Анастасия Александровна Калько
Две вдовы Маленького Принца
Посвящается памяти моего друга Виктора Шадрина, артиста Драматического театра им. Б. Лавренева.
… Ветреным вечером
Смолкнут крики птиц.
Звездный замечу я
Свет из-под ресниц.
Прямо навстречу мне,
Прямо навстречу мне
Выйдет доверчивый
Маленький принц…
/Н. Добронравов/
Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью случайно.
Автор стихов, которые главный герой книги, Вячеслав Томилин, перекладывает на музыку, – Галина Георгиевна Калько, моя мама. Она написала их в 17 лет. Стихотворение публикуется с ее разрешения.
***
Она снова попала в тот вечер, когда все висело на волоске и разрешилось благополучно только благодаря друзьям. Если бы Ефим не придумал трюк с засадой. Если бы Белла не сшибла мотоциклом в реку Вальтера, когда тот начал размахивать пистолетом. "Может, если бы не они – меня уже и в живых бы не было", – думала Наташа, вспоминая ту белую ночь на берегу Оккервиль.
Только теперь она смотрела на свои речные приключения со стороны.
Ослепленный светом фар, преступник отпрянул. Пистолет вылетел из его руки и бабахнул в воздух. Раздался рев мотора. По экрану в глубине сцены стрелой пронесся байкер на мотоцикле – черная фигура с зеркальным "забралом" шлема. Темнота, удар, вопль, всплеск. На мосту – короткая схватка наемников Макарова со Штерном и Колиным.
– Помогите! – раздался крик из-за парапета. – Вытащите меня! Тону! Спасите!
– Сам вылазь! – рявкнула худощавая черноволосая девица, затянутая в блестящий байкерский костюм, снимая шлем. – У тебя тут прислуги нет!
– У меня свело ногу, – булькая и захлебываясь, кричал Макаров. – Я не могу… Спас…
По парапету пулей промчался высокий парень в джинсах и серой ветровке, примерился и прыгнул. Снова раздался всплеск.
– С ума сошел! – рявкнул дюжий седеющий мужчина, скручивая одного из задержанных гопников.
– Это же наш ключевой свидетель, Яша! – ответил парень, вытаскивая на парапет охающего и отплевывающегося Макарова. – Его нужно беречь, чтобы показания в суде дал!
– Настоящий адвокат, – хмыкнула коротковолосая девушка, тоже в кожаном костюме байкера, облегающем красивую статную фигуру, – за ценным свидетелем и в огонь, и в воду готов.
Парень в ветровке спокойно и серьезно посмотрел на нее, и девушка смущенно умолкла. А Макаров со стоном привалился спиной к парапету, в последний раз кашлянул и спросил:
– А если я не стану давать показания?.. Дурак я вам, путевку в "Черный дельфин" себе заказывать?
– А не станешь – так речка рядом, можем тебя туда вернуть, – угрожающе рыкнул здоровяк, сжимая могучие кулаки.
– Стоп, стоп, стоп, стоп! – в проход вышел высокий худощавый мужчина лет 50, с папкой под мышкой. – Никуда не годится! Все сначала!
– Что "все"?! – возмутилась девушка со стрижкой.
– Всю сцену на набережной. Один Томилин хорош, а вы все, как замороженные, играете!
–Да сколько можно?! – заспорил седеющий красавец, играющий Штерна. – Шестой раз уже сначала начинаем! А у меня ночь на съемках, я натурально не выспался! Даже в армии вторые сутки дежурить никого не заставляли! Венцепольский снимал ночные эпизоды в Озерках, -со вкусом подчеркнул он, – я всю ночь по берегу с автоматом туда-сюда бегал и хочу, наконец, домой, отдохнуть! Ты, Костя, уже запарил!
– Ладно, Стас, – махнула рукой девушка-мотоциклистка, – зря только время на споры теряем. Давай сначала.
– Полдня уже сначала, – пробурчал Стас Вяземский, но все же пошел на исходную точку.
Наташа Навицкая, сидевшая в третьем ряду, облокотилась о спинку переднего кресла. Она с интересом смотрела на артиста, который должен был теперь играть одну из главных ролей в спектакле, поставленном по ее роману. "Узница спецблока" теперь шла на сцене театра ее друга, режиссера Лаврецкого, под названием "Развязка на Оккервиль" и уже третий год сохраняла за собой место в первой десятке самых популярных спектаклей Петербурга. Но в марте спектакль неожиданно отменили, и два месяца его не было на афишах. Предыдущий исполнитель одной из главных ролей – адвоката Уманского, обаятельный герой-любовник Георгий Чирков, неожиданно перевелся в столичный театр, и на его место начали спешно выбирать другого артиста. Режиссер обратил внимание на молодого человека, ранее игравшего в спектакле эпизодическую роль одного из "особистов", преследующих беглянку в Северной столице. Через несколько дней Вячеслав Томилин должен был впервые выйти на сцену в новой роли, и спектакль активно репетировали.
"Узницу" Наташа переложила в формат пьесы самостоятельно по просьбе Лаврецкого. "Хочется показать на сцене сегодняшний день, – говорил ей Константин на фуршете в "Империале", – не все же только классику, всеми режиссерами до дыр заюзанную, ставить. Тут ведь какая ловушка, Натали: берешь "Гамлета", скажем, или "Три сестры", ищешь новое решение, приветствуешь индивидуальное актерское видение Офелии, Клавдия или Вершинина, чтобы не выдать стандартное клише, ни с кого не собезьянничать. А тебя в рецензиях все равно с кем-нибудь сравнят, – режиссер экспрессивно махнул рукой, обронив оливку со своего канапе, – да еще с ехидцей, с подковырочкой. И хейтеры тут же подхватят, заголосят, как мартовские коты: надоело, мол, однообразие, в какой театр ни придешь, у всех одно и то же, играют одинаково, лучше эти театры все закрыть и на их месте кабаки со стриптизом пооткрывать! За примером далеко ходить не надо – играли вот "Визит дамы", "Фантазии Фарятьева", "Любовь и голуби" – так снова-здорово, начали с экранизациями сравнивать в таком тоне: на кого, мол, замахнулись, кишка тонка с Васильевой, Мироновым и Гурченко тягаться, зачем нам эти бледные копии, лучше на торрентах фильмы скачаем и дома за пивасом посмотрим. Вот я и решил взять нечто принципиально новое, чтобы не с чем и не с кем было сравнивать, и забабахать на сцене экшен или детективчик!" "Интересная идея, – хмыкнула Наташа, уворачиваясь от слетевшего от следующего взмаха бутербродом куска семги. – Костя, не издевайся над едой, канапе едят, а не дирижируют им!" "Кстати, твою "Узницу" можно классно переписать в драматургическом формате, – загорелись глаза у режиссера, – я ее уже вижу на сцене… Да и ты сейчас в тренде, народ на имя пойдет. Артистов хороших подберем, музыку, спецэффекты – конфетка будет, а не спектакль!"
Лаврецкий был так захвачен идеей, его глаза так азартно блестели, что его энтузиазм передался и Наташе и, придя домой, она сразу же засела за работу и через две недели "Узница" была переписана в пьесу. При отборе актеров Наташа присутствовала лично. И уже после театральных каникул 2019 года театральный Петербург всколыхнула новость: по роману автора серии "Армейский детектив" поставлен спектакль. Это заинтересовало и петербургских любителей театра, и гостей города, и поклонников Лаврецкого и Навицкой.
До прошлогоднего локдауна пьеса шла при полных аншлагах и с большими сборами. Лаврецкий уже начал уговаривать Наташу на следующую пьесу – по "Штормовому предупреждению", но тут грянула самоизоляция, все учреждения культуры закрылись на карантин, и людям стало не до искусства. Но появившийся на ютуб-канале театра видеоспектакль имел успех, и рейтинг театра Лаврецкого остался высоким даже тогда, когда другие коллективы несли потери из-за вынужденного бездействия.
Саму Наташу, вернее – ее постоянную героиню Катю Савскую – играла Инесса Грозовская. Высокая, статная, красивая молодая женщина с яркими карими глазами и звучным голосом прекрасно вписалась в роль бывшей военнослужащей, ложно обвиненной в подготовке теракта и убийстве. Ее подругу, отвязную байкершу, цыганку Нонну, изначально играла Алиса Астахова, признанная красавица и ведущая актриса театра. При виде этой миниатюрной женщины с копной роскошных каштановых волос, задорно блестящими темными глазами и звонким голосом, энергично летящей на точеных ножках по коридорам театра и сцене, никто не верил, что ее сын учится уже на третьем курсе Университета профсоюзов Александра Запесоцкого. В романах Наташи Нонна была высокой девушкой, а рост Алисы был всего 160 сантиметров. Но увидев ее пробы на роль, Наташа поняла, что лучше Астаховой Нонну никто не сыграет.
Вальяжного главу юридической конторы, бонвивана и "брутала" Якова Штерна, умеющего мгновенно превращаться из лощеного денди в стремительного и могучего бойца, играл бессменный герой Наташиных экранизаций, звезда криминальных сериалов и кумир петербургских театралок Стас Вяземский. Несколько лет назад он был приятелем Беллы. Год назад, после череды головокружительных событий во время карантина, Стас женился на Инге, Наташиной подруге, журналистке светской хроники. Вопреки злорадным прогнозам сплетников – "И полгода не продержатся; надоест; поматросит и бросит" – брак оказался счастливым. И через месяц Стас и Инга собирались праздновать первую годовщину свадьбы. И если Вяземский в обществе начинал жуировать с окружающими дамами, это срабатывала, скорее всего, сила привычки – быть всегда в центре внимания. После женитьбы на Инге Вяземский поутих и уже не был таким донжуаном, как прежде, когда вспыльчивая Белла не раз устраивала ему разбор полетов из-за посиделок в кофейне или прогулок под ручку с очередной обожательницей.
Четвертую главную роль – помощника Штерна, молодого адвоката Виталия Уманского – вначале играл признанный жен-премьер Чирков, покоряющий сердца зрительниц от 15 до 80 лет, круглый год загорелый блондин с атлетичной фигурой и точеным лицом.
Наташа не хотела брать на роль адвоката-интеллектуала этого синеглазого "мачо". Не таким она представляла себе Уманского. С трудом верилось, что этот сияющий отбеленной "голливудской" улыбкой и играющий бицепсами красавец – чемпион брэйн-рингов, полтора года безответно влюбленный в Катю. Только когда смертельная угроза нависла над его любимой женщиной, тихоня Уманский разбудил в себе зверя и бросился в бой. А Чирков выглядел типичным супергероем. Он красиво прыгал с парапета, эффектно дрался, по поводу и без демонстрировал залу свой великолепный торс и страстно целовал Савскую в финале. Но в источнике-то Уманский был тихим скромным молодым человеком, которого коллеги не раз дразнили "зубрилкой" и "мямликом", и в этой роли Чирков смотрелся неубедительно.
– Он же "америкэн-бой-уеду-с-тобой", – доказывала Наташа Лаврецкому, – а в роли Уманского я вижу "обычного питерского парнишку", офисного клерка среднего звена. Воякой он становится, только спасая Катю. Ради нее он отбросил свои светские манеры и ринулся в битву. А так у зрителей может возникнуть вопрос: и почему такой крутышка всю пьесу тупили умничал?
– Натали, – снисходительно улыбнулся режиссер, – поверь мне, на Чиркова хорошо пойдут. Он стабильно делает нам кассу. Его поклонницы будут билеты за месяц разбирать и на спектакле балдеть, вопя от экстаза. А мне надо привлечь внимание к новой постановке.
Он оказался прав. Фото Астаховой, Чиркова, Грозовской и Вяземского, театралы тут же спешили в кассу. Прочитав восторженные отзывы о "Развязке", в театр потянулись и туристы. И в самом деле Чиркова приняли "на ура". Люди хотели видеть кумиров.
И вдруг Чирков заявил об уходе: "Извините, ребята. Но мне там Вронского предлагают. Я всю жизнь мечтал сыграть. Такое предложение раз в жизни бывает". Лаврецкий схватился за голову – в разгар театрального сезона потерять одного из ведущих артистов – катастрофа. Но не мог отказать Чиркову потому, что очень хорошо его понимал.
И его идея попробовать в новой роли молодого артиста, уроженца Новгорода, два года назад приехавшего в Питер из Твери, оказалась удачной. Вячеслав Томилин удачно прошел пробы и был утвержден на роль. И Наташа понимала, что в роли Уманского он идеален. ТАК эту роль не сыграет никто. И почему раньше он играл крохотную роль с десятком реплик и общим планом?
Этот худощавый молодой человек с тонким, словно иконописным, лицом и огромными серыми глазами не играл – он действительно становился Виталием Уманским, адвокатом, готовым на все ради спасения любимой женщины от ложного обвинения и бандитской угрозы. Он страдал вместе с Катей, лихорадочно искал пути для ее спасения, готов был грудью встать на ее защиту, если понадобится и, рискуя жизнью, нырял в ледяную июньскую реку за ключевым свидетелем, показания которого снимали с Катерины все обвинения. И Наташа сразу сказала: "Да. Таким я и задумывала Виталия".
После очередного переигрыша Вяземский снова начал бурно возмущаться, доказывая, что все идет великолепно, сколько можно людей по сцене гонять. И вообще, у него завтра съемки в клипе у Белосельского, он надеялся хоть сегодня отоспаться, чтобы в клипе не выглядеть сонным сусликом. Другие артисты зашумели – кто-то соглашался со Стасом, кто-то встал на сторону режиссера. Один Томилин не участвовал в споре. Он тихо сел через проход от Наташи и стал листать тетрадь со своим текстом. "Великий Новгород, – подумала Наташа, – красивый город… Одухотворенный. Немудрено, что его уроженец так талантлив…"
В первый же визит Новгород покорил Наташу. С зелёными берегами Ильменя, множеством храмов и соборов, древним "детинцем" и памятником 1000-летию Руси в центре города. Запах мёда, колокольный звон, щедрый комплексный обед в симпатичном кафе "Центр" на белой скатерти – вот чем Наташе запомнилась экскурсионная поездка. Уединенный скит на въезде в город и его начальник – острый на язык инок. Смотрители музея деревянного зодчества, в национальных костюмах. Пар изо рта в соборе Святой Софии – там холодно даже в жаркий летний день. Разноцветье клумб в женском монастыре – монахини любят цветы и старательно ухаживают за клумбами. Новгород…
Наташа вздохнула, вызывая в памяти эти картины, и улыбнулась. Вячеслав обернулся, внимательно посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. На щеках появились мягкие юношеские ямочки. Казалось, ему совершенно не мешает шумная полемика возле сцены. Наташа невольно залюбовалась его одухотворенным лицом и азартно блестящими глазами. Такая самозабвенная верность любимому делу вызывала у нее симпатию – такой была и она сама, такими были и ее муж Виктор Уланов, и друзья – Ефим Коган, Белла Измайлова и Игорь Никольский.
Хотя, Белла сейчас выпала из обоймы. Они с Ефимом ждут ребенка, позднего и долгожданного. У Беллы все мысли о том, чтобы выносить и родить дитя благополучно, не упустить ситуацию, не прохлопать осложнения, и разговоры все – о гимнастике для беременных, витаминах, триместрах и "семейных родах". Белла обожала рассказывать о поведении "пузожителя", игнорируя остальные темы, и Ефим только разводил руками: "Надеюсь, это она не всерьез, насчет семейных родов?.. Мы как-то в Чечне у одной местной на эвакопункте роды принимали… Брр! Впечатлений хватило на всю жизнь!"
Вспоминая себя, когда она носила Витю-Младшего, Наташа иногда думала: "А что, если Белла ведет себя нормально, а я – моральный урод? Я все девять месяцев бегала, как конь педальный, сдала в издательство две книги, провернула очередное расследование для Фимы и Игоря. И выручила Уланова, когда одна подмазанная свидетельница обвинения накатала на него "телегу", требуя отстранить от дела. И еще я страдала из-за того, что врач запретил мне сигареты, кофе и сет "6 за 200" в "Кинге", а любимые джинсы стали тесны. Нет бы мне тогда ходить неспешно, поглаживая созревающее пузико и обсуждать самочувствие "пузожителя" (фу, ну и словцо же, откуда только Белла его взяла!). Все у меня не как у людей!"
Наташиному сыну, Вите-Младшему, или просто Младшенькому, в феврале исполнилось четыре года. Энергичный, любознательный крепыш становился все больше похожим на мать. Опасения Наташи, что отец и няня испортят ребенка своим воспитанием, превратят его в избалованного и безвольного нытика, пока не оправдывались. "Я его редко вижу, – думала Наташа, – а Лиза может избаловать подопечного. Конечно, она – профессиональная няня с дипломами школы Монтессори и курсов методики Гиппенрейтер, но может подпасть под обаяние Младшенького и разбаловать его. Сейчас мальчики бывают такими неженками, хуже девочек, а я не хочу, чтобы мой сын чуть что, заливался слезами и бежал жаловаться старшим, вместо того, чтобы самому решить проблему или дать сдачи обидчику. Но бросить все и посвятить себя только воспитанию ребенка я тоже не могу… В прошлом году я поневоле попробовала пару недель вести жизнь домохозяйки, когда всех разогнали по домам, и убедилась, что это – не моя стезя. Хранительница домашнего очага из меня хреновая".
"Потерпи, – шепнул однажды Наташе Ефим, когда она вышла в гостях покурить после двухчасового повествования Беллы о том, как себя сегодня вел "пузожитель", – она без работы долго не сможет. Белке только бы в бой и в строй, и ничто ее надолго не вышибет из седла. Родит, возьмем няню, подвернется первое же дельце позаковыристей, и вуаля, вот нам и наша прежняя Белка-Стрелка! Еще нарадуемся… и оглохнем!"
Наташа кивнула. И решила подождать.
А на следующий день ей позвонил Лаврецкий и триумфально сообщил, что в "Развязку" вводят нового исполнителя роли Уманского и не могла бы Наташа прийти, посмотреть на репетицию? Конечно же, Наташа пришла. И удивлялась, почему Вячеславу не дали эту роль раньше. Этот сероглазый молодой человек с трогательными ямочками на щеках, похожий на слегка повзрослевшего Маленького Принца из сказки Экзюпери, гораздо лучше понимал роль Виталия Уманского, чем эффектный, но склонный к самолюбованию герой-любовник Чирков.
***
Репетиция действительно затянулась почти до вечера. Лаврецкий торопился подготовить спектакль в новом составе, чтобы сразу после Дня Победы провести первый, закрытый, прогон для почетных гостей, поэтому и сгонял на репетициях с артистов и с себя семь потов, желая, чтобы труппа с новым исполнителем сыгралась безукоризненно. Поэтому он по много раз заставлял играть заново сцены, которые казались ему сыгранными недостаточно хорошо.
На ходу разговаривая по телефону, вскочил за руль своей ярко-алой "БМВ" Стас Вяземский и умчался домой – отсыпаться перед съемками у режиссера Белосельского в клипе модной певицы Алиевой. Стасу предстояло играть роль рокового мужчины, разбивающего сердце певицы.
Пискнула, снимаясь с блокировки, белоснежная маленькая "пунто" Алисы Астаховой. Помахала рукой ожидающему ее возле синей "ауди" мужу Инесса Грозовская. Расходились и разъезжались остальные артисты, прощаясь с Наташей, курившей около новенькой афиши "Развязки на Оккервиль".
Над чем-то смеясь, из театра выскочили Вячеслав и еле поспевающая за ним невысокая темноволосая девушка – сотрудник театра, которую Наташа несколько раз мельком видела в кулуарах, но пока не познакомилась с ней. На ходу Томилин договаривал спутнице: "Так что ты сама понимаешь, Соня…"
Начало мая в Петербурге выдалось холодным и промозглым, и убирать теплую одежду никто пока не спешил. Яркая, лимонного цвета куртка Томилина словно бросала вызов угрюмому пасмурному вечеру, тучам и серому мокрому асфальту и снова напомнила Наташе о Маленьком Принце с его желтым шарфом…
На бегу попрощавшись с Наташей, Вячеслав и Соня поспешили в сторону метро. "Сколько же ему лет? – подумала Наташа. – Выглядит совсем юным…"
Она даже позавидовала Вячеславу. Саму ее уже не тянуло бежать без зонтика под мелким и занудливым дождем, да еще так весело смеяться при этом. И то, что Томилин ушел с улыбающейся ему в ответ Соней, слегка уязвило ее.
"Хотя, сейчас меня не должно волновать, кто с кем уходит, – думала Навицкая, прогревая мотор своего "круизера", – у меня дома муж и сын. Вернее, пока – только сын. Уланов снова уехал. На этот раз у него подзащитная в Ростове. Левый, левый, левый берег Дона: пляжи, чайки, плесы у затона, как в песне Шуфутинского…"
Квартира встретила Наташу пустотой и тишиной: Младшенький и Лиза еще не вернулись с детского праздника в "Баскин Роббинс"; одна из подруг мальчика отмечала свой первый юбилей, пять лет…
Навицкая прошлась по коридору – бывшие дворянские апартаменты на набережной Фонтанки до 1917 года. Потом это была коммунальная квартира на восемь комнат. Счастливчиками считались обитатели самой большой комнаты с тремя окнами и балконом с видом "на воду". Сейчас эта комната, где при ремонте снесли все самодельные перегородки и восстановили лепнину и камин, снова обрела свой статус гостиной, а на балконе под навесом стояли ротанговый столик и три плетеных кресла.
Нужно было дописывать главу в черновике нового романа, благо дома сейчас никого нет, и никто не отвлекает. Но Наташа не спешила за рабочий стол. Она долго переодевалась, мыла руки, пила кофе и курила на балконе, любуясь закатом над Фонтанкой. И, когда добралась, наконец, до рабочего стола, каждую фразу приходилось из себя буквально вымучивать. "Вот так всегда. Когда строка идет, каждые пять минут со всех сторон за рукав дергают. А сейчас тишина, спокойствие, а меня непонятно какая муха укусила; муза улетела по другим делам или завалилась спать пораньше…"
После нескольких безуспешных попыток написать хотя бы пару страниц связного текста, который не увязнет надоевшей жвачкой в зубах у читателя, Наташа безнадежно отложила ручку. Сегодня явно не ее день.
Снова послонявшись по квартире, Наташа снова накинула куртку, зашнуровала ботинки и вышла.
Неподалеку от дома в глубине Измайловского сада расположился бывший Театр Буфф, ныне – Молодежный театр на Фонтанке. Наташа любила там гулять весной, когда природа уже проснулась после зимней спячки, и голые деревья снова нарядились в зеленые обновы. "Сад имени меня!" – всегда шутила Белла, составляя компанию подруге.
В саду было прохладно и тихо. Спектаклей сегодня не было, и к большой и малой сцене не спешили зрители.
Наташа остановилась около фигуры Петербургского ангела, маленького человечка в шляпе и с зонтиком, сидящего на спинке скамейки. Почему-то именно эта скульптура была у Навицкой самой любимой в городе, разделяя первое место с памятником Ахматовой возле "Крестов" и котенком Фунтиком на улице Якубовича. "Да, зонтик для нас – едва ли не самая важная деталь туалета, – подумала Наташа, которая не заметила, как начала говорить "мы", причисляя себя к петербуржцам. Город на Неве охотно принял ее, по происхождению – южанку. И она приняла Петербург, ни на что не похожий город со своей логикой, менталитетом и особым микроклиматом. – Чуть забудешь, и мало не покажется, – она натянула капюшон; с деревьев посыпались крупные капли холодного дождя. – Брр!"
Она вспомнила ярко-желтую куртку и непокрытую голову Томилина, весело бегущего к метро с сотрудницей театра. Кто она, эта Соня? Явно не актриса, Наташа это определяла безошибочно. Гример? Костюмер? Бутафор? Наташа с трудом представляла себе эту неприметную тихую девушку, затерявшуюся на репетиции где-то в глубине немаленького зала Большой сцены. Ничего общего с яркими, элегантными, уверенными в себе артистками. И что ее связывает с Томилиным?
Наташа сама себе удивилась: ей-то какое дело, какие отношения связывают молодого артиста и сотрудницу театрального закулисья? Вячеслав просто будет играть роль в спектакле, поставленном по ее пьесе. Его личная жизнь Наташи совершенно не касается. Но против воли снова вспомнились мягкие русые волосы, лежащие густой волной, тонкая "аристократическая" ладонь, перелистывающая страницы с текстом и полная отрешенность, пока остальные дискутируют с режиссером… Внимательный и задумчивый взгляд темно-серых глаз, легкая улыбка…
– Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне
Выйдет доверчивый Маленький Принц… – замурлыкала себе под нос Наташа, выходя из сада и шагая к мосту.
Прогулка помогла ей собраться с мыслями, и до ужина Наташа успела написать две главы, не отрываясь от рабочего стола.
Закрыв тетрадь, Наташа вышла на балкон и оперлась локтями о перила. Внизу в свете фонарей мелькнула желтая куртка, и на мгновение Навицкой показалось, что это Вячеслав. Но парень оказался блондином, с круглым красным лицом, с кем-то шумно обсуждал по телефону недавнюю игру "Зенита" и глупо, с подвизгом, заржал над своей же сальной шуткой. "Дебил", – подумала Наташа, с раздражением уходя с балкона.
В столовой няня кормила Младшенького ужином. Наташа прошла туда и подумала: "По идее, это должна делать я. И сказки читать на ночь, и слушать его рассказы… Так, и в который раз я себя в этом упрекаю? правильно, в тысячный. И что изменилось? правильно, ничего!"
Младшенький тут же с энтузиазмом атаковал мать, рассказывая, как прошел праздник, что они с Олесей два раза танцевали и ей очень понравился подарок, а какой-то Ваня упал и "ревел, как девчонка, вот дурак". Увлекшись повествованием, он побежал за матерью на кухню. Наташа слушала этот поток слов, закладывая в тостер кусочки хлеба и доставая из холодильника листья салата и грейпфрут. Весы опять показали на два килограмма больше нормы, и пришлось снова сесть на диету. Да и сейчас ее подхлестывали воспоминания о репетиции: "Алиса старше меня, а фигура – как у манекенщицы. Инесса – моя ровесница, а как прекрасно смотрится в кожаных штанах в обтяг! Значит, и мне распускаться нечего!"
– Мама, а почему ты не ешь сыр? – любезно спросил Младшенький. – Очень вкусный! И ветчина тоже.
– Потому что если мама будет много есть, – улыбнулась Наташа, – то застрянет в дверях, как Винни-Пух в гостях у Кролика, – она мужественно свернула в трубочку ненавистные зеленые листья. – Помнишь мультик?
Младшенький залился хохотом. Мультфильмы про Винни-Пуха он обожал. И больше всего мальчику нравилась именно история о том, как Винни и Пятачок пошли в гости к Кролику, и что из этого вышло.
– Рада, что ты меня правильно понимаешь, – Наташа откусила зеленый рулетик.
На первый, закрытый, показ "Развязки" с Вячеславом Томилиным в роли Уманского Наташа пришла раньше всех, задолго до начала. Лиза сегодня повезла Младшенького в Зоопарк, и прогулка грозила растянуться до самого закрытия зверинца. И тишина пустой квартиры, и нетерпение: каким же теперь будет спектакль? – вытолкали Наташу из дома за три часа до начала.
Она любила бывать в театре в "неигровое" время и видеть больше, чем рядовой зритель, курсирующий по стандартному маршруту гардероб-зал-буфет-туалет.
Пустые и тихие коридоры, двери кабинетов и цехов – костюмерный, бутафорский, кладовая, где хранятся костюмы, комната гримеров, склад реквизита, фотографии на стенах – артисты театра, прославившиеся в прошлые десятилетия, вся история этого храма Мельпомены, уходящая своими корнями в середину XIX века. Особый неповторимый театральный запах и тишина. Или деловитая подготовка к спектаклю, который ставят впервые. Чувствовалось волнение перед премьерой. Да и спектакль, который идет уже давно, без треволнений не обходится.
Сейчас по коридорам сновали декораторы, реквизиторы, бутафоры и прочие работники. Доносились голоса из костюмерской. Пахло раскаленным утюгом и свежевыглаженной одеждой. Артисты еще не приехали.
Наташа поднялась в зимний сад на верхнем этаже, чтобы никому не мешать. Ее у Лаврецкого хорошо знали и беспрепятственно пускали знакомую режиссера за кулисы. А сейчас – тем более: Наташа была автором рейтингового спектакля, уже даже не гостем, а своим человеком в театре.
В зимнем саду было тепло и влажно. Пахло цветами и немного – мужским парфюмом.
Объяснение этому Наташа нашла, выйдя к своей любимой скамейке у декоративного фонтанчика. Там сидел худощавый молодой человек в джинсах и серой водолазке навыпуск и пролистывал тетрадь с текстом.
Услышав шаги, он поднял голову и тут же встал со скамейки:
– Здравствуйте, Наталья!
– Добрый день, Вячеслав, – улыбнулась Наташа. – Я, кажется, рановато пришла.
– Я тоже, – на щеках Томилина снова появились улыбчивые ямочки. – Люблю повторять текст в этом оазисе. Большой контраст с тем, что снаружи, – смущенно добавил он.
– Я вам не помешала?
– Нет-нет, я уже перечитал свои реплики, проговорил их в уме и уверен, что смогу сыграть. Просто сижу тут, чтобы не мешать рабочим…
Он продолжал стоять, и Наташа поняла, что Вячеслав не сядет раньше ее.
Сев на скамейку, она искоса рассматривала новгородца. Чистое лицо, тонкие черты, безупречная осанка и подмеченные еще в прошлый раз "аристократические" тонкие руки. И то, что он встает, когда вошла женщина, говорит о воспитании, которое сейчас редко встретишь. Даже в их культурной столице часто можно увидеть женщин, заботливо усаживающих своих порой не таких уж и маленьких детей. И кто-то из "малюток" без зазрения совести вручает стоящей рядом маме или бабушке свой рюкзак, спортивную сумку или самокат, чтобы ничто не мешало наслаждаться мультиками в телефоне. Однажды Наташин "круизер" заглох на Каменном острове. Сдав его на руки приехавшим на эвакуаторе сервисным работникам, Наташа повела Младшенького на остановку автобуса. Войдя в салон, они увидели такую картину: хлопотливая бабуля усаживает на освободившееся место пухлого мальчугана лет шести, забирает у него рюкзак, вытирает мальчику руки салфеткой и сует пакет с двумя пирожками: "Пожуй, солнышко, покушай, заинька!". А на замечание стоящего рядом мужчины "Вообще-то я вам уступил" она ответила: "Я сидеть не хочу, а дитю стоять нельзя! У него еще координация не развита! Автобус тряхнет, дите упадет! Пусть дите отдыхает, что вы до него докопались?"
Наташа фыркнула, вспомнив, как сама лет с пяти ездила в транспорте стоя, а до этого – на коленях у мамы. Однажды Тамара Ивановна ей сказала: "Ты уже большая девочка, Наташа, на ручках у меня не помещаешься. Теперь ты можешь ехать стоя, а я тебя буду держать". Когда Наташа попыталась поныть, мать ответила ей: "Я старше тебя на сорок три года; работаю и веду хозяйство. А у тебя все заботы – в детском саду на качелях качаться да фломастерами рисовать. Так кто из нас больше устал: ты или я?"
"А я тогда и не знала, что у меня не развита координация и преспокойно ездила стоя, – развеселилась Наташа. – И не требовала, чтобы у меня еще и ранец забирали и стояли рядом, как в почетном карауле!"
А бесхитростный Младшенький, тыча пальцем в жующего толстячка, звонким голоском спросил: "Мама! Он что, на ножках стоять не умеет? И чего он грязными руками ест? Надо руки мыть, а потом есть! Он что, не знает?"
Все в автобусе стали оборачиваться. Кто-то захихикал. Щекастый мальчик подавился вторым пирожком и натужно раскашлялся, обдав соседей шрапнелью из пережеванного лука с яйцом. Бабушка, хлопая внука по спине, прошипела Наташе: "Вам надо получше воспитывать своего ребенка! Что он себе позволяет?" "Не вам об этом судить!" – отчеканила Наташа таким тоном и так взглянула, что возмущенной пожилой даме расхотелось продолжать дискуссию. А с заднего сиденья донеслось: "Да… Устами младенца глаголит истина!"