Ана Гратесс
Молчание Трубача
– Вспомнить он поможет.
– Да… А ты нам поможешь, трубач?
– Молчащий трубач поможет кому угодно! Идите следом за мной, котятки.
И пошли. Туман еще гуще сделался, но мрак как-то отступил чтоли. И то славно. Нам же легче, нам же проще. Вот бы увидеть Параллелограмма еще раз или его инопланетян, или что еще фантастичней, самого Иллюзюона. Изумрудность так и трещит по швам мироздания!
Странная музыка капала на мои колени. Трубач вышел на дорожку, усеянную медальонами и хохотом забился, решая таким образом, наверняка, очень сложное уравнение. Куда плыть, куда направляться. Бестии мыслей кружились в голове, макая ее в стоячий суп с клецками.
Начинают припоминаться членения Макета Грусти, а потом и Изумруда, которые так шатко, но уверенно компостировали мозги сновидящим. Славно это, выдавать личные психические кувырки в пространных записках, таким образом освобождая себя от груза.
Так думаю и я, шагающее вместе с Трубачом неизвестно куда. Его лохматые космы заплетались сами собой, указывая следующие и следующие направления. Все это стало похоже на некие картины из прошлых жизней. Из множества вращений калейдоскопа Сознания. Оно проявляет себя везде, куда бы мы не посмотрели.
Из первого Дома обратно в третий.
Сущность украшала собой это место. Казалось бы, попросту гиблое и никогда не смогущее осознаться. Из прошлого или будущего прилетело глухое «здравствуй» и то были моменты прозрения. Трубач сразу это почуял своими шевелящимися космами.
И яркие губы, глаза его яркие, и яркая сущь его музыкальности суть белым светом начала заливать бесформенные грудины. Чьи? Не важно!
От пяти тысяч слов до девяти – такое правило приема соплистых карикатур для конкурсов. Порой кажется, что это все фикция, а победители заранее известны. Думала сущность или думали таким образом свалявшиеся космы Трубача.
Метка, что находилась у сущи на блеклом лбу, красными огоньками засветилась, замигала, призывая луч внимания на себя. Абсурдные картинки сложились в гомон прозрачных бабочек. Запорхали вокруг шествующих бестелесные красивости, умасливая взоры, помогая разобраться в своих проблемах.
Соединились половинки в единую субстанцию, а Трубач начал петь и громко делать музыку. Неужели шествие окончено? Или это все передышка перед важным прыжком в неизвестность…
– Долготой ли широтой ли души, сознания сути морока странной или пустоголовой. Долго ли скоро ли переворачиваются дневника страницы. Перемахивая Странницу, известную особу без признаков половой принадлежности.
И пел Трубач, хваля ли или протестуя против чего-то там бесформенного, непонятного. Сущность ощущала себя словно бы пригвожденной к некой матрице и в то же время чувствовала свободу, которая раскрывала перед ней всевозможные океаны всяких интересностей.
А по ту сторону смотрели-глядели Параллелограмм со своей свитой. Не могуще нарадоваться, они перемахивали из одной формы радости в другую, еще более совершенную. Всем было хорошо и путь находился уже почти у финишной черты.
Локация, принимающая сущность и Трубача, начала комкаться, блевать саму в себя. Пока полупрозрачные жижи заливали все изменяющиеся грани и ландшафты океана подсознания, с живыми существами делались трансформации.
