Анастасия Малькова
Луна, ослепленная Солнцем
Глава 1. Всё начиналось с привета
Одиночество лучше
Одиночество проще
Одиночество безопасней, чем…
© STERVELL
Штат Южная Каролина. Январь 2022 года.
Стефан встал у пешеходного перехода в ожидании зеленого светофора и вытащил пачку сигарет. Вспыхнувшее пламя зажигалки лизнуло сигарету, зажатую между зубами. Это была последняя. Во время затяжки в голову пришла метафора: раскаленный конец сигареты, контрастирующий с сумеречной улицей и выглядящий живее него самого, потух уже через пару секунд. Как и многие люди в этом мире. Как и он сам.
В последние дни руки ныли чаще, раны все больше саднило. Стефан поднял голову к небу и увидел полный диск луны. «Сегодня начнется», – заключил он смиренно.
Светофор озарился зеленым. Люди высыпали на дорогу.
Стефан скучающе шагал, лавируя между людьми. Он достал деньги и начал их пересчитывать. Неосознанно замедлил темп, сфокусировавшись больше на купюрах, чем на происходящем вокруг.
– Осторожно! – кто-то крикнул впереди, и дальше все произошло слишком быстро.
Стефана резко потянули за запястье, и он болезненно скривился. Выпавшие из рук деньги разлетелись по дороге.
Тут же на бешеной скорости мимо пронесся автомобиль.
– Чёрт!
Что ж, Стефан чуть не попал в аварию. Однако это и даже причиненная спасителем боль в запястье волновали меньше, чем доллары, по которым любезно проехала машина. Стефан бросился на проезжую часть, пока те далеко не улетели или их не подобрал кто-то ещё.
– Ты что творишь?! – крикнул ничего не понимающий спаситель, снова пытаясь притормозить Стефана. – Задавят же!
– Да отвали ты! – гаркнул он и поднял две банкноты, лежащие прямо перед ногами. За время разборок снова загорелся «зеленый», и Стефан поспешил собрать остальное.
На обратной дороге он рассмотрел спасителя получше: молодой парнишка с кучерявыми волосами и темными глазами, глядящими с недоумением и беспокойством.
Очередной живой взгляд чувствующего человека.
Этот малец с искренним намерением защитить совсем не знал, что спасал не того. Даже если бы машина сбила Стефана на полной скорости, он бы не умер. К сожалению, он не способен на это.
– Тебе так важны были эти деньги? – спросил парень. Похоже, для него подобное было чем-то странным.
– Типа того, – просто ответил Стефан. Вообще-то да, неприятно потерять так глупо зарплату. Тем более, сейчас ждали вынужденные траты, без которых не обойтись.
– Эм… Ладно… – не стал сопротивляться парень. – Ну, ты ведь в порядке, да? Все хорошо?
– Тебе это так важно?
– Да.
– И почему же?
Парень помедлил с ответом.
– Я бы не пережил, если бы человек, которому я мог помочь, получил серьезные повреждения, а я опоздал или не доглядел.
Стефан цокнул и закатил глаза.
– Тебе бы пришлось смириться. В этом мире есть много чего, что людям не подвластно.
Типичная наивность смертного человека. Причем столь молодого и разгоряченного. Человека, который еще не познал все ужасы жизни. Человека, с кончиков пальцев которого так и рвалась жизнь, а душа искрилась и сияла.
Стефан видел это сотни раз.
Не дождавшись ответа и не желая продолжать разговор, он направился в магазин за несколько домов отсюда, но его окликнули:
– Подожди! – парнишка замахал рукой, подбегая. – Ты знаешь, где можно бесплатно переночевать?
Стефан повернулся, смерив его оценивающим взглядом.
– Я похож на советчика? Или по моему лицу заметно, что я горю желанием раздавать рекомендации?
На самом деле лицо Стефана не выражало ничего, кроме скуки и безразличия ко всему сущему. Он уже лет четыреста назад устал тратить энергию на сокращение мимических мышц лица и давал движение только тем, что помогали говорить и есть. Зачем тратить силы на бесполезные волнения? Давать эмоциональный отклик так глупо.
Спаситель неловко потёр затылок. Ему было некомфортно от холодности обращенного на него взора.
– Не знаю. Просто раз уж мы заговорили, то я подумал, что можно у тебя что-то спросить.
– Переночуй под мостом. Хотя не знаю, найдется ли там для тебя место среди кучи бомжей. В парке спать не советую – они на ночь закрываются, а если ты туда все же пролезешь, могут копы словить. Ну, бывай. Удачи.
Стефан махнул рукой и поспешил восвояси, ясно давая понять, что в разговоре поставлена точка.
Совсем скоро он оказался в магазине. Подхватил с полки бутылек спирта, из отдела выпечки сэндвичи, на обратном пути – газировку и направился на кассу.
Вот черт. Какая незадача.
Стефан обычно затаривался в этом магазине и уже запомнил его продавщиц. Сегодня смена женщины, которая точно ничего не спустит с рук – эдакий борец за справедливость.
– Покажите документы, пожалуйста, – отчеканила продавщица после того, как пробила все товары и Стефан попросил пачку сигарет.
Стефан похлопал по карманам для виду: если бы эта женщина с кривой под конец дня прической знала, сколько Стефану лет, даже бы не заикнулась на этот счет.
Проблема в том, что у Стефана подобного удостоверения нет и не было. Когда тебе больше полутысячи лет и твоя внешность перестала меняться примерно тогда же, а ты из-за своего бессмертия и одиночества не можешь быть полноценным членом общества, документы ни к чему.
– Ой, простите, – всплеснув руками, с наигранной виноватостью протянул Стефан. – Я забыл дома. Разве по мне не видно, что я совершеннолетний? Мне кажется, настолько измотанно подросток выглядеть не может.
– Я не продам вам сигареты, пока не предъявите документ, удостоверяющий личность.
Вот же засада. Вот же стервозная бабёнка.
Стефан жил в районе рядом с этим магазином шесть месяцев, и в те самые моменты, когда сигарету нужны были как никогда, он натыкался на кассиршу-бабушку. Вот она-то верила Стефану на слово и всегда продавала. Та кассирша выглядела как женщина, у которой счастливая большая семья: муж, с которым она в браке сорок лет, уважающие её дети и орава внуков, души не чаявших в бабушке. Наверное, она своему большому семейству пекла по выходным шарлотку…
А у этой новенькой, сражающейся за честность, видимо, не очень-то жизнь сложилась: может, муж лгал, изменял, вот она и искала доказательства правды…
– Пробейте, пожалуйста, отдельным чеком её, – Стефан вздрогнул от внезапно вклинившегося третьего голоса. – У меня удостворение есть.
Стефан обернулся, уже зная, кто стоял за спиной. С неудовольствием он посмотрел на своего спасителя, вытаскивающего из кармана кусок пластика с его фото. Не следил ли тот за ним?
Женщина недовольно поджала губы, а спаситель улыбнулся ей самой лучезарной и доброй улыбкой. Стефана чуть не стошнило радугой. Он промолчал от понимания выгоды ситуации, потому расплатился за «детские» покупки и сунул парню деньги за пачку.
Продавщица посмотрела на фото, перевела подозрительный взгляд на владельца и, фыркнув, пробила товар. Малец расплатился и отдал Стефану сигареты вместе со сдачей.
Живой. Улыбчивый. Сияющий. Неравнодушный. Отзывчивый. Бескорыстный.
Стефана воротило, но было кое-что ещё.
– Зачем ты это сделал? – поинтересовался Стефан, когда они покинули магазин.
Парень повернулся в сторону Стефана и теперь уже подарил ему улыбку.
– У тебя не было документов, а у меня – были. Вот я и подумал, почему бы не помочь тебе.
– А вдруг я несовершеннолетний?
– Настолько измотанно подросток выглядеть не может.
Стефан холодно усмехнулся от того, как удачно этот чудак использовал его собственные слова. Неплохо.
– Самому-то сколько лет?
– Восемнадцать.
– Тоже мне, взрослый, тьфу. Как ты здесь вообще оказался? За мной следил?
Он скрестил руки на груди и выжидающе воззрился на парня, который будто колебался с ответом. Для Стефана это было неудивительно – просто неприятно. Он уже перестал верить в невероятные совпадения, тем более когда виделся с пацаном минут двадцать назад.
Малец вздохнул, точно сдался под пронзительным взглядом.
– Я не шёл за тобой. Просто спросил у прохожего, есть ли поблизости магазин, и он мне показал дорогу.
Стефан ему не поверил.
– Зачем тебе в магазин, если ты спрашивал меня про бесплатное жильё? У тебя всё-таки есть деньги? Тогда где твои покупки?
Парень оглянулся на окно магазина, словно проверяя, смотрят ли на него. Затем крутанулся на месте, оказавшись к окну спиной, и достал из большого кармана толстовки под расстегнутой курткой булку в упаковке.
Стефан, следя за каждым движением парня, особенно за тем, как эти движения были сделаны, засмеялся. Этот чудак позабавил его.
– А ты неплохой актёр, – заключил Стефан, сжав пальцами плечи. – Какую искреннюю рожу корчил перед продавщицей, я аж ослеп. А в итоге свистнул булку. Как тебя звать-то?
Невозможно было отрицать удивление: Стефан думал, что парниша наивен, как дитё, а он горазд воровать в магазинах! Да ещё и вести себя так, будто ничего не произошло!
– Ален, – отозвался тот и сделал шаг к Стефану, восприняв вопрос об имени как приглашение на продолжение общения.
– Прекрасно, Ален. А теперь проваливай. Всего хорошего. Иди поспи под мостом. А лучше возвращайся обратно домой к мамочке – помирись с ней и прекрати эти импульсивные побеги из дома. По крайней мере подготовился бы к ним тщательнее и деньги что ли взял, а не только удостоверение. Мне впредь на глаза не попадайся и тем более не жди от меня благодарности – я тебя сигареты не просил покупать.
Стефан отступил от Алена на шаг – он никого не приглашал ближе к себе. И никогда не пригласит. Ему это не нужно.
Он прожил почти пять веков один, и сейчас какой-то надоедливый смертный сопляк (неважно, что они оба выглядели как ровесники) ему не сдался.
Стефан готов был увидеть на лице Алена что угодно: возмущение, удивление, негодование, обиду из-за колких слов. Но никак не улыбку, ставшую шире и… надломленнее. Эта улыбка была болезненно грустной и словно служила барьером, не дающим эмоциям вырваться наружу.
– Это не блажь. У меня были вещи и деньги, – объяснил Ален. – Но на пути в этот город меня обокрали. Ничего, кроме документов, у меня не осталось, да и то, потому что я держал маленькую сумку с ней в руках. Я не могу вернуться и не знаю, что мне делать.
Стефан к этой душераздирающей истории был безразличен. В лице он никак не изменился, оставаясь беспристрастным – только засунул руки в карманы джинсов. Его таким не проймешь. Это не вызовет у него жалость.
– Я тебе уже сказал, куда идти – под мост. Ты делился своей болью не…
Внезапно тело Стефана прошила настолько нестерпимая боль, что ему показалось, что земля уходит из-под ног. Она точно начала шататься, хотя на деле пошатнулся только Стефан.
Он с силой стиснул челюсти, пятясь назад, и уперся спиной в стену. Дышал сквозь зубы, смотря на двоившийся от боли в руках асфальт. Непроизвольно сжатые кулаки только ухудшали состояние, но Стефан уже не мог их разжать – пальцы онемели и отказывались шевелиться.
– Эй, что с тобой? Ты в порядке?
Это идиот еще и смеет такое спрашивать…
– Который час…? – процедил с трудом Стефан.
– Что? – не понял Ален, наклонившись к съехавшему вниз по стене Стефану.
– Времени сколько, я спрашиваю?! – рявкнул Стефан, чувствуя дрожь в руках и радуясь тому, что до приступа сложил руки в карманы.
Ален заглянул в окно магазина, выцепил в нем глазами часы.
– Полночь.
Он опоздал. Все из—за этого придурковатого Алена – задержал Стефана, вот он и не успел вовремя вернуться и сделать все, как надо.
– Как я могу тебе помочь? Может, «скорую» вызвать?
– Какая, черт тебя дери, «скорая»?! – взревел Стефан, стараясь с помощью дыхания хоть немного унять боль. – Ты мне все планы заруинил своим присутствием.
В такой ситуации Стефан оказался впервые за долгое время. Обычно он торопился домой, чтобы оказать себе необходимую помощь. Но сегодня все пошло не по плану, и он разлёгся на земле, не в силах подняться. По крайней мере без чьей-либо помощи он сделать бы это не смог.
Как ни прискорбно было это говорить, но…
– Помоги мне встать. Руки не подам, подхватывай за подмышки, дебила ты кусок.
Ален беспрекословно приступил к выполнению того, что от него требовалось.
Стефан надеялся, что никто не обратит на их странный дуэт внимания, поскольку Алену удалось поднять его не с первого раза. Стефан неоднократно шатался от боли, ноги подкашивались. Хоть бы продавщица не обратила внимания на возню за окном!
– Молодые люди, у вас все хорошо?
Стефан закатил глаза. Каждый свой день он оценивал на уровень средней паршивости, но сегодняшний был особо мерзопакостным. Казалось, что хуже боли, разрывающей руки посреди улицы, и компании дурачка-спасителя, ничего хуже быть не может, но «копы», остановившие патрульную машину рядом, решили скрасить этот томный вечер.
– Все прекрасно! – Стефан не успел придумать ничего вразумительного, но Ален опередил его, подхватив инициативу. – Просто друг мой немного перебрал, встать не может. Мы справимся.
– Бро, пошли домой… – промямлил Стефан, пытаясь выглядеть как можно более пьяным. Он специально растягивал и жевал слова, как это делают люди под влиянием алкоголя.
– Да-да, уже идем, не волнуйся. Спокойной ночи вам!
Ален отсалютовал полицейским и повел Стефана настолько быстро, насколько тот мог перебирать ногами.
Стефан покачал головой, отмечая, что Ален все-таки не безбожно тупой. Может включить смекалку и вовремя сориентироваться в ситуации.
За короткое время побега от полицейских Стефан успел привыкнуть к ощущениям и сделать несколько дыхательных циклов для её успокоения. Конечно, в условиях ходьбы это было не так эффективно, но почти пять веков практики приручения боли помогли.
Удивительное дело: он отринул все эмоции, кроме скуки, безразличия и гнева, но вот от боли отделаться не смог. Да, он привык к ней, научился с ней жить, но забыть – нет. Она была постоянным напоминанием о том, что Стефан совершил.
– Мы вообще правильно идем? – спросил после длительного молчания Ален.
– Да. Не волнуйся, мы идем под мост не прямо сейчас.
Пакет с продуктами, висевший на руке, впился прямо в язву. Сделав глубокий вдох и приготовившись к очередному приступу боли, Стефан достал из кармана левую руку, на которой висел пакет, и быстрым движением всучил Алену.
– Неси его. Я не могу.
Ален тут же принял пакет.
– У тебя так дрожат руки…
– Заткнись.
Стефан вскоре сказал Алену повернуть налево. Затем они пошли направо и оказались в трейлерном парке.
– Тащи меня в самый конец парка.
Такая компания и сомнительная поддержка энтузиазма не вселяли. Стефан воспринимал это как плату за потерю бдительности. Если бы он не распинался перед Аленом и не слушал, как тот распинается перед ним, то приступ боли словил бы уже в трейлере, а не валяясь посреди улицы.
Через пять минут они очутились на отшибе парка. Стефану всегда нравилось месторасположение своего трейлера, потому что он был вдали от остальных, но сейчас, когда ноги еле шевелились, дальний путь был сродни пытке.
Их встретил маленький, местами ржавый трейлер. Стефан купил его лет шесть назад у пьянчуги, погрязшего в долгах и продающего за бесценок имущество ради погашения хотя бы части. Очень удачно поблизости оказался Стефан и купил его. Никакой официальности, разумеется, – все на словах, но это даже лучше.
Стефан жил в этом трейлерном парке последние восемь месяцев. Он исколесил достаточно городов на доме. Жизнь в этом месте устраивала. Да, есть минусы, начиная теснотой и частым пополнением запасов воды, заканчивая дебошами соседей (это еще одна причина, почему Стефан разместился подальше), но это лучше, чем предыдущие ночлежки.
Стефан осторожно выпутался из хватки Алена. Ощущение чужих прикосновений было инородным, а остаточное тепло на коже вызывало ощущение липкости, будто Стефана замарали.
Ален колебался, отпустить ли Стефана. Тот собирался забрать пакет у Алена, который сквозь сомнения произнес:
– Ты точно уверен, что тебе не нужна помощь?
– Дай пакет.
Забота бесила. Он направился к фургону, но чувство, что кто-то смотрит вслед, заставляло тяжело вздохнуть.
– Чего стоим, кого ждем? – бросил через плечо у самой двери Стефан. – Я тебя никуда не приглашал. Вали куда хочешь.
Ален переминался с ноги на ногу, покусывая губу. Стефан вопросительно поднял бровь: нерешительность Алена озадачила. Он молчал как рыба.
– Ну? – Стефан разорвал возникшую между ними неловкую тишину. Он не хотел и не мог ждать, потому что руки все ещё болели, и надо было как можно быстрее с этим разобраться.
Когда ответ снова не последовал и Стефан уже решил уйти, Ален сказал:
– Что с твоими руками? Почему они так дрожат? Это из-за них тебе так больно?
– Не твоё дело, – ответил Стефан. Машинально и на автомате. Так он отвечал тем, кто совал нос в его дела.
То есть практически всем людям.
– Ты не можешь мне помочь с ночлегом? Я тебе помог, так что…
– Ха, вот как ты заговорил! А я думал, ты бескорыстный.
Как бы ни хотелось это признавать, но Ален много раз за вечер выручил Стефана: предотвратил попадание под колеса, купил сигареты, уберег от излишнего внимания полицейских и довел до дома.
Это все равно ничего не значило.
– Ты не поможешь? – Ален попытал удачу еще раз.
– Я не пущу тебя в свой трейлер.
– Почему? – Ален все не унимался. Стефан, если бы руки были в порядке, устало потёр бы переносицу.
– Потому что это мой трейлер. Я не обязан пускать туда тех, кого не хочу. Моя собственность, понял? И в нем слишком мало места для двоих.
Ален вздохнул и беспомощно посмотрел на Стефана. На самом деле положение паренька довольно бедственное: ни денег, ни еды (кроме злосчастной булки), ни одежды – ничего. К тому же его привели к чёрту на куличики в какой—то трейлерный парк. Местность он вряд ли знает, да и уже темно.
Ладно, он ведь и правда сделал сегодня для Стефана слишком много.
– Вон там диван, – Стефан ткнул пальцем на старый бордовый диван рядом с трейлером. Ален проследил за пальцем и оглядел потенциальное место ночлега. – Принесу одеяло.
Вероятно, такой расклад Алена не сильно впечатлил. Спать зимой на улице, когда ночная температура ощутимо падает, несмотря на теплый климат, никому бы не понравилось. Но это единственное, что Стефан могу предложить. Услуга на услугу.
Он скрылся за дверью и вернулся с одеялом. Протянул его Алену. Тот его принял и спросил напоследок:
– А как зовут тебя?
Стефан держался за наполовину закрытую дверь фургона. Он колебался, взвешивая за и против, – сказать ил все же послать?
– Стефан. Вали уже спать и не капай на мозги.
Стефан закрылся в фургоне и выдохнул с облегчением. Он проследил за тем, как Ален подошел к дивану, развернул одеяло. Дальше Стефан зашторил окно.
***
Он встал у раковины, вытащил бутылек спирта из пакета, поставил его на стол. Снял куртку и толстовку, стараясь не задевать руки, и с неудовольствием обнаружил на предплечьях огромные черные коросты вокруг ран. Раны были свежие и не затянувшиеся.
Стефан не с первого раза смог открыть бутылек – хоть боль и притупилась благодаря дыхательным техникам, сил пальцам это не вернуло. Когда крышка поддалась, он дал себе минуту, чтобы собраться с силами, а затем, вытянув руку над раковиной, полил спирт прямо на неё.
– Твою ма-а-ать, – прохрипел Стефан. Тело охватила крупная дрожь, особенно сильно тряслась левая рука.
Он сгорбился, для опоры упершись правой рукой в столешницу, почти сложился пополам, но это вряд ли уменьшило бы боль. Стефан рвано дышал, по вискам тёк пот. Коросты на руках разрушались и шипели от попадания на неё спирта, превращались в черный дым и разъедали своей токсичностью открытые раны.
Стефан завершил второй заход и тихо проскулил, прикусив губу. Перед началом процедуры он благоразумно достал аптечку и раскрыл её. Отодрав себя от раковины, он заставил себя забинтовать левую руку и опустился на кровать. Повязка из-за дрожи пальцев получилась неаккуратной, но красота была ни к чему – главное, чтобы держалось.
Отдых занял полчаса, за которые повязка пропиталась кровью. Без энтузиазма Стефан провел вторую часть пытки процедуры, еще менее аккуратно забинтовав правую руку. Когда ты правша, желать это левой да еще и измученной неудобно.
Обессиленный, он желал только сна. Стефан уснул прямо в одежде, потому что был измотан физическими муками и избавлением от разлившейся по руками ненависти.
Ненависть, что отравила каждый сантиметр его тела, и каждое полнолуние прорывалась наружу через безобразные раны и язвы, оставляющие на предплечьях такие же безобразные рубцы.
Это лишь малая часть бремени, которое Стефан нёс на себе почти пятьсот лет.