Анастасия Александровна Мельникова
9 месяцев до смерти
К девяти годам жизни Анис открыл собственный бренд. Предпосылки к этому созрели уже давно; ему оставалось лишь воспользоваться этим. Он вел блог, сотрудничал с партнерскими программами, участвовал в съемках рекламы, в социальных роликах.
Многие компании-конкуренты жаловались, что идет дискриминация по биологическому признаку, бунтовали, когда организации соглашались сотрудничать с котом, отдавали ему предпочтение вперед людей.
Завелось немало врагов Аниса: их увольняли из-за некомпетентности и меньшего ума, чем кошачий, недостаточной инициативности или находчивости. Кто-то проявлял излишнюю консервативность, не успевал следовать трендам, и терпел крах под ходом большого маркетингового корабля, называющегося корпорация "Анис".
В твиттере Анис выкладывал собственные мудрые изречения:
"Отличайся, ты – другой".
"Будь благодарен за жизнь, подаренную тебе. Дари хорошие оценки родителям, не прыгай на верхнюю полку и не унижай младших, о, мой старший брат".
"Первый снег – вот ради чего стоит жить, например".
"Выпей со мной молока за чудо жизни".
"Не ешь дельфинов, потому что они пойдут вслед за мной".
"Теплая шерсть не согреет меня, если ты сдашься".
"Любите и коричневый цвет тоже, ведь он, как я. Ваш звездообразный лечащий душу Анис".
Фанаты приносили подарки и пожертвования к дому Мероу. После Анис нанял профессионального фотографа, оделся в излюбленный фрак, и снялся для журнала "А-веб". У кота взяли интервью.
Его признали самым сексуальным публичным человеком года, и половина конкурентов подала на него в суд, в частности из-за того, что Анис не являлся человеком.
"Но в его сексуальности никто не усомнился", – так говорила известная ютуб-блогер, работающая в команде Аниса. В интервью для "А-веб" кот признавался, что до сих пор ждет возвращения Юноки, но открыт для новых знакомств. От отвергал человеческих фанаток, объясняя это тем, что они его не возбуждают, как женщины.
В конце концов, к коту прислушивались, поэтому он сумел значительно повлиять на культуру и образование буквально за два года. Начался бум на “пробужденных” животных: трудолюбием сознание формировали в дельфинах, собаках, попугайчиках, тиграх, медведях. Зачастую проблема заключалась в том, что такие животные чувствовали себя чужими и погибали от стрессов и депрессий, но Анис определенно совершил прорыв, поскольку именно на его десятилетие пришлось падение количества самоубийств по статистическим данным не только среди очеловеченных животных, но и, по иронии, в большей степени среди людей.
Анис пришел к матери и свернулся у нее на коленях.
– Только не больше пары минут, Анис, – предупредила она. – А то у меня ноги затекают. Ты тяжелый.
Она провела рукой по его холке. Он непроизвольно замурчал, но вдруг стал серьезным и сказал:
– Мама, я хочу устроить мир во всем мире.
– Это понятное желание, дорогой.
– Ты думаешь, это реально?
Она хотела хмыкнуть, но, поразмыслив, ответила:
– Помнишь, как наша врач говорила про твое воспитание? Здесь то же самое.
Вкус планеты Никро
Нас с Тагусом считали отличными друзьями.
С детства мы ходили парой, были во многом похожи. Например, мы оба – с планеты Земля – центральной планеты Окиманской коалиции планет. Мы оба безмерно гордились своим происхождением.
Если мне снились сны, а такое случалось часто, в них я был не со своей с женой. С Тагусом. Она даже не ревновала, как если бы я говорил, что я в компании моего правого уха.
Мы с моим другом планировали спасти мир – каждый со своего угла. Я занимался проектированием двигателей для звездного транспорта категории Б, а Тагус – имел доступ к картам всей Вселенной с южного-белого и до красного сектора. Ничего особенного, но к делам мы относились ответственно, и стремились всячески пригодиться и нести пользу.
Я не заподозрил плохого, когда увидел 27 июля 2138 года, что Тагус купил себе баллончик с атмосферой планеты Никро марки "Олимпия".
Ларьки с такими баллончиками стояли на каждом углу цивилизованных населенных пунктов Земли.
Хочешь – подыши Марсом, Юпитером, газами планеты ООК-89 – ради прикола. Несколько брендов захватило рынок – "Облачность", "Сгустки", "Аром" и другие. "Олимпия" лидировал. Один "пшик", и никакого вреда для здоровья, только голос меняется, ведь газа там – микроскопические порции. Когда-то люди смеялись, что скоро воздухом торговать будут. В наш век шутка стала реальностью. Только то был не земной воздух, к сожалению.
Короче говоря, Тагус сказал, что дышит парами Никро для смеха, и несколько раз предлагал мне, но я отказался. Возможно, я проявлял чрезмерный консерватизм, но мне больше нравился кислород, особенно за городом. Меня нарекли скучным.
Я стал закатывать Тагусу скандалы, когда понял, что он покупает баллончики регулярно, но друг пропускал замечания мимо ушей. Вначале он брал 0,2 литра, потом понеслось – поллитра, литр. Время летело быстро, но я не мог привыкнуть к тому, что на спине Тагуса, подобно снаряжению аквалангиста, всегда висит баллон весом не меньше 50 килограмм, с трубкой к лицу.
Кожа Тагуса за пару лет стала на несколько тонов зеленее.
Я ничего не спрашивал, всё знал – Тагус вознамерился переселиться на планету Никро и покинуть меня.Такое в нашем обществе не принято обсуждать. Друг заверял меня, что хочет задержаться на Земле как можно дольше. Вопреки этому утверждению он все чаще дышал никро-воздухом. Я хотел ему верить, но не мог. Он совершал биологический переход с одного питания на другое.
Я поднимал больную тему, но Тагус обещал мне, что, как и я, планирует жить на Земле до глубокой старости, и сотрудничать со мной во всех делах.
Где-то между нами произошел раскол, и мы уже никогда не стали бы такими открытыми и искренними, как раньше.
Наше общения никак не изменилось – мы строили планы, завязывали свои жизни друг на друге все крепче. Теперь уже я боялся спрашивать о волнующем, просто старался насладиться обществом друга, пока это еще возможно. Теперь были я, Тагус, и баллон с атмосферой Никро – молчаливый кусок металла, слишком молчаливый и холодный, но нависающий надо мной в кошмарах.
Планета Никро входила в планетарный союз – Веркад, с которым у Океании уже сорок лет шла война, и мы оба, я и Тагус, отлично с малолетства знали, что Никро всячески переманивает на свою сторону бойцов. Планеты Веркада и обстановку там не допускали к публичному показу. Возможно, нас дурили, и Варкад вовсе не существовал.
Тагус собрал сумку экстренной эвакуации на Никро, и показал ее мне. Я запомнил все его инструкции, и выучил правила действия при оказании первой помощи, на всякий случай.
– Тагус, друг мой, признайся, тебе просто не понравилась жизнь на Земле, – попросил его я. – Все дело в твоей работе? Я помогу тебе устроиться. Мы все поможем – я, Зензелин, Ямик. И твой начальник, я уже с ним договорился.
– Не волнуйся, это мои собственные проблемы, – отмахнулся тот. – Я справлюсь.
Однажды он пришел, также летом, в конце июля, но с двухлетним стажем своей привычки и сказал голосом, который я уже не узнавал – хриплый, низкий, поверхностный:
– Завтра мой поезд до планеты Никро.
– Откуда ты знаешь?
Тагус задержал дыхание, казалось, он свалится в обморок.
– Кислород не заходит, – пояснил он, – Почему-то.
Мы обнялись и стояли на асфальтовом перекрестке два ночных часа, а ночь выдалась белой. Ветер гулял между свисающих ветвей голубой ивы, что склонилась над нами. Я чувствовал тяжесть, в груди болезненно тянуло.
Дальше Тагус уже не держался на ногах, он отошел от меня, сделал затяжку никро-атмосферой, но, похоже, газ в баллоне заканчивался, затем вдохнул кислорода. И у него не получилось. Тагуса затрясло.
Я вызвал скорую, и Тагуса положили на носилки. Я видел, как на него надели кислородную маску, хотя я кричал о никро-настройке его легких. Медики не пустили меня в машину, уехали.
Следующим днем в обед мне прислали открытку, что Тагус успешно добрался до своей планеты Никро и обживается.
Планета не входила в круг планет Окиманской коалиции, поэтому связь с Никро не разрешалась, да и не поддерживалась нашей техникой. У нас – магнитные передачи, у них – кветроимульгенные. Билеты до Никро не продавали, а нелегальные рейсы отслеживали и пресекали. Не представляю, какую кипу бумаг пришлось бы перелопатить, чтобы перевезти одного больного землянина на вражескую территорию только по той причине, что он готов дышать атмосферой Никро и отказался от кислорода. Кто этим станет заниматься? Где тот космодром, с которого отправляют покупателей баллончиков на территорию Веркад?
Самое печальное в моей истории – я точно знал, что даже если Таргус добрался до Никро, там вряд ли стоят ларьки с атмосферами. И, даже если стоят, земным воздухом там не торгуют. Потому что вкус земного воздуха не популярный. Он есть в линейке вкусов, но обычно его не выставляют.
Я не купил билеты до Никро, хотя уже завел сомнительную связь с одним веркадским перевозчиком.
Я проверил городское кладбище – ходили слухи, что в среди планетарных вкусов есть один особенный, вкус смерти. И когда дышишь им – готовишь себя к переселению на Тот Свет, чтобы в конечном итоге переехать на эту планету полностью. На планету умерших.
Я мог бы проверить все могилы и надгробия на трех городских кладбищах – северном, южно-западном и восточном, но я не стал.
Черная свадьба
Стоял солнечный теплый летний день, пели птицы.
Супругам Хэмилям пришло приглашение на свадьбу племянницы.
"Дорогие тетя и дядя, приглашаем вас на наше торжество седьмого числа, в эту пятницу.
С любовью Донк и Таимана"
– Тая выходит замуж! – крикнул дядя Гельт своей жене, из прихожей. Он положил красивое письмо с золотыми чернилами на стол. – Я иду заказывать билеты до Искбурга!
Супруга Гельта, Имчи, вышла из душа и пропела:
– Наконец-то! Я уже думала, Донк использует ее, и девочка губит свою молодость.
До свадьбы оставалось три дня. Гельт позвонил своей дочери и нежно сказал в трубку:
– Как у тебя с твоим парнем, женитесь?
– М… нет. Ты спрашивал это еще только вчера, папа.
– Дочь моя, давайте женитесь, пора уже. Пора, черт возьми! Я надеялся, что ты окажешься замужем раньше Таиманы. Может, вы успеете в загс сегодня или завтра? Донк с Таей едут туда только в четверг утром.
– Нет, отец, – она была немногословна.
А потом Гельт обзвонил таким образом оставшихся четверых детей.
Пятница.
Хэмили отправились на праздник: прилетели в северный город Искбург.
Уже второй месяц там шла полярная ночь.
Хэмили выехали за черту города, свернули на узкую асфальтированную дорогу, проехали по парковочной площадке особняка.
Вдоль особняка стояли иномарки родственников и друзей молодоженов.
В праздничном зале с двух сторон окна до пола открывали вид на темную ночь, их обрамляли тяжелые черные шторы. Гости смотрели северное сияние.
Имчи сказала мужу на ухо:
– Только осторожнее, Гельт, наш брак трещит по швам, нужно подать пример. Давай покажем, как мы любим друг друга на этом вечере.
– Конечно, милая.
Хемили не успели оглянуться, как выпивали по первому бокалу вина, любуясь молодой парой: Таимана блистала в роскошном белом платье, покрытом изысканным гипюром; Донк, жених, приосанился, будучи в смокинге, внушал уважение.
Гельт прорвался сквозь толпу и похлопал Донка по спине:
– Дружище, молодец! Ай-да молодца! – Гельта распирало счастьем. – Ты вырос в моих глазах, ой какой!
Глаза Донка на мгновение закрыла темная пелена, потом его губы дрогнули смущенной улыбкой:
– Давайте развлекаться. Мы три месяца занимались организацией. Будут очень интересные конкурсы. Вы участвуете?
– Да, Донк.
Заиграла музыка. Вначале тихая, мелодичная: нанятый музыкант пробовал фортепьяно.
Вышла ведущая:
– Это особенный день в жизни молодых, поэтому, гости дорогие, расслабляйтесь, отдыхайте, сегодня и только сегодня всё для вас! – она посмотрела на молодоженов, потом на время, – А теперь слово родственникам. Сторона невесты – ваши поздравления!
Хемили оказались у микрофона, и ведущая склонилась между их голов:
– Минут на двадцать скажите вкратце что-нибудь, а то у нас на кухне затягивают с подачей первых блюд, окей?
Гельт придвинул губы к микрофону, и тот зафонил:
– Я, мы с моей женой… Тая, я очень рад, – он покосился на ведущую, та помахала рукой и убежала на кухню, – Рад, что Донк сделал тебе предложение, что вы решили быть вместе. Я хочу пожелать вам…
Гельт вещал десять минут. Он сделал несколько циклов вокруг понятий «счастья», «здоровья», «любви», нервничал и повторялся. Тая и Донк вначале кивали и улыбались, но к концу дядиной речи смотрели то в потолок, то друг на друга. Междометия наполнили речь Гельта. Сторона жениха замкнулась в кружок и общалась о своем.
Наконец, ведущая освободила Гельта от тяжелого микрофона, и тут же объявила первый конкурс.
Она вызвала нескольких добровольцев – мужчин и женщин. Выбрала Гельта, раз он уже стоял на сцене.
Мужчинам завязали глаза и предложили ощупать ряд женщин.
– Найдите своих спутниц!
Гельт очутился во тьме и вытянул руки. Под его ладони тут же легла чья-то грудь. Он резко отдернулся и ведущая крикнула:
– Давайте, дядюшка Гельт, время пошло!
В уши ударила волна быстрой комедийной музыки.
Руки Гельта окаменели от волнения, но полуобнаженные молодые тела сами шли к нему в объятия и вертелись, подставляли то декольте, то бедра. Он мог поклясться, что кто-то игриво укусил его за ухо.
Гельт старался щупать одежду, но то и дело вляпывался в голые зоны. Все женщины, как одна, походили на его жену, но он даже не был уверен, участвует ли она в конкурсе.
Смех нарастал. Микрофон, который уже успел надоесть Гельту, ударил его в нос. Музыка оборвалась. Гельт облизнул губы и сказал хрипло:
– Вот моя жена, – и нащупал запястье той, которая прислонялась к нему спиной и ягодицами.
– О нет, нет, эта не ваша жена. Имчи, молчите, и не подавайте голос, сейчас он вас быстренько найдет. Но по правилам положен штраф, поэтому нам нужно еще две девушки, чтобы запутать дядю.
Снова десять минут Гельт трогал чужих женщин. Он чувствовал, что повязка на его глазах намокла от пота.
Он ошибся уже раза три, но так и не нашел Имчи. С позором, ему сняли повязку и показали, что жена семь раз попадала к нему в руки, но он не узнал ее.
С легким головокружением Гельт сел за свое место, и они с Имчи в гробовом молчании отпили из бокалов.
Гельт заметил, что невеста переоделась и теперь расхаживала в длинном льющемся черном платье без рукавов. И вообще все гости были одеты в черное. Как он не заметил раньше?
Позже шли еще три или четыре конкурса с нелепым содержанием: в одном кровати стояли по кругу сцены и нужно было бегать от одной к другой и на скорость целовать всех участвующих женщин. Во втором выбирали "Лучшую жену" и "лучшего мужа".
Имчи выиграла в своей номинации, и затем ее свели в пару с каким-то мужиком из родни жениха – с Кэмом. Кэм выиграл в номинации "лучший муж".
Имчи и Кэм должны были разыграть сценку счастливого брака, воспитания детей и сексуальной жизни. Они катали детскую коляску по сцене, гадали по камасутре, Имчи подставляла свою спину, чтобы Кэм намазал крем от загара.
Гельт отвел взгляд от сцены, когда ему положили в руки черную маску – какого-то страшного зверя. Причем маска ложилась на область головы и лба, и нисколечки не скрывала лицо.
Все остальные гости тоже преобразились в непонятных зверей с шерстью и рогами.
Гельт наклонился к соседу по столу и перекрикнул музыку:
– Это тематическая вечеринка?
– Нет, – и человек с головой черного буйвола отодвинул свой стул и ушел, подсел к звукооператору.
Гельт поискал в зале молодоженов. Снова посмотрел на сцену.
Имчи и Кэму вручили один здоровенный золотой кубок на двоих "лучшая семейная пара века".
Имчи приземлилась рядом с Гельтом. Хэмили, не глядя друг на друга, поели салаты, закуски. В трех из четырех салатов участвовал чеснок, лук, и адыгейский сыр, застревающий в зубах.
Гельт не успел глотнуть сока, чтобы прополоскать рот, как всех женатых попросили подойти к ведущей. Он запнулся о кубок Имчи, что она получила в предыдущем конкурсе, вытянул жену за собой – в свет прожекторов.
– О-о, – ведущая изобразила умиление, – Женатые со стажем, покажите молодоженам, как вы умеете любить друг друга. Лучший поцелуй будет вознагражден призом!
Включили музыку из самой романтической саги последнего десятилетия и Гельт повернулся к жене.
Они приблизились губами, но лицо Имчи не выражало особой страсти.
Гельт и сам понимал, что походил в данный момент на потрепанную лесную сову после падения в воду, нежели на альфа-самца.
Он невинно припал губами к губам Имчи.
Боковым зрением он заметил, что его брат склонил супругу почти к самой земле, а родственники со стороны Донка целуются по-французски.
