Анастасия Клочкова
Иван Премудрый и Василиса Ужасная
– Да ты не кручинься, – успокоил его кузнец. – Если бы оно как надо работало, не видать тебе царевны. А так… точно получилось незнамо что!
Обрадовался Иван. Схватил он свою хлебогрейку и побежал с ней во дворец.
Несколько часов спустя в тронном зале выстроилась очередь из желающих показать то, не знаю что. Были там разные заграничные кавалеры. Герцог фон Клопс из Колбасбурга с колбасорезкой (жадный герцог настроил ее так, что кусочки получались тоненькими-тоненькими и совсем прозрачными). Китайский принц Фэньшуй с загадочными ароматическими палочками, от запаха которых царь расчихался до слез. Сын восточного эмира Рахат Лукум с лампой-мухоловкой, и много кто еще. Не было только Ивана.
Василиса от расстройства съела целую миску пряников и теперь грустно икала в носовой платок.
Царь тоже был раздосадован. В своих мечтах он уже выдал дочку замуж за Ваньку-умельца и целый день пил чай из самовара с автоподогревом. Заморские кавалеры сбили ему все планы.
А виноват во всем был принц Оливье Ле Пети Проблем. Два часа назад его светлость со своей свитой подкараулил Ивана, когда тот шел во дворец, и силой отобрал хлебогрейку. Расчет был верный, как казалось принцу. Ведь всем уже было известно, что парень из глубинки хоть и безродный, но зато очень умный. Вот Оливье и решил присвоить изобретение, чтобы всех перехитрить и жениться на Василисе. Да только забыл он узнать, как работает железная коробка.
– Вуаля, мон сир! Ви просиль и я добыль то, не знай что! – с этими словами Оливье передал Никодиму хлебогрейку и подмигнул Василисе.
– Ужасно! – по привычке фыркнула та.
Никодим покрутил в руках железную коробку.
– И что же делает эта вещица? – спросил он у Оливье.
Тот покраснел и громко засопел. Потом побледнел и нервно затопал ногой по полу. Когда он, наконец, собрался с мыслями, чтобы красиво соврать, двери распахнулись и в тронный зал вошел Иван – с маленьким свертком в руке и с огромным фингалом под левым глазом.
– Простите, – говорит царю, – что так задержался. За караваем заходил.
Забрал он хлебогрейку, опустил в нее хлебный ломоть и на ручку нажал.
Тут все очень строго посмотрели на Оливье. А он уже вовсю к выходу пятился. Допятился до дверной ручки, резко развернулся, толкнул дверь и выскочил прочь, сверкая подметками. Но все тут же про него забыли, потому что в этот момент из хлебогрейки выскочил подгорелый сухарь.
