Ана Гратесс
Литургия по смыслу
И пусть, потом разберемся…
Кручения смело захватывали мое сознание, вырабатывая из него полуживительный сок для некоторых важных особ.
Ультрамарин, розовый с пурпурным – все это выглядело как цветное нашествие воспоминания юношеской грезы. На какой-то миг мне почудилось, что тварь, которая забралась в мой мозг, хочет не жидкости вовсе, а чудотворного елея моей же «виновности» во всех страстных и любовных приключениях.
Романтикой запахло густо. Все еще человек, но уже с примесью инопланетного лоска. Хорошее сочетание, наверно. За ловкостью изумрудных пальцев ко мне проследовали стирающие память заплатки из блестящего металла. То были тончайшей работы пластинки, которые приятно холодили нейронную сеть.
Мне открылись ледяные земли с ее ветром извечной изменчивости. Голубоватые льдины погружались в хладное темно-синее море и выплывали на наружу, в воздухе проделывая медленные колебательные движения. Странно красиво, завораживающе.
Этот Вид хорошо бы подошел для живописного панно на стену белого здания, что блюдет туманные ясности в самом центре арктической Гринлэнд.
Приятно на душе. А есть ли эта «душа» – вечный вопрос, на который очень скоро найдут ответ. И не один!
Пора было заканчивать с взорами в абстракции, пришло время погрузиться в целебный сон. Работа практически завершена. Осталась пара штрихов…
Очнулась я в том же месте, что и «вчера». На мне были все те же одежды, а ноги облепляли полупрозрачные колготки. Ни следа красных пятнышек. И сущи не видно. И постамент пропал. А вокруг меня стояли стулья, словно бы я находилась в центре некоего представления или учебного урока. Что могли изучать, смотреть или наблюдать? Я обычный человек! Вот сущь бы следовало просмотреть! Жи-ка бестия.
Голова немного болела, чуть-чуть раскалываясь на бледно-розовые соцветия. Мои пальцы потрогали высоту и чего-то не поняли. Сразу? Будто бы чего-то не хватало. А цветами то как пахнет! Возле себя я обнаружила бумажную записку цвета бежевой кости. На ней находились некие иероглифические письмена, но даже от одного их вида у меня внутри что-то со скрежетом скрутилось. Нужно будет показать находку переводчишке!
Встать с достаточного теплого пола не составило труда. Сил с энергией было много, потому мне захотелось немного побродить по помещению, в котором не так давно произошло нечто «удивительное».
Чарующего аромата, что вчера так заворожил меня – не наблюдалось, зато цветы! На каждом из стульев были разложены бумажки с цифрами. 1, 3, 5, 7, 9 и еще что-то. Под каждой циферкой были начертаны уже знакомые глазу иероглифы.
– Чертовщиной бесовской здесь пахнет, достопочтимые выси сего белого дома! – Прокричали мои рты. Нам стало чуть легче.
Не найдя ничего интересного, кроме как листков с письменами я решила-таки удалиться, да подальше, ибо всюду веяло каким-то тревожным духом.
Утро означилось ярко-желтым солнцем, а на зеленушках деревьев переливисто распевали птицы. Майское утро такое многообещающее. Каждый солнечный с пасмурным день, каждый вечер с его млеющими пастельными тонами. На душе приятно, хорошо внутри.
Я отправилась к знакомому переводильщику, мы с ним дружили с самого пресамого детства. Он был смышленый парень, но больно зациклен на своих чертенятах, потому почти не продвигался в творческих (донельзя абсурдных и смешных) лабиринтах современности. Словно бы застывшая в собственном соку оса, которой не хватает только лишь смелости да свежести в ее ячеистых глазницах.
Блистающие радостью небеса предвещали самый красивый день. Мое тело было преисполнено энергетического заряда, хотя я ничего и не ела со вчерашнего вечера. Улыбки прохожих напоминали собой нечто забытое, которое ночью было вытащено из недр моего мозгового вещества. Что было той сущью, чья безликая морда говорила странные слова?
