Анастасия Александровна Мельникова
9 месяцев до смерти
Гельт решил не отставать и вторгся языком в рот жены.
Она словно окаменела и зажмурилась, как на приеме у стоматолога. Потом широко раскрыла глаза, сжала челюсти. Гельт встретился с ней взглядом.
Ведущая сделала музыку потише, и со всех сторон послышались непристойные хмыканья. Пары обнимались, а Имчи стояла в стороне, отдернула руку от Гельта, смотрела в пол, кусая губы.
Вновь в молчании Хэмили сели за стол.
– Ты хочешь что-то сказать, Имчи. Говори.
– Нет.
Гельт съел вторую порцию отбивной и отвлекся разговором с соседом.
Следующий конкурс оказался не менее дебильным: женам предложили побить своих мужей, покидать в них помидоры, совершать игривые удары скалками, чтобы испытать суженых.
– Брак – это великое терпение, господа, – ворковала ведущая, – Но если ты в браке 5, 10, 20, 30 лет, значит, ты стал мастером терпения. Давайте посмотрим, кто продержится дольше.
Женщинам выдали помидоры и скалки. Гельту казалось, что эта пытка длилась как минимум полчаса. По необъяснимым причинам, сидящим за столам гостям казалось очень смешным и находчивым происходящее.
Он зажмурился и много, долго терпел. Под конец он обнаружил, что остальные мужья освободились от веревок и взяли своих жен в захват, и единственная, кто до сих пор кидает помидоры – это Имчи. Она уже не смеялась, не хохотала, а делала это с каким-то отчаянием, и, казалось, готова была зарыдать. В течение двух минут Гельт развязался и схватил ее, она тут же уткнулась ему в плечо и заплакала.
Официанты уносили грязню посуду, расставляли тарелки с десертом. Это время Хемили провели в ванной. Имчи смывала растекшуюся туш, размазанную помаду – красилась по-новой. Оба молчали.
Перед выходом из санузла, Имчи подняла на Гельта указательный палец:
– Вспомни, как мы познакомились, Гельт. Я терпела многое. Но кое-что не забывается. Возьми себя в руки. Это всего лишь чертова свадьба. Честное слово, я знаю, ты лучше чем то, что я видела последние два часа.
Как только они вошли в зал, их тут же увлекли в хоровод вокруг Таиманы и Донка. Потом необходимо было участвовать в приготовлении свадебного торта – с коржами, взбиванием сливок, кипячением какао-порошка с маслом – и все это на сто человек. На сцену вывезли мобильную кухню, несколько печей и электронных плит. Стало жарко, как в бане.
В этот момент ведущие решили перезнакомить всех родственников.
Гельт поработал в паре со всеми приглашенными: с кем-то месил тесто, с кем-то мыл вишню. С каждым другом и родственником, как в пятиминутных свиданиях, нужно было обменяться именами и статусом, контактами, и успеть рассказать что-то о себе. По звонку через каждые пять минут (очень противному на слух) люди переходили к следующему незнакомцу.
Также периодически музыка замолкала и гостям предлагали выпить.
В конечном итоге молодоженам отрезали пару кусков от этого пьяного свадебного мучного месива.
Таимана и Донк улыбнулись, но Гельт не успел заметить, съели ли они хотя бы по ложечке.
В скором времени Гельт должен был сказать речь на камеру о качествах, наиболее важных в супружеской жизни. К тому моменту он уже был, словно во сне.
Иногда Гельт видел молодоженов боковым зрением, и ему казалось, что они ржут низко и отвратительно, но когда он смотрел на них прямо, они выглядели внимательными и спокойными.
Поскольку жена Гельта оказалась отбита Кэмом, в новой серии конкурсов он должен был завоевать ее заново. Имчи объявили принцессой и вытащили в зал всех мужчин. На всех нацепили доспехи, дали в руки копья, мечи; в помещение ввели коней.
Кое-как Гельт выиграл поединок у трех кандидатов, но проиграл четвертому и ушел в низ рейтинга. Его жену, Имчи, завоевал отец Донка.
Гельт сидел на полу танцпола. Гремел клубный ремикс на песню его молодости, которую Хэмили считали "своей песней". Имчи танцевала медляк с отцом Донка. Тот держал Имчи одной рукой за талию, второй за руку, уперся лбом в ее лоб и опускал руку по ее гибкой спине все ниже и ниже.
Гельта задевали ногами танцующие. Он низко зарычал от тупой ярости, но не услышал сам себя.
Внезапно его окружили дети, бегали вокруг с банками и коробками:
– Пожертвуйте на счастье жениху и невесте!
Гельт попытался вырваться из круга дьяволят, но они крепко держались за руки и хватали его за ноги и торс.
– Хорошо, хорошо! Я заплачу!
Дети расступились и к Гельту подошла шестилетняя девочка в черном платье, украшенном золотыми цветами. Она протянула терминал:
– Желаете расплатиться картой?
Гельт судорожно выдохнул и достал бумажник, сунул карту в терминал. Ввел пин-код.
Девочка очаровательно улыбнулась, отдала карту и убежала.
Гельт огляделся. Штанина Гельта завибрировала. Он достал смартфон и проверил входящие. Пришло смс от банка: его счет оказался онулирован. Ушли все сбережения, которые он копил на ремонт гостиной!
Он направился к Донку и Таимане, стоящих на втором этаже зала. Они опирались на перила, спокойно смотрели на поднимающегося по лестнице Гельта.
Гельт подошел и открыл рот. Донк опередил его:
– Спасибо, дядя, что участвуешь. Это ценно для нас.
– Вам не кажется, что вы переборщили с конкурсами?
– А что такое? – в лице Таи угадывалось беспокойство.
Гельт замешкался. Донк взял слово:
– Остался последний конкурс. Старое традиционное веселье. Дядя, пойдем к столу. Все родственники очень и очень настаивали, чтобы мы отпраздновали свадьбу, и, надеемся, ты и тетя удовлетворены этим событием.
– Нет, Донк, что-то здесь не так.
– Мы же оба взрослые люди, Гельт. Давай обсудим плюсы и минусы организационных моментов как-нибудь потом. И не будем портить друг другу настроение.
Гельт заметил как в лице молодого парня мелькнуло нечто вроде умоляющей нотки: он щурился и выглядел усталым.
Гельт сжалился.
Люди расступились на сцене, и Гельт сел с одной стороны лакированного столика. Рядом с ним посадили большого увальня – троюродного брата Донка.
– Ты не участвуешь? – Гельт испуганно повернулся к отходящему Донку.
– Нам еще провожать гостей, Гельт. Мы тут как на рабочей смене, – он нервно посмеялся.
Между Гельтом и увальнем поставили бутылку водки и две рюмки: кто ошибается – тот пьет.
– Сколько стоит пачка гречки на Карибах? – прозвучал первый вопрос. Гельт ответил неверно и опрокинул стопку водки себе в горло. Остальных вопросов он не помнил, мир сузился до участка стола под его руками.
После конкурса Гельта потащили в фойе, и там он отсиделся в течение двух-трех часов.
Возможно, проваливался в сон.
Кто-то сильный помог Гельту добраться до бани и опрокинул на него ведро холодной воды.
Гельт проморгался и обнаружил себя за свадебным столом, с кружкой чая и блюдечком конфет. По правую руку сидела Имчи, напряженная. Темнота, огни танцпола. Пустые столы. Редкий смех.
Гельт заметил, что Имчи беседует с дедом Донка – опытным адвокатом. Гельт встал из-за стола, сделал шаг и чуть не упал прямо в распечатки перед Имчи. Документы на развод. Имчи бросила на Гельта испуганный взгляд.
Он пошел к дальней комнате, опираясь одной рукой о спинки стульев. Нашел Донка и Таиману.
Они паковали чемоданы.
– О, Гельт, куда ты пропадал?
– Я хочу что-то сказать.
– Нам пришло пятьсот тысяч, дядя! Это немыслимо! Мы не ожидали, что ты будешь так щедр, – Донк искренне улыбался, – Знаешь, в этот раз всё было довольно бюджетно. Через полгода мы повторим, но шире. Твоя денежная помощь очень кстати. Ты придешь?
– Нет, я… боюсь, я не смогу.
– Черт возьми, Гельт. Как так? Тебя мы очень хотим видеть на нашем празднике.
– Ребята, ваши конкурсы… Я объясню вам насчет них.
Донк опустил чемоданы прямо на пороге и остановился напротив дяди своей невесты с холодным взглядом:
– Попробуй.
– Мне кажется, кое-что нужно поменять.
– Ты недоволен?
– Да, я возмущен.
Донк ошарашенно вздохнул и переглянулся с Таиманой. Она пожала его плечо, погладила. Донк вдохнул и вывел Гельта в коридор, подвинул дальше, к окну:
– Нет, Гельт, в этом вопросе мы не найдем компромисса. Конкурсы возьмем на себя, и очень хотим тебя на них видеть. Сам понимаешь. Туда-сюда. Ты внушил мне, что нужно поступать по-мужски: я должен был как мужчина жениться на женщине, которую люблю. А ты, как мужчина, приходишь на наш праздник и наслаждаешься событием, необходимость которого очевидна для нас обоих. Я думал, у нас с тобой это взаимно, Гельт.
– Так ты злишься? Мстишь мне?
Донка позвала жена, он отвлекся и снова обратился к дяде:
– И не разводитесь с тетей Имчи, пожалуйста. Иначе мы с Таей разочаруемся в браке.
Нам пора, Гельт. А ты иди и поджарься в камине, пожалуйста. Это такой свадебный ритуал: родственники разводят костер, закладывают базу семейного очага. От этого будет зависеть мое с женой счастье. Таимана, – он обратился к жене, – Как думаешь, дядя хорошо горит?
Гельт открыл рот, несколько раз пытался вставить слово, но не смог.
Донк нагло ухмылялся.
Гельт толкнул Донка к стене, ударил локтем наотмашь и кулаком в живот.
– Дядя Гельт! – закричала Таимана. Донк согнулся в ногах.
Глаза Гельта пылали гневом. Он поднял Донка за грудки и ударил своей головой о его лоб. Донк открыл рот, словно рыба, и через мгновение захихикал. Безвольно помотал головой в стороны, и тут же резко вырвался. Нагнул дядю, завернул его руку за спину, с силой уткнул в стену. Сам отдышался.
– В костер его, – на выдохе сказал Донк, – Вернее, в очаг, – он повернулся к жене, – В наш домашний очаг.
В коридоре появились старые приятели Донка и помогли схватить Гельта, протащили его по коридору так, что за ним ворсистый ковер складывался волнами.
Они остановились в проеме самой большой гостиной особняка.
Прямо напротив горел камин: каменная пасть с пламенем шириной в пару-тройку метров.
Гельт поднял голову.
У костра одни родственники поддерживали пламя, другие тащили шкафы, стулья. Нашлись и те, кто бросал дерево в огонь.
Друзья жениха повели Гельта к костру.
Их натиск становился все сильнее. Жар хлестал по лицу. «За жениха! За невесту!» – кричали близкие молодоженов снова и снова.
Гельт растерялся, он враз оказался в метре от огня и почувствовал в себе силы сопротивляться.
Присел и перекинул верзилу за собой через свою спину. Тот упал в огонь и закричал.
Гельт шагнул в сторону и схватил второго за ступню, провернул ее в своих руках. Парень упал. А Гельт бросился к стене. Родственники выставляли руки и направили Гельта обратно к очагу, призывали его к ответственности.
Гельт прорвался к окнам и вскочил на стол. Где Донк?
Гельт взобрался по серванту, прыгнул на балку, затем на балкон второго этажа. Он схватил Донка за волосы и потянул вниз с рычанием. Слюни покрыли подбородок Гельта, а его вспотевшие руки скользили по перилам.
Гельт протащил мужа племянницы вдоль всего балкона, а потом спустил с лестницы. Гости бежали навстречу. Гельт схватил Донка за шиворот и толчками погнал на улицу.
Через пару минут они вышли на задний двор и Гельт запустил Донка в сугроб. Прибил сверху и накидал снега.
Тот уже менее агрессивно болтал руками и ногами.
Гельт наспех нарисовал круг, очерчивая Донка в сугробе, прочел ряд заклинаний. Несколько раз ему пришлось толкнуть Донка обратно в снег. Потом бушующий муж замер, и от снега пошел пар. Снег растаял.
Донк лежал ничком в проталине, без сознания.
Он исходил клубами дыма.
Гельт склонился над Донком, разорвал его одежду на грудной клетке и нарисовал изгоняющую руну. Донка подбросило, как от электрического разряда.
Гельт продолжал произносить священные тексты.
Из дыма отцедился бог эгоизма. По воздуху прокатилась волна потустороннего истерического смеха, который угас, когда бог растворился в атмосфере.
Родственники высыпали на улицу.
Таимана увидела лежащего Донка и побежала к нему с рыданиями.
Донк пришел в сознание. Он смотрел распахнутыми глазами, быстро дышал.
Гельт успокоил родственников, вызвал на всех тройку коммерческих автобусов; уложил молодоженов спать в номере особняка и оставил поручения служащим.
***
Гельт сел в свой автомобиль. На водительском сидении ждала Имчи. Она щедро улыбнулась:
– Наконец-то мой муж вернулся.
– Доставай свои документы о разводе.
Она протянула сверток листов.
Гельт поджег их зажигалкой, Имчи открыла окно с его стороны. Гельт выбросил охваченную пламенем бумагу:
– Чтобы я больше не видел этой дури, Имчи.
Она чмокнула мужа в уголок губ:
– Я люблю тебя, Гельт.
– И я тебя люблю.
Машина Хэмилей тронулась и поехала по узкой асфальтированной дороге, через ворота, между прямыми темно-зелеными соснами, что стояли рядами по обе стороны трассы и уходили в звездное небо.
Через год Аликаны действительно устроили повторную свадьбу, на этот раз в белом цвете.
Половина детей Хэмилей вступила в брак в течение ближайших четырех лет, хотя Хэмили ни разу не поднимали эту тему. Позже «брак» юридически отменили.
Семейный же институт продолжал непоколебимо стоять.
