Ана Гратесс
Сюрреальное Понятное
Мнение первичное, вторичное,
Третья нога или солёные руки
(Под гнётом общего строя
Измочены слезами небесными).
Ох, эта тоска по абстракции,
Четверо на фоне одного, Длинная мать,
Весеннее небо номер пять,
Простота,
Фиалковый сахар —
Губы средь бела дня
Мокнут под горячими дождями.
Как хорошо оно и славно!
Модное веяние,
Течение общей романтики
Отражается в сердце
Подобно медленно тлеющим уголькам.
Лёд уже тает, середина февраля
На носу глупо раскачивается
В ветвях застывшим
Океаническим течением.
Солнце за горизонт заходит тихо,
Без дверок поморья,
Без настежь раскрытых оконцев.
Простота моет руки,
Вторая нога слезами матери
Номер Пять подтирается мнением.
Как хорошо на душе становится,
Господи, как сладко разливается
Лунный сок в гнёздах возле глазниц!
Безымянная голова длинным пальто
Укрывает ноги мои метелью – я всё ещё шагаю
По новой земле ничего не ища.
Ничего – не коротко, не гремит
Ледяное присутствие в пустых ножнах души.
Не выходите из домов,
Если вам некуда больше возвращаться,
Ведь нигде не найденное —
Никому ничего не должно.
Трепетное, мутное
Гармоникой слагает свои
Стишки прозаичным ключом.
Радостно на сие смотреть,
Без тени сарказма
Или какой-либо ностальгии.
Давно ушла остановка и
Основы маршрута
Поют без хозяина. Это число Три
Не от небесных родителей,
А от некоего тёмного короля,
Которому не нашлось места
Среди обычной порядочности.
Еще одна лазурь упала в недра
Земные, значит еще на одну историю
Станет меньше. Серое безумие
Настигает в возрасте от мала до велика,
Еще глубже нагружает лунный сон:
Только на шее у того
Расцветает фиалка —
Он помечен чаянным знаком.
Значит скоро всё прекратится,
Значит погода вскоре придет
В успокоение летних веков.
Хорошо!
Минус номер ноль,
Минус пятьдесят лет,
Минус всё и ещё немного:
Минус добродетельная сила и само бдение.
Спросить себя,
А было ли мое бытие похоже на то,
Что вещают из бочков
Добропорядочности, к которой стремятся
Так много людей? И сколько лет тому назад
Этой песенке, как воссоздавалась
История о Крикрастусе
И цветке фиалковом?
Добропорядочность и милосердие
На очах из любимых дорог,
На самодурственной вышине,
Которую придумали горячие головы.
Очередь из перебитых
Кровеносных сосудов,
Из немощи и привычек.
Из далека пришел – в далёко же уйдешь!
В довесок ещё пара историй
От красивых умов, коротких носов
И помрачительных дланей запястья:
Гуляют вёсы,
Гениальностью напевают
Симпатичные песенки.
Навевают носы дневниковых туманов,
Освежающую звездчатость кладут
На лбы прихожан.
Писать здесь – значит выходить
За порог родных домов,
Посмотреть за границы
Вертикальных плоскостей дозволенного.
Всё еще… Добродетель позволяет
Выходить за её продуманный грех,
Надуманный предлог, чтобы очистить
Помутненные нечеловеческие рассудки.
Парой хлипких шагов вперед и вбок —
Значит примут коробку на том берегу.
Поэтическая строка на две головы выше,
Чем пятиминутное верчение-кручение
Пространного энергетического, кое
Умной литературой является во снах и
Плывет снежной шапкой в горах далекого Амрица.
Песчаные дюны развивают заповедный стяг,
Где пять часов было достаточно
Для взятия долгоносого замка из Стекла.
Белеют зубы изнутри,
Желтеют ночи перед грозой,
Фиолетовой негой ложечка за Луну,
Ложечка за Солнце. Текста наделали шуму
В завороте кишок,
Примкнули к пестрому огню.
Это суть напоминание
О собственном преступлении
Против мирного населения
Снежного Амрица.
А?
Долог тот путь,
Страшен замочный помещик,
Животные рыщут
В поисках живительной снеди —
Как здесь не стать заикающимся прощелыгой,
Богатым ребенком,
Дождем под босыми ногами?
Мудрая помада попалась,
А хозяйкой ей стала подмога
Из тридцати сосёнок зеленых —
Робкие, смешные друзья.
Технократизмом тут пахнет,
Механизмом тут гложет
Чистый воздух: за что?
Теневое право мокнет
Под бумажным льдом,
Фиалковый сахар ещё
Быть может приплывет на помощь.
А если нет – то не беда,
Сахарные сосны и без того найдут
Кого призвать на резню!
Весёлое, бодрое,
Резким сказанием глухим
Вошло в сырую плоть. Мнение
Первичное рассыпается под таким углом.
Мнение вторичное валится
На кровать и также размозжается
Перед угрозой немилосердной войны.
Ах, как полна грудь моя певучего восторга,
Как сладок кристальный воздух
Нового Дома! Печенье – грудь,
Тоска – восторг.
Два полюса на одном острие иглы:
Проза мерцает в тишине современности,
Получая от клятвенных рук громоздкое ничего.
Этот цикл подошел к завершению,
Быть может следующая встреча
Означит нежное прикосновение. Тогда подумаю,
Возвращаться ли в сказочные мары Космоса
Или нет.
