Ана Гратесс
Заголовок
Героини нашли человека и сделали его своим героем, уже третьим по счету умом в их величавой стайке. Дали ему имя Страница. И вот, Муза, Заглавие и Страница веселью придавались густо.
Персонажьи умы перестраивались с одного кадра реальности на другое, так и получилось, что комната, в которой произошло Преобразование, исчезла, растворившись в прошлом опыте. А новое уже открывало счастливые объятия, где сок имеет первую степень взмученности.
Перескоком означилась мелкая пыльца на доме том, а дубе том перекресток себя отыскал. Героини шагали, перемещались из одной мерности в другую, смешно натирая свои тела фруктовыми отростками.
Ум за разум заходил. Человек расписывался в своей всемогуществе, поглощая бессчетное количество Материи. Звезды расступались перед его величием. Все шло так, как шло бы, если сознание обнаружило другое сознание, похожее на него. Так произошло с персонажами истории. Хорошо это или не очень – судить самим героям.
Заголовок сыграл свою роль самым отменным образом!
«Разговор на вчерашние темы. Теперь облачные дети гипнотизируют, будто хотят забрать с собой в неведомые дали и путешествие и лад. Распыляется перед взором прекрасное и далекое, а также необычайное нездешнее и магическое.
А вместе с ним и созерцание сдабривает почву для всего хорошего и ясного. Приобретение нужных навыков освобождает сознание от трудоемкой работы над творением истинной красоты.
Пространство меняется кардинальным образом, и прежние черты перестают улавливаться; абсолютно незнакомое место возникает на фоне старых избитых развалин ума.
Между пределами физических предметов и пустотностью изменённых состояний бытия, существует нечто скрытое от нашего восприятия. И это самое я вытаскиваю наружу, с помощью потоков подсознательных вод и сознательного преобразования сего в понятные символы.
Оное зрит на играющие в преломленном свете грани некой призмы, на движущиеся тени и очень много всякого космического супа. Тени имеют вид не только темных клубистых образований, но и белесые призрачные очертания. Периферийное зрение захватывает и то, и другое. Видятся короткие вспышки и нечто витиеватое, очень тонкое.
Прозрачный балдахин и ворох скомканных одежд – вот что осталось от двух человеческих существ, когда-то бывшими емкими телесными формами.
Оно всегда между, всегда появляется там, где нет ничего примечательного на вид. Мельканием являясь, оно направляет взор в те области, где замечено движение и… все пропадает. По мановению умной палочки. Но ощущение присутствия остается. Реальность жития-бытия не фантазийностью славно, но болями зрительных нервов, разрывающихся от созерцания нездешних красот.
