Анастасия Борисова
Человек в моей голове
Глава 8
Школьный коридор был наполнен гулом голосов, гомоном и весёлой болтовней.
Мы с Марком вышли из кабинета математики, обсуждая подготовку к предстоящему тесту.
– Ох, волнуюсь… – сказала я, нервно перебирая пальцы, – теперь тренировок нет, и свободного времени, конечно, больше. Но мысли вообще не о подготовке…
– А о чем? Все думаешь про своего церебрального подселенца?
– О нем. Уже неделя прошла, у мамы и доктора Пристли никаких новостей. Думаю, вряд ли они искали. Им обоим проще поверить, в то, что это… заболевание, а не что-то паранормальное.
– Любому нормальному человеку проще думать именно так, Эш, – Марк дотронулся до моего плеча, немного стушевался и убрал руку, – кхм, а кого там найти-то нужно, напомни?
– Анна Нойманн. Возможно Анна Штокки, если она взяла его фамилию после замужества. Если она вообще была, если они поженились официально… Если, если, если… Последнее известное её место пребывания – город Мёльн, в 1943 году. И она была сестрой милосердия в Красном Кресте. В годы войны она была юной девушкой. Больше нам ничего о ней неизвестно. Даты рождения он нам не назвал.
– Так, стоп! Как ты сказала? Анна Нойманн? Что-то знакомое. Погоди, пойдём-ка…
Марк потянул меня за руку и повёл за собой.
– Марк, куда ты меня тащишь?
– В библиотеку
– Подробнее?
– Увидишь.
Библиотека была разделена на две секции: читальный зал и небольшой холл, в котором иногда проводились мероприятия.
– Помнишь, пару месяцев назад были чтения, посвящённые Второй Мировой Войне? Тогда ещё делали интервью-проекты о ветеранах разных стран, чтобы можно было разносторонне обрисовать положение дел тех лет?
– Да, я там была. Слушала не особо внимательно, конечно… Но присутствовала.
– А я слушал. И, видимо, не зря.
С этими словами Марк подвёл меня к оформленному стенду. На большом ватмане слева красовалась напечатанная черно-белая фотография красивой девушки в форме Красного Креста с букетом полевых цветов. Справа же была статья, позаимствованная из газеты Westdeutsche Allgemeine Zeitung. В статье было интервью Анны Нойманн, сестры милосердия из Красного креста. В нем она рассказывала, как попала на фронт, что мотивировало её и помогало в непростые военные годы. Как она вытаскивала с поля солдат, и как один из них впоследствии стал её мужем. Годы жизни 1928-2003. Умерла в возрасте 75 лет в Мёльне, где прожила всю жизнь со своей семьёй.
Я жадно бегала глазами по строчкам. Найденная информация и радовала, и печалила одновременно.
Марк заметил, что я обеспокоена, и поинтересовался:
– Эшли, что-то не так? Это она или нет?
– Я не знаю, – прошептала я.
Дав себе пару мгновений, я продолжила.
– Понимаешь, это странно. Информация примерно сходится. Город тот, годы жизни, красный крест, имя и фамилия… Но напрягает тот момент, что я должна была это слышать и запомнить. Я ведь была там! Я помню многие представленные работы. Но этой – не помню. Почему?
– Потому что считала ворон? – Марк мягко улыбнулся, пытаясь пошутить.
– Ты не понимаешь. Альтер-эго не имеет доступа к воспоминаниям других личностей в теле. А что, если я на некоторое время выпала из реальности, и в это время у руля был Он? Что если вся эта душещипательная история – это лишь его вольный пересказ услышанного здесь? Значит, в моей голове живёт лгун и хитрец. И на самом деле он хочет "эфирного времени", как и все классические "личности внутри". И теперь Он понемногу начинает прорываться и укрепляться в моей голове, чтобы выходить потом, когда захочет? Нет, что-то не сходится…
Потерев виски, я вышла из библиотеки. Прозвеневший звонок предупреждал о начале занятия.
– Эшли, мне пора на урок по английскому языку. Встретимся после школы?
– Да, давай, мне нужен свежий взгляд на ситуацию. Боюсь, я сама накручу себя до истерики…
– Пожалуйста, не думай сейчас об этом, ладно? – Марк приподнял мой подбородок и заглянул в глаза, – Договорились?
Черт побери, как же трудно было теперь с ним «просто дружить»… От одного его взгляда все внутренности скручивало узлом. Как же я скучала по его поцелуям…
– Договорились, – чуть хрипловато ответила я. И запретила себе думать на ближайший час.
***
Время занятий пролетело незаметно.
Я вышла во двор школы, чтобы подышать свежим воздухом, развеяться и привести мысли в порядок, в ожидании Марка.
Тёплый осенний ветерок срывал с деревьев золотые листочки, аккуратно вплетая их, будто венок, в мои распущенные волосы. Я смотрела на небо, находя в безмятежной голубизне успокоение.
Марк тихо подошёл и встал рядом, не нарушая тишины и уединения, ожидая, когда я сама захочу говорить.
Почувствовав его присутствие, я произнесла, не поворачивая головы:
– Марк, о чем ты думаешь, когда смотришь на небо?
– О свободе. О силе. О вечности. О величии небесных объектов… А ты?
– О дедушке. Верю, что он там, на небесах, и что ему там хорошо. И что однажды мы ТАМ встретимся. И будет только одно бесконечное счастье.
– Почему ты сегодня думаешь о своём дедушке?
– Потому что всё изменилось, когда его не стало. Я помню его. Помню, как нам было интересно вместе. Но теперь я понимаю, что часть воспоминаний утрачена, её забрал с собой этот человек в моей голове. Часть воспоминаний, связанных с ним, с той личностью. И у меня такое ощущение, что у меня отняли кусочек меня, один из самых лучших кусочков моего детства. И там, в этом ясном небе, есть тот, кто помнит всё. Кто мог бы рассказать, как оно было. Но парадокс в том, что именно потому что он ушёл, я и разделилась пополам. Лучше бы этот Анатолий забрал в свою подземку ещё и боль утраты. Но, кажется, это невозможно. Мне тебя не хватает, дедушка…
Последние слова я прошептала. Развернулась, смахнув непрошенные слезы, и пройдя мимо Марка направилась к его машине. Он молча последовал за мной, опасаясь всё испортить своими словами поддержки.
– К тебе или ко мне? – спросил Марк, заводя автомобиль
– Давай к тебе. Не хочу домой. Не могу, стены давят.
– Хорошо.
Автомобиль выехал со стоянки и поехал по автостраде.
Марк жил недалеко от Парка Фокс Брук, в районе Чадвик Гринс. Улицы района были устроены по типу улиток, что добавляло ему уюта и своеобразности. Неспешно машина съехала к одному из холеных домов на изогнутой улице престижного района.
Марк заглушил двигатель и вопросительно посмотрел на Эшли.
– Я сейчас соберу себя в кучу, и мы пойдём, честно. Извини, меня вся эта ситуация здорово выбивает из колеи.
– Немудрено, у меня бы тоже почва из-под ног ушла от такого. Послушай, у меня есть план. Пошли в дом, расскажу.
Они вышли из машины и зашли в дом.
Родителей дома не было. Марк по-хозяйки отпер дверь и пропустил меня вперёд.
– Машину загонять в гараж не буду, тебя ведь нужно будет отвезти домой. Как смотришь на то, чтобы сначала перекусить?
– Я бы выпила воды и всё. Извини, нет аппетита.
– Эй, Эш, – Марк обеспокоенно посмотрел на меня, – есть необходимо. Ты совсем прозрачная стала. Тебе нужны силы, чтобы справиться.
– Да, я понимаю. Спасибо за заботу, – я слабо улыбнулась, – перекуси пока сам, а я рядом сяду с ноутом и пока начну искать информацию об этой Анне Нойманн.
Марк подал мне ноутбук и занялся ужином.
– Итак. Введу запрос без премудростей: "Анна Нойманн"… Так, ссылки на людей в соцсетях. Это молодые женщины, так, дальше… И всё. Больше результатов нет.
– Ожидаемо. Может добавить к запросу "красный крест"?
– Пишу: "Анна Нойманн красный крест"… Результатов нет. Может, попробовать через газету с тем интервью?
– А ты помнишь название? – Марк лукаво улыбнулся.
– Ну… Нет. Черт, я не помню название.
– Отставить панику, я всё сфотографировал, – Марк положил передо мной смартфон со снимком.
– Марк, ты чудо! Расцеловала бы, если бы не опасность снова отрубиться!
– Ладно, ты мне не дави на струны души, задетые френдзоной, а вбивай в поисковик название газеты.
– Тааак, Westdeutsche Allgemeine Zeitung… Ну что могу сказать. Шикарный у них сайт, и я ни слова там не поняла. Куча статей…. Какого года была та статья? – я увеличила фото, где мелким шрифтом была подписана информация об источнике, – вроде 2004. Довольно старая. Думаешь, на сайте есть такие древности?
– Вряд ли. Обычно информацию на таких сайтах хранят за последние пару лет. Остальное лежит в подшивках. И если мы не планируем посещать Германию, то ничего отсюда не выцепим.
– Согласна. К тому же очень вряд ли мы найдём другие зацепки – точный адрес или родственников. Такое в общем доступе не публикуют. Это тупик.
– Ничего не тупик. Смотри, в каждом городе есть свой документальный архив. Мы можем написать запрос в архив Мёльна и уточнить информацию. Представиться… Сослуживцем, например.
– Слабая легенда. Ты настолько хорошо владеешь немецким, что планируешь сойти за носителя языка, составляя официальную бумагу? Скорее всего нужно будет предоставить еще и какие-то документы, подтверждающие личность и право на ознакомление с такой информацией.
– Придумай другую легенду, раз эта кажется слабой. Составлять там ничего не нужно, есть бланк. Заполняешь графы по образцу. Это я смогу.
– Тогда ищу сайт архива. Таааак… Марк, ты язык понимаешь, куда дальше тыкать?
– Зайди в этот раздел… Вот, скачать бланк запроса на уточнение информации.
Марк серьёзно посмотрел на меня.
– Послушай, ты сейчас только не обижайся. Бланк мы с тобой заполним вместе. Но ответ я тебе не покажу.
– Почему это? – я приподняла бровь и недовольно посмотрела на Марка.
– Потому что информация, которая придёт, будет секретом для тебя. Это позволит выяснить наверняка, настоящий твой внутримозговой дед, или только подслушивающее альтер-эго. Если ты не увидишь этой бумажки, ты будешь уверена, что и Он не видел её. И если он будет знать что-то такое, что мог знать только реальный человек, живший в то время и в том месте, то мы поймём, что Он не лжет.
– Это логично. Марк, ты прав! Так и сделаем. Но тогда тебе с этим ответом придётся присутствовать на сеансе гипнотерапии.
– А ты не будешь против?
– Мне немного неловко, конечно… Но ты и так уже в этой тайне по самое не ухватишь. И ты так мне помогаешь…
–…терять сознание, – Марк насупился
– Не нужно вот этого, Марк. Пожалуйста. Я понимаю, что ты обижен на меня за моё решение. Но и ты пойми, что мы только хуже друг другу делаем. Всё пошло через задницу с самого первого нашего свидания! Возможно, лучше нам не пытаться перейти на другой уровень. Не потому что я не хочу. Ты же знаешь, мне не позволят.
– Знаю…
– Марк, оцени трезво свои силы участвовать в этом и дальше. Возможно, лучше будет отдать ответ на запрос врачу, и не приходить самому. Я же вижу, что тебе тяжело. Прости, что оказалась сплошным разочарованием… – я опустила взгляд.
– Ты не разочарование, – Марк обнял меня и прижал к себе, будто хотел спрятать от всего мира, – и я понимаю, почему ты так поступила. Но от понимания не становится легче. Я скучаю по тебе, Эш, – он чуть отстранился и приподнял за подбородок мое лицо, заглядывая в глаза и будто спрашивая разрешения.
"Пожалею я об этом или нет?" – я боялась решиться на это вновь. Рука Марка легко прошлась по моей щеке, заправив локон за ухо.
Наши лица приблизились на опасное расстояние, дыхание обжигало, тело требовало сделать этот последний рывок и окунуться в омут. Лёгкое и невесомое касание губ, взгляд в глаза, в которых читался ответ "не мучай меня". Шаг назад.
– Поедем, отвезу тебя домой. Запрос сам вечером напишу.
Я молча кивнула, подхватила сумку и направилась на выход.
Глава 9
Очередь в столовой продвигалась медленно. Старшеклассники шумно обсуждали последние новости, предстоящий футбольный матч с командой из Гриндейла.
Я задумчиво продвигала вперёд поднос и ждала своей очереди.
Получив свою еду, я направилась за столик к девушкам из группы поддержки.
– Привет, девчонки! Какие новости? – я старалась держаться непринуждённо, и это давались мне с некоторым трудом.
– Привет, Эш! – поприветствовала меня капитан команды, Дебби Майер, – матч скоро, готовимся. Нам тебя не хватает. У нас флаер заболел. Алиша уже пару недель в школе не появляется, серьёзный бронхит. Думаю, она не скоро вернётся к тренировкам.
– Ого… Мне так жаль, что она заболела!
– Жалостью делу не поможешь. Эш, как там твои обмороки? Прошли уже? Может, вернёшься? Дадим повышение, будешь флаером. Пока на подмене, но если справишься, оставим насовсем, – Дебби лисьим взглядом посмотрела на меня.
– Деб, я бы с удовольствием, но мне немного страшно. Во-первых я давно не занималась. И после перерыва сразу флаером?
– Мы тебе поможем, подстрахуем. Соглашайся, Эш!
– Правда, соглашайся! Сегодня тренировка как раз, – Кэти и прочие девочки присоединились к уговорам.
– Хорошо-хорошо, вы мёртвого уговорите! – засмеялась я, – я сегодня приду на тренировку. Но крутых результатов от меня не ждите. Нужно вернуться в форму.
Девчонки радостно обняли меня и продолжили обед.
– Кстати, как с Марком у вас дела? – поинтересовалась Дебби, – вы сегодня сидите порознь.
Отмолчаться не вышло. Я опустила взгляд в тарелку:
– Мы больше не встречаемся. Теперь мы просто друзья.
Девочки сочувственно покивали и ничего не сказали. Я была благодарна, что они избавили меня от своих комментариев и дальнейших расспросов. Конечно, я понимала, что в моё отсутствие они всё обсудят, перемоют нам косточки, решат, кто из кандидаток на мое место самая достойная, построят с десяток теорий, почему мы расстались… Единственное, что я знала наверняка, так это то, что в своих сплетнях и догадках они и на миллиметр не подойдут к истинной причине нашего расставания. Да и незачем им знать.
Через два столика от черлидеров в одиночестве сидел Марк, обедал и проверял электронную почту.
"Так, что у нас тут… Спам… Задания… Архив Мёльна? Открыть!
”Настоящим письмом уведомляем вас об исполнении запроса на предоставление сведений об Анне Нойманн. Сведения предоставлены с письменного согласия её сына Ульриха Нойманна. Запрошенные сведения во вложенном документе… "
Минуту Марк оторопело таращился экран своего смартфона.
"Сын? И он разрешил??! Это странно. Я был почти уверен, что запросят какие-нибудь документы или откажут в предоставлении сведений…
Как назло, не могу это обсудить с Эшли. Нужно передать эти документы доктору Пристли".
***
Занятия у меня сегодня заканчивались на час раньше, после чего без перерыва была тренировка. На этот раз в спортивном зале: осень вступала в свои права, и заниматься на улице уже было довольно прохладно.
После окончания своих занятий Марк решил встретить меня с тренировки и рассказать о письме из Архива.
Подойдя к спортивному залу, он услышал бодрые выкрики речёвки, топот ног и шелест помпонов. Стоять за дверью было скучно, и он вошёл в зал, обозначив своё присутствие. Коротко кивнул Эшли и сел на стуле в сторонке, наблюдая за финалом тренировки.
– Готова, Эш? Помнишь, как выполнять? Прогоняем без речёвки, сейчас только потренируем Бёд Флип и сделаем пирамиду – посмотрим, как покажут себя сверху Милли и Рэйчел. Оттачиваем технику, соединим потом.
– Готова, давайте сделаем это!
Дебби отошла в сторонку и стала руководить:
– База, делай раз! – девушки из базы подошли к Эшли, приняли исходное положение.
– Эшли, делай два! – я заняла позицию на скрепленных руках.
– База, подъем! Раз-два! – отточенными синхронными движениями девушки сделали шаг вперёд к центру фигуры, поднимая меня над собой.
– Эшли, выполняй фигуру! Раз! – изящно выпрямившись, я подняла вверх ножку, придерживая её рукой, одновременно отклонившись чуть в сторону и отведя вторую руку.
– Два! Молодец! Качнули – и спуск! – база присела и резко поднялась, давая мне импульс для прыжка. Я сгруппировалась и, выполнив идеальный винт, опустилась чётко в руки страхующих девчат.
– Эшли, молодец! Зря переживала, сделала очень хорошо! Немного ноги дрожат, когда "птичку" делаешь, но для первого раза после перерыва – это нормально. Потренируешься – и сделаешь идеально!
– Спасибо, Дебби, я правда очень старалась!
Дебби дружески подмигнула мне и продолжила тренировку:
– Последнее на сегодня. Пробуем делать пирамиду. В идеале нужно три станта для красивой пирамиды. Трое сверху, пятеро в базе. Девочки, на исходную стройтесь!
База выстроилась в линию.
– Флаеры, на позиции!
Рэйчел и Милли пошли, я осталась на месте.
– Эш, все в порядке? Ты мышцу потянула? – Дебби подошла и положив руку на мне плечо, развернула её к себе. И отшатнулась, прижав руки ко рту.
Марк, почуяв неладное, в два прыжка оказался рядом. Увиденное напугало его.
Глаза. Эти жуткие глаза, которые смотрят вникуда. Вглубь себя. Они пусты, будто за ними нет души. Лицо бледное, без эмоций. Как у мертвеца.
Я не реагировала на прикосновения, на речь. Будто впала в ступор и стояла на месте, зловещим памятником.
Марк попытался меня потрясти или отвести на скамейку – безрезультатно. Я стояла, не сдвинувшись с места. Не убирая выбившуюся из пучка прядь волос, падающую на глаза, с лица. Не чувствуя, как девушки пытались меня побольнее ущипнуть, чтобы вывести из этого состояния.
Набирая привычным движением 911, Марк всерьёз задумался о том, что пора бы поставить его на быстрый набор, а заодно и мою маму, Миранду.
Бригада скорой помощи приехала быстро, но за минуту до их прибытия я пришла в себя. Моргнула, заправила прядь волос обратно в пучок, и развернувшись, пошла было в сторону, где была тренировка.
– Ой. Вы же только что здесь стояли?
Немая сцена и влетевшие на всех парах в спортзал врачи подсказывали, что произошло нечто странное.
– Где пострадавшая? – врач скорой помощи заозирался, – кто вызывал?
– Я вызывал. Вот она, уже пришла в себя, – ответил Марк с облегчением, – было состояние ступора. Просто замерла и не реагировала ни на что. А потом стала вести себя, как ни в чем не бывало…
Врач с недоверием посмотрел на пышущую здоровьем меня, но врачебный долг выполнил.
Осмотрев меня и измерив давление, он сказал:
– Не вижу показаний для госпитализации. Напишу вам сигнальный лист к неврологу.
Я забрала бумажку, и тяжело опустилась на стул, спрятав лицо руками.
– Эшли, ты в порядке? – Дебби села на корточки рядом со мной и попыталась заглянуть в глаза.
Не отрывая рук от лица, я помотала головой.
– Я отвезу тебя домой, – Марк безапелляционно взял меня за руку и повёл за собой, оставляя девушек из группы поддержки беззвучно хлопать ртами и придумывать объяснения этой ситуации самостоятельно.
Забрав в раздевалке сумку с вещами, не переодеваясь, я молча шла следом за Марком.
Сев в машину, Марк спросил меня:
– Сейчас поговорим или дома?
Я выдохнула, откинулась в кресле и произнесла:
– Давай сейчас. Извини, я сегодня не настроена на приём гостей.
– Тогда изложу кратко: нужно срочно записываться к доктору Пристли. Пришёл ответ из Архива Мёльна.
– Когда? – я тут же оживилась, – И что там?
– Хорошая попытка. С доктором обсудишь. Я должен передать ему бумаги. Позвони, пожалуйста, назначь встречу.
– Позвоню вечером, нужно маме тоже сказать.
– Эш, мне кажется, то, что случилось сегодня, и твои обмороки связаны. Похоже, будто болезнь прогрессирует, все по нарастающей…
Я поджала губы и отвернулась к окну, оставив замечание без ответа.
Свободной рукой Марк накрыл мою хрупкую прохладную ладошку, ободряюще сжал.
– Эшли, не держи в себе. Поговори со мной, пожалуйста! Я с ума схожу от неизвестности и невозможности помочь тебе!
Буря эмоций, столь долго сдерживаемая, вырвалась наружу сметающим всё вокруг ураганом. Я рыдала навзрыд на груди у Марка, отчаянно сжимая маленькие угловатые кулачки. Вместе с криками и слезами постепенно приходило успокоение. Марк обнимал меня, гладил по спине и волосам, чуть раскачиваясь, будто баюкая ребёнка:
– Всё будет хорошо, маленькая моя, я буду рядом, и пройду с тобой этот путь до конца… – поцелуй в макушку, более крепкие объятия, надёжные, как крепость, и тёплые, как какао с зефиром.
Немного успокоившись и перестав икать и всхлипывать, я смогла озвучить наконец, свои переживания:
– Марк, я теряю свою жизнь. Кусочек за кусочком. Я не могу это контролировать. Сначала у меня отняли тебя, – Марк хотел что-то возразить, но я жестом остановила его, – я вижу, что ты здесь, со мной. Но ты понимаешь, о чем я. О потере сознания. Теперь я просто вываливаюсь из реальности, уже без чьего-либо участия. Представь, что было бы, если бы это произошло в момент выполнения фигуры наверху человеческой пирамиды? А если в момент, когда я перехожу дорогу? Мне страшно, очень страшно…, – мой голос дрогнул, глаза вновь наполнились слезами, – И самое обидное, что при этом я порчу тебе жизнь. Хотела сделать, как лучше, а теперь мучаемся мы оба. Потому что, черт побери, в этой ситуации нет правильных и лёгких решений! – я засмеялась сквозь слезы, – какая злая ирония вокруг меня! Но ничего. Уверена, это ненадолго. Скоро я просто не выйду из очередного ступора, и сделаю несчастными как минимум троих людей. И это будет логично и правильно. Я всё только усложняю, самим фактом своего существования…
Марк был ошарашен. О многом он догадывался, конечно. Но он не ожидал, что моя точка кипения и ненависти к себе уже достигнута.
– Да, ты права. Твои родители и я будем самыми несчастными людьми на планете, если с тобой случится что-то непоправимое. Не нужно посыпать голову пеплом, слышишь? Ты ничего не можешь изменить, ты делаешь то, что в твоих силах. Пожалуйста, не отталкивай тех, кто хочет просто быть рядом и поддерживать несмотря ни на что! Вместе мы справимся, вернем тебе твою жизнь, ты сможешь делать, что захочешь!
– Да зачем тебе это нужно, Марк?! Найди себе девушку, у которой нет таких проблем!
Он внимательно посмотрел в мои глаза и без тени улыбки серьёзно и тихо произнёс: "Потому что я люблю тебя, Эшли".
* * *
– Приехали, Эш.
Ответом ему стало молчание. Марк устало потёр переносицу, тряхнул головой и развернул меня к себе. Я снова ушла в себя, взгляд потух, а тело напряглось и не поддавалось, будто окоченевшее.
Позвонив миссис Миранде Уайт и сообщив плохие новости, Марк стал пытаться вывести меня из авто. Это было непростой задачей, ведь я застыла в позе уголка. Так легко было случайно поранить, неудачно уронить. Человек в ступоре становится будто тяжелее на десяток килограммов, а неповоротливость лишь добавляет неудобств.
Достав ключи из моей сумки, Марк открыл входную дверь и отнёс меня в гостиную. Усадив поудобнее на диван, он сам приземлился рядом, чтобы перевести дух.
Впереди был очередной непростой разговор с миссис Уайт.
* * *
На приём к доктору Пристли было решено ехать в сопровождении Марка.
Я чувствовала себя неважно, была бледна, меня постоянно мутило, и за час пути до клиники я один раз впадала в ступор и один раз теряла сознание. Просто так.
Марк сидел со мной на заднем сидении, придерживая и оберегая от ударов и падений в моменты отключений от реальности. Он видел, как обеспокоенно переглядывались мои родители на передних сидениях. Отец был мрачен, хмуро смотрел на дорогу, но когда поворачивал голову и смотрел на жену, его взгляд менялся: столько тоски, нежности, переживания… И сжатие руки: "я рядом, мы справимся".
В кабинете нас уже ждали. Доктор Пристли встал, приветствуя посетителей, пожал руки вошедшим мужчинам. Его взгляд обеспокоенно изучал меня.
– Что произошло? Почему Эшли в таком состоянии?
– Мы не знаем. Резко стало хуже, – миссис Уайт заломила руки.
Марк решил рассказать, что ему известно:
– Вчера на тренировке она впала в ступор. Будто окаменела, взгляд вникуда, пустой. Щипали, тормошили, нашатырь под нос совали – никакой реакции. А потом она сама пришла в себя, и не помнила факта отключки, будто продолжала с того же момента, в который отключилась от реальности…
– Это плохо. Простите, скажу, как есть, не сглаживая.
Марк продолжил:
– Это не все. Вчера после этого при мне был ещё один раз, ещё одно "отключение", такое же.
Я не комментировала и оставалась безучастной, только зябко ежилась, легонько раскачивалась взад-вперёд и смотрела в пустоту.
– Пока мы ехали сюда, она снова впадала в ступор, каменела. И теряла сознание.
Доктор Пристли выглядел обеспокоенно. Пожевав губами, он набрал номер и стал кому-то звонить, жестом попросив подождать минутку.
– Добрый день! Есть отдельная палата в отделении?
....
– Это вопрос буквально жизни и смерти! Готовь палату. Будем через несколько минут, я введу тебя в курс дела.
Врач положил трубку и посмотрел на моих родителей.
– Ситуация серьёзная. Ей нужна госпитализация и особый уход. Предлагаю положить её на втором этаже, в отделении интенсивной психотерапии. Там лечатся не принудительно. Это отделение для лечения тяжёлых неврозов, расстройств, депрессий и прочего. Так как симптомы вызваны раздвоенностью и нестабильностью сознания, я считаю, что ей подойдёт лечение сном. Пара дней сна мощно восстановит её неврологические функции, и тогда уже мы сможем разбудить её и провести сеанс гипнотерапии, не опасаясь за её физическое здоровье. Сейчас его проводить будет крайне безответственно и опасно для неё. Что скажете?
Мистер и Миссис Уайт переглянулись. Марк держал меня за руку, сидя рядом на диване.
– Где нужно поставить подпись?
Через несколько минут в кабинет вошла медсестра с каталкой, и Марк бережно помог мне пересесть туда.
Мы шли по коридорам больницы в молчании. Впереди медсестра и врач, позади вся остальная делегация. Поднявшись на лифте на второй этаж, мы огляделись: дружелюбно-бежевого цвета стены не отталкивали и не пугали; по коридору ходили пациенты, выглядели по большей части бодро. Они находились в "жилом" крыле, где находились только палаты – в основном на 3 человека, и несколько палат подороже – индивидуальных. В одну из таких палат вошли доктор Пристли и медсестра с Эшли.
Палата была двухкомнатной: санузел с душевой кабиной, раковиной и дорогой отделкой под камень, и жилая комната, в которой стояла довольно широкая мягкая кровать, стол с табличкой, на которой был написан пароль от Wi-Fi, маленький холодильник и телевизор. Стены, как и в коридоре, были бежевыми. На окнах висели жалюзи, но было довольно светло. В целом палата создавала впечатление скорее гостиничного номера, чем больничной палаты.
– Вот здесь мы и остановимся, – тепло улыбнулся доктор Пристли, – на этом мои полномочия здесь заканчиваются, я передам вас в руки своего коллеги.
В этот момент в палату вошёл мужчина лет 40, в медицинском халате. Надпись на бейджике гласила "Доктор Блум, заведующий психотерапевтическим отделением, психотерапевт".
– Здравствуйте! Меня зовут доктор Блум, я заведующий этим отделением. Я беру Эшли на личный контроль. Прошу, оставайтесь пока в палате, мне нужно обсудить лечение с доктором Пристли. Мы скоро к вам вернёмся.
С этими словами, врачи покинули помещение.
Я встала с каталки и осмотрелась. Села на кровать, рассеянно провела по ней рукой.
– Здесь мило. Но это все равно психиатрия…
Мама села рядом со мной и обняла меня. Отец сел с другой стороны от меня. Не желая портить момент, Марк тихонько вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.
– Не бойся, все будет хорошо. Зато выспишься на год вперёд! – папа подмигнул мне и легонько щёлкнул по носу. Я смешно сморщилась и улыбнулась.
– Спасибо за поддержку, па! Я постараюсь не раскисать. Надеюсь, лечение поможет, и мы сможем разобраться с этим дедулей в моей голове.
– Держись, родная! Ты сильная, и ты справишься с этим. Помни, ты не одна!, —мама поцеловала меня в лоб, – а теперь о более приземленных вещах. Что тебе привезти? Напиши список, я соберу, и завезу вечером.
***
Марк
Ожидая родителей Эшли, Марк гулял по этажу и наблюдал.
В жилом крыле было тихо. Вся жизнь крутилась в противоположной части отделения. Там не было кабинетов и палат, только просторный холл с зонами для различных занятий. В уголке уютно разместился мягкий диванчик и кресла-мешки, там можно было посмотреть телевизор. Кружком стояли мольберты с кистями и красками для арт-терапии. У стенки притаились пара аппаратов с кофе, шоколадками и прочими снеками, а рядом с ними два стола, у каждого по 2 стула. Здесь тихонько гудела жизнь: кто-то смотрел новости, кто-то играл в карты или шахматы, несколько человек рисовали с преподавателем морской пейзаж. Грустная женщина в толстом халате говорила с кем-то по телефону и все время всхлипывала. Каждый проживал и принимал свои горести потрясения, а специалисты им в этом помогали.
Неспешно Марк вернулся к палате Эшли, как раз к тому моменту, как Джозеф и Миранда оттуда вышли вместе с доктором Блумом и доктором Пристли.
– Да, навещать имеет смысл только на четвёртый день. Сегодня она заснёт, и будет спать до утра послезавтра. Послезавтра мы выведем её из сна. Она поест, сходит в душ, позвонит вам, и после этого, уже на более лёгком препарате заснёт снова, до утра четвёртого дня. Утром в 10:00 будет проведён сеанс гипнотерапии.
– Спасибо за разъяснение. Марк, ты готов ехать?
– Да, только попрощаюсь с Эшли. Вы не против?
Мистер Уайт кивнул ему:
– Мы будем ждать тебя в машине.
***
Марк осторожно постучал, и не дожидаясь ответа заглянул в палату.
Я лежала лицом к двери и ждала его. Попыталась приподняться на руках ему навстречу, но руки предательски задрожали.
– Оу, что это у нас? – Марк спешно подскочил, сел рядом на кровать и придержал меня, чтобы не упала.
– Я не знаю. Слабость какая-то. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Сознание будто дымкой подернуто. Ощущение нереальности происходящего, – я потерла виски и прикрыла глаза. Меня снова качнуло, и Марк сел с другой стороны, чтобы я могла опереться на него спиной.
– Скажи об этом врачу, хорошо?
– Я уже сказала. На что мне продлили сон ещё на один день, – я улыбнулась, – какая разница, если ты в отключке, день проспишь или три…
– Мне есть разница. Позвони, пожалуйста, когда проснёшься. Я буду очень скучать по тебе.
Марк обнял меня, нежно поцеловав в солнечно-рыжую макушку. Я уже не пыталась сопротивляться и отталкивать его. Но и на чувства его не отвечала. Не хотела подпускать ближе, чтобы потом не ранить, если всё пойдёт не так. А может просто было неловко за то, что сперва затащила в постель, а потом оттолкнула его, и за все эти слова, которые не нужно говорить тем, кто тебе дорог… Хотя именно тем, кто дорог, и достаётся чаще и больше всего неприятного, чем остальным. Будто я не заслужила его любви и не должна её принимать. Будто это действительно было правильно и нужно, хотя счастливее это не делало никого.
Да какого чёрта, собственно, я творю со своей жизнью?!
– Марк, прости меня. Просто, что оттолкнула и что наговорила столько всего. И прости, что не ответила, на твоё "люблю". Мне страшно… Кажется, что если я сейчас скажу тебе о своих чувствах, а потом что-то пойдёт не по плану, плохо будет и тебе, и мне. Вдруг я умру, или окончательно рехнусь. Или ты, наконец, возьмёшься за ум и начнёшь встречаться с девушками, у которых с головой все в порядке… А если промолчу сейчас, я об этом пожалею. Я люблю тебя, Марк Брайан! И мне невероятно жаль, что я решила порвать с тобой. Мне казалось это правильным. Но ты все ещё здесь, со мной. Спасибо тебе за это. Я не хочу тебя больше отталкивать.