Ана Райт
По осколкам льда
Аня хлопнула себя ладонью по лбу, напрочь позабыв о созвоне с Федей. Улетая в Москву, она пообещала не терять с ним связь. Пусть Любимов и играл за «Снежных Барсов», это никак не сказывалось на их общении. Разве что тема хоккея и Литвинова была под запретом.
– Дьявол! Как я могла забыть? Давно звонил?
– Когда ты гуляла с Даней.
– О, нет! – Аня потерла переносицу.
– Он ненавидит всех парней, что тебя окружают?
– Скорее, не переносит моих бывших, – призналась Костенко.
Этот факт позабавил Есению, которая от возбуждения потерла ладони и широко улыбнулась. Хищно взглянув на подругу, она подошла к Ане, явно в надежде выбить из той ответ.
– То есть ты хочешь сказать, что скрыла от меня, что Даня – это не просто главный редактор «Спортивного вестника», а твой бывший парень? Как ты могла утаить от меня это? Я всегда делюсь с тобой самым сокровенным! Тоже мне подруга… – Есения надула губы.
– Прости, как-то не было подходящего случая. Мы встречались с ним в школе. Но сейчас мы просто друзья.
– Уверена в этом? – с напором спросила Вяземская. Кажется, она была не прочь услышать, что Аня только прикрывается дружбой.
– Более чем.
– Тогда другой вопрос. – Есения сложила руки на груди. – Твое сердце все еще занято?
Аня промолчала. В глазах промелькнула тоска. Свободно ли ее сердце? Нет. Она по-прежнему хранила в нем то светлое чувство, которое пережила с Николаем. Как бы ей ни хотелось вырвать его из груди, ничего не выходило. Она научилась контролировать свои мысли и управлять чувствами. Но так и не смогла отпустить. Человек, разбивший ей сердце, также подарил прекрасные воспоминания, уничтожить которые не получалось. Она просто двигалась дальше, но никого не подпускала к себе. Не могла.
– Ты не против, если мы обсудим фотосъемку чуть позже? Мне нужно перезвонить Феде.
Оставив Есению без ответа, Аня скрылась в арке, отделяющей гостиную от длинного коридора. Когда-нибудь она наберется смелости и расскажет подруге все о Николае. Но пока не готова бередить незажившие раны.
* * *
Захлопнув за собой дверь, Аня прижалась к ней спиной, запрокинув голову. Хотелось собраться с мыслями перед звонком, чтобы Федя не заметил перемен в ее голосе. Сегодня был не ее день: как назло, чуть ли не каждый встречный подводил ее к мыслям о прошлом. К мыслям о нем. Невозможно больше думать о человеке, который находился почти в 720 километрах от нее. Неправильно было думать о нем. Он ведь ее забыл.
Аня яростно терла лицо, будто пытаясь стереть с него печаль. Кожа раскраснелась и алый румянец проступил на щеках. Наклонившись, она собрала волосы в небрежный пучок. Включила ночник, стоявший на прикроватной тумбочке. По пути за ноутбуком, лежавшем на комоде, девушка ударилась мизинцем о ножку кровати. Палец отозвался резкой болью. Она оперлась рукой на мягкую постель и схватилась за палец. Чтобы успокоиться, оглянулась вокруг.
– Говорят, что светло-голубые стены – это символ чистоты и умиротворения. Не тут-то было! – пробормотала Аня. Цвет спальных стен отнюдь не успокаивал ее.
Когда боль в пальце утихла, она ловким движением взяла ноутбук с комода и бросила его на кровать. Не желая, чтобы соседи в доме напротив на нее смотрели, занавесила белые шторы. Впиваясь пальцами ног в серый ковер с узором, посматривала то на кресло возле окна, то на кровать – выбирала место. Остановилась на кровати. После прогулки по городу на шпильках ноги гудели. Хотелось их выпрямить.
Забравшись на кровать, Аня приоткрыла крышку ноутбука и открыла «Скайп». Из всех возможных приложений для видеосвязи Федя почему-то предпочел именно его. На экране светился пропущенный звонок от Любимова, и она поспешила кликнуть на уведомление. Через минуту черный экран сменился картинкой со знакомым интерьером. Федя сидел в гостиной и пальцами зачесывал мокрую челку назад. С последнего созвона он ничуть не изменился. Разве что плечи стали шире. Он снова набирал форму перед началом сезона.
– Привет! – воскликнула Аня. Она была искренне рада этому звонку. Не только потому, что соскучилась по другу, но и потому, что он помог избежать неловкого разговора с Есенией.
– Кого я вижу на экране! – Он взболтнул шейкер с протеиновым коктейлем. – Анна Костенко собственной персоной. Я уж подумал, что ты не хочешь меня ни видеть, ни слышать.
На губах Ани застыла легкая усмешка.
– Шутишь? Меня просто не было дома. Работа и… – она осеклась, когда с ее уст была готова сорваться правда.
Федя щелкнул указательным пальцем, открыв шейкер, и отпил. По влажным волосам и чистой футболке, надетой на мокрое тело, Аня могла сделать вывод о недавней домашней тренировке. После того как «Снежные Барсы» покинули плей-офф, Федя дал слабину и увлекся фастфудом. Даже набрал пару килограммов. Поэтому теперь усердно работал, чтобы снова стать надежным щитом для команды.
– Ты стала очень много работать. Когда ты от себя отстанешь и позволишь немного отдохнуть?
Аня недовольно цокнула языком, потерев ладони. Все вокруг твердили, что она слишком предана работе и не умеет вовремя остановиться. Лезли с непрошеными советами. Однако рекомендации насчет отдыха были ей не нужны. Только с Есенией она смогла найти общий язык: та трудилась без остановки, словно в нее была встроена батарейка с постоянным зарядом.
– Не утрируй! Я умею отдыхать, просто очень люблю свою работу. Лев Игнатьевич, конечно, не самый мягкий начальник. Но все-таки его вера в меня – ключ к личному успеху.
Брови Феди от изумления взлетели. Глаза расширились.
– Так-так… – Он поставил шейкер на стол и почесал небритый подбородок. – Умеешь отдыхать? И когда ты в последний раз выходила куда-нибудь? Ваши авантюры с Есенией не в счет.
– Эм, сегодня, – без раздумий выпалила Аня. – После работы я пила кофе в компании хорошего человека. – Она отвела взгляд в сторону, прикусив язык и предугадывая реакцию Феди.
Вздернутые брови опустились и сдвинулись к переносице. Удивление сменилось негодованием. Он напрягся. И его озадаченность была весьма заметна. Федя раскалялся подобно металлу, но попытался выровнять дыхание.
– Хороший человек – это Даниил Сакович?
Аня кивнула.
– Не вижу в нем ничего плохого.
– А я вижу! – Федя стукнул ладонью по дивану. Приглушенный звук удара заставил Аню поморщиться. – Ты не умеешь выбирать парней. Все, с кем ты встречалась, разбивали тебе сердце. И если этот тип решил тебя вернуть, то передай, что сначала ему предстоит поговорить со мной. Потому что, если ты решишь наступить на те же грабли, я не смогу держать себя в руках! И несомненно разобью ему лицо!
Гиперопека со стороны Феди порядком надоела Ане. Он раз за разом заводил одну и ту же шарманку насчет парней и разбитого сердца. Эти пластинки стали настолько заезженными, что теперь разозлилась Костенко. Федя – хороший друг, который всегда может поддержать. Но временами он перегибает палку, забывая, что Аня не маленький ребенок, который не может за себя постоять или принимать решения. Она состоявшаяся личность.
Девушка скрипнула зубами и ответила, заметно повысив тон:
– Прекрати! У нас не осталось ничего друг к другу. Это обычные дружеские отношения. Мне с ним комфортно. Мы как будто на одной волне. В переполненной людьми чужой Москве он протянул мне руку! Если ты продолжишь меня пилить насчет Дани, я сбрасываю звонок!
– Ладно, ладно! – Федя поднял руки в знак капитуляции. Прощаться на недоброй ноте он не желал. Гнев понемногу отступал на задний план.
– Даня – отзывчивый человек, – добавила Аня. – Он оказал нам одну услугу, о которой не стоит забывать.
– Знаю. – Он протяжно вздохнул и поспешил перевести тему. – Я звонил тебе по другому поводу.
– По какому же? Я думала, что ты просто соскучился по лучшей подруге! – шутливо сказала Аня, ее раздражение быстро сошло на нет.
– Конечно, соскучился. Но повод другой. – Он замолчал, подбирая нужные слова.
– Так и будешь молчать и сверлить шейкер взглядом?
Томить Аню Федя не стал, учитывая, что она была крайне любопытна и не любила, когда ходят вокруг да около. На выдохе он озвучил повод вечернего звонка:
– Первого августа мы прилетаем в Москву на несколько дней.
– Мы – это?..
– «Снежные Барсы», – закончил за нее Федя. – Ты же в курсе предсезонных сборов. Нам предстоят межсезонные матчи с «Ледяными Королями» и «Стальными Волками».
Губы пересохли от волнения. Аня знала об этом. Но из уст друга эта новость стала более реальной, настоящей. От внимания Феди не ускользнул ее рассеянный и потухший взгляд.
– Это не значит, что ты пересечешься с командой и… Литвиновым.
– К-как он? – вырвался непрошеный вопрос.
– Очень увлечен возвращением в хоккей, его голова забита тренировками. Он единственный, кто остается допоздна на льду и отрабатывает броски.
Аня натянуто улыбнулась. Ей хватит того знания, что Николай в порядке и готов вернуться на лед. Она помнила, что хоккей – его страсть и второй дом. И если в этом доме спокойно, значит, ей нечего тревожиться.
– Что ж…
С улицы послышался какой-то громкий звук. Аня перевела взор с монитора на завешенное шторой окно. Хоть за плотной тканью ничего и не было видно, резкий звук отвлек ее. Она с минуту смотрела туда, откуда доносился рев, и не моргала, словно перезагружалась. Федя тоже молчал. Из динамиков доносилось его сопение.
– Я уже пожалел, что сказал о нем, – нарушил затянувшееся молчание Любимов, почесывая бровь. – Не вздумай лить по нему слезы! Ни один мужчина в мире не достоин того, чтобы ты плакала.
Аня придала взгляду суровости. То, что Николай всегда называл сдержанностью, скрыло минутную слабость. Пересилив себя и гордо вздернув подбородок, невозмутимым тоном она произнесла:
– Я поинтересовалась скорее из вежливости. Мне не до него. Нужно помочь Есении с выставкой, которая пройдет первого числа. Времени в обрез, а у нас ни концепции, ни места, ни модели. Но мы же с тобой встретимся?
– Постараюсь отпроситься у Сергея Петровича на пару часов. Так что за выставка?
Аня неожиданно оживилась и, активно жестикулируя, принялась рассказывать Феде про благотворительный проект. В ее глазах снова мелькнул огонек. Остаток разговора прошел за воодушевленным обсуждением предстоящей выставки. К теме предсезонных сборов они не возвращались.
Глава 3
Никогда не встречалась после с теми, которых когда-то любила. Это нехорошие встречи, все равно как бы с покойниками.
Максим Горький «Старуха Изергиль»
Подготовка к выставке в музее Москвы требовала много времени и сил. Чтобы воссоздать стиль ретро, который впечатлил бы посетителей, и передать дух ушедшей эпохи, нужно было подобрать не только место съемки, но и реквизит, моделей, прически, наряды. Аня и Есения провели за проработкой оригинальных идей две бессонные ночи, то и дело оспаривая предложения друг друга. Сразу были отброшены задумки «Чикаго» и «Пинап», стиль 80-х годов, субкультуры и знаменитости прошлого века. Они знали, что кто-нибудь, несомненно, использует образы Мэрилин Монро, Софи Лорен, Одри Хепберн или Твигги. Потому старались избежать тривиальности.
Вяземская настаивала на фотографиях в стиле 20-х годов, будучи ярой приверженкой элегантности и сдержанности. Ей всегда нравились черно-белые фильмы, дамы с мундштуками и семейные игры в гольф. Она даже была готова сама позировать и облачиться в черное платье прямого кроя с открытой спиной и вуалью. Однако Костенко протестовала и не поддержала дух того времени. Отчего-то ей хотелось перескочить лет эдак на тридцать вперед, в период 50-х. Она говорила, что так сохранилась бы женственность, но были бы добавлены новые детали: сложные прически и макияж, множество украшений, чулки и обувь на шпильках. Еще с курсов по фотографии Аня помнила, как преподаватель заставлял их заучивать особенности эпох, и сохранила в памяти все советы.
Поначалу Есения не соглашалась, но, когда Аня показала ей, как это будет выглядеть, недовольство вмиг испарилось. Вяземская согласилась на фотосессию в стиле 50-х и открыла вкладку с модельным агентством. У нее уже были наметки по девушкам, которые подошли бы по типажу. Поэтому показала моделей Ане и, когда они пришли к консенсусу, зарезервировала их на 29 июля. Дело оставалось за малым: найти стилиста-визажиста, костюмы и место для фотосессии.
Если с внешними составляющими Аня и Есения разобрались быстро, то со студией возникли проблемы. Первоначально они делали ставки на танцевальный зал, где модель кружилась бы, а ее платье с корсетом развевалось бы в воздухе. Однако договориться об аренде на пару часов не получилось – он был занят из-за тренировок перед запланированным состязанием. Потому остановились на набережной, парке и кафе.
– Хорошо бы отснять все при дневном свете, – размышляла Аня, в ночь перед съемкой лежа на кровати. – Вот только не знаю, как отпроситься у Льва Игнатьевича.
– Ну, – Есения задумчиво посмотрела в потолок, – у тебя есть козырь в рукаве.
Аня нахмурилась и непонимающе взглянула на Вяземскую. К двум часам ночи она изрядно вымоталась, поэтому шестеренки в мозгу крутились медленно.
– Ты о чем это?
Есения закатила глаза и ударила ее по плечу.
– Не о чем, а о ком! О Дане, конечно же. Думаю, если ты его попросишь, он подсуетится. К тому же новый номер «Спортивного вестника» вышел в печать, так что завала в издательстве не будет. Всего несколько часов утром. Больше не надо.
Аня закусила губу, думая над словами Вяземской. Та была права. Сегодня во всех киосках появился номер «Спортивного вестника», и покупался он так же быстро, как «Вог» или «Нью-Йорк Таймс». Инвесторы обрывали телефон Льва Игнатьевича, поздравляя с прорывом, и задавали планку на следующий выпуск. Новость о предсезонных сборах и настроении лидирующих команд прошлого сезона подогревала интерес в сердцах москвичей. К вечеру в социальных сетях не только хоккейных клубов, но и «Спортивного вестника» случился информационный бум: подписчики засыпали комментариями пост о выходе номера. Им не терпелось, и, кажется, если бы они могли повлиять на климат и смену сезонов, то, без сомнений, тут же перенеслись бы в сентябрь.
– А не сочтет ли он это за наглость? – спросила Аня, подперев подбородок рукой. Во второй она держала телефон.
– Он не только твой коллега, но и друг. Тем более он поддержал идею с выставкой и благотворительностью. Думаешь, он допустит, чтобы планы сорвались?
– Ладно, напишу ему сообщение.
Есения с выражением лица «Ты серьезно?» уставилась на Костенко, после чего та пояснила:
– Уже поздно для звонка!
Перевернувшись на спину, Аня обхватила телефон и принялась печатать сообщение. Ее щеки вспыхнули оттого, что ей приходилось беспокоить Саковича в столь поздний час, но иного выхода у нее не было. Завтра предстояло сделать фото в нескольких местах. Если бы Есения сообщила о выставке раньше, то времени было бы гораздо больше.
Аня: Дань, прости, что пишу так поздно, но ты сможешь меня прикрыть завтра с девяти до двенадцати? Знаю, я поздно тебе сообщаю, но мы только сейчас закончили подготовку к фотосъемке.
Нажав «отправить», Аня прижала мобильник к груди и прикрыла веки. Сердцебиение ускорилось, будто она принимала участие в какой-то авантюре. Ей еще никогда не приходилось прогуливать работу ради чего-то более благородного. Поэтому она немного волновалась. Не надеялась, что ответ придет сегодня, но верила, что Даня ее выручит, как в школе, когда прикрывал на контрольной по физике. Аня почти погрузилась в сон после утомительного мозгового штурма, как звук пришедшего сообщения взбудоражил ее.
Даня: Костенко, ты в своем уме? Нормальные люди отдыхают в такой час. Хотя о какой нормальности идет речь… Ха. И что же мне сказать Платонову на утренней планерке?
Аня: Ну-у-у… Ты же умный! Придумай что-нибудь. Прошу. Умоляю.
Даня: Ты бросаешь меня в лапы хищника. Тебе не стыдно?
Аня: С меня синнабоны, как ты любишь! Принесу целый противень.
Даня: Не ври. Ты не умеешь готовить.
Аня: Зато знаю отличную пекарню! Ну, Даня… Это вопрос жизни и смерти. Всего три часа…
Даня: Ладно. Скажу, что отправил тебя в копировальный центр по делам. Без синнабонов не возвращайся.
Аня: Разумеется!
Уголки губ непроизвольно дернулись. Внутри разлилось тепло. Аня повернулась к Есении, которая что-то высматривала в телефоне. Пристальным взглядом она привлекла ее внимание, заставила заблокировать и отложить телефон.
– Я была права? – вопрос прозвучал скорее риторически.
– Да. А теперь проваливай из моей кровати! Завтра к девяти нужно с готовыми моделями быть в кафе.
– Значит, подъем через четыре часа? – Есения, взяв телефон, встала с кровати и направилась к выходу.
– Только не вздумай меня будить в своей излюбленной манере! – предупредила Аня, нырнув под мягкое одеяло.
– Посмотрим, – хищно сказала Есения и выскользнула за дверь до того, как одна из подушек полетела в ее сторону.
* * *
В шесть утра гудящий звук кофемашины заставил Аню поежиться в постели. Руки автоматически потянулись к подушке, чтобы заглушить шум и немного поспать. Четыре часа сна нисколько не взбодрили ее. Голову едва можно было оторвать от подушки, глаза никак не открывались, а тело не двигалось. Усталость не прошла, и, честно признаться, Аня не понимала, как продержаться на ногах целый день.
Едва Костенко спаслась от доносящихся с кухни звуков, закрыв уши подушками и одеялом, как распахнутые шторы впустили в комнату первые лучи восходящего солнца. Вслед за светом сквозь открытое окно проник свежий, но теплый воздух, смешивающийся с кофейным ароматом. Недовольно цокнув языком, Аня повернулась на спину, раскинув руки в стороны. Подушки упали на простынь. Уголок одеяла оголил ключицу.
Лежа в позе морской звезды, она нехотя приоткрыла правый глаз, глядя на своего утреннего палача. Над кроватью возвышалась Есения в шелковой пижаме. Ее волосы, переливающиеся на свету, были растрепаны. Но вопреки этому выглядела она куда лучше, нежели Костенко. Может быть, дело в выпитом кофе. А может, ее заряжала мысль о предстоящей выставке и сегодняшней фотосессии.
– Спасибо, что не облила меня ледяной водой, – прохрипела Костенко и зевнула.
– Смотрю на тебя и думаю, что стоило бы. Ты очень вялая. Взбодрись! – Есения присела на край кровати, откинув одеяло, и протянула кружку.
Аня, потирая лицо, приподнялась и, опершись на спинку, обитую белой кожей, взяла кофе.
– Пожалуй, я даже пропущу утреннюю пробежку. Иначе с моей расторопностью мы никуда не успеем. – Глоток горячего напитка согрел горло и прояснил разум. – Как ты держишься на ногах?
– Ну, мною движет идея и… – она нарочно сделала паузу, – у меня будет дневной сон!
– Ах, вот оно что! Все забываю, что ты сама устанавливаешь рабочий график. Фрилансер.
Есения развела руками и одновременно пожала плечами. Работа из дома вполне устраивала ее, особенно когда нужно было чередовать финансовые проекты с благотворительностью. Финансовый консультант – профессия, которую она освоила два года назад. По окончании института Есения часто бралась помогать бизнесу родителей, которые рекомендовали ее в своих кругах и помогли набрать базу постоянных клиентов. Денег хватало и на комфортную жизнь, и на благие дела.
– Ладно, пора собираться. Нужно к половине восьмого быть в агентстве, забрать моделей и отправиться к костюмеру и стилисту-визажисту, – напомнила Есения. – Так что лучше поторопиться, чтобы все успеть.
Аня отсалютовала Вяземской, прежде чем за той захлопнулась дверь, и оперлась головой о спинку кровати, собираясь с мыслями. Она не была жаворонком, особенно после короткого сна. Но обстоятельства вынуждали ее рано подниматься и приспосабливаться к рабочему ритму. Поглядывая в просторное, почти достающее до пола окно, Аня дивилась тому, как постепенно оживала столица.
Допив кофе, Костенко лениво опустила ноги в мягкие серые тапки и поплелась на кухню, чтобы ополоснуть кружку: Есения не любила беспорядок в доме. Пока ванная комната была занята, Аня расхаживала по квартире, разминая плечи, голени и колени. Пусть на пробежку по парку у нее не было сил, от короткой зарядки она отказываться не стала. В конце концов, легкая физическая активность заставила кровь разлиться по всему телу и взбодриться. Шкала на энергетической батарейке поползла вверх. А прохладный душ позволил Ане окончательно восстановиться и с улыбкой взглянуть на этот мир.
– Теперь я тебя узнаю́, – подкрашивая губы алой помадой, заметила Есения. – Что ты сделала с призраком Ани Костенко?
– Спрятала в шкафу до завтрашнего утра, – с улыбкой ответила Аня, взглянув на часы. – Ровно в двенадцать ночи я снова превращусь в тыкву или в Каспера.
– Ну, с твоим обаянием и добросердечностью разве что в Винни из «Монстров на каникулах» 1.
Винни не вызвала у Ани радостных воспоминаний. Он однажды назвал ее так. Схватившись за кулон, спрятанный под шифоновой блузкой, она сказала:
– Я вызываю нам такси.
Вяземская промолчала, изучая свежий макияж в отражении зеркала. Когда такси подъехало к дому, они уже стояли у подъезда. Водитель оказался молчалив, что порадовало их: на утренний разговор никто не был настроен. Мужчина средних лет ловко крутил баранку, лавируя по дорожным полосам. Хоть час был ранним, город постепенно начал увязать в пробках. К счастью, водитель такси знал лазейки и по мелким улочкам довез их до пункта назначения.
– Модели готовы к выезду? – без всяких приветствий спросила Есения, набрав номер. Директор модельного агентства был ее хорошим знакомым и уважал ее родителей.
Как только Есения услышала ответ, она запустила пятерню в волосы. Приподняла подбородок, поджав губы. Крылышки носа затрепетали. Вяземская злилась. Сразу понятно, что ответ ее не устроил.
– Ну как же так? Почему модели уже отправлены к визажистам, а мы не в курсе? Можно было если не предупредить вчера, то хотя бы написать сегодня! Это ведь несложно. Мы с Аней зазря обиваем пороги! – Она фыркнула, пнув камушек. – Тогда после того, как будут готовы, отправляй их прямиком в кафе!
Не дав собеседнику ни шанса на оправдание, Есения отключилась. Она не любила неорганизованность и легкомыслие. В рабочих процессах девушка ценила ответственный подход, а если что-то шло не по плану, негодовала.
– Мужчина, подождите! – Вытянув руку вперед, Есения помахала водителю, который их привез и уже собирался выезжать с парковки.
Машина притормозила. Из водительского окна показалась лысая макушка.
– Отвезите нас, пожалуйста, по новому адресу.
Не сказав Ане ни слова, Есения запрыгнула на переднее сиденье и, обернувшись, посмотрела на Костенко.
– По дороге все расскажу, – пояснила Вяземская.
Аня пожала плечами, поправив сумку с фотоаппаратом и объективами. Она привыкла к переменчивому настроению Есении и вовсе не испытывала злобы. Костенко знала, насколько важен для нее этот проект.
Такси тронулось с места, едва Аня успела захлопнуть дверцу. Непонятными закоулками они проезжали мимо зданий, пока Вяземская объясняла причины негодования. Еще одна любимая манера Есении – активные жестикуляция и мимика во время беседы. Она то и дело размахивала руками, поджимала губы, стискивала челюсти и впивалась глазами в кожаную подушку сиденья, поверх головы Ани. Бедный водитель, молчаливый и застенчивый, нелепо потирал лысую макушку, не зная, как реагировать. Дорога до кафе не заняла много времени, и, как позже заметила Аня, таксист был рад, что наконец-то сбросил с себя пассажирский груз.
В половине девятого подтянулись и модели в образах. Первая девушка, подготовленная к фотосъемке в кафе, была облачена в черное платье миди с пышной юбкой и открытыми плечами. Широкие лямки были опущены до ключиц, подчеркивая их остроту. Руки скрывали черные перчатки. Стиль нью-лук вписывался в интерьер кафе 50-х годов.
– Девочки, доброе утро, – поприветствовала моделей Аня. – Не будем терять времени. Вы, – она указала на моделей. Одна из них особенно выделялась в широкополой шляпе и с укладкой как у Мэрилин Монро, – пока отдыхайте. А ты, – обратилась она к первой модели, – встань, пожалуйста, туда.
Девушка подошла к высокой металлической черной клетке, прутья которой украшали статуэтки птиц. Левую ногу модель выставила вперед, одну руку согнула, а вторую отвела в сторону, будто бы пыталась придержать подол платья. Подбородок вздернулся, девушка сдержанно улыбалась. Аня попросила модель застыть, настраивая кадр, и сделала первый снимок. Что больше всего радовало Костенко, так это ее оживленность. Девушка отлично позировала, кадры выходили с первого раза. Не нужно было тратить время, советуя позу. За это стоило отдать должное Есении, не прогадавшей с выбором.
Съемка в кафе завершилась без четверти десять. Немного устав, Аня и Есения пропустили по кружке кофе, а затем двинулись в парк. Модель, стоя у бетонного забора, упиралась длинным зонтом в каменистую дорожку, излучая улыбку. Солнце слепило, отчего она натянула на лоб шляпу, прикрываясь от лучей. Костюм немного сковывал ее движения: крупный пояс укороченного пиджака с четвертным рукавом пережимал талию, а юбка-карандаш обтягивала ноги. Хоть день только начинался, температура воздуха стремительно росла, из-за чего модели приходилось постоянно промакивать лоб салфеткой и поправлять макияж. Роль подстраховочного визажиста взяла на себя Вяземская, и она была рада, когда локация сменилась: на набережной жара переносилась легче.
Пока Аня фотографировала, Есения сидела на лавочке под кронами пышных деревьев, отражающихся в воде. Она следила за временем, которого оставалось не так много, и по просьбе Костенко выбирала синнабоны, обещанные Даниилу за прикрытие перед шефом. Лишь изредка она подбегала к модели, чтобы припудрить нос, убрать лишний блеск с лица или поправить прическу.
– У нас осталось десять минут, – предупредила Есения, когда стрелка на часах приблизилась к половине двенадцатого.
Аня, глядя в камеру, ничего не ответила, продолжая щелкать. Сделав пару шагов назад и наклонив корпус вперед, она почувствовала, что нечаянно наступила кому-то на ногу.
– Про… – подскочила она на месте и осеклась, обернувшись. Фотоаппарат выпал из рук и повис на ремне.
Она застыла, приоткрыв рот. Перед ней стоял Коля. Живой. Настоящий. Это точно он. Молодой человек придерживал ее руками, чтобы не упала, и не отрываясь смотрел на нее. От его взгляда у Ани заныло в солнечном сплетении. Сердце затрепетало в груди. Волнение сковало тело. Она будто бы встретилась с призраком.
Шесть месяцев без Николая были несладкими, но Аня убеждала себя в том, что время залатает старые раны. Она не представляла их встречу и, более того, даже не мечтала о ней. Нервно сглатывая, она всматривалась в ничуть не изменившиеся черты и то сжимала, то разжимала губы. Не могла ничего сказать, будто лишилась дара речи.
Она скучала. Очень. В это мгновение Аня осознала, как сильно ей не хватало Николая. Его светлые мягкие волосы трепал ветер, на впалых скулах играли солнечные лучи, а пронзительный взгляд заставлял внутренности сжаться. Ясно-голубые, словно океан, глаза манили. И Аня задумалась, сколько же девушек в них утонуло. Правда, сколько? Точно она не знала. Но одной из неизвестного множества была она. Аня утонула в его глазах тогда и погибала в них сейчас. Они казались ей родными.
Подул легкий ветер, и мятно-кедровый аромат защекотал ноздри. Аня хорошо помнила этот запах, вот только теперь не могла наслаждаться им. Может быть, ей и хотелось коснуться ладонью его лица, зарыться носом в шею, прижаться к крепкому телу и ни за что не отпускать. Но Аня отчетливо помнила, как Николай поступил с ней. Он забыл ее и не хотел вспоминать.
– Аня, ты в порядке? – крикнула Есения, не поднимаясь со скамьи.
Аня тут же отскочила от Николая, будто ошпаренная, и виновато уставилась на дорожку. Она была обескуражена. Ее застали врасплох, отчего ладони начали зудеть, а щеки раскраснелись. Аня поспешила прикрыть румянец волосами, выправляя их из-за ушей, и, откашлявшись, сказала то, чего Коля никак не ожидал:
– Да, все хорошо, я просто споткнулась. Молодой человек, проходите. – Она вытянула руку, указывая Николаю путь. – Мне нужно сделать кадр.
Аня отступила на пару шагов, показывая, что Николай может пройти вперед, и даже не подняла на него глаза. Боялась, что снова окажется в состоянии анабиоза. Сейчас ей это ни к чему.
– Ты работай, – Вяземская встала со скамьи и подошла к ним, – а я пока позвоню в Музей Москвы. Уточню, в какой секции будут висеть наши фотографии. – Есения мило улыбнулась Коле и, обогнув его, отошла к ограждению.
Они снова остались наедине, не считая модели в паре метров от них, которая переминалась с ноги на ногу и ждала, когда съемка продолжится. Аня продолжала осматривать белые кеды и теребить ремешок, на котором держался фотоаппарат. Она молча молила, чтобы Николай не усложнял положение и просто прошел мимо. Однако Коля, как назло, застыл на месте и начал разглядывать ее.
– Так мы все на сегодня или нет? – раздраженно спросила модель, поправляя бусы на шее. – Мое время скоро закончится. И я уже устала.
Когда Аня попыталась взять фотоаппарат, чтобы продолжить съемку, у нее затряслись руки. Появление Николая сбило ее с толку, спутало мысли. Вконец потеряв самообладание, Аня отпустила модель – в таком состоянии она не могла сосредоточиться.
– Просто молодой человек? Случайный прохожий? – спросил Коля, когда модель направилась в сторону Есении. Его серьезный тон вызвал дрожь в ее теле.
От вопросов у Ани пересохло в горле. Она не хотела отвечать. Есения как нельзя кстати подоспела на помощь, подозвав Аню.
– Мне пора, – бросила та, оставив Николая без ответа.
Без оглядки шагая к Есении, Аня ощущала, как кожа спины сгорает. Не от солнца, которое в такой час становится особенно палящим. А от взгляда Николая, которого явно задели ее слова. Случайный прохожий – это не про него. Они оба знали об этом.
* * *
Вернувшись в издательство с обещанными синнабонами, Аня не спешила отдавать их своему спасителю. Бросив вещи в кабинете, помчалась в туалет. Она сгорала от нахлынувших чувств и нуждалась в холодной воде. Наивно полагала, что таким образом сможет справиться с разразившимся пожаром, от которого пылали не только внутренности, но даже кожа. На немыслимой скорости она неслась по коридору, минуя коллег, и, спрятавшись от недоуменных и любопытных взоров в туалете, прикрыла за собой дверь.
Убедившись, что рядом никого нет, Аня выкрутила кран на полную мощность и окатила лицо ледяной водой. Она делала это снова и снова, но безрезультатно. Кожа все не охлаждалась. Наоборот, горела, словно охваченная лихорадкой. Упершись руками в края умывальника, она подняла глаза и взглянула в зеркало. На нее смотрела сбитая с толку девушка с потекшей тушью и разводами от тонального крема. Девушка, которой разбили сердце шесть месяцев назад.
