Анастасия Аверина
Над синим небом
Глава 3
Яркие образы быстрыми вспышками проносились в сознании, вереница впечатлений не оставляла мне шанса сосредоточиться и понять смысл происходящего. Внизу разгоралось пламя, я словно парила над ним, но следом с удивлением обнаружила, что меня держит большая черная рука. Я взглянула вверх и сердце странно забилось, словно в предвкушении, но маска быстро отвернулась, оставив во мне горечь разбитого ожидания. Темная фигура метнулась вбок, скрываясь за мутными очертаниями разрушенного корабля, я же оказалась на твердой поверхности незнакомого коридора, пламя исчезло, но я настойчиво шла вперед в поиске того, что меня сильно влекло.
Я двигалась медленно, словно наощупь, пытаясь отыскать нечто важное в пустынном безлюдном пространстве, но силы быстро заканчивались и изнутри накатывал страх, что я так и не смогу разгадать эту загадку. Я застывала на месте, беспокойно оглядываясь, но темной фигуры не было нигде. Как неуловимая тень, она растворилась в пространстве без следа.
– Аля!.. – кто-то настойчиво дергал меня за руку. Голос доносился снаружи, коверкая пространство, разрушая странную гармонию геометрических форм.
– А? Что?.. – я с трудом разлепила глаза, привыкая к слабому внешнему свету.
– Ты кричала во сне, – Фил сидел на краешке моей кровати и неуверенно протянул ладонь к моей руке.
– Да? – промычала я, пытаясь сосредоточиться. Мутные образы так же быстро скрылись из сознания, как и проникли в него. – Прости, что разбудила.
Кровать Фила находилась за тряпочной перегородкой и препятствий для звука не было никаких. Наша комната освещалась желтоватым отраженным светом от встающей звезды.
– Тебе надо больше отдыхать, – вздохнул мальчик, а я перехватила его руку.
– Вовсе нет! – помотала головой. – Я хорошо себя чувствую! – я скосила глаза на свой четырехмесячный живот. – Самое время для работы. И спать уже не хочется!..
К счастью, работа на Апхокетоле занимала так много времени, что в сон я проваливалась без труда и практически никогда не просыпалась. Но время от времени меня застигал врасплох один и тот же образ с пламенем и длинными коридорами. Будь моя воля, я бы вычеркнула этот эпизод из своего сознания.
– Час еще можно поспать, – посоветовал Фил.
– Спасибо, не надо!.. – упрямо возразила я, чувствуя, что спина взмокла от ночных переживаний. – Больше не надо снов, – я присела и потянулась. Улыбнулась через силу.
– Ага, значит, был сон! – тут же оживился мальчишка. – Расскажи!
– Ерунда всякая, – отмахнулась я. – Ты подсчитал, насколько мы превысили план по карцезитам?
– Расскажи! – Фил словно не обратил внимание на мои слова. – Ты ведь много где была…
– Все хочешь знать… – я легонько ткнула мальчика в нос и рассмеялась. – Нос отвалится! По правде говоря, я и сама не помню, что мне снится. Лучше я расскажу тебе, как меня за ногу схватил огромный жук!
– И кто же тебе помог? – задал вопрос мальчик после того, как я эмоционально поведала историю о своей неудачной попытке приблизиться к знакомым цветам на Сальдери. Вопрос застал меня врасплох, внутри мигом заструились воспоминания и нахлынули образы недавнего прошлого, острым лезвием распарывая стену, которой я желала окружить свои чувства. Мрачная фигура из моих фантазий приближалась стремительно, припирая меня к стене, заглядывая в мою душу резко и неотвратимо… Я мотнула головой.
– Никто. Друг… – я отвела глаза. Другом Зэлдара можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, но никакого корректного названия этому человеку я придумать не могла. Корректного и правдивого. Правда была такой, что любое прикосновение к ней вызывало болезненный укол, поэтому ради ребенка я старалась не тревожиться лишний раз.
– Это из-за него ты здесь? – Фил оказался на редкость догадливым.
– Это длинная история, – увернулась я, улыбнувшись. – Расскажу в другой раз.
– Как хочешь… – разочарованно протянул мальчик. – И все-таки ты очень счастливая, что успела побывать в разных мирах. Мне это не светит.
– Ты что! – я схватила его за плечо. – Не думай так! Еще как светит! Ты совсем молод, а за будущее всегда надо бороться! Не зря же ты выращиваешь всю свою коллекцию, упорства в тебе не занимать!
Я скосила глаза на ряд ящичков, созданных из подручных материалов, из которых вверх тянулись тонкие растения. Стоит создать для них парниковые условия, и хилые ростки превратятся в густой зеленый оазис. Не хотелось бы, чтобы из-за глупых запретов это так и осталось несбыточной мечтой.
– Не занимать, – с гордостью согласился подросток. – Только все это бесполезно. Апхокетоль – проклятая планета. Мы никогда не сможем выбраться с нее. Наша жизнь пройдет здесь, в подземный норах, – Фил с силой пнул стоящий рядом стул и тот с грохотом упал. – Здесь мы и сдохнем…
– Ну-ну… Успокойся! Мы что-нибудь придумаем… – залепетала я, стараясь поддержать мальчишку, хотя сама не была уверена в своих возможностях. – Мы будем много работать. У нас есть преимущество! Эндо нам поможет. Он о-о-очень умный.
– О твоем роботе уже все говорят, – покачал головой Фил. – Но… ты можешь продать его. Мало не проси. Может быть, тебе даже хватит на путь домой.
Я нахмурилась. Видит Вселенная, с какой тоской я вспоминала о доме и родных людях, и как невыносимо сильно мне хотелось вернуться в беззаботное прошлое, забыв хотя бы о части проблем. Чтобы передать им послание мне придется работать еще очень долго, ведь любая связь со сторонними территориями здесь происходила лишь по нелегальным каналам, просившим слишком большое вознаграждение.
– Эндо не продается, – покачала головой я. – Он и… не совсем робот. Эндо сам определяет свою жизнь, он может покинуть меня, если захочет.
– Чудная ты… – заулыбался Фил, отчего в его глазах заискрились воображаемые искорки. – Разве можно давать свободу роботу?
– Он стал очень близок мне, – ответила я серьезно. – Ты можешь смеяться сколько угодно, но я это чувствую так. А самая большая любовь к близкому – это дать ему свободу.
– Ты говоришь странные вещи, – заметил мальчик, а я вздохнула. И правда, не слишком ли сложные идеи я возвучиваю для столь юного возраста?..
– Свобода самоопределения – это то, что позволяет нам быть самими собой, не притворяясь, не надевая маски. Когда мы любим кого-то, мы не можем требовать любовь взамен. Мы не можем, не должны распоряжаться жизнью этого человека. Единственное, что мы способны – дать ему свободу самому решать и делать выбор. Разве наши близкие этого недостойны?
– Может, и достойны… Но робот… – зеленые глаза смотрели недоверчиво.
– Я тоже не могу поверить в это, Фил. И все-таки это так. Знакомство с Эндо перевернуло мои представления о робототехнике, одного лишь я не знаю, что это за удивительная технология… – пожала я плечами.
– Лэкваэр! – уверенно донеслось из-за перегородки.
– Эндо! Так я и знала, что ты нас подслушиваешь! – в голос рассмеялась я. И, обращаясь к Филу, добавила: – И все же я преувеличила свою роль в жизни Эндо. Иногда мне кажется, что это именно он управляет всеми нами. А что такое Лэк…, как там?
– Жидкостный способ передачи информации. По поводу всего остального я лишь руководствуюсь вероятностными расчетами.
– Он всегда так говорит, – махнула я рукой в сторону невидимого за ограждением шара. – Мы все с удовольствием послушаем о твоей технологии, Эндо, на вечерних посиделках. А вот вероятностные расчеты я попрошу тебя применить к возможным способам поменять наш образ жизни.
– Это приведет к избытку нервной активности Альтареи… – тут же подал голос упрямый шар. Разве можно его после этого считать управляемым роботом?
– Я справлюсь, Эндо, будь уверен, – как всегда заспорила я. – Я уже привыкла к повышенной нервной активности.
Робот недоверчиво зажужжал, но ничего не ответил. Некоторое время в нашем общем пространстве висела тишина, каждый погрузился в свои мысли, но внезапно Фил произнес чуть слышно:
– А моим самым близким человеком была мать… – слова моментально утяжелили пространство и мальчик замолчал.
– Я понимаю, Фил, как тебе непросто говорить об этом, – я вздохнула, подбирая нужные слова. Он кивнул и, подумав, словно сомневаясь, поделился:
– Она тоже боролась. Верила и хотела нам другой жизни.
– И это правильно, Фил! – я постаралась поддержать мальчика, но он внезапно выдернул свою руку из моей.
– Ты не понимаешь! – его губы зло искривились. – Она сделала это из-за меня. Лучше бы я ей не давал свободы! Я должен был удержать ее, удержать любой ценой…
– О чем ты! – воскликнула я, поддавшись вперед и пытаясь дотронуться до худой спины подростка, но он успешно уклонился вбок. – Твоя мама была обязана заботиться о тебе, поэтому она и отправилась искать лацерсы в период дождей. То, что с ней произошло – случай, несчастливое стечение обстоятельств…
– Нет… – тело мальчика вдруг резко обмякло и он опустил голову. – Она искала не лацерс…
– А что же? – взбудоражилась я.
– Это все книги, – торопливо сказал подросток. – К нам попали в руки старые исследования растительных видов. Там было сказано… впрочем, местные легенды тоже это утверждают. Лацерс – очень выносливое растение. Но он цветет раз в несколько сотен лет, отдавая ветру тысячи новых семян, рассеивающихся по большой территории и благодаря внутренним пустотам, не тонущим в почве, как камни. Так вот, почти никто не видел цветок лацерса, хотя говорят, он удивительно красив, и его можно продать за баснословную цену Дродам. За такую, которая позволит добраться до ближайшего космопорта.
– Твоя мама искала цветок!.. – осенило меня.
– Именно! – оживленный голос мальчика резко наполнился нотами отчаяния. – Она хотела иного будущего для меня. Но, не успела… Ее так и не нашли.
Мои глаза непроизвольно увлажнились. Можно понять горечь мальчика, потерявшего не только самого близкого человека, но и надежду на новую, радостную жизнь. Не каждый взрослый выдержит такое, не говоря о ребенке.
– Вы, наверное, были очень близки, – только и вымолвила я, – раз вместе читали книги и строили счастливые планы.
Ответом мне было молчание и я на время тоже погрузилась в свои мысли, скользя взглядом по согнутой худощавой фигуре, обтянутой в выцветшие старые ткани землянистого оттенка. На Апхокетоле все было такого цвета – оранжево-коричневого и желтовато-серого. Краски жизни словно покинули наказанную планету.
– Спасибо, что поделился, Фил, – мне удалось, наконец, дотронуться ладонью до спины с выступающим позвоночником. – Мне очень важно твое доверие. Я… сопереживаю твоему горю. Однако, ты должен понять, что ты вовсе не виноват в сложившейся ситуации.
Он хмыкнул, криво усмехаясь. Мальчик успел убедить себя в том, что теперь тяжким бременем лежало на всей его жизни.
– Да, Фил, да! – воскликнула я, уже с негодованием. – Ты не виноват! Твоя мама совершила поступок, достойный самого чуткого сердца. Она любила тебя. И она сделала все возможное, чтобы дать своей любви бороться со сложными жизненными обстоятельствами. Она – как храбрый воин, сражалась до конца. Она отстаивала свое право дать тебе максимум своей любви, пытаясь найти способ изменить твое будущее к лучшему. Да, она проиграла. Такое бывает. Но ты – не должен. Ты не имеешь права сдаваться. Сила ее любви к жизни теперь перешла к тебе.
– Может, ты и права, – через некоторое время раздался ломающийся голос подростка. – У меня получится сделать то, что не вышло у нее.
– Конечно! – я широко улыбнулась. – Я теперь понимаю, зачем ты выращиваешь в таком количестве лацерсы. Наверное, ты надеешься, что один из них однажды зацветет.
– Пустые мечты, – мальчик развел руками. – Я выгляжу глупо. В этих условиях лацерсы не зацветут никогда.
Я понимала, что мечты ребенка действительно наивны, но когда, как не в детстве, предаваться фантазиям?
– Зацветут, если у тебя в запасе есть пара-тройка сотен лет, – игриво улыбнулась я. – Только не смей считать себя глупым! Мечты, идущие от чистого сердца, никогда не могут быть глупыми!..
– Скажешь еще… – Фил повернулся ко мне, заглядывая в глаза.
– Правда, у меня столько времени нет, поэтому я буду действовать другими методами. Я уже старая, мне ждать цветок неохота.
– Брось! Ты такая же старая, как я… инопланетный захватчик! – окончательно развеселился мальчик, а я поняла, что баланс этого утра восстановлен и мы приступим к работе в хорошем настроении.
***
Я перебирала сухие камни отстраненно и почти автоматически обращая внимание на проблески ценного минерала. Мои мысли были устремлены внутрь, в середину моих глубинных чувств, не столь безоблачных, как я хотела бы думать. Я вела себя подчеркнуто весело и оптимистично с ребенком, понимая, как важна для него сейчас поддержка. Если я раскисну, то где мальчишке, и так страдающему чувством вины, взять пример другого отношения к жизни? Я была обязана давать ему ту связь, которая так необходима неокрепшему уму, нуждающемуся в поддержке взрослого.
А вот я сама…
Сама я отчаянно нуждалась в дельном совете, однако, по иронии судьбы за помощью обратиться было не к кому. Разве к самой себе, ведь я сама должна была разобраться в хаосе мыслей, накрывавшем меня с головой день ото дня.
Стоило мне почувствовать себя в безопасности и условиях относительной стабильности на наказанной планете, как я мигом начала сомневаться в верности моих действий. Апхокетоль дал мне укрытие и верных друзей в лице Фила и Терезии, и даже сильный Акрес частенько делал недвусмысленные намеки, показывая мужской интерес. Его не смущало даже мое будущее материнство.
Но, самое главное – я ощутила себя свободной, несмотря на многообразие внешних ограничений. Разрушительный климат планеты и невозможность прикоснуться к современным технологиям не сломили меня. В условиях отсутствия принуждения я начала дышать заново, а сердце согрелось теплотой и радушием окружавших меня людей. Только сейчас я ощутила, насколько заледеневшей была моя душа последнее время и скованным тело. Я вновь училась искренне смеяться и… доверять. Однако, ворчливая старуха, столь явно переживающая за мою судьбу, и подросток, сохранивший детскую наивность, не оставили мне шанса на угрюмое поведение. Я привязалась к ним так сильно, словно знала их всегда.
Сами жители нередко величали свою планету затерянным местом, никому не нужным поселением на краю галактики, что было близко к истине. Но исключительно размеренный и мирный образ жизни населения Апхокетоля дал мне возможность вернуть душевное равновесие и вновь ощутить себя… живой. Прежней. Без страха встающей по утрам и возвращающейся в дом, где меня ждут и волнуются… Такой, какой я была до встречи с Ним. Человеком, использовавшим мое тело и вывернувшим мою душу наизнанку. Каждый раз, когда мои мысли возвращались к дальтерийцу, я ощущала себя так, словно меня пережевал и выплюнул огромный ашер. Он даже не посмотрел в мою сторону, а отправился дальше по своим делам! Дрод его дери…
Было и еще нечто, что не позволяло мне впасть в уныние и неизменно поддерживало мои мысли в тонусе. Но для начала, будет несправедливо, если я не вспомню Эндо, бесконечно подбадривающего меня, да и всех окружающих, задорными шутками. Маленький робот, как я и сказала Филу, превратился не просто в компаньона по путешествию. Его, казалось бы, механический ум странным образом проник мне в сердце, словно бы машина сама обладала не просто разумом, но и настоящими живыми чувствами и, не побоюсь сказать, душой. Возможно, так оно и было…
Но я бы хотела упомянуть о другом… Я замирала с содроганием, стоило мне вспомнить, что когда-то я хотела избавиться от своего малыша. Сейчас мне было сложно понять, какими чувствами я руководствовалась в тот момент. Неужели мой разум был поражен болью и страхом до такой степени, что я готова была излить это на ребенка, разрушив его жизнь? Я не могла поверить тому, что с легкостью смогла превратиться в монстра. В настоящего монстра, несмотря на свое внешнее добродушие и мягкосердечность, ведь только настоящее чудовище, не раздумывая, сможет уничтожить судьбу, которая только зародилась.
Теперь же благодаря всевидящему экрану Эндо я регулярно наблюдала, как развивается мой малыш, и полюбила его искренне и беззаветно. Пока ребенок во мне рос медленно и был еще слишком мал, но уже вполне напоминал крохотного активного человечка. Я не представляла, как сложится наша жизнь, стоит ему появиться на свет, но уже знала, что буду, как и мать Фила, биться до конца за его самое счастливое будущее. Только что сделает его самым счастливым, даже если мы сумеем справиться с простыми сложностями быта, я тоже не знала.
Точнее… знала. И если раньше я была уверена, что взросление рядом с Зэлдаром не принесет ребенку ничего хорошего, то теперь червь сомнения усердствовал прогрызть во мне огромную дыру. Стоило ли отрывать ребенка от отца, который показал себя с разных сторон, но так и остался для меня неразрешимой загадкой? Я старалась думать об этом как можно меньше, поскольку подобные размышления стремили превратиться в непроходящую, зудящую боль. Боль, которую нельзя было унять ни одним средством, кроме как вытеснить из сознания, уйдя с головой в работу.
Наивно было бы полагать, что Апхокетоль избавит меня от ран на сердце. Как бы я ни закрывалась от переживаний, но безумное приключение на черном аюстере, так и норовило проникнуть в сознание и завладеть моим вниманием целиком. Я с содроганием прислушивалась к пересудам местных жителей, силясь понять, что стало с Зэлдаром, желая знать это отчаянно, но с такой же силой пугаясь плохих новостей. Однако информация была скудной, известно было лишь о продолжающихся боевых действиях с норканнами и больших потерях с обеих сторон. Я смогла признаться себе, что остро желаю лишь того, чтобы отец моего ребенка остался жив. Стоило мне представить Зэлдара, как я мысленно переносилась обратно, в комнату, ставшую нашим общим местом на несколько недель. Странная грусть завладевала мной, будто бы нечто важное так и осталось там, в помещении, разрушенном во время крушения аюстера.
Вот и сейчас, задумавшись, я ощутила, как непроизвольно увлажнились глаза и опустила голову, чтобы Фил или крутившаяся поблизости Терезия, случайным образом не заметили мое состояние. Оно было настолько глубоко личным, что я не могла поделиться им ни с кем. Боль, которую я старалась запечатать в своем сердце, то и дело проскальзывала наружу, показывая мои истинные надежды и безумные ожидания. Как ни старалась я оправдать свои действия, жизнь чувств подчинить порядку мне было не под силу.
Привыкнув к размеренной жизни на Апхокетоле, я смогла переосмыслить все мои предшествующие заточению на планете приключения. Теперь похождения не казались мне столь пугающими и неприятными, как прежде. Прав был Фил, говоря, что мне посчастливилось познакомиться с совершенно невообразимыми природными местами. Когда я вспоминала холодную, пронзительную своим кровавым рассветом, Катарию, пышную тропическую Сальдери с гигантскими насекомыми, ядовитую красавицу Антинорию, вводящую разум в безумие, и жаркую планету Синей Руды, подарившей мне самое большое разочарование, мое сердце сжималось с сожалением в легкой ностальгии. Но я знала, грусть вызвана не только необычными местами. Я скучала… по нему. И никак не могла принять этот факт.
Странный человек, скрывающий лицо, зародил в моей душе бурю сомнений. Подчиняясь спокойному и скучному ритму Апхокетоля, мое негодование улетучилось и я осознала, что мои отношения с Зэлдаром внезапно потеряли трагический оттенок. Быть может, это была всего лишь игра памяти, желавшей вычеркнуть неприятные эпизоды из поля видимости. А может… характер дальтерийца был не так уж страшен? В конечном счете он не нанес мне никакого физического урона, за исключением нашей первой судьбоносной встречи. У него было много возможностей избавиться от меня, но мы словно интуитивно избегали причинять явный вред друг другу, несмотря на очевидное военное противостояние между нашими народами.
Да, дальтериец был груб и нелюдим, но последний разговор показал, что его отгороженность связана отнюдь не с равнодушием или эмоциональным холодом. Он дал понять, что слишком хорошо познал меня, застал врасплох и обезоружил мысли, проникнув в глубины моего разума и переживаний, достать на поверхность которые я долго не решалась. Невероятно было признавать, но Зэлдар смог понять обо мне нечто такое, что было не по силам никому другому, и даже мне…
Это влекло меня как сильнейший магнит и пугало одновременно. Я жаждала продолжить наш последний разговор, как канатоходец, мучительно застрявший на середине пути. Я хотела сделать рискованные шаги вглубь, раскрывая наготу своей души, словно в ней притаилась мучительная чернота, которую никто, кроме дальтерийца, не смог достать на поверхность.
Временами я вспоминала его лицо, искаженное мучительной гримасой, пугающее и… красивое несмотря ни на что. Желтые глаза словно и сейчас продолжали следить за мной, а внутри росло желание упасть снова в раскаленный песок на их дне. Изнуряюще и медленно меня затягивало на их глубину, несмотря на расстояние и дефицит информации. Человек с маской вместо лица посеял внутри меня не только свое семя, он проник в мое сознание целиком, по крупицам захватывая его против моей воли. Быть может, я страдала редкой формой мазохизма, но сейчас все, что между нами происходило, перестало казаться столь отвратительным. И даже его замершее в немом крике лицо не выглядело безобразным, а, наоборот, влекло к себе невероятной и необъяснимой силой.
– Вот и сошла Аля с ума… – пробурчала я себе под нос.
– Провести диагностику умственного состояния? – тут же раздался тонкий голос Эндо сбоку. Робот помогал мне искать карцезиты и делал это куда быстрее меня.
Я обиженно насупилась и больше не рисковала показывать свои мысли. Мысли, к которым я никак не могла привыкнуть, подсказывающие, что путешествуя на смертоносном аюстере, я упустила нечто важное. То, что вспышками странных образов проносилось ночью, и навязчиво расцветало в моей голове днем.
– Что же делать?.. – через некоторое время, задумавшись, вновь спросила я вслух.
– Для начала необходимо оценить травматичность предполагаемых действий, – моментально отзывался Эндо.
– Ты себе не изменяешь, Эндо, – покачала головой я. – Только как оценить травму сердца?
– Сердечной мышцы? – всполошился робот.
– Нет-нет! – замахала я руками, улыбаясь. – Я имела в виду, души.
– Хммм… – совсем натурально задумался робот. – Для восстановления души от травмы необходимо заполнить ее до краев! – изрек Эндо после обращения к внутренней базе данных.
– Не получается, Эндо, заполнить, – с грустью изрекла я. – Не хватает важного элемента.
– Необходимо добыть минеральное соединение? – Эндо несколько раз моргнул гигантскими черными глазами.
– Ты, явно, издеваешься? – вспыхнула я, оторвавшись от работы и возмущенно взирая на друга. Но тот, как всегда, был невозмутим. – Ты же знаешь, что такое душа?
– Знаю, – согласился негодяй, явно решивший вывести меня из равновесия. – Душа – это слепок чувств. Для полноты души необходимо дополнить ее другим слепком, идеально подходящим по форме первому.
Я хотела вновь возмутиться наглым советам робота, но внезапно перевела глаза вниз, на слегка выступающий живот. Интересно, сможет ли новый человек дополнить мои чувства до необходимой целостности? Сможем ли мы быть счастливы, имея лишь друг друга?
Я прислушалась к своим чувствам настолько, что начисто забыла про перебор камней и застыла на месте. Внутри шевельнулось, или я просто фантазировала, впечатленная цветными съемками жизни моего живота, которые регулярно демонстрировал робот.
Ответ, пришедший мне в голову, ошеломил и испугал одновременно. Нет, я не могла быть счастлива, проведя всю жизнь наедине с собственным ребенком. И я, и он отчаянно желали увидеть виновника всей этой ситуации.
– Не думаю, что ему есть до этого дело. Кого-то дополнять. – Невольно проговорилась я.
– «Думать» – не слишком надежный источник информации, – мигом отозвался дерзкий шар, но я впала в задумчивость окончательно.
Еще одно чувство, в котором мне следовало признаться – обида. Если с Зэлдаром все в порядке, то почему за два месяца так и не вспомнил, не пытался разыскать меня? Неужели я все-таки не вызвала в нем искренний интерес? Я тут же заверила себя, что эти мысли глупы и смысл моего пребывания с дальтерийцем был вполне ясен, и стоит лишь благодарить судьбу за то, что я не превратилась в предмет повышенного внимания. И все же внутри разливалась горечь, от которой я никак не могла избавиться.