрывающиеся ворота, гадая, куда же теперь отправляется Матвей Туманов. Потом торопливо надеваю первый попавшийся купальник и иду к бассейну. Весь день ждала, чтобы поплавать там.
После плавания, усталая, я лежу на шезлонге, чувствуя, как вечернее солнце греет мои ноги ласковым теплом. Такой летний вечер прекрасен в своей тишине. Я думаю о том, что мои друзья сегодня опять собирались пойти в клуб, а мне уже не хочется. И дело не в Паше. Мне вдруг стали нравится мои вечерние заплывы и лёгкий шум ветра, и пение сверчков. Комары, пожалуй, только не нравятся, но из-за жары они появляются уже после заката.
– Лиза, случайно не знаешь, куда Матвей уехал? – спрашивает меня Татьяна, оказавшаяся около меня.
А я и не слышала, как она подошла. Да не одна, а с каким-то блондином, пялящимся на меня через свои авиаторы.
– Не знаю.
– Дима, мы не знаем, где он, – говорит Татьяна и разводит руками. – Он, наверное, за рулём. Поэтому не берет трубку.
– Ладно. Может, в наш клуб поехал.
– Да! Скорее всего туда, – соглашается Татьяна и отвлекается на телефонный звонок.
Дима тем временем подходит ко мне и присаживается рядом. От такой наглости я начинаю злиться. Я вообще сегодня зла на всех лиц мужского пола, лучше им меня не провоцировать.
– Удобно? – спрашиваю парня.
– Ещё как! Я – Дима.
– Угу, – почти игнорирую его слова.
– Хочешь, поедем в клуб?
– Нет.
– Точно? В Космосе сегодня будет жарко.
– В Космосе? – переспрашиваю я, вспоминая, что именно об этом клубе сегодня говорили мои друзья.
Я бросаю пристальный взгляд на Диму. Если Паша увидит меня с таким парнем, то я буду отомщена. Уж очень хочется растоптать уверенность в его привлекательности. А уж если у этого Димы крутая тачка, то Паша вообще будет в ауте.
– Ты на машине?
– Спрашиваешь, – ухмыляется Дима, снимая солнцезащитные очки.
Я нагло рассматриваю его лицо точно так же, как он, прячась за своими авиаторами, оценивал мою фигуру. Парень кажется мне слишком смазливым, но выбирать не приходится.
– Подожди меня. Скоро вернусь, – говорю ему, поднимаясь с шезлонга.
Дима провожает меня взглядом, и я жалею, что не накинула на плечи полотенце.
– Я с Димой в клуб, – предупреждаю Татьяну, проходя мимо нее.
– Повеселитесь там, – улыбается она мне и возвращается к своему телефонному разговору.
– Обязательно.
Глава 8. Лиза
Машина у Димы оказывается действительно крутой. Даже круче, чем у Матвея. Ох уж эти обеспеченные парни, которым обязательно нужно повыделываться!
Мы едем на такой большой скорости, что если что-то случится, ремень безопасности вряд ли поможет.
– А можно не так быстро? – перекрикиваю я громкую музыку, которую привыкла слушать только в клубах.
– Можно, – соглашается Дима, вообще выключая музыку. Скорость он почти не сбавляет. – Так, как тебе живётся у Тумановых?
– Нормально.
– А с Матвеем подружилась?
Я осторожно бросаю взгляд на Диму. Ирония, прозвучавшая в вопросе, говорит сама за себя. Он знает, что за фрукт его друг, и прекрасно понимает, что никакой дружбы между мной и Матвеем не может быть.
– Не особо. Ты лучше скажи мне, зачем он так странно одевается дома.
Дима громко смеётся, прежде, чем ответить:
– Ради прикола. Правда это полный кринж?
– Да уж. Но в чем прикол? – спрашиваю я, не понимая сути. – Зачем эти ужасные шорты, ободки?
– Матвей хотел подшутить над тобой. Вот и все.
Подшутить? Получается, весь этот маскарад только для меня?
– Не знала, что я такая важная персона, что ко встрече со мной выбирались наряды.
– Ладно, признаю. Это была моя идея. Матвей посчитал это детским садом, но я его уговорил. Ты должна была поверить, что он реальный ботан.
– Ну, я почти поверила, – усмехаюсь я, вспоминая, как он выглядел при нашей первой встрече. – Я думала, это его продуманный образ при маме.
– Что? Нет, – хмыкает Дима. – Он, конечно, давно с нами не флексил. Был занят какой-то работой, но уже который день мы тусим вместе. Сейчас он поспокойнее к вечеринкам и клубам. А несколько лет назад, знаешь что он вытворял?
– Что он вытворял? – удивлённо спрашиваю я, узнавая Матвея с новых сторон.
– Маленьким девочкам нельзя такое знать.
– Совсем скоро мне будет восемнадцать, – замечаю я. – И поверь, я не маленькая.
– Верю, – ухмыляется Дима, и я понимаю, что он неправильно меня понял. Я имела ввиду разум, а он совсем другое, но все равно так и не отвечает, что же такого когда-то вытворял Матвей.
Мы подъезжаем к старому кирпичному зданию с неоновой подсветкой. Для Димы не существует никаких преград, и он проводит меня вслед за собой через толпу жаждущих попасть в клуб. Внутри по-космически красиво. Наверху мигают яркие звёзды, а на стенах галактическое свечение.
– Выпить хочешь? Коктейль или что покрепче? – перекрикивая музыку, спрашивает меня Дима.
– Напоминаю, что мне семнадцать, – кричу я в ответ.
– Ты такая правильная. Сейчас принесу что-то безалкогольное.
Дима уходит к барной стойке, а я вдруг замечаю Матвея, танцующего недалеко от диджея с какой-то длинноногой блондинкой в коротких шортиках. Меня скорее удивляет не девушка рядом с ним, а то, что он так красиво и естественно двигается под музыку.
– Вот твой безалкогольный коктейль, – говорит Дима и протягивает что-то кислотно яркого цвета.
Я благодарю его, а сама никак не могу оторвать взгляд от Матвея, который что-то говорит своей партнёрше по танцам, и они, держась за руки, отходят к барной стойке. В глубине души мне неприятно видеть их сплетённые руки, сама не знаю почему.
– Лиза! Не ожидал тебя здесь встретить, – раздается рядом со мной голос Паши. Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь в его сторону. – Ты же говорила, что не собираешься в клуб.
– Меня переубедил вот этот парень. – Я приобнимаю Диму за плечо, а тот вопросительно смотрит на меня, не понимая, что за спектакль я здесь разыгрываю. – Где все остальные?
– Решили сегодня пропустить. Аа… как же твой парень? – интересуется Паша, оценивающе глядя на Диму.
– Он далеко. Ты сам говорил, что тяжело поддерживать отношения на расстоянии.
Я с большим удовольствием смотрю, как в глазах Паши сверкают недобрые огоньки. Он явно рассержен тем фактом, что я выбрала не его. Сказав ещё несколько ничего не значащих фраз, он покидает нас.
Я победно отпиваю свой коктейль, который совсем не нравится мне по вкусу. Слишком сладкий, аж противно.
– Не нравится? – спрашивает Дима, указав на коктейль.
– Не очень. Такой приторный, – честно признаюсь я.
– Сейчас принесу вкуснее.
Он забирает мой коктейль и через несколько минут оказывается около меня с тремя разными напитками.
– Пробуй. Что-то должно понравиться.
На этот раз все коктейли с кислинкой. Я выбираю вишневый и отдаю Диме ананасовый. Мы неспешно попиваем из трубочек, ведя беседу о пустяках. Отчего-то становится безумно весело и следующий коктейль со вкусом лайма нравится мне ещё больше. Все вокруг становится красочнее, а под громкую музыку хочется танцевать. Я беру Диму за руку и веду на танцпол. Мне так весело, и я протягиваю руки к звёздам. Невдалеке я замечаю Пашу, танцующего с какой-то девушкой, и машу ему рукой. Он машет в ответ, но не подходит ближе. Похоже, я его всё-таки обидела, и на мгновение мне становится стыдно за свою маленькую, немного детскую месть. Но потом я вспоминаю мой первый поцелуй, и стыд уходит.
Кажется, музыка играет все громче и отзывается в голове волнующей пульсацией. Димины руки на моей талии, а его тело все ближе к моему. Я так счастлива, что готова кричать об этом громче, чем играет диджей.
– Ещё по коктейлю? – предлагает мне Дима спустя несколько треков.
– Давай, – радостно соглашаюсь я, и мы уже вместе идём к барной стойке.
Я присаживаясь на высокий стул, хотя это даётся мне нелегко, потому что такое ощущение, что я плыву на космическом корабле, который попадает в турбулентность… Я на секунду задумываюсь, может ли корабль попадать в турбулентность, и с лёгкостью решаю, что намного лучше для него, если он попадет под астероидный дождь. Да, так мне определенно больше нравится, и я смеюсь своим собственным глупым мыслям.
– Что смешного? – спрашивает меня Дима, пододвигая ко мне ярко-сиреневый коктейль, пахнущий черникой.
– Да так, – неопределенно говорю я и любуюсь его серыми глазами. – Ты прям как серый король.
– Как кто? Это из "Игры престолов"?
– Нет, – смеюсь я над его глупостью. – Ну, я имела ввиду сероглазого короля. Знаешь, у Ахматовой есть такое стихотворение.
– Да?
По глазам Димы я понимаю, что ему это совсем неинтересно, но я упорно рассказываю ему наизусть одно из любимых мной стихотворений Ахматовой.
– Что-то я не понял. Ты меня сейчас сравниваешь с королем, который умер?
– Нет же. Это… как ее там… аллегория, – объясняю я ему, допивая свой черничный коктейль. – Сероглазый король – не человек. Это мечта, которой не суждено сбыться. Это крушение надежд.
– Так а я каким боком к этому?
– Ну, у тебя серые глаза… – умным тоном вещаю я. – Забей.
– Ладно. На короля мы забьем, – произносит Дима, придвигаясь ближе ко мне. – Расскажи мне о своих мечтах, Лиза. Что тебе хочется сделать на данный момент? – спрашивает он, глядя на мои губы.
– Какого черта!
Как в замедленной съемке я оборачиваюсь и вижу Матвея рядом с собой. Он как-то слишком зло смотрит на своего друга, но я не понимаю, почему.
– А вот и голубоглазый король, – констатирую я, а Матвей непонимающе переводит взгляд на меня.
– Что она здесь делает? И почему она пьет? – спрашивает он у Димы, а мне становится жутко обидно, что Матвей меня не замечает.
– "Она" интересуется, почему ее саму не спрашивают, что она здесь делает, – говорю я и тянусь к следующему коктейлю, стоявшему передо мной.
– Лиза не маленькая, чтобы оправдываться перед тобой, – замечает Дима.
– Вот именно! – подтверждаю я, успев сделать лишь один глоток, потому что мой стакан летит на пол. – Эй, ты что! Там же был лимон, так похожий на луну. Да что ты о себе возомнил?!
– Как ты посмел привезти ее сюда и напоить? – грозным тоном спрашивает Матвей у Димы, а тот что-то отвечает, но я уже никак не могу разобрать слова.
Все вокруг образуется в космическую вселенную, и такое ощущение, что я лечу к звёздам вот прямо сейчас. В голове больше никаких мыслей. Так хорошо и спокойно… Чьи-то теплые руки поднимают меня к Млечному Пути, и я пытаюсь ладонью ухватиться за звезду, но она исчезает в черной дыре.
Глава 9. Матвей
Мои мечты провести эту ночь с красавицей-блондинкой не сбываются. Вместо этого я везу подвыпившую Лизу домой и терплю ее пьяный бред. Я думал, что она проспит всю дорогу на заднем сидении машины, но уже через минут пять девушка приходит в себя.
Вначале она декламирует стихи Цветаевой, потом переходит на Гумилева, затем на Брюсова, и я не знаю, смеяться или плакать над ее заторможенной прочиткой. Потом она затихает, и от этого становится тревожно. Но я зря переживал. Лиза начинает читать стихотворение Маяковского про звёзды, и я понимаю, что больше не вынесу.
– Может, хватит?
– Звёзды не могут перестать зажигать, – совершенно серьезно говорит мне Лиза.
– Хватит стихов. Ты, наверное, устала?
– Нет, я только начала, – с воодушевлением отвечает девушка.
– Ты в курсе, что пьяна? – спрашиваю я, пытаясь отвлечь Лизу от стихов.
– Ты что? Я никогда не пью. Дима приносил мне безалкогольные коктейли.
– Ты уверена?
– Конечно! Если бы в стакане был алкоголь, я бы это почувствовала.
Я сдерживаю улыбку. Кое-кто завтра поймет, как сильно ошибалась. А кое-кому я завтра задам трепку. Дима нарочно спаивал Лизу, хотя и знал, что ему от меня прилетит.
– А я теперь все про тебя знаю, – нараспев произносит Лиза, вдруг облокотившись на мое водительское сидение.
– Ты бы пристегнулась.
– Не хочу! – беспечно отвечает Лиза.
– И что же ты знаешь? – настороженно спрашиваю я.
– Что ты не ботан.
Вот теперь я улыбаюсь. Ее компрометирующая меня новость превосходит все ожидания.
– А ещё ты очень красивый, голубоглазый король.
– Это переиначивание стихотворения Ахматовой?
– Вот видишь, ты понял! А твой Дима нет. Вообще ничего не смыслит в поэзии. – Лиза вздыхает и продолжает: – Но вы все такие придурки. Все мои мечты из-за вас рушатся.
– И какие же твои мечты рушатся? – интересуюсь я, игнорируя, что меня назвали придурком.
Лиза молчит, а я чувствую ее дыхание на своей шее. Она так и сидит, придвинувшись ко мне. Медленно я заезжаю в открытые ворота нашего дома и решаю не парковаться в гараж. Может, успею обратно в клуб. Возможно, даже та блондинка все ещё будет там. Ну а если нет, то мне плевать. Девушек там полно. Мне сегодня необходимо забыться. Слишком много злости накопилось за этот день, особенно на маму. Подумать только, в свой выходной она решает провести время не со своей дочкой, а с иллюзорной! Конечно! Варю нельзя одеть, как куклу, а Лиза с радостью позволит это с собой сделать. Она и так похожа на куклу, вся такая красивая, в этом струящемся бежевом платье.
Я открываю дверцу машины и вижу, что по щекам Лизы текут слезы. Опять! Терпеть не могу, когда девушки плачут, но сейчас, даже еще не зная причины, мне становится жаль ее.
– Эй, ты чего?
– Ты думаешь, что я золотая девочка и плакать мне не из-за чего? – со злостью в голосе спрашивает Лиза, выходя из машины. – У Лизы Мещерской все есть! У нее просто прекрасная жизнь. Папа покупает все, что бы я ни пожелала… Но знаешь, я бы все это променяла. Только бы мама была жива!
С этими словами она начинает рыдать, и у меня опять дежавю. Да что за день такой сегодня? Наверное, магнитные бури… Я, сам не знаю почему, прижимаю Лизу к себе и глажу по волосам. Мне искренне жаль ее. Никто не хочет в свои семнадцать жить без мамы.
– Знаешь, меня сегодня Паша поцеловал, – говорит Лиза, когда перестает рыдать. – Этот козел украл сегодня мой первый поцелуй.
Мне кажется, я даже приоткрываю рот от этой новости. Лиза Мещерская, вот эта заносчивая красотка, которая до сих пор стоит, уткнувшись мне в плечо, поцеловалась первый раз только сегодня! Я вспоминаю свои семнадцать лет, и мне тут же становится стыдно. Столько всего я уже успел узнать к этому возрасту, а Лиза оказывается такой чистой. Не сразу я замечаю, что она опять начинает плакать.
– Я так мечтала о первом поцелуе… – с придыханием говорит она. – Он должен был случиться обязательно под звёздами. Он должен был быть романтичным, как в фильме. А этот козел все испортил! Ненавижу его!
Я не знаю, что сказать в ответ, кроме как согласиться, что этот Паша действительно козел. Я всё ещё глажу ее по волосам, когда Лиза отрывается от меня, смотрит на небо и протягивает руку к самой яркой звезде. И она сама невероятно красива, будто соткана из звёзд и светится ими.
– Голубоглазый король, оказывается ты такой хороший. Зачем ты скрывал это от меня?
С замиранием сердца я вдруг понимаю, что мне приятно слышать такие слова, но вслух говорю другое:
– Я вовсе нехороший.
– Поцелуй меня, – просит Лиза, глядя мне в глаза. – Хочу узнать, каково это, целоваться под звёздами.
Я знаю, что в ней говорит алкоголь. Я знаю столько причин отказаться. Но… сам не знаю, как это выходит, я наклоняюсь к Лизе и касаюсь губами ее губ. Она замирает. Возможно, осознает, что зря попросила меня о поцелуе, возможно, просто трезвеет. А я уже не могу остановиться. Напористым движением я приоткрываю ее губы и продолжаю целовать требовательно, почти до исступления. Я чувствую, как Лиза отдается этому поцелую. Она не может не отвечать мне. В этой девушке столько скрытой чувственности, столько страсти, которая до этой ночи не находила выхода.
Весь день, такой странный, наполненный совершенно разными событиями, вмещается в этот поцелуй, который все длится и длится. Как будто он бесконечен в нашей собственной вселенной. Мои руки блуждают по ее открытой спине, и больше всего на свете мне хочется продолжения.
Я отрываюсь от Лизы, понимая, что продолжения не должно быть, провожу рукой по ее щеке, а она смотрит на меня. И в ее глазах отражаются звёзды.
– Спасибо, – шепчет Лиза и уходит.
А я, как дурак, стою и провожаю ее взглядом. Только позже, когда разум побеждает мое сердце, я корю себя за то, что только что допустил. Чем я лучше Димы, если воспользовался затуманенным коктейлями сознанием девушки? Никогда я такого себе не позволял. Всегда девушки, с которыми я весело проводил время, желали меня и без алкоголя. Лиза – какое-то исключение из правил. Но всё-таки, может, утром она и не вспомнит о том, что произошло под звёздами. В конце концов, это просто ничего не значащий поцелуй, который больше никогда не повторится.
Я сажусь в машину и какое-то время размышляю о том, какое продолжение будет у сегодняшнего вечера. Я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы догнать Лизу и вырвать у нее ещё один поцелуй. Это какое-то странное наваждение, как будто я прыщавый школьник, познающий радости первых поцелуев.
Я с силой бью по рулю кулаком, не в силах выбрать, что мне делать. Лиза для меня никто, просто девушка, с которой придется жить год в одном доме. Тогда почему же я не могу поехать обратно в клуб? То есть я могу, но почему-то не хочу…
Глава 10. Лиза
Я лежу на своей кровати и пялюсь в потолок уже больше часа. Каждое движение приносит нестерпимую головную боль. Да чего уж, я даже дышать стараюсь неглубоко! Но самое страшное не это… Самое страшное то, что постепенно, словно кусочки мозаики, в моей голове складываются картинки прошедшего вечера. Каждый раз, когда новый кусочек этой мозаики проясняется, я закрываю глаза и изо всех сил стараюсь его забыть.
Нет, это не Лиза Мещерская пила коктейль за коктейлем, наивно полагая, что они безалкогольные. Это не я рассказывала стихи поэтов серебряного века. Это не я называла Матвея голубоглазым королем. И, о Боже, это не я просила его поцеловать себя!
Всё-таки я дергаюсь от обескураживающих воспоминаний, и в голове начинает орудовать кувалда. Надо бы таблетку выпить от головной боли, но я боюсь спуститься вниз. Там придется столкнуться с Матвеем, который ничего вчера не пил, в отличие от меня, и его сознание было предельно ясным. Внутри меня закипает раздражение. Как он мог поцеловать меня? Как мог воспользоваться моим состоянием и исполнить то, что я просила?
Мне вспоминается наш поцелуй, и по спине бегут мурашки. Это было так приятно. Все, как я себе и намечтала. Такой поцелуй хотела бы заполучить любая девушка… Но не я! Да, это случилось под звездным небом, но с кем? С Матвеем Тумановым!
Я резко встаю, отчего кувалда в моей голове вырастает до поистине огромных размеров. За окном льет дождь, и я рада тому, что яркое солнце не слепит глаза. Мне хочется одного – выпить таблетку от головной боли и лечь обратно в кровать. Я торопливо умываюсь, запоздало вспоминая, что не смыла с себя макияж ночью, натягиваю спортивный костюм и открываю дверь комнаты. Внизу, кажется, тихо. Может, все уехали по своим делам… Идти быстрым шагом сродни жестокой пытке. Но я не могу позволить себе двигаться медленно, потому что не уверена, что смогу выдержать головную боль ещё хоть чуть-чуть.
На кухне, за барной стойкой, сидит Матвей с чашкой кофе в руках. Татьяны здесь нет, но незнакомая мне женщина жарит бекон с яйцами на сковороде. Я удивлённо останавливаюсь в проходе и проговариваю хриплым голосом приветствие. "Наверное, это помощница по хозяйству", – с запозданием доходит до меня.
– Лиза, доброе утро! Рада с тобой познакомиться! – отвечает мне женщина, поворачиваясь ко мне. – Я – Надя.
Не смотря на плохое самочувствие, мне нравится эта женщина. Ее карие глаза чуть раскосы, а лоб слишком высок, но я не могу не признать, что она красива. Не понимаю, сколько ей лет, но она ещё довольно молода.
– Приятно познакомиться.
– Садись. Сейчас тебе кофе сделаю, – торопливо говорит она, и сама же подталкивает меня к табурету так быстро, что я даже не успеваю ничего ответить.
– Ей бы не кофе для начала, а стакан воды, – произносит Матвей, протягивая мне так необходимую таблетку обезболивающего.
В его глазах нет никакой насмешки. Наоборот, я могу в них разглядеть еле заметное сочувствие. Это несколько обескураживает. Как только Надя ставит передо мной стакан воды, я тотчас глотаю таблетку. Хотелось бы, чтобы лекарство подействовало в один миг, но так не бывает. Я морщусь, когда приходится пододвигать табурет поближе к стойке.
– Сильно болит? – спрашивает Матвей, глядя на меня.
На нем сегодня нормальная одежда: темно-синие джинсы и футболку в морском стиле. На волосах нет этого ужасного ободка, они просто аккуратно зачесаны на одну сторону.
До меня вдруг доходит, что я так и не расчесала волосы, а просто собрала их наверх. Потом приходит мысль, что душ я тоже ещё не принимала, и без макияжа, и в, хоть и удобном, но уже старомодном спортивном костюме. Сенсационные новости! Лиза Мещерская появилась на людях не пойми в каком виде, и ей должно быть стыдно, но… мне не стыдно.
– Да.
Невольно я смотрю на губы Матвея и вспоминаю наш вчерашний поцелуй. А вот от этого мне становится совсем неудобно, и мои щеки розовеют. Матвей не может знать точно, что я все помню, правда ведь? Можно сыграть девушку, которая забыла напрочь о прошлой ночи. Но тогда почему он смотрит на меня, улыбаясь краешками губ, а в его глазах появляются веселые огоньки?
Ситуацию спасает Надя, поставив чашку дымящегося кофе передо мной. Я шепчу ей слова благодарности настолько искренне, что у Матвея бровь поднимается вверх.
Мы пьем кофе в тишине, затем Матвей ест яичницу с беконом, а я пытаюсь осилить несладкий йогурт. Головная боль постепенно стихает, и я так рада этому. Только когда Надя уходит по делам в дальнюю часть дома, Матвей интересуется:
– Ты помнишь, что было вчера?
"Вот оно! Начинается!" – проносится у меня в голове, и я всеми силами стараюсь делать непроницаемое лицо.
– Помню, что поехала в клуб. А дальше… провал.
Матвей изучает меня, пытаясь определить, говорю ли я правду. А я тем временем, заканчиваю с йогуртом и поспешно встаю, чтобы трусливо сбежать в свою комнату.
– И ты не хочешь узнать, что было? – спрашивает Матвей, и я отчетливо слышу в его голосе насмешку.
– А что было?
Я останавливаюсь в дверях и поворачиваюсь к нему. Матвей встаёт со своего места и подходит ко мне, оказавшись слишком близко. Можно сказать, он нарушает мое личное пространство. Приходится упереться в стену, чтобы сократить расстояние между нами, но и это не помогает.
– Неужели ты совсем ничего не помнишь?
– Вообще ничего, – отвечаю я, пытаясь сделать свою интонацию как можно более искренней. – Неужели я пила алкоголь?
– Да, – соглашается он, чуть отступая. В его глазах мелькает раздражение. – Неужели можно быть такой глупой и позволять чужому человеку приносить тебе напитки? Ты вообще не знаешь, кто такой Дима, и всё-таки села к нему в машину. Ты понимаешь, что он мог сделать с тобой?
– Да. Я сделала выводы, и такое больше не повторится, – соглашаюсь я и продолжаю: – Но одного я не понимаю. Как можно дружить с таким человеком, как Дима? Значит, ты такой же? Намеренно спаиваешь девушек, чтобы…
– Чтобы что? – прерывает меня Матвей и касается моей шеи, на которой пульсирует жилка. – Неужели ты не помнишь, как я тебя вез домой? – Его пальцы спускаются чуть ниже и наматывают на себя верёвочки от худи. – А что случилось по приезду, ты помнишь? – со злостью спрашивает Матвей, глядя на мои губы.
– И что же случилось? – нервно спрашиваю я, вжимаясь в стену.
Матвей смотрит на меня сверху вниз. Кажется, он сам осмысливает происходящее или ждёт, когда я сознаюсь, что все помню. Но я в этом никогда не признаюсь.
– Ты декламировала стихи поэтов серебряного века, – ухмыляется он. – Задолбала с этим. Я всю дорогу терпел плохого чтеца.
Вздох облегчения чуть не срывается с моих губ. И тут же молнией проносится мысль, что он только что сказал, что я плохой чтец…
– Я хорошо рассказываю стихи!
– Когда не под воздействием коктейлей, возможно, – кривит губы Матвей. – И ещё. Никогда не сравнивай меня с другими. Я такой один. Если ещё раз скажешь, что я такой же, как Дима, я поступлю с тобой точно так же, как и он в твоей голове поступает с девушками. Но на самом деле даже он так не поступает!
С этими словами Матвей поворачивается и направляется к лестнице. А я так и остаюсь прислоненной к стенке. Вроде бы, он поверил, что я ничего не помню. А что, если нет?
Глава 11. Лиза
Татьяна встаёт лишь к обеду, медленно завтракает и собирается. Только после того, как она минут двадцать выбирала подходящие к ее образу солнцезащитные очки, скрывающие ее лицо от фанатов, мы едем в центр Москвы.
Я всегда любила шопинг, но сегодня, в такой пасмурный день, мне хочется проваляться весь день в кровати. Только ради Татьяны я хожу по магазинам и примеряю вещи. Сегодня мне безразлично, какая одежда на мне, и что именно я куплю. Все, о чем я думаю, это вчерашний поцелуй. И хотя в моей памяти он представляется чем-то расплывчатым и туманным (мысленно я улыбаюсь от этого определения, так сочетающегося с фамилией Матвея), но я совершенно точно помню свои ощущения. Как будто я взлетела к звёздам и сосуществовала с ними бесконечно долго. Да я, похоже, и сейчас нахожусь где-то там, высоко, высоко за облаками…
– Видимо, нам нужна ещё одна машина, чтобы все это увезти, – заключает Татьяна, когда мы заходим в кафе, чтобы перекусить после долгого времени, проведенного в магазинах.
Я бросаю взгляд на огромное количество пакетов, которые лежат на соседних двух стульях. В основном, там вещи Татьяны, но и я не осталась без модных новинок.
– Наверное, придется покупать ещё один шкаф, чтобы вместить все это.
– Хорошо. Купим. – Татьяна берет меня за руку, кивая официантке, которая кладет перед нами меню. – Ты знаешь, я всегда мечтала о дочери. Именно такой, как ты.
– Вам всего тридцать девять. Мечты о дочери могут воплотиться в жизнь, – говорю я, смущаясь.
– Да ты что! У меня карьера на первом месте. Вот смотри, я сейчас сниму очки, и кто-нибудь в этом кафе обязательно меня узнает, – произносит Татьяна намного тише, чем говорила до этого. – Может, даже сфотографирует. И выйдет статья о том, что в таком-то месте Татьяна Туманова сидит вместе со своей дочерью.
Внутри себя я хмурюсь от того, что она назвала меня дочерью, но заставляю себя мило улыбнуться ей. К своему новому статусу ещё нужно привыкнуть. Да и становится обидно за Матвея, потому что Татьяна ставит на первое место работу, а не собственного сына. Я одергиваю себя… С какой стати я думаю опять о нем, да ещё и жалею? Это какое-то наваждение, которое должно уже пройти. Я отвлекаюсь на официантку, подошедшую к нам, чтобы записать заказ. Она смотрит на Татьяну, и ее глаза округляются.
– Ой, а я вас узнала. Вы Туманова, из "Дотянуться до тебя", – несмело говорит девушка. – Я так люблю этот фильм! И ваш "Лучший новогодний подарок" обожаю! А вы правда встречаетесь с самим Олегом Мещерским? И можно с вами сфоткаться?
– Конечно, – снисходительно отвечает Татьяна на все вопросы сразу и привстает, чтобы официантка сделала снимок.
Мне привычны эти действия. Папу точно так же узнают везде, поэтому мы крайне редко куда-то выходим с ним. В популярности есть и свои плюсы. Наш заказ нам принесли очень быстро и даже поставили перед нами тарелочку с пирожными, как комплимент от заведения.
– Жаль, я сегодня на диете, – вздыхает Татьяна, глядя на пирожные. – Завтра опять съемка, да ещё и в купальнике. Это в семнадцать можно не волноваться с тем, что ты ешь.
Я пожимаю плечами. Мне и в семнадцать приходится следить за фигурой, но одно пирожное я все же попробую. Уж очень оно заманчивое.