Аманда Квик
Обольщение
Софи вздрогнула и тихо застонала, когда он сжал ее еще крепче. Она попыталась высвободиться, но он не отпускал, и она затихла в его объятиях.
Джулиан почувствовал ее осторожную податливость, и его поцелуй стал более страстным. Боже, как она была хороша! Он и не ожидал, что она окажется такой теплой и такой сладкой. В ней было достаточно женской силы, чтобы он мгновенно осознал в себе превосходящую силу мужчины, и эта мысль оказала на него удивительно возбуждающее действие. Он почти сразу почувствовал, как проснулась его плоть…
– А теперь назовите меня по имени, – тихо приказал он, не отрывая своих губ.
– Джулиан, – отозвалась она дрожащим голосом, но вполне отчетливо.
Он провел ладонью по ее руке и уткнулся головой в ее шею:
– Еще раз.
– Джулиан, прекратите, пожалуйста. Это слишком далеко заходит. Вы же дали мне слово.
– А разве я применяю насилие? – насмешливо спросил он и нежно поцеловал за ухом. Рука скользнула вниз по ее руке, к колену. Джулиану вдруг захотелось большего, чем просто раздвинуть ее колени, ему хотелось исследовать всю Софи. Если его там ожидает такой жар и сладость, как и во рту, он вполне бы удовлетворился выбором жены. – Софи, именно это вы называете насилием?
– Я не знаю.
Джулиан тихо рассмеялся – так жалобно и неуверенно прозвучал ее голос.
– Позвольте мне уверить вас, что мои действия не имеют ничего общего с насилием.
– Но как иначе расценить ваши действия?
– Я занимаюсь с вами любовью, мадам. Подходящее занятие для мужа и жены.
– Вы не занимаетесь со мной любовью, – вполне серьезно ответила Софи.
Джулиан поднял голову и встретился с ней взглядом:
– Разве нет?
– Конечно, нет. Как же можно заниматься любовью, когда вы не любите меня?
– Тогда скажем так: я вас обольщаю. А муж имеет полное право обольстить свою жену. Я дал слово не применять насилие, но никогда не обещал отказаться от попыток обольстить вас.
«И не будет нужды нарушать данное слово чести по тому глупому соглашению, – удовлетворенно подумал он. – Она только что выказала свою готовность отвечать мне».
Софи отстранилась, в ее бирюзовых глазах зажегся гнев.
– Насколько я знаю, обольщение – одна из форм насилия по отношению к женщине. Это просто мужской способ скрыть истинные намерения.
Джулиана поразила воинственность ее голоса.
– Видимо, у вас был опыт? – холодно спросил он.
– Результат обольщения для женщины тот же, что и после применения силы. Вы думаете иначе?
Она неловко сползла с его колен, шерстяные юбки дорожного платья небрежно закрутились вокруг ног, сломанное перо продолжало падать с шляпки, пока не свесилось над ее настороженным глазом. Она потянулась, чтобы выдернуть его и воткнуть снова.
Джулиан схватил ее за руку:
– Я не услышал ответа, Софи, вас уже пытались обольстить?
– Ваш вопрос, милорд, немного запоздал, не правда ли? Следовало выяснить это раньше, до того как сделать мне предложение.
И вдруг он понял, что она никогда еще не была в объятиях мужчины. Он видел желанный ответ в ее глазах. Но он чувствовал, что должен заставить ее признаться. Софи должна знать, что он не потерпит уклончивых ответов, полуправды и миллиона других женских уверток.
– Я жду ответа, Софи.
– Тогда вы ответите мне на все мои вопросы о бывших любовницах?
– Конечно, нет.
– Какая несправедливость, милорд!
– Я ваш муж.
– Это дает право быть несправедливым?
– Это дает мне право и обязывает меня делать то, что я считаю для вас самым лучшим. Обсуждение с вами моих прошлых связей не приведет ни к чему хорошему. Мы оба это понимаем.
– Лично я не разделяю вашу уверенность. Несомненно, ваш рассказ помог бы мне лучше узнать ваш характер.
Он рассмеялся:
– Думаю, вы уже достаточно его изучили. Иногда мне кажется, что даже слишком. Теперь расскажите мне о своем опыте в таком прекрасном деле, как соблазнение, Софи. Может быть, какой-то деревенский ухажер пытался позабавиться с вами на лесной полянке?
– А если да? Что вы тогда сделаете?
– Постараюсь, чтобы он за это заплатил, – просто ответил Джулиан.
– То есть вызовете его на дуэль за дела минувших дней?
– Вы уходите от разговора, Софи. – Его пальцы еще сильнее сжали ее запястье. Он чувствовал, какие хрупкие и нежные у нее косточки, и ослабил хватку.
Она отвела взгляд:
– Нет нужды беспокоиться. Некому мстить за мою поруганную честь, милорд. Я вела чрезвычайно тихий образ жизни… можно сказать, меня вообще не было. Честно говоря, я жила очень скучно.
– Я так и думал. – Он отпустил ее руку и откинулся на подушки. – А теперь скажите мне, почему вы ставите на одну доску обольщение и насилие?
– По-моему, не стоит вести такой неприличный разговор, – глухо проговорила она.
– У нас впереди еще много неприличных разговоров. Кстати, иногда, дорогая моя, вы сама походите на неприличную молодую даму. – Он потянулся и выдернул остаток пера из ее шляпки.
Она посмотрела на обломок пера с покорным видом.
– Ну, тогда вам следовало обратить внимание на мои неприличные наклонности до того, как настаивать на браке.
Джулиан вертел между пальцами остатки пера.
– А я решил, что все поправимо. Но прошу вас не отвлекаться. Расскажите наконец, почему вы боитесь соблазнения не меньше насилия?
– Это слишком личностное, милорд, такие вопросы не обсуждают.
– Боюсь, мне придется настаивать на этом. Не забывайте, я ваш муж.
– Сколько можно это повторять, пряча за своими вопросами праздное любопытство, – резко проговорила Софи.
Он искоса посмотрел на нее и увидел, как упрямо вскинулся ее подбородок.
– Вы оскорбляете меня, мадам.
Она почувствовала неловкость и принялась расправлять юбки.
– Вы очень обидчивы, милорд.
– Ах да, моя чрезмерная надменность! Видимо, вам придется смириться с этим недостатком, Софи, так же как и с моим чрезмерным любопытством. – Джулиан рассматривал сломанное перо.
В карете воцарилось молчание. Стук колес, скрип кожи, цоканье лошадиных подков казались неправдоподобно громкими.
– Обольщение не касалось меня лично, – очень тихо отозвалась Софи.
– Дальше? – Джулиан был нетерпелив.
– Это касалось моей сестры. Она стала жертвой соблазнителя. – Софи отвернулась к окну. – И никого не нашлось, кто отомстил бы за нее.
– Насколько я помню, ваша сестра умерла три года назад.
– Да.
Что-то в напряженном голосе Софи насторожило Джулиана.
– Так, по-вашему, причина ее смерти кроется в соблазнении?
– Она оказалась беременной, милорд, и мужчина, посодействовавший этому, бросил ее. Она не могла вынести ни позора, ни предательства. И выпила большую дозу настойки опия. – Софи стиснула руки на коленях.
Джулиан вздохнул:
– Извините, Софи. Мне очень жаль…
– Она могла бы не делать этого, – пробормотала Софи. – Бесс бы спасла ее.
– Старуха Бесс? А как? – нахмурился Джулиан.
– Есть способы. И если бы сестра доверилась мне, я отвезла бы ее к Бесс. И никто бы ничего никогда не узнал.
Джулиан уронил обломок пера, подался вперед, схватив жену за руки. На этот раз он намеренно сдавил ее хрупкие косточки.
– Что вам известно о таких вещах? – тихо, но настойчиво спросил он.
Элизабет знала…
Софи быстро заморгала в явном смущении от гнева, который он едва сдерживал.
– Бесс прекрасно разбирается в лекарственных травах. И многому меня научила.
– И она научила вас, как избавиться от нежеланного ребенка? – был настойчив он.
Софи, казалось, поняла наконец, что рассказала слишком много.
– Она… Она называла травы, которые может принимать женщина, если забеременеет, – нехотя призналась Софи. – Но такие травы бывают опасными, и ими надо пользоваться очень умело и осторожно. – Софи в смущении потупилась. – Увы, я не настолько искусна…
– Черт побери! Лучше бы вы вообще о них ничего не знали! Клянусь, если старая ведьма Бесс занимается такими делами, я немедленно сгоню ее со своих земель!
– Правда, милорд? А позвольте спросить, ваши друзья в Лондоне все кристально чистые? Неужели никто из ваших любовниц не прибегал к подобного рода помощи? Из-за вас же?
– Нет, – зло заскрежетал зубами Джулиан. – Да будет вам известно, мадам, есть определенные средства предохранения от беременности, как и от некоторых заболеваний, связанных… Впрочем, не важно.
– Определенные средства, милорд? Какие? – В глазах Софи зажегся явный интерес.
– Бог мой! Нам не стоит это обсуждать.
– Вы, ваша светлость, сами начали разговор. Но вы не расскажете мне об этих средствах, чтобы не возникало проблем, я права?
– Нет, конечно.
– Понятно, еще одна привилегия мужчин – права на информацию.
– Вам незачем это знать, – сердито отозвался он.
– Но есть женщины, которым известны подобные вещи, – настаивала она.
– Все, довольно, Софи.
– И вы близко знакомы с такими женщинами? Почему бы вам не познакомить меня хотя бы с одной? Я бы с удовольствием с ней поболтала. Очевидно, она поведала бы мне много интересного, о чем нельзя вычитать из книг.
У Джулиана мелькнула мысль, что Софи снова его дразнит, он уже готов был совсем потерять терпение, но вдруг понял, насколько невинен и искренен ее интерес и само ее поведение. Он застонал и откинулся на спинку сиденья.
– Больше мы не будем обсуждать эту тему.
– К сожалению, вы очень похожи на мою бабушку. И признаюсь, это сходство меня очень огорчает, Джулиан. Я надеялась, что буду жить с человеком, который окажется интересным собеседником.
– Я буду развлекать вас иными способами, – пробормотал он, закрывая глаза.
– Если вы снова имеете в виду обольщение, Джулиан, запомните – это для меня не развлечение.
– Из-за того, что произошло с вашей сестрой? Я понимаю, случившееся оставило след в вашей душе, но уверяю, муж и жена – совсем другое, между ними не может быть того соблазна, которому поддалась ваша сестра, Софи.
– Правда, милорд? А когда вы научились находить различия? Во время своего первого брака? Или с любовницами?
Терпение Джулиана иссякло. Он не шевелился и не решался открыть глаза.
– Я уже объяснил, что мой первый брак не подлежит обсуждению. Как и то, о чем вы сейчас ведете речь. Лучше помолчите, Софи.
Что-то в этом тихом голосе произвело на нее впечатление, она умолкла. Джулиан снова овладел собой и, поняв, что способен контролировать свои эмоции, открыл глаза и посмотрел на жену:
– Рано или поздно вы должны ко мне привыкнуть, Софи.
– Вы обещали мне дать время. Три месяца, милорд.
– Черт побери, женщина! Я же не применяю насилия! Но не рассчитывайте, что я не попытаюсь изменить ваше отношение к занятию любовью. Во-первых, три месяца – слишком большой срок, а во-вторых, об обольщении ничего не говорилось в нашем соглашении.
Она резко повернулась к нему:
– Значит, вот что вы имели в виду, когда предупреждали меня: слово чести мужчины не слишком надежно, когда дело касается женщины? Я вас правильно поняла, милорд, то есть я не могу положиться на слово джентльмена?
Слишком сильное оскорбление – оно бросило Джулиана в холод.
– Никто из моих знакомых не рискнул бы сказать мне такие слова, мадам.
– Вы собираетесь вызвать меня на дуэль? – продолжала она с неподдельным интересом. – Дедушка научил меня обращаться с пистолетом. Можете мне поверить, я неплохо стреляю.
Джулиан только вздохнул: честь джентльмена не позволяла ему побить собственную жену в день свадьбы. Но он понял, что новый брак не обещает быть гладким и спокойным, как он рассчитывал.
Он взглянул на сияющее лицо жены, размышляя, как бы достойнее ответить на выпад Софи.
В этот момент кусочек ленточки, свисающий с ее ридикюля, совсем оторвался и упал на пол кареты. Софи нахмурилась и быстро наклонилась, чтобы подобрать его. И Джулиан нагнулся за ленточкой, его большая рука коснулась ее маленькой.
– Позвольте мне, – холодно произнес он, поднимая ленту за кончик.
– Спасибо. – Чуть смутившись, она попыталась сразу же пристроить ленточку к ридикюлю.
Джулиан с удивлением наблюдал, как лента распускается еще больше. Все, что было сделано на ридикюле из ленты, расползалось на глазах. Она смущенно подняла глаза на мужа:
– Я никогда не пойму, отчего со мной всегда происходят подобные неприятности.
Джулиан молча взял ридикюль с ее колен и, открыв, засунул внутрь распустившуюся ленту. Возвращая ей ридикюль, он внезапно осознал – он только что открыл ящик Пандоры.
Глава 3
Шла вторая неделя их медового месяца в имении Джулиана в Норфолке, когда у Софи появились опасения, что ее муж чересчур увлечен послеобеденным портвейном. В остальном она даже испытывала некоторое удовольствие от свадебного путешествия. Эслингтон-Парк был окружен величественными лесистыми холмами и тучными пастбищами. Главный дом выглядел весьма внушительно. Он был выстроен в прошлом веке в модном тогда классическом стиле.
Интерьер по нынешним временам казался старомодным и тяжеловесным, но Софи нравились большие комнаты с высокими окнами. Она с увлечением обдумывала, что здесь можно изменить.
Она радовалась ежедневным прогулкам верхом с Джулианом, во время которых они осматривали леса, луга и богатые земли. Джулиан представил ее новому управляющему, Джону Флемингу, и, казалось, был очень благодарен Софи за то, что она не обижалась, когда долгие часы он проводил с молодым человеком, обсуждая будущее имения.
Джулиан постарался сам познакомиться со всеми арендаторами и представить их Софи. Он казался довольным, когда она восхищалась овцами и опытным взглядом определяла лучших животных.
Да, есть польза от деревенского воспитания, подумала Софи. По крайней мере такая женщина способна дать дельный совет мужу, который любит свою землю. Софи невольно ловила себя на мысли, полюбит ли когда-нибудь Джулиан так же свою вторую жену.
Арендаторы и соседи волновались в ожидании нового хозяина. Однако когда Джулиан в сопровождении фермеров обошел скотные дворы и конюшни, совершенно не обращая внимания на свою модную одежду и начищенные сапоги, и сделал ряд дельных замечаний, у них сложилось мнение, что Рейвенвуд прекрасно разбирается в фермерстве.
Софи тоже приняли тепло, особенно после того как она поворковала с пухленькими младенцами, а потом в глубокой задумчивости свела брови, увидев больных, и посоветовала использовать местные травы в домашнем лечении. Иногда Джулиану приходилось терпеливо ждать, пока его жена давала рецепт сиропа от кашля или средства от желудка для жены фермера.
Казалось, он с удовольствием вынимал соломинки из волос Софи, когда она, закончив дела, выбиралась из приземистой хижины.
– Я вижу, из вас получится прекрасная жена, – заметил он мимоходом на третий день их путешествия. – На этот раз я сделал удачный выбор.
Софи постаралась скрыть свой восторг при этих словах и даже не улыбнулась.
– Судя по вашему замечанию, вы полагаете, у меня есть определенные качества, чтобы стать достойной женой фермера.
– Если отбросить все наносное, то, по сути, я и есть фермер. – Он оглядел ландшафт с гордостью человека, осознающего себя хозяином всего, что его окружает. – Хорошая фермерская жена меня бы вполне устроила.
– Вы говорите так, будто я когда-нибудь стану образцом совершенства, – тихо заметила Софи. – Но не забывайте, я уже ваша жена.
Он одарил ее дьявольской усмешкой:
– Нет еще, моя сладость. Но скоро будете. Гораздо скорее, чем вы думаете, мадам.
Все работники Эслингтон-Парка были прекрасно вышколены, и Софи внутренне вздрагивала, когда слуги чуть ли не кидались со всех ног, выполняя приказание Джулиана. Они явно побаивались нового хозяина, но в то же время гордились службой такому важному человеку.
Они слышали рассказы о его горячем жестком характере от кучера, конюха, слуги и горничной, сопровождавших лорда и леди Рейвенвуд, и не хотели бы испытать этот характер на себе.
Итак, медовый месяц проходил своим чередом. Единственное, что немного огорчало Софи, – это то, как незаметно, но весьма искусно Джулиан очаровывал ее по вечерам.
Само собой разумеется, он не собирался проводить три месяца в холодной одинокой постели. Он надеялся, что соблазнит ее гораздо раньше условленного срока. Но все бы так и продолжалось, если бы она не заметила его растущего пристрастия к послеобеденному вину. Причина ее тревоги была и в том, что она ощущала, как послушно отзывается на его все более интимные поцелуи перед сном. Если бы она смогла справиться с собой, то не сомневалась бы, что Джулиан не нарушит если не дух, то букву данной клятвы. Она надеялась, что гордость не позволит ему силой увлечь ее в постель.
Но ее беспокоило все усугубляющееся пристрастие к портвейну. Уже возникло предчувствие надвигающейся опасности. Она прекрасно помнила ту ночь, когда сестра Амелия вернулась с одного из тайных свиданий вся в слезах и объяснила, что пьяный мужчина способен к насилию и ведет себя как животное. Мягкие белые руки Амелии в тот вечер были покрыты синяками. Софи в ярости требовала назвать имя любовника, но Амелия наотрез отказалась.
– А ты рассказала своему распрекрасному любовнику, что уже несколько поколений Доррингов – соседи Рейвенвудов? Если дедушка узнает, что происходит, он сразу отправится к лорду Рейвенвуду и положит конец безобразию.
Амелия залилась слезами.
– Именно поэтому я и постаралась, чтобы мой любовник не узнал, кто мой дедушка. О Софи! Разве ты не понимаешь! Я как раз боюсь, что, если мой возлюбленный обнаружит, что я Дорринг и наш дед такой давний сосед Рейвенвуда, он больше никогда не захочет со мной встречаться.
– Так ты предпочитаешь, чтобы твой любовник издевался над тобой? Лишь бы не раскрылось, кто ты? – не веря своим ушам, спросила Софи.
– Ты не знаешь, что такое любить, – прошептала Амелия и, пока не заснула, сотрясалась от рыданий.
Софи прекрасно сознавала, как ошибалась Амелия. Она знала, что такое любить, но пыталась совладать с опасными эмоциями. Она-то уж постарается не повторять ошибок бедной Амелии.
Софи молча сдерживала беспокойство по поводу увлечения Джулиана портвейном, которое росло от вечера к вечеру. Но наконец она не выдержала.
– Милорд, у вас проблемы со сном? – спросила Софи.
Шла вторая неделя после свадьбы. Она сидела перед камином в малиновой гостиной. Джулиан наливал себе второй большой бокал вина.
Он искоса посмотрел на нее:
– Почему вас это интересует?
– Прошу прощения, но я замечаю, что ваше пристрастие к вину растет с каждым днем. Люди часто используют шерри, портвейн или кларет, чтобы спастись от бессонницы. У вас вошло в привычку так много пить по вечерам?
Он побарабанил пальцем по ручке кресла и пристально посмотрел на нее.
– Нет, – наконец произнес он и залпом выпил половину бокала. – А вас это беспокоит?
Софи опустила глаза на свое вышивание.
– Если вы плохо спите, то есть более действенные средства. Бесс научила меня.
– Вы хотите предложить мне настойку опия?
– Нет, это слишком сильное средство. Сначала можно попробовать другие. Пожалуй, я приготовлю отвар. Я привезла с собой травы.
– Спасибо, Софи. Я лучше доверюсь своему портвейну. Я понимаю его, а он понимает меня.
Брови Софи изогнулись дугой.
– Что значит – понимает меня?
– Вы хотите, чтобы я был откровенен, мадам жена?
– Конечно. – Она удивилась такому вопросу. – Вам известно, что я предпочитаю доверительный разговор, без утайки. Это вам трудно говорить откровенно на такие темы, а не мне.
– Тогда я честно предупреждаю: причина моей бессонницы – не тот вопрос, который вам хотелось бы обсудить.
– Чепуха! Если вы плохо спите, уверена, найдутся средства получше портвейна.
– Вполне с вами согласен. Но все дело в том, моя дорогая, захотите ли вы дать мне такое средство.
Насмешка в его голосе заставила ее вздернуть подбородок. Она посмотрела прямо в его сверкающие зеленые глаза. И вдруг ее осенило.
– Ах, понятно, – заставила она себя произнести спокойно. – Я не подумала, что наше соглашение может вызвать такие физические трудности.
– В таком случае вы постараетесь освободить меня от данного слова?
Шелковая нитка в ее руках порвалась от натяжения, но Софи не отрывала невидящего взгляда от болтающихся концов.
– Я думала, вы уже успокоились, милорд, – проговорила она сдержанно.
– Вижу, вам здесь нравится, в Эслингтон-Парке, не так ли?
– Да, очень, милорд.
– И мне тоже. Но в то же время меня очень утомил наш медовый месяц. – Он допил остатки портвейна. – Чертовски утомил. Дело в том, Софи, что мы находимся в совершенно противоестественной ситуации.
Она вздохнула с глубоким сожалением:
– Не следует ли отсюда, что вы намерены сократить наш медовый месяц?
Пустой хрустальный бокал треснул, сжатый в его руке. Граф выругался и стряхнул осколки с ладони.
– Из этого следует, – сделал мрачный вывод Джулиан, – что я хотел бы нормальных брачных отношений. И по обязанности и по желанию я на этом настаиваю.
– Неужели вам так не терпится произвести на свет наследника?
– Сейчас я не думаю о наследнике. Я думаю о нынешнем графе Рейвенвуде. И также о нынешней графине Рейвенвуд. Вам не понять моих страданий, Софи, только потому, что вы еще не знаете, что упускаете.
Софи вспыхнула:
– Нет нужды в столь презрительном снисхождении, милорд. Я деревенская девушка и росла рядом с животными. Меня просили помогать при родах, и мне доподлинно известно, что происходит между мужем и женой. И, честно говоря, я вовсе не считаю, что лишаюсь чего-то возвышенного.
– А я и не имею в виду какие-то радости ума, мадам. Я имею в виду чисто физические.
– Что-то вроде верховой езды? Пожалуй, от нее больше пользы. Когда скачешь верхом, непременно добираешься до нужного места.
– Наверное, настало время, чтобы вы наконец поняли, в какое место вам пора приехать. И оно вас ждет. Это спальня, моя дорогая.
Джулиан уже стоял на ногах и, прежде чем Софи поняла, что происходит, потянулся к ней. Он вырвал вышивание из ее рук и отбросил в сторону. Затем обнял ее и требовательно притянул к себе. Взглянув на его напряженное лицо, она поняла, что на этот раз ее ждет не воркование и легкий поцелуй в щечку со словами: «Спокойной ночи».
Испугавшись, Софи уперлась руками ему в плечи:
– Прекратите, Джулиан. Я повторяю: не хочу, чтобы меня обольстили.
– Напротив, я просто обязан вас обольстить. Предложенный вами проклятый договор слишком тяжкий груз для меня, малышка. Сжальтесь над своим несчастным мужем. Я умру от полного изнеможения, если придется ждать три месяца! Софи, довольно противиться.
– Джулиан, ну, пожалуйста…
– Тише, моя радость. – Он провел пальцем по контуру ее мягких губ. – Я дал вам слово. Я его сдержу. Я сдержу клятву, даже если умру. Но у меня есть право попытаться заставить вас изменить свое мнение, и я намерен это сделать. За десять дней вы могли бы уже привыкнуть к своей новой роли жены. Это на девять дней больше, чем позволяет любой другой мужчина в подобной ситуации.
Он вдруг жадно и требовательно прижался к ее губам. Софи не ошиблась. Этот поцелуй совсем не походил на прежние, которых она ждала каждый вечер. Этот был жаркий и сильный. Она чувствовала, как смело его язык проник в ее рот. На мгновение тяжелая опьяняющая волна блаженства прошла по всему ее телу, но Софи, различив вкус портвейна в его дыхании, инстинктивно начала сопротивляться.
– Не двигайтесь, – пробормотал Джулиан, гладя ее широкой ладонью. – Только не двигайтесь и позвольте мне целовать вас. Это все, чего я сейчас хочу. Я хочу освободить вас от некоторых наивных страхов.
– А я и не боюсь вас, – быстро возразила она, совершенно испугавшись силы его рук. – Но я против того, чтобы уединенность моей спальни была нарушена мужчиной, которого я все еще воспринимаю как чужого.
– Но мы больше не чужие, Софи. Мы муж и жена. И нам пора стать любовниками.
Он снова прижался губами к ее губам, заглушив ее протесты. Джулиан целовал ее страстно, как бы впечатываясь в ее губы, пока Софи не задрожала. Как всегда в его объятиях, она замерла от какой-то странной слабости. Его руки скользнули ниже, лаская и прижимая ее к своему телу. Она ощутила его восставшую плоть и… в страхе вздрогнула.
– Джулиан? – Софи вопросительно посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Вы ждали иного? – улыбнулся он с усмешкой. – В этом смысле мужчины не отличаются от животных. Вы сами, помнится, утверждали, что прекрасно разбираетесь в таких делах.
– Милорд, нельзя же запирать овцу и барана в одном загоне.
– Я очень рад, что вы это понимаете.
Он не отпустил ее, когда она попыталась высвободиться, обхватил широкими ладонями ее бедра и еще теснее прижал к себе.
У Софи закружилась голова, когда она уже безошибочно почувствовала его непреодолимое желание. Ее юбки обвились вокруг его ног и накрыли икры. Он раздвинул свои колени и заключил ее между ними, как в клетку.
– Софи, малышка. Софи, моя дорогая. Разрешите мне… Должна же торжествовать справедливость…
Мольба, страстные и настойчивые поцелуи в подбородок, в шею, в оголенное плечо…
И Софи ответила ему. Она чувствовала себя морем: то прилив, то отлив. В конце концов, она ведь так давно любит Джулиана. И искушение сдаться наконец под его чувственным напором, отдаться той сладостной волне, которую он в ней поднял, было уже невыносимым. Бессознательно она обвила его шею руками и раскрыла губы навстречу его страстным поцелуям. За последние дни она многому научилась в искусстве поцелуя.
Второго приглашения Джулиану не требовалось. Удовлетворенно застонав, он снова впился в нее губами. Он нежно положил ладонь на ее грудь, большим пальцем поглаживая напрягшийся под тонким муслином сосок.
Софи не слышала, как дверь гостиной за ее спиной отворилась, не слышала, как кто-то испуганно вскрикнул от неловкости и дверь быстро захлопнулась. Джулиан поднял голову и раздраженно посмотрел на дверь. Очарование момента разрушилось безвозвратно.
Софи покраснела, догадавшись, что кто-то из слуг стал свидетелем страстного поцелуя. Она поспешно отступила назад. Джулиан отпустил ее, слегка улыбаясь. У нее был растрепанный вид, она подняла руку к волосам, которые были в полном беспорядке. Несколько локонов выбились из прически, а ленточка, которую горничная так тщательно завязала перед обедом, болталась где-то на затылке.
– Я… Прошу прощения, я должна пойти наверх. Мне надо привести себя в порядок. – И, резко повернувшись, Софи быстро побежала к двери.
– Софи!
Бутылка звякнула о бокал.
– Да, милорд. – Она остановилась, и ее рука задержалась на ручке двери. Софи бросила на мужа настороженный взгляд.
Джулиан стоял у камина, небрежно облокотившись о белую мраморную доску. Он держал полный бокал портвейна. Софи еще больше разволновалась, заметив чисто мужское удовлетворение в его глазах. Его губы изогнулись в улыбке, не скрывавшей обычной надменности. Сейчас он был слишком в себе уверен… нет, даже самоуверен.
– Обольщение не такое уж страшное дело, в конце концов, а, моя дорогая? Вы убедитесь в этом, и уверен, вам понравится. Для того чтобы вы это поняли, прошло достаточно времени.
Так ли было с бедняжкой Амелией? Она ощущала себя полностью опустошенной. Софи пальцем коснулась нижней губы:
– Поцелуи, которыми вы только что осыпали меня, это и есть ваш способ обольщения, милорд?
Он наклонил голову, его глаза удивленно сверкнули.
– Надеюсь, они вам понравились, Софи. У нас впереди будет еще много таких поцелуев. Начиная с сегодняшней ночи. Отправляйтесь в свою спальню, дорогая. И ждите меня. Сегодня я наконец соблазню вас. Это будет наша настоящая брачная ночь. Поверьте, моя любовь, завтра утром вы будете благодарить меня за то, что я наконец покончил с той глупой ситуацией, в которой мы оказались по вашей милости. И я с большим удовольствием приму от вас эту благодарность.
Софи охватила ярость, смешанная с другими, не менее бурными чувствами. От бешенства она не могла вымолвить ни слова. Она резко толкнула тяжелые двери и кинулась к лестнице. Она влетела в свою спальню, напугав горничную, готовившую постель.
– Миледи, что-то случилось?
Софи взяла себя в руки.
– Нет, нет, Мэри, ничего не случилось. Просто я слишком быстро шла по лестнице. Вот и все. Помоги мне, пожалуйста, с платьем. – Софи тяжело дышала.
– Конечно, мадам.
Мэри, юная девушка с яркими блестящими глазами, которой еще не было двадцати, пребывала в восторге от своего головокружительного продвижения – она стала горничной мадам! Мэри быстро подбежала и помогла мадам снять вышитое муслиновое платье.
– Мэри, принеси, пожалуйста, чай.
– Конечно, миледи.
– Да, Мэри, на этот раз две чашки, – глубоко вздохнув, сказала Софи. – Вторую для графа.
Глаза Мэри засветились интересом, но у нее хватило ума придержать язык. Она помогла Софи облачиться в шелковый пеньюар.
– Я сейчас же принесу чай, мадам. И кстати, одна из горничных жаловалась на недомогание. Видимо, легкое отравление. Она просила узнать у вас, чем ей полечиться.
– Что? Ах да, конечно… – Софи порылась в своем саквояже с травами и быстро отсыпала в маленькие пакетики порошки лакрицы и ревеня. – В чашку чая надо бросить по две щепотки того и другого, должно помочь. Если к утру ей не станет лучше, скажи мне.
– Вы так добры, мадам. Элис вам будет очень признательна. Она так мучается животом. Да, Аллан, слуга, просил вам передать, что горло у него почти прошло благодаря сиропу из меда и бренди. Его по вашему совету приготовил повар.
– Прекрасно, я очень рада, – нетерпеливо проговорила Софи. Сейчас ей меньше всего хотелось обсуждать состояние горла слуги Аллана. – А теперь, Мэри, пожалуйста, поторопись с чаем.
– Да, да, мадам. – И Мэри выбежала из комнаты.
Софи принялась расхаживать из угла в угол. Мягкие туфельки бесшумно ступали по темному пестрому ковру. Она заметила, что кружевная отделка пеньюара отпоролась и повисла над грудью.
Невыносимый, невероятно надменный человек. И за него она вышла замуж! Он думает, стоит ему дотронуться до нее, как она упадет в его объятия. И он будет вот так ее поддразнивать, пока не добьется своего. Софи прекрасно понимала его намерения. Видимо, мужская гордость требует поскорее увлечь ее в постель.
Джулиан не успокоится до тех пор, пока не докажет свои права на нее. Таким образом, у нее не будет возможности потрудиться над созданием гармоничных отношений в семье, о которых она так мечтала. Джулиан намерен во что бы то ни стало и не теряя времени соблазнить ее.
Софи резко остановилась: а удовлетворится ли граф Рейвенвуд только одной победной ночью? Ведь Джулиан в нее не влюблен. Она прекрасно сознавала, какой вызов ему бросает: жена отказывает в привилегии, которая – он, как муж, уверен в этом – принадлежит ему по праву. Но если он будет считать, что наконец доказал и себе, и ей свою способность соблазнить жену, возможно, тогда он оставит ее в покое?
Софи быстро подошла к изящному шкафчику, где хранились ее снадобья, и обвела взглядом ровные ряды маленьких деревянных подносиков и ящичков. Ее трясло от гнева, страха и других чувств, которые сейчас она не способна была объяснить. У нее мало времени, через несколько минут сюда явится Джулиан, обнимет ее, будет ласкать так же, как ласкал балерин и актрис и еще черт знает кого…
