Анар Мешимбаева
Важен каждый
Для экономии моего и ее времени в проходе между приемной и моим кабинетом была прибита полка. Дважды в день секретарь клала на нее документы, я забирала их оттуда, расписывалась и распределяла поручения, возвращала на полку, и дальше она раздавала поручения исполнителям.
У каждого министра за рабочим кабинетом есть небольшая комната отдыха. Там стоит диван, стол, телевизор (чтобы смотреть важные государственные и мировые новости). Телевизор я ни разу не включила за время моей работы, поскольку на заседания правительства я сама ходила, мировые новости я смотрела дома вечером. Обычно в функции секретаря входит и наливать чай министру в течение дня. Для оптимизации использования времени мы поставили чайник в эту комнату отдыха, чай я наливала себе сама, секретарь от этой функции была освобождена.
У меня была ещё мысль отказаться от водителя и самой водить служебную машину, но научиться водить машину я не успела. Хотя в поездках с водителем есть один плюс – по дороге можно читать многочисленные документы.
Первый год моего руководства, особенно учитывая, что мы вводили много новшеств, с главными приоритетами – пересмотр всех статистических форм, перевод их в электронный вид; обучение статистиков и пользователей статистики, – я часто собирала директоров департаментов, и мы обсуждали все эти вопросы. Затем, когда все поняли, как нужно работать и что делать, чтобы дать поручение, я писала поручение в электронную сеть, либо собирала директоров департаментов и тех, кого касался данный вопрос. Сотрудники заходили в мой кабинет, но не садились – я говорила то, что хотела сказать, спрашивала, есть ли вопросы, и все шли работать.
Время, казалось, летело. Я считала, что процесс модернизации запущен, я закончу обработку переписи и могу уходить с государственной службы. Каждый раз я продолжала просить руководство отпустить меня с государственной службы, и каждый раз мне говорили: «Вот еще это реформировать, потом можешь идти. Потом говорили: еще вот это, и потом можно». И так десять лет.
Правда, через год моей работы в Агентстве по статистике, ко мне зашел человек из правительства по какому-то вопросу и в ходе беседы утвердительно сказал: «Говорят, вы переходите депутатом в Парламент».
Я удивилась: «Куда? Никуда я не перехожу. Тем более, в парламент. От кого вы это услышали?».
– Говорят…
Получается, уже через год начала наших реформ в статистике по переводу всей отчетности в электронный вид и объединения всех ведомственных статистик, включая налоговую отчетность, кто-то уже хотел убрать меня из Агентства.
Сейчас, в марте 2009 года, Агентство еще находится в радостном возбуждении оттого, что большое мероприятие, которое проводится один раз в десять лет – перепись населения и жилищного фонда – успешно проведено с 27 февраля по 6 марта. В регионах уже началась обработка бланков переписи новыми современными сканерами. Кто мог тогда знать, что именно эти бланки – семицветные, красивые, на плотной бумаге, на трех языках – казахском, русском, английском, со сквозной нумерацией и защитным штрих кодом – станут причиной тюремного заключения всего руководства Агентства?..
Перепись населения
Люди рождаются, учатся, работают, создают семьи, меняют место жительства. Деревня – город, страна – другая страна. Арендуют или приобретают жилье, выходят на пенсию, и через какое-то количество лет умирают. Статистические службы стран ведут учет этих и других показателей социально-экономического развития.
Миграция – экономическая и вынужденная – не всегда учитывается во время самого передвижения, так же, как и изменения в образовании и социальной структуре общества.
Каждые десять лет ООН объявляет новый раунд переписи населения и жилищного фонда. Некоторые развитые страны перешли на электронный учет показателей переписи. Эти данные обновляются из различных регистров ежемесячно. Поэтому в таких странах, как Дания, Финляндия, Австрия и ряде других переписи населения в традиционном понимании нет. Но в большинстве стран переписчики обходят каждое жилище и заполняют переписные листы на каждого жителя и гостя страны.
Статистический комитет ООН разрабатывает методологию переписи и рекомендует ее всем странам. Страны сами определяют перечень вопросов, сами изготовляют бланки переписи, проводят организационную, информационную работу, необходимую для сбора данных, обрабатывают их и представляют ООН и другим пользователям итоговые цифры.
Обычно подготовка к переписи начинается за два года, и в этом участвуют специальные институты. Но в нашем случае из-за переезда Агентства по статистике из Алматы в Астану перепись готовилась Департаментом переписи населения, укомплектованном только наполовину. В начале 2008 года была проведена пилотная перепись в одном из южных городов. Я была занята модернизацией Агентства, и пилотная перепись была проведена в основном, опираясь на опыт самого региона.
Но когда до основной переписи остался год, визиты директора Департамента переписи, так же, как и заместителя по Переписи, стали учащаться. Реклама должна быть трехэтапная и всеохватывающая; перечень вопросов в бланках переписи должен быть интересным, логичным и легко заполняемым; переписчиков и сотрудников для работы со сканерами для обработки бланков надо обучить. Длинный перечень «надо» – и так мало сотрудников в Департаменте переписи…
В итоге я сама участвовала в формировании вопросов бланков, в оптимизации инструкций для инструкторов и переписчиков. Логотип Переписи, слоган «Каждый важен» и все компоненты рекламы были тщательно разработаны.
Слоган «Каждый важен» придумала я. Потом оказалось, что для мировой переписи выбран такой же слоган, только на английском языке.
Бюджет переписи был утвержден в 2007 году. Я только пришла работать в Агентство, не знала всех тонкостей работы статистиков. Поэтому мы работали на бюджете, разработанном предыдущими работниками Агентства. Цену бланков – 15 тенге – предложило и утвердило Министерство экономики и бюджетного планирования. Если Министерство экономики предлагает цену на какой-то товар или услугу, государственные органы, как правило, соглашаются. Иначе министерство просто не подпишет ваш бюджет. Вопросы Переписи на этом этапе еще не были разработаны. Агентство не могло представить пример будущего бланка, поскольку сами сотрудники еще не знали, каким он должен быть. За пример в Министерстве экономики взяли цену бланка Центральной избирательной комиссии – черно-белый, на тонком листе, текст на полстраницы – 18 тенге. При этом в министерстве сказали нашим бюджетникам, что 15 тенге – это без транспортировки бланков и всего остального, и в следующем году они добавят бюджет. Как оказалось, в следующем году в бюджете на рекламу Переписи была заложена сумма, которой хватало только на производство одного небольшого телевизионного ролика.
Июнь…июль…август… 2008 года – надо проводить конкурс на бланки и остальной переписной инструментарий. Перечень вопросов не готов – то споры внутри Агентства, то поступают дополнительные предложения в основной вопросник от отраслевых министерств.
Сентябрь. Перечень готов. Можно объявлять конкурс.
Заходят сразу трое – директор Департамента переписи и два моих заместителя: «Для печати бланков нужно шесть вагонов бумаги, которой в стране нет. И в стране нет типографии такой мощности, чтобы изготовить бланки до конца года». Все трое в полной растерянности.
Что делать? Со всеми делами модернизации мы не уделили достаточно внимания, чтобы узнать заранее, сколько времени и какие ресурсы нужны для этого масштабного дела – Переписи. Мне даже не пришло в голову пойти в правительство и просить о помощи. Я считала: раз я руководитель, то проблемы должна решать самостоятельно.
Еще раз получив от сотрудников подтверждение, что в Казахстане нет возможности изготовить бланки, я позвонила своему другу, который на тот период являлся советником президента Российской Федерации по связям с бизнесом. Он ответил через неделю. Есть две большие типографии – в Москве и Санкт-Петербурге. Московская занята, Санкт-Петербургская готова взяться за производство.
Тендер объявлен. Принципиальная директор Бюджетного департамента не пропускает типографию Санкт-Петербурга «Полет», потому что по условиям конкурса стаж работы предприятия должен быть три года, а у «Полета» – два года и десять месяцев. Тендер выигрывает типография «Таик», у которой все конкурсные документы были оформлены правильно. При этом собственных достаточных мощностей у «Таика» не хватало, поэтому вплоть до апреля 2009 года, когда начались допросы в Финансовой полиции, мы думали, что «Таик», выиграв тендер, взял «Полет» в субподрядчики.
Работа идет по дням – изготовлено 100 тысяч бланков… закончена печать бланков С1… бланки С6 готовы… Зам по переписи работает с типографией «Полет», курирует производство бланков – это его обязанность. Через год усилиями следователей Финпола это станет его «преступлением».
Середина декабря.
– Машины застряли на таможне.
Казахстан и Россия состоят в Таможенном союзе, но процедура таможенной очистки между странами сохраняется. Она быстрее и проще, чем со странами вне Союза, но все равно отнимает время и силы, иногда непредсказуемо.
– Давайте я позвоню на таможню.
– Не надо. Мы справимся сами.
Зимой 2009 года были сильные снежные бураны, заметало дороги. Возникли задержки с поставкой грузов, в том числе из России.
Зам по переписи докладывает мне: основная партия бланков завезена. Осталось немного, они изготовлены и упакованы, довезут в январе.
Мы подписываем акты приема-передачи. Бланки получены. Качество отличное.
Рекламная продукция уже развезена по городам – баннеры, билборды висят во всех людных местах. Рекламные ролики транслируются по телевидению, листовки – в кармашках сидений в самолетах, большие наклейки ярким цветом логотипа выделяются на автобусах …
Январь… февраль…2009 года в регионах идет обучение… Я хожу на телевидение – это тоже часть рекламы. Широкая рекламная компания делает свою работу. Сотрудники передают слова своих знакомых: реклама охватывает всех и каждого – кто не услышит, тот увидит; кто не увидит, тот услышит. К нам подходят из других министерств и говорят, что это лучшая рекламная компания, просят поделиться опытом. Конечно, наша цель не сама реклама, а ее результат – участие всех в Переписи. Но все равно приятно.
27 февраля 2009 года – Перепись началась. Участки по переписи открыты по всей стране. Нанятые переписчики – в основном студенты, в синих шарфах и с синими сумками с логотипом переписи, бодро шагают по улицам.
Некоторые министры «жалуются», что у них нет времени, а переписчики их «атакуют», чтобы заполнить бланки.
Истории с переписчиками печатают местные и центральные газеты. Кто-то в ходе переписи нашел своего дедушку. Кто-то обнаружил пожилых людей без социальной помощи. Девушка-переписчик ходила по домам вечером, стемнело, переписанный парень пошел ее провожать; результат – свадьба. «Перепись – лучшее событие в моей жизни», – признание переписчицы-невесты.
6 марта – Перепись закончена.
С момента прихода в Агентство по статистике 28 февраля 2007 года до окончания Переписи населения 6 марта 2009 года вся команда, весь коллектив Агентства – мы прожили на одном дыхании. Все участвовали в модернизации, все чувствовали личную причастность к общему делу.
Первичный подсчет главной цифры – численность населения страны – велся параллельно Переписи. Есть первая цифра. Можем выдохнуть. Мы еще не знаем, что настоящие проблемы только впереди…
Допросы
С середины апреля 2009 года начались вызовы в Финпол всех, кто имел отношение к Переписи населения – я, два заместителя, сотрудники Департамента переписи населения и бюджетного планирования, юристы. Напряжение стало нарастать. Но даже тогда я была уверена, что Финпол задаст все интересующие их вопросы, и проверка закончится.
В этот период я поняла, что такое коллективный страх. Сначала сотрудники после «похода» в Финпол заходили и говорили, о чем их спрашивали. Вопросы мне казались обычными. Потом сотрудники перестали заходить ко мне после допросов. Видимо, следователи нагнетали обстановку, пугали их, что руководство совершило преступление, а посадят в тюрьму их, поэтому с руководством общаться не надо.
В Казахстане в каждом государственном органе к первому руководителю приставлен дополнительный помощник по режиму – сотрудник КНБ. В апреле моего помощника заменили. Новый помощник пришел ко мне знакомиться и выразил поддержку, сказав, что поможет нам разобраться с «ситуацией». В чем заключалась его «поддержка», я узнала при ознакомлении с делом после ареста. Он собрал Департамент бюджетного планирования и убедил их написать коллективную жалобу на меня в Финансовую полицию. Жалоба была ложной, но пять сотрудников департамента ее подписали. Когда на суде каждого подписавшегося спрашивали причину подписи, люди плакали и говорили, что они боялись за себя.
Бюджетный департамент был напуган больше всего, поскольку именно они отвечали за проведение тендеров и платежи. Только у одной самой молодой сотрудницы Бюджетного департамента хватило смелости отказаться подписывать ложный донос.
К концу второго месяца допросов мы наконец поняли, откуда у Финпола появились вопросы. Зам по переписи, который только что вернулся с допроса, подошел ко мне и тихо спросил: «Вас спрашивали про посреднические компании, которые обналичивали деньги?». Так я впервые услышала про компании, которые не участвовали в тендере, а обналичивали деньги. Суть уголовного обвинения стала ясна. Я заверила зама, что все в порядке, и мы не имеем к этому отношения.
У двух моих заместителей тоже есть семьи и дети. У первого заместителя два сына, и в мае 2009 года родилась дочка. Они тоже боялись за свои семьи, но они ходили на работу, ходили на допросы и не писали доносов. Оба получили сроки. Заместитель по переписи – шесть лет, первый заместитель – пять лет. Первый зам вообще не отвечал за перепись, а подключился, когда основные исполнители не успевали. Оба вину не признали.
Несколько человек, подписавших жалобу, не изменили дела. Финпол и без их бумаги добился бы своей цели. Но мне жаль этих людей, жаль, что жизнь их поставила перед таким выбором, жаль, что им пришлось лжесвидетельствовать. Я не знаю, и они не знают, были ли угрозы в отношении них реальны. Я не могу осуждать их. Я испытываю огромное уважение к тем, кто отказался лгать, несмотря на угрозы, давление и даже тюрьму.
Правоохранительные органы выше всех
Еще до начала Переписи в правительстве решался вопрос, нужно ли объединить обычную статистику и правовую. У Министерства внутренних дел (МВД) был свой Комитет статистики. Комитет по статусу ниже Агентства, поэтому при слиянии он вошел бы в состав нашего Агентства по статистике. Но методы сбора данных у нас разные, и методология тоже не совпадает, и по этой причине и я, и руководство МВД были против объединения. Перед нашим совместным совещанием я набрала номер рабочего телефона руководителя Комитета правовой статистики, чтобы это обсудить. Трубку поднял его помощник. Повышенным тоном он спросил, кто звонит и по какому вопросу. Услышав мой ответ, он возмутился: по какому праву гражданский руководитель звонит генералу? Или полковнику? – я уже не помню звание.
Я положила трубку и тоже некоторое время сидела в недоумении от его недоумения. Это был мой первый опыт взаимодействия с человеком в погонах.
Совещание по этому вопросу состоялось у заместителя руководителя Администрации Президента через несколько месяцев после начала наших допросов в Финансовой полиции и ареста двух заместителей. Теперь, когда я опаздывала на совещание, меня уже не спрашивали причину – все знали, я хожу в Финансовую полицию, а допросы Финпола – важнее всех совещаний! … Я зашла и спокойно села на свободное место. Стол был не широкий. Поднимаю глаза и … вижу глаза напротив – председателя Агентства финансовой полиции. Он покраснел. Конечно, не от смущения. Он был возмущен, как «подозреваемый» сидит с ним за одним столом совещания… А когда зам руководителя обратился ко мне по имени и спросил мое мнение, кажется, он вообще готов был встать и уйти…
Две статистики не соединились. Как и не совместилась оценка событий в Агентстве по статистике в 2009 году – моя, с точки зрения руководителя государственного органа, и председателя Финпола, должность которого предполагала подозревать всех во всех грехах.
Канада
Поездка в Канаду была и командировкой, и передышкой. Международная конференция по развитию статистики была организована Статистическим офисом Канады в Оттаве. После двух с половиной лет модернизации всей работы Агентства по статистике мы вышли на новый уровень анализа и распространения данных, и в апреле на мое имя пришло приглашение выступить в Оттаве в конце мая 2009 года. Устав от двухмесячного напряжения с проверками, я полетела. Хотя бы неделю смогу спокойно дышать, думала я. Руководство Статистического ведомства Канады встретило меня радушно, как старую знакомую, хотя два года в статистике небольшой срок. Статистика – очень аккуратный долгий процесс, и люди в этой сфере работают десятилетиями, часто всю жизнь. Но меня, с моим активным участием в международных сессиях, выступлениями при обсуждении актуальных и спорных вопросов и поиском экспертов из разных стран для обучения нашего Агентства, знали многие.
Меня пригласили посмотреть новую резиденцию посла Казахстана в Канаде. Небольшой деревянный коттедж. Посол оказался простым спокойным человеком. «Вы наш первый казахстанский посетитель», – улыбнулся он. Предложил чай с восточными сладостями. Спросил немного о новостях с Родины. Он был назначен недавно, и было видно, что он хочет активной работы по налаживанию совместных казахстанско-канадских проектов, а не только протокольно-дипломатической работы в посольстве: «Канадские крупные компании готовы реализовывать проекты в Казахстане». Немного помолчав, он добавил:
– Канадские компании волнуются, что будет с их проектами из-за ареста Джакишева. Передайте, пожалуйста, правительству.
Мухтар Джакишев был в то время главой атомной компании страны «Казатомпром». Во время моего недельного пребывания в Канаде его арестовали. Для меня это тоже было шоком. Только в прошлом месяце этот молодой, хорошо образованный президент компании отлично выступил на заседании правительства с отчетом и планами. Его поддержали, похвалили, отметили, как много они сделали для продвижения компании на мировом рынке. И вдруг арест. Но когда ты не сам находишься внутри конкретной ситуации, в душе есть сомнение: «Может, действительно, что-то нарушили».
– Хорошо, передам, – попрощалась я с послом. Я еще не знала, что в «конкретной ситуации» скоро окажусь сама.
В свободный день я пошла в Музей изобразительного искусства. Чистое голубое небо, яркое солнце, покой. И в тоже время остается беспокойство в душе – что происходит в Агентстве в Астане.
Ночью приходит смс от первого заместителя Биржана: «Арестовали Баятова» (зама по Переписи).
– За что?
– Пытаемся выяснить.
Спать невозможно. Впереди еще два дня заседаний в программе конференции. Но мысли уже за тысячи километров.
На следующий день новое смс: «Отпустили». Облегчение.
Полдня сессии. Еще смс: «Снова арестовали».
Что делать? Несмотря на мою решительность в работе, мне часто говорили, что я ношу «розовые очки», что я слишком верю в правду и людям. Но что значит слишком? Правда – это правда, а все, что не правда – ложь. А в каждом человеке истоки – добро. Надо возвращаться и идти к руководству страны, они разберутся и отпустят, думала я.
Сессия закончилась. Сотрудник посольства провожает меня в аэропорт. Я прохожу регистрацию, паспортный контроль, сижу возле посадочного выхода. Рейс откладывают. Потом я опаздываю на стыковочный рейс в Германии. Представляю, как нервничали сотрудники полиции в Астане.
Сотрудник Финпола подошел ко мне в зале прилетов при ожидании багажа в аэропорту Астаны в шесть утра. Я расписалась в получении повестки на допрос.
– Зачем вы приехали в аэропорт? – спросила я. – Могли оставить повестку в приемной на работе.
– Боялись, не вернетесь.
– У меня арестован заместитель. Как я могу не вернуться?
Разве я могла знать, что через четыре месяца я узнаю как – когда мне скажут не возвращаться.
В аэропорту меня встречает служебная машина. Водитель в подавленном состоянии.
– Как Агентство? – спрашиваю я.
– Арестовали Баятова, – тихо отвечает водитель.
На его ответ я не реагирую – для меня это уже не новость. Мой водитель – человек простой и уже немолодой. Он проездил со мной до конца моей работы в Агентстве. Ничего не комментировал, только сочувственно вздыхал.
Адвокат
Вчера мне рекомендовали по телефону адвоката, и теперь мы едем к нему, вернее, к ней. Это удивительно, как вроде бы случайно соответствуют друг другу адвокаты и их клиенты. Ее зовут Ботагоз. Средних лет, спортивного типа. Она мне абсолютно «подошла» – по аналитическому складу ума, по скорости мысли, по человеколюбию, по чувству юмора и даже по спортивности. Когда я что-то не понимала, и она удивлялась, я говорила: «Ну, извините, я первый раз в жизни вижу адвоката».
Только в одном вопросе мы разошлись с ней во мнении – говорить правду или нет о том, что я сама принимала участие в поиске бумаги и типографии для печати бланков Переписи.
По принятому в нашей стране неписаному правилу руководитель государственного органа не должен взаимодействовать с поставщиками товаров и услуг. Но в нашем случае мне пришлось решать возникшую проблему. Мне и в голову не пришло, что это может быть преступлением. Возникали проблемы – я их решала. А что я должна была делать? Отменить перепись? Но оказалось, что мое преступление именно в этом.
Правило о том, что руководитель не должен общаться с поставщиками – не писаное. Я не общалась с бизнесом. Я обратилась к советнику руководителя соседней страны за помощью в поиске бумаги и типографии. Контактов с типографиями у меня не было. Я даже не знаю, кто эти люди. Выполняя поставленную задачу, я не нарушила закон. Общаясь по телефону, я не скрывалась, не поменяла номер телефона. То, что не является преступлением, не нуждается в сокрытии. Однако адвокат, знавшая практику расследований и судов, считала, что мои мотивы модернизации Агентства и участия в решении проблем будут расценены Финансовой полицией с точки зрения их опыта – для личного обогащения.
Адвоката я действительно увидела впервые в своей жизни. Возможно, никогда и не знала бы, если не этот поворот судьбы. Конечно, не все адвокаты настолько преданы делу, честны и самоотверженны. Ботагоз выполняла такой широкий круг задач, что я не уверена, является ли все, что она делала, функциями адвоката. Она изучала подробно все документы, читала все, что писала ей я, встречалась со всеми, с кем я просила встретиться, чтобы найти доказательства нашей невиновности, передавала мои записки родственникам со списками, что мне нужно в тюрьме, приносила мне еду и разные бытовые вещи, и множество других дел.
Про моего адвоката один из следователей Финпола откровенно сказал мне: «У вас очень хороший адвокат. Но честный».
– Мне такой и нужен, – ответила я.
– Она не сможет договариваться.
– Нам не нужно договариваться. Мы невиновны. И мы это докажем.
Я все еще верила в правду. Впереди были тысячи дней разочарований. А сегодня мы только знакомимся, говорим не больше 10 минут.
– Во сколько на допрос? – спрашивает адвокат.
– В 9.00. До этого я хочу сходить к премьер-министру.
Именно он является моим прямым руководителем в структуре правительства.
– Тогда поторопитесь. На допрос опаздывать нельзя.
Еду домой. Дочка еще спит. Оставляю чемодан открытым, чтобы проснувшись, она сразу увидела подарки. Еду в здание правительства. Время 8.30 утра. Жду в приемной. Звонит адвокат: «Вы где?»
– В приемной.
– Хорошо. Я жду возле Финпола.
К премьер-министру
Я у премьер-министра. Впервые за все время нашей многолетней совместной работы я обратилась к нему за помощью. Предупредили, что у меня всего пять минут.
– Что случилось?
– У меня арестовали зама.
Вид удивленный:
– Правда?
Политики с многолетним стажем умеют скрывать свои эмоции. Никогда не поверю, что арест заместителя руководителя центрального государственного органа прошел без ведома руководителя правительства.
– Я даю вам слово, мы ничего не украли. Баятов курирует перепись. Ни я, ни он не знали, что подрядчик обналичил деньги.
– Хорошо. Я возьму твой вопрос на контроль.
– А зама?
– Ты и за зама просишь?
– Конечно. Он ничего плохого не сделал. Как я буду ему в глаза смотреть?
Следователь
Разные бывают следователи, разные у них методы получения показаний.
Приезжаю к зданию финпола в 9.15. Ждем оформления пропусков.
– Кто следователь? – спрашивает адвокат.
Смотрю в повестку – Амиров Марат.
– Марат – относительно хороший следователь, – говорит адвокат.
Увидев мое выражение лица – «разве бывают хорошие следователи?» добавляет:
– Правда-правда, он в отличие от других разговаривает вежливо и не грубит.
В ее правоте я убедилась в ходе следствия.
Зашли в маленький кабинет, за компьютером очень молодой, приятной внешности парень.
Начался допрос. Если я молчу, адвокат тут же отвечает.
Следователь:
– Дайте говорить Анар Ертулевне.
Тогда ко мне еще обращались по имени-отчеству, все-таки действующий член правительства.
Адвокат:
– Анар Ертулевне трудно сориентироваться вначале.
Трудно было не только в начале. И каждый раз адвокат знала, что говорить.
Следователь задает очень много вопросов, что к концу допроса очень утомляет. Но адвокат имеет многолетний опыт таких мероприятий, в отличие от меня.
Мне, с моим статусом первого руководителя, еще повезло. Сотрудники жаловались, что стало трудно выполнять свою ежедневную работу, так как в Финпол на допрос вызывают утром и до вечера держат в коридоре. Но я ничего не могла сделать. Правоохранительные органы стоят выше всех других, и если они кого-то обвинили и уже публично об этом объявили, то их уже ничто не остановит.
Следователь, действительно, оказался интеллигентным и вел себя очень корректно. Видимо, его специально назначили допрашивать меня, чтобы не поступила жалоба на грубое обращение.
Только один раз он вывел меня из себя. На очередном допросе этот молодой человек, повысил на меня голос с пафосными словами:
– Вам президент доверил руководить центральным государственным органом…
Я не выдержала:
– Не вам меня оценивать, – тоже повышенным тоном ответила я, хотя адвокат строго предупреждала меня ни при какой ситуации не терять спокойствия.
Четыре месяца я ходила на допросы к этому следователю. К нему же привели меня через четыре года после экстрадиции.
Во время следствия 2009 года он пытался разобраться, но все действия всех участников оценивал с точки зрения опыта Финансовой полиции. Он не мог поверить, что не все государственные руководители берут взятки.
Если деньги государственного тендера обналичены через лжепредприятия, значит, их присвоили руководители государственного органа, уверены финполовцы. В то, что существуют честно работающие государственные служащие, которые и не подозревают о схемах бизнесменов, уводящих деньги от налогов – в это Финпол поверить не может.
Спустя четыре года он уже не разбирался. Решение суда по моим заместителям уже состоялось. Мне вручили 35 томов уголовного «дела статистиков».
Команда
После допроса я приехала на работу. В Агентстве – тишина. Люди разговаривают шепотом. В это время я поняла, что тишина бывает страшной.
Тишина не была свойственна нашему Агентству последние два года. Практически все Агентство работало, как одна команда. Команда – хорошее слово. Команда – когда все живут одной идей, понимают друг друга с полуслова.
Работа была организована таким образом, чтобы каждый сотрудник участвовал в модернизации. Мы пересмотрели все 200 статистических форм. Сначала форму оптимизировал главный специалист, затем коррективы вносили начальник отдела, заместитель Директора департамента, директор Департамента. Форма переходила в Информационно-вычислительный центр, где ее приводили в формат, удобный для перевода в электронный вид. Итог смотрел мой первый заместитель. После этого вся компания – участники создания каждой новой формы – приходили все вместе ко мне.
Зная, что я строгий оценщик и смотрю на статистические формы не как статистик, а как внешний пользователь, сотрудники очень волновались. Но это было радостное возбуждение – каждый чувствовал себя вовлеченным в общий процесс.
Информационно-вычислительный центр Агентства по статистике остался в Алматы и продолжал расчет статистических показателей по старой методике. За каждым программистом было закреплено несколько форм. При смене программиста писалась новая программа. В результате сделать сопоставимую электронную базу данных оказалось не просто. Никто не хотел браться за разрозненные данные Агентства. В итоге была нанята третья по рейтингу IT-компания России, разработавшая базу данных Центрального Банка РФ. Были выбраны шесть пилотных статистических форм из разных отраслей. Работали вместе московские программисты, алматинское ИВЦ, и постепенно – в течение двух лет – созданное ИВЦ в Астане. Были написаны новые IT-программы для сбора и обработки первичных данных. Конечной целью было перевести все формы в электронный формат и обучить сотрудников департаментов Агентства самим рассчитывать выходные статистические данные.
Параллельно сухие статистические цифры приобретали наглядный и привлекательный вид в сборниках, буклетах, на сайте Агентства по статистике и региональных офисов. Над этим мы работали вместе с приглашенным финским экспертом и в сотрудничестве с Центральным статистическим бюро Норвегии.
Каждому сотруднику Агентства, вне зависимости от должности, было разрешено приходить ко мне с новыми идеями. Как сказала через четыре года на моем суде директор одного из департаментов Агентства по статистике, «Нам дали возможность реализовать все наши идеи. Всем, у кого была инициатива, был дан карт-бланш. Я считаю, что это был золотой период работы Агентства».
Была полная свобода творчества. Сотрудники с радостью ходили на работу. Такая атмосфера не часто встречается в государственных органах.
Первый заместитель
Поддерживал и создавал эту атмосферу свободы и творчества мой первый заместитель Биржан. У него даже имя соответствовало его роли – Биржан означает в переводе с казахского языка «одна душа». Мы пытались сплотить людей, чтобы у Агентства была одна душа.