Анастасия Александровна Мельникова
Фиолетовые миры. Мистика
Они
Серебряное лицо
Когда солнце уже зашло за горизонт, девушка Вилена села перед телевизором вместе со своим котом Энишем.
Она не верила в мистику, и смотрела на ночь страшилки в одиночестве.
Ужастик под названием "Перекресток умалишенных" близился к кульминации. По центру кадра показали загородный дом. В доме взорвались все лампочки.
Послышался женский крик.
Дальше можно было видеть происходящее в доме: в проеме входной двери возник маньяк с лицом в серебряной краске. Он играл устрашающую роль антагониста, но вдруг его выражение лица стало растерянным.
Маньяк внезапно посмотрел прямо в камеру, на которую снимался фильм, и спросил:
– Ты это слышала?
Маньяк обращался к актрисе, которая играла жертву. Актриса вытерла грим – кровавые подтеки со лба – и помотала головой – "нет, не слышала".
– Кто-то мяукнул, – маньяк продолжал осматривать камеру, на которую снимали эту сцену фильма: верхний левый угол, правый верхний угол…
Вилена привстала на подлокотниках кресла; кот Эниш вышел из-за холодильника и снова мяукнул.
Глаза маньяка на экране телевизора скосились в сторону кухни Вилены – в сторону мяукающего Эниша. Вилена заорала от ужаса, а маньяк подошел вплотную к камере и на экране телевизора вначале было видно только его тело, без головы. Маньяк присел и осмотрел комнату Вилены, которую будто бы видел. Это мгновение длилось, казалось, целую вечность. Потом он, наконец, оценивающе посмотрел на Вилену, кивнул сам себе и сказал:
– Мы придем, но не сегодня, дорогая.
С тех пор летели дни, и Вилена жила в страхе. Она всё ждала прихода человека с серебряным лицом.
Потом она прочла сложную психологическую книгу о карме, работе с подсознанием, проработкой убеждений. Вилена решила преодолеть свой страх.
Она прошла курс обучения на режиссера, актера, декоратора, пригласила актеров и сняла точно такую же сцену с собой в главной роли. Покрасила лицо серебряной краской, взяла топор, который маньяк носил в том фильме и точно также говорила, как слышит мяуканье, и как придет к некой девушке через экран, но позже.
После завершения съемок Вилена выложила видео в сеть и уснула.
Ночью к ней в кровать подлег человек и обнял; ласково сказал, что он наконец-то вернулся.
Вилена пришла в ужас, но взяла себя в руки. Она стала выяснять, как человек попал к ней в квартиру.
– Ты меня не узнала? Я обещал, что приду к тебе.
– Но у тебя нет серебряной краски на лице.
– Моя любимая дурочка, – мужчина сильнее обнял Вилену и зарылся лицом в ее поседевшие волосы, – Я любил тебя, но не знал, как завоевать твое сердце. Мне сказали, что ты любишь ужастики. Тогда я решил снять фильм для тебя. Мой друг-циркач прятался в тот день в твоей квартире и заставлял Эниша мяукать. Ты во все поверила. Но затем я не решался войти в твою жизнь, я не знал, правильно ли поступаю, этично ли это, – мужчина сел на кровати и эмоционально жестикулировал, – Я боялся, что тебе не понравится, что ты не оценишь…
Вилена бросилась на "серебряного" мужчину и поцеловала его.
Они провели жаркую ночь любви, а на утро удовлетворенная седая Вилена с глубокими синяками под глазами закурила и сказала:
– Ты лучший мужчина, которого я встречала, и ты оказался прав, я обожаю страшилки.
Черная свадьба
Стоял солнечный теплый летний день, пели птицы.
Супругам Хэмилям пришло приглашение на свадьбу племянницы.
"Дорогие тетя и дядя, приглашаем вас на наше торжество седьмого числа, в эту пятницу.
С любовью Донк и Таимана"
– Тая выходит замуж! – крикнул дядя Гельт своей жене, из прихожей. Он положил красивое письмо с золотыми чернилами на стол. – Я иду заказывать билеты до Искбурга!
Супруга Гельта, Имчи, вышла из душа и пропела:
– Наконец-то! Я уже думала, Донк использует ее, и девочка губит свою молодость.
До свадьбы оставалось три дня. Гельт позвонил своей дочери и нежно сказал в трубку:
– Как у тебя с твоим парнем, женитесь?
– М… нет. Ты спрашивал это еще только вчера, папа.
– Дочь моя, давайте женитесь, пора уже. Пора, черт возьми! Я надеялся, что ты окажешься замужем раньше Таиманы. Может, вы успеете в загс сегодня или завтра? Донк с Таей едут туда только в четверг утром.
– Нет, отец, – она была немногословна.
А потом Гельт обзвонил таким образом оставшихся четверых детей.
Пятница.
Хэмили отправились на праздник: прилетели в северный город Искбург.
Уже второй месяц там шла полярная ночь.
Хэмили выехали за черту города, завернули на узкую асфальтированную дорогу, проехали по парковочной площадке особняка.
Вдоль особняка стояли иномарки родственников и друзей молодоженов.
В праздничном зале с двух сторон окна до пола открывали вид на темную ночь, их обрамляли тяжелые черные шторы. Гости смотрели северное сияние.
Имчи сказала мужу на ухо:
– Только осторожнее, Гельт, наш брак трещит по швам, нужно подать пример. Давай покажем, как мы любим друг друга на этом вечере.
– Конечно, милая.
Хемили не успели оглянуться, как выпивали по первому бокалу вина, любуясь молодой парой: Таимана блистала в роскошном белом платье, покрытом изысканным гипюром; Донк, жених, приосанился, будучи в смокинге, внушал уважение.
Гельт прорвался сквозь толпу и похлопал Донка по спине:
– Дружище, молодец! Ай-да молодца! – Гельта распирало счастьем. – Ты вырос в моих глазах, ой какой!
Глаза Донка на мгновение закрыла темная пелена, потом его губы дрогнули смущенной улыбкой:
– Давайте развлекаться. Мы три месяца занимались организацией. Будут очень интересные конкурсы. Вы участвуете?
– Да, Донк.
Заиграла музыка. Вначале тихая, мелодичная: нанятый музыкант пробовал фортепьяно.
Вышла ведущая:
– Это особенный день в жизни молодых, поэтому, гости дорогие, расслабляйтесь, отдыхайте, сегодня и только сегодня всё для вас! – она посмотрела на молодоженов, потом на время, – А теперь слово родственникам. Сторона невесты – ваши поздравления!
Хемили оказались у микрофона, и ведущая склонилась между их голов:
– Минут на двадцать скажите вкратце что-нибудь, а то у нас на кухне затягивают с подачей первых блюд, окей?
Гельт придвинул губы к микрофону, и тот зафонил:
– Я, мы с моей женой… Тая, я очень рад, – он покосился на ведущую, та помахала рукой и убежала на кухню, – Рад, что Донк сделал тебе предложение, что вы решили быть вместе. Я хочу пожелать вам…
Гельт вещал десять минут. Он сделал несколько циклов вокруг понятий «счастья», «здоровья», «любви», нервничал и повторялся. Тая и Донк вначале кивали и улыбались, но к концу дядиной речи смотрели то в потолок, то друг на друга. Междометия наполнили речь Гельта. Сторона жениха замкнулась в кружок и общалась о своем.
Наконец, ведущая освободила Гельта от тяжелого микрофона, и тут же объявила первый конкурс.
Она вызвала нескольких добровольцев – мужчин и женщин. Выбрала Гельта, раз он уже стоял на сцене.
Мужчинам завязали глаза и предложили ощупать ряд женщин.
– Найдите своих спутниц!
Гельт очутился во тьме и вытянул руки. Под его ладони тут же легла чья-то грудь. Он резко отдернулся и ведущая крикнула:
– Давайте, дядюшка Гельт, время пошло!
В уши ударила волна быстрой комедийной музыки.
Руки Гельта окаменели от волнения, но полуобнаженные молодые тела сами шли к нему в объятия и вертелись, подставляли то декольте, то бедра. Он мог поклясться, что кто-то игриво укусил его за ухо.
Гельт старался щупать одежду, но то и дело вляпывался в голые зоны. Все женщины, как одна, походили на его жену, но он даже не был уверен, участвует ли она в конкурсе.
Смех нарастал. Микрофон, который уже успел надоесть Гельту, ударил его в нос. Музыка оборвалась. Гельт облизнул губы и сказал хрипло:
– Вот моя жена, – и нащупал запястье той, которая прислонялась к нему спиной и ягодицами.
– О нет, нет, эта не ваша жена. Имчи, молчите, и не подавайте голос, сейчас он вас быстренько найдет. Но по правилам положен штраф, поэтому нам нужно еще две девушки, чтобы запутать дядю.
Снова десять минут Гельт трогал чужих женщин. Он чувствовал, что повязка на его глазах намокла от пота.
Он ошибся уже раза три, но так и не нашел Имчи. С позором, ему сняли повязку и показали, что жена семь раз попадала к нему в руки, но он не узнал ее.
С легким головокружением Гельт сел за свое место, и они с Имчи в гробовом молчании отпили из бокалов.
Гельт заметил, что невеста переоделась и теперь расхаживала в длинном льющемся черном платье без рукавов. И вообще все гости были одеты в черное. Как он не заметил раньше?
Позже шли еще три или четыре конкурса с нелепым содержанием: в одном кровати стояли по кругу сцены и нужно было бегать от одной к другой и на скорость целовать всех участвующих женщин. Во втором выбирали "Лучшую жену" и "лучшего мужа".
Имчи выиграла в своей номинации, и затем ее свели в пару с каким-то мужиком из родни жениха – с Кэмом. Кэм выиграл в номинации "лучший муж".
Имчи и Кэм должны были разыграть сценку счастливого брака, воспитания детей и сексуальной жизни. Они катали детскую коляску по сцене, гадали по камасутре, Имчи подставляла свою спину, чтобы Кэм намазал крем от загара.
Гельт отвел взгляд от сцены, когда ему положили в руки черную маску – какого-то страшного зверя. Причем маска ложилась на область головы и лба, и нисколечки не скрывала лицо.
Все остальные гости тоже преобразились в непонятных зверей с шерстью и рогами.
Гельт наклонился к соседу по столу и перекрикнул музыку:
– Это тематическая вечеринка?
– Нет, – и человек с головой черного буйвола отодвинул свой стул и ушел, подсел к звукооператору.
Гельт поискал в зале молодоженов. Снова посмотрел на сцену.
Имчи и Кэму вручили один здоровенный золотой кубок на двоих "лучшая семейная пара века".
Имчи приземлилась рядом с Гельтом. Хэмили, не глядя друг на друга, поели салаты, закуски. В трех из четырех салатов участвовал чеснок, лук, и адыгейский сыр, застревающий в зубах.
Гельт не успел глотнуть сока, чтобы прополоскать рот, как всех женатых попросили подойти к ведущей. Он запнулся о кубок Имчи, что она получила в предыдущем конкурсе, вытянул жену за собой – в свет прожекторов.
– О-о, – ведущая изобразила умиление, – Женатые со стажем, покажите молодоженам, как вы умеете любить друг друга. Лучший поцелуй будет вознагражден призом!
Включили музыку из самой романтической саги последнего десятилетия и Гельт повернулся к жене.
Они приблизились губами, но лицо Имчи не выражало особой страсти.
Гельт и сам понимал, что походил в данный момент на потрепанную лесную сову после падения в воду, нежели на альфа-самца.
Он невинно припал губами к губам Имчи.
Боковым зрением он заметил, что его брат склонил супругу почти к самой земле, а родственники со стороны Донка целуются по-французски.
Гельт решил не отставать и вторгся языком в рот жены.
Она словно окаменела и зажмурилась, как на приеме у стоматолога. Потом широко раскрыла глаза, сжала челюсти. Гельт встретился с ней взглядом.
Ведущая сделала музыку потише, и со всех сторон послышались непристойные хмыканья. Пары обнимались, а Имчи стояла в стороне, отдернула руку от Гельта, смотрела в пол, кусая губы.
Вновь в молчании Хэмили сели за стол.
– Ты хочешь что-то сказать, Имчи. Говори.
– Нет.
Гельт съел вторую порцию отбивной и отвлекся разговором с соседом.
Следующий конкурс оказался не менее дебильным: женам предложили побить своих мужей, покидать в них помидоры, совершать игривые удары скалками, чтобы испытать суженых.
– Брак – это великое терпение, господа, – ворковала ведущая, – Но если ты в браке 5, 10, 20, 30 лет, значит, ты стал мастером терпения. Давайте посмотрим, кто продержится дольше.
Женщинам выдали помидоры и скалки. Гельту казалось, что эта пытка длилась как минимум полчаса. По необъяснимым причинам, сидящим за столам гостям казалось очень смешным и находчивым происходящее.
Он зажмурился и много, долго терпел. Под конец он обнаружил, что остальные мужья освободились от веревок и взяли своих жен в захват, и единственная, кто до сих пор кидает помидоры – это Имчи. Она уже не смеялась, не хохотала, а делала это с каким-то отчаянием, и, казалось, готова была зарыдать. В течение двух минут Гельт развязался и схватил ее, она тут же уткнулась ему в плечо и заплакала.
Официанты уносили грязную посуду, расставляли тарелки с десертом. Это время Хемили провели в ванной. Имчи смывала растекшуюся тушь, размазанную помаду, красилась по-новой. Оба молчали.
Перед выходом из санузла, Имчи подняла на Гельта указательный палец:
– Вспомни, как мы познакомились, Гельт. Я терпела многое. Но кое-что не забывается. Возьми себя в руки. Это всего лишь чертова свадьба. Честное слово, я знаю, ты лучше чем то, что я видела последние два часа.
Как только они вошли в зал, их тут же увлекли в хоровод вокруг Таиманы и Донка. Потом необходимо было участвовать в приготовлении свадебного торта – с коржами, взбиванием сливок, кипячением какао-порошка с маслом – и все это на сто человек. На сцену вывезли мобильную кухню, несколько печей и электронных плит. Стало жарко, как в бане.
В этот момент ведущие решили перезнакомить всех родственников.
Гельт поработал в паре со всеми приглашенными: с кем-то месил тесто, с кем-то мыл вишню. С каждым другом и родственником, как в пятиминутных свиданиях, нужно было обменяться именами и статусом, контактами, и успеть рассказать что-то о себе. По звонку через каждые пять минут (очень противному на слух) люди переходили к следующему незнакомцу.
Также периодически музыка замолкала и гостям предлагали выпить.
В конечном итоге молодоженам отрезали пару кусков от этого пьяного свадебного мучного месива.
Таимана и Донк улыбнулись, но Гельт не успел заметить, съели ли они хотя бы по ложечке.
В скором времени Гельт должен был сказать речь на камеру о качествах, наиболее важных в супружеской жизни. К тому моменту он уже был, словно во сне.
Иногда Гельт видел молодоженов боковым зрением, и ему казалось, что они ржут низко и отвратительно, но когда он смотрел на них прямо, они выглядели внимательными и спокойными.
Поскольку жена Гельта оказалась отбита Кэмом, в новой серии конкурсов он должен был завоевать ее заново. Имчи объявили принцессой и вытащили в зал всех мужчин. На всех нацепили доспехи, дали в руки копья, мечи; в помещение ввели коней.
Кое-как Гельт выиграл поединок у трех кандидатов, но проиграл четвертому и ушел в низ рейтинга. Его жену, Имчи, завоевал отец Донка.
Гельт сидел на полу танцпола. Гремел клубный ремикс на песню его молодости, которую Хэмили считали "своей песней". Имчи танцевала медляк с отцом Донка. Тот держал Имчи одной рукой за талию, второй за руку, уперся лбом в ее лоб и опускал руку по ее гибкой спине все ниже и ниже.
Гельта задевали ногами танцующие. Он низко зарычал от тупой ярости, но не услышал сам себя.
Внезапно его окружили дети, бегали вокруг с банками и коробками:
– Пожертвуйте на счастье жениху и невесте!
Гельт попытался вырваться из круга дьяволят, но они крепко держались за руки и хватали его за ноги и торс.
– Хорошо, хорошо! Я заплачу!
Дети расступились и к Гельту подошла шестилетняя девочка в черном платье, украшенном золотыми цветами. Она протянула терминал:
– Желаете расплатиться картой?
Гельт судорожно выдохнул и достал бумажник, сунул карту в терминал. Ввел пин-код.
Девочка очаровательно улыбнулась, отдала карту и убежала.
Гельт огляделся. Штанина Гельта завибрировала. Он достал смартфон и проверил входящие. Пришло смс от банка: его счет оказался онулирован. Ушли все сбережения, которые он копил на ремонт гостиной!
Он направился к Донку и Таимане, стоящих на втором этаже зала. Они опирались на перила, спокойно смотрели на поднимающегося по лестнице Гельта.
Гельт подошел и открыл рот. Донк опередил его:
– Спасибо, дядя, что участвуешь. Это ценно для нас.
– Вам не кажется, что вы переборщили с конкурсами?
– А что такое? – в лице Таи угадывалось беспокойство.
Гельт замешкался. Донк взял слово:
– Остался последний конкурс. Старое традиционное веселье. Дядя, пойдем к столу. Все родственники очень и очень настаивали, чтобы мы отпраздновали свадьбу, и, надеемся, ты и тетя удовлетворены этим событием.
– Нет, Донк, что-то здесь не так.
– Мы же оба взрослые люди, Гельт. Давай обсудим плюсы и минусы организационных моментов как-нибудь потом. И не будем портить друг другу настроение.
Гельт заметил как в лице молодого парня мелькнуло нечто вроде умоляющей нотки: он щурился и выглядел усталым.
Гельт сжалился.
Люди расступились на сцене, и Гельт сел с одной стороны лакированного столика. Рядом с ним посадили большого увальня – троюродного брата Донка.
– Ты не участвуешь? – Гельт испуганно повернулся к отходящему Донку.
– Нам еще провожать гостей, Гельт. Мы тут как на рабочей смене, – он нервно посмеялся.
Между Гельтом и увальнем поставили бутылку водки и две рюмки: кто ошибается – тот пьет.
– Сколько стоит пачка гречки на Карибах? – прозвучал первый вопрос. Гельт ответил неверно и опрокинул стопку водки себе в горло. Остальных вопросов он не помнил, мир сузился до участка стола под его руками.
После конкурса Гельта потащили в фойе, и там он отсиделся в течение двух-трех часов.
Возможно, проваливался в сон.
Кто-то сильный помог Гельту добраться до бани и опрокинул на него ведро холодной воды.
Гельт проморгался и обнаружил себя за свадебным столом, с кружкой чая и блюдечком конфет. По правую руку сидела Имчи, напряженная. Темнота, огни танцпола. Пустые столы. Редкий смех.
Гельт заметил, что Имчи беседует с дедом Донка – опытным адвокатом. Гельт встал из-за стола, сделал шаг и чуть не упал прямо в распечатки перед Имчи. Документы на развод. Имчи бросила на Гельта испуганный взгляд.
Он пошел к дальней комнате, опираясь одной рукой о спинки стульев. Нашел Донка и Таиману.
Они паковали чемоданы.
– О, Гельт, куда ты пропадал?
– Я хочу что-то сказать.
– Нам пришло пятьсот тысяч, дядя! Это немыслимо! Мы не ожидали, что ты будешь так щедр, – Донк искренне улыбался, – Знаешь, в этот раз всё было довольно бюджетно. Через полгода мы повторим, но шире. Твоя денежная помощь очень кстати. Ты придешь?
– Нет, я… боюсь, я не смогу.
– Черт возьми, Гельт. Как так? Тебя мы очень хотим видеть на нашем празднике.
– Ребята, ваши конкурсы… Я объясню вам насчет них.
Донк опустил чемоданы прямо на пороге и остановился напротив дяди своей невесты с холодным взглядом:
– Попробуй.
– Мне кажется, кое-что нужно поменять.
– Ты недоволен?
– Да, я возмущен.
Донк ошарашенно вздохнул и переглянулся с Таиманой. Она пожала его плечо, погладила. Донк вдохнул и вывел Гельта в коридор, подвинул дальше, к окну:
– Нет, Гельт, в этом вопросе мы не найдем компромисса. Конкурсы возьмем на себя, и очень хотим тебя на них видеть. Сам понимаешь. Туда-сюда. Ты внушил мне, что нужно поступать по-мужски: я должен был как мужчина жениться на женщине, которую люблю. А ты, как мужчина, приходишь на наш праздник и наслаждаешься событием, необходимость которого очевидна для нас обоих. Я думал, у нас с тобой это взаимно, Гельт.
– Так ты злишься? Мстишь мне?
Донка позвала жена, он отвлекся и снова обратился к дяде:
– И не разводитесь с тетей Имчи, пожалуйста. Иначе мы с Таей разочаруемся в браке.
Нам пора, Гельт. А ты иди и поджарься в камине, пожалуйста. Это такой свадебный ритуал: родственники разводят костер, закладывают базу семейного очага. От этого будет зависеть мое с женой счастье. Таимана, – он обратился к жене, – Как думаешь, дядя хорошо горит?
Гельт открыл рот, несколько раз пытался вставить слово, но не смог.
Донк нагло ухмылялся.
Гельт толкнул Донка к стене, ударил локтем наотмашь и кулаком в живот.
– Дядя Гельт! – закричала Таимана. Донк согнулся в ногах.
Глаза Гельта пылали гневом. Он поднял Донка за грудки и ударил своей головой о его лоб. Донк открыл рот, словно рыба, и через мгновение захихикал. Безвольно помотал головой в стороны, и тут же резко вырвался. Нагнул дядю, завернул его руку за спину, с силой уткнул в стену. Сам отдышался.
– В костер его, – на выдохе сказал Донк, – Вернее, в очаг, – он повернулся к жене, – В наш домашний очаг.
В коридоре появились старые приятели Донка и помогли схватить Гельта, протащили его по коридору так, что за ним ворсистый ковер складывался волнами.
Они остановились в проеме самой большой гостиной особняка.
Прямо напротив горел камин: каменная пасть с пламенем шириной в пару-тройку метров.
Гельт поднял голову.
У костра одни родственники поддерживали пламя, другие тащили шкафы, стулья. Нашлись и те, кто бросал дерево в огонь.
Друзья жениха повели Гельта к костру.
Их натиск становился все сильнее. Жар хлестал по лицу. «За жениха! За невесту!» – кричали близкие молодоженов снова и снова.
Гельт растерялся, он враз оказался в метре от огня и почувствовал в себе силы сопротивляться.
Присел и перекинул верзилу за собой через свою спину. Тот упал в огонь и закричал.
Гельт шагнул в сторону и схватил второго за ступню, провернул ее в своих руках. Парень упал. А Гельт бросился к стене. Родственники выставляли руки и направили Гельта обратно к очагу, призывали его к ответственности.
Гельт прорвался к окнам и вскочил на стол. Где Донк?
Гельт взобрался по серванту, прыгнул на балку, затем на балкон второго этажа. Он схватил Донка за волосы и потянул вниз с рычанием. Слюни покрыли подбородок Гельта, а его вспотевшие руки скользили по перилам.
Гельт протащил мужа племянницы вдоль всего балкона, а потом спустил с лестницы. Гости бежали навстречу. Гельт схватил Донка за шиворот и толчками погнал на улицу.
Через пару минут они вышли на задний двор и Гельт запустил Донка в сугроб. Прибил сверху и накидал снега.
Тот уже менее агрессивно болтал руками и ногами.
Гельт наспех нарисовал круг, очерчивая Донка в сугробе, прочел ряд заклинаний. Несколько раз ему пришлось толкнуть Донка обратно в снег. Потом бушующий муж замер, и от снега пошел пар. Снег растаял.
Донк лежал ничком в проталине, без сознания.
Он исходил клубами дыма.
Гельт склонился над Донком, разорвал его одежду на грудной клетке и нарисовал изгоняющую руну. Донка подбросило, как от электрического разряда.
Гельт продолжал произносить священные тексты.
Из дыма отцедился бог эгоизма. По воздуху прокатилась волна потустороннего истерического смеха, который угас, когда бог растворился в атмосфере.
Родственники высыпали на улицу.
Таимана увидела лежащего Донка и побежала к нему с рыданиями.
Донк пришел в сознание. Он смотрел распахнутыми глазами, быстро дышал.
Гельт успокоил родственников, вызвал на всех тройку коммерческих автобусов; уложил молодоженов спать в номере особняка и оставил поручения служащим.
***
Гельт сел в свой автомобиль. На водительском сидении ждала Имчи. Она щедро улыбнулась:
– Наконец-то мой муж вернулся.
– Доставай свои документы о разводе.
Она протянула сверток листов.
Гельт поджег их зажигалкой, Имчи открыла окно с его стороны. Гельт выбросил охваченную пламенем бумагу:
– Чтобы я больше не видел этой дури, Имчи.
Она чмокнула мужа в уголок губ:
– Я люблю тебя, Гельт.
– И я тебя люблю.
Машина Хэмилей тронулась и поехала по узкой асфальтированной дороге, через ворота, между прямыми темно-зелеными соснами, что стояли рядами по обе стороны трассы и уходили в звездное небо.
Через год Аликаны действительно устроили повторную свадьбу, на этот раз в белом цвете.
Половина детей Хэмилей вступила в брак в течение ближайших четырех лет, хотя Хэмили ни разу не поднимали эту тему. Позже «брак» юридически отменили.
Семейный же институт продолжал непоколебимо стоять.
