Алёна Александровна Комарова
Эхо преступления, или Интервью с Царевной
Рита вошла в столовую и усомнилась сама в себе. Может ей все показалось? И Ромка с Аней не целовались только что под дверью библиотеки. Они вели себя друг с другом холодно. Постоянные колкости больше напоминали болезненные уколы дуэлянтов. Хотя Ромка вел себя так со всеми. Оксаны не было. Директриса скучала над шариками. Рома спас ее, получив эстафету, надувал шары, завязывал и передавал их Ане. Она вскарабкалась на лестницу, подвязывала. Увидела Риту и спросила:
– А где Оксана?
– А я откуда знаю? – пожала плечами Рита. Уточнять, где была, она не стала.
– Наша принцесса ничего не хочет делать – подытожила Симонова.
Оксана вошла в столовую и услышала последние слова. Разозлилась. Психанула. Это читалось на лице, хотя всегда была человеком, которого не заботит общественное мнение.
– Что значит, ничего не хочу делать? Что мне теперь в туалет выйти нельзя? Сама-то где была?
– Я курить ходила – крикнула Аня из-под потолка.
Рита попыталась остановить лавину скандала:
– Оксана, не обращай внимание.
Лидия чувствовала накал страстей.
– Да, подруги, вы сюда поскандалить пришли? Я ведь могу и закрыть лавочку. Никакой вам встречи выпускников не будет. Будете в кафе встречаться. Там и посуду можете бить.
– Посуду?! – выкрикнула Оксана. – У нас и до лица может дойти.
Прозвучало как обещание и надежда, что все-таки именно битьем лица все и закончится. Рита попыталась вразумить:
– Оксана…
– Слушайте, я устала. Я пойду домой. Малого еще кормить.
Оксана действительно выглядела уставшей. Она быстро всех оглядела, игнорируя Аню, и вышла. Рите показалось, что у нее в глазах мелькнула слеза.
Симонова скривилась и пробубнила:
– Вот что в старости гормоны с человеком делают.
Лидия, упрекая, вздохнула:
– Анька, у тебя язык совсем без костей. Подругу обидела.
– Да когда они подругами были? – заметил Ромка – как кошка с дворнягой. Повод для спора с чистого пола поднимут. Соперницы.
Аня никогда не обижалась на Беликова, но сегодня взглянула на него раздраженно. Чувствовалось, что с уходом Оксаны у всех испортилось настроение. Все как–то замолчали. Украшать зал в полной тишине было не уютно. Вскоре Лидочка засобиралась домой, остальным пришлось последовать её примеру. У крыльца школы все распрощались и разошлись в разные стороны. Только Беликову и Рите было по пути.
– Давай сюда свои букеты, помогу – предложил Ромка, выхватывая у нее цветы. – Надеюсь у меня нет аллергии на будущую икебану.
– Если ты будешь медлить, в икебану они превратятся в твоих руках.
– Не переживай, сейчас вазу найдём.
– Люблю тебя, такой находчивый.
– Пошли ко мне, покажешь свою любовь.
– Вынуждена отказаться от твоего предложения.
Он восхищался ею, как ни одной женщиной на свете, а уж поверьте, женщин у него было много.
Вместе они вышли со двора школы, Ромка тут же закурил сигарету и предложил ей.
– Ромчик, ты много куришь – отказавшись, заметила Рита.
– Сейчас брошу. Окурок за угол. Слушай, Ритка, ты чего такая правильная стала?
– Так я и была правильная.
– Шифровалась – засмеялся своей шутке Ромка.
– От тебя скрывала – поддержала веселье Рита и поинтересовалась, когда Рома свернул с дороги на тропинку. – Куда мы идем?
Он выставил букеты перед собой на вытянутых руках и ответил:
– Так цветы же поставить в воду надо. Ты же сама сказала, что ваза нужна.
– Нужна. Только я не пойму, куда мы идем?
– Не думай, не размышляй.
Они сошли с асфальтированной дороги и теперь шли вдоль высокого глухого забора, скрывающего двор.
– Раньше здесь Ванюшины жили. Помнишь?
– Помню. А сейчас кто живет? Не Ванюшины?
– Нет. Они переехали. В Анапу.
– Чего это они?
– Перелетные птицы, в теплые края подались. Дом продали и уехали. А помнишь, за домом пустырь был?
– Помню.
– А помнишь мы на пустыре со спичками играли и подпалили?
– Помню – улыбнулась Рита.
Это было страшно…
Им было лет по двенадцать, во всяком случае ей, Оксане, Ане и Ромке с Виталькой, а еще с ними прицепился соседский малец второклассник и девчонка лет десяти.
Они там играли, всегда, с тех пор, как сложилась их дружба, называемая компанией. И в тот день тоже отправились на пустырь.
Конечно же это не совсем пустырь, с одной стороны двор Ванюшиных, с другой лесополоса, а потом уж пустырь, до самых виноградников. Вот в лесополосе компания соорудила шалаш, в котором проводили время за играми и разлекаловками.
В тот день Оксана захватила из дома подаренный ей родителями на прошлый день рождения набор трафаретов для гипсовых магнитиков. Магнитики в форме сказочных героев она сделала еще год назад, раскрасила и повесила их на холодильник. А вот гипс остался и валялся у нее в письменном столе уже долгое время. Пакетик порвался и из него высыпался белый мукообразный порошок, чем очень злил маму Инну Васильевну. Мама ругалась, что он сыпется и скоро изгваздает всю квартиру, потому что стол у дочери уже на свинарник похож. Мама пообещала выкинуть, если он Оксане не нужен. Необдуманно Ксюха разрешила, но тут же в ней взыграло чувство собственичества и детской жадности. Она нашла формочки для магнитов и в ближайшую вылазку на пустырь взяла с собой набор. Пацаны тут же подхватили эту затею, только предложив из гипса сделать формочки для отлива свинцовых игрушек. Предложение было поддержано единогласно, хотя сами девочки не совсем понимали смысла слов «отлив и свинцовых». Для них ключевым словом, не требующим объяснения, было – игрушки.
Ромка с Виталиком приехали на велосипедах, и привезли на багажниках два автомобильных аккумулятора, найденных ими в гараже отца Ромки под хламом мусора, про который он, естественно, забыл.
Аккумуляторы оказались тяжелые. Мальчишки с трудом сняли их на землю, пока девочки держали велосипеды. Потом закипела работа. Вскрыть. Достать. Вынуть. Развести костер. Растопить свинец. Все это казалось легкой работой. Но на деле…
Девочки тем временем разводили в формочках гипс, выкладывали его так, чтоб из него самого получилась формочка для отлива игрушки.
Все были при деле и предвкушении, даже малышня.
Но на деле оказалось, что крышку с аккумулятора снять тяжело, нужна пила, как предположил Ромка, или топор, как предположил Виталик. Они ходили вокруг тяжелой коробочки уже битый час, а смогли только открутить крышечки.
Повозившись и исполнив все обряды над аккумулятором, примерно через час, парни опустились на траву чуть в сторонке от злополучного прибора и девочек, которые начали хихикать над мальчишками.
Расстроенные провалом операции, ребята угрюмо повесили головы и недовольно тыкали палками в землю под ногами. Настроение упало ниже этой самой земли, поворачиваться к девчонкам не хотелось, они не должны увидеть поражение на лицах отважных воинов, проигравших неравную войну. Битва с аккумулятор за свинец была проиграна.
В сердцах Ромка пробубнил ругательство в адрес победителя и достал коробок спичек. Костер теперь разводить не придется. Он чиркнул одной спичкой по боку коробка. Вспыхнула. Огонек. Сунул ее к сестрам-близняшкам в домик. Вспыхнули все. Закрыл коробок. Выкинул.
– Пошли домой – угрюмо позвал Ромка.
– Пошли – со вздохом согласился Виталька.
Они встали, но не успели сделать и шага, как кто-то из девочек закричал:
– Пожар. Пожар.
Мальчишки обернулись и увидели, что трава в нескольких метрах от них полыхает пламенем. Огонек выбрался из коробка и устроил полнейшее уничтожение сорняков.
С перепуга и в предвкушении неизбежного наказания, все кинулись тушить огонь. Кто чем. Кто веткой с зелеными листьями, кто тряпкой, кто последними каплями из бутылки «Фанты».
Но это не помогало. Огонь, подталкиваемый ветром, быстро двигался по пустырю в сторону села. Опасный и коварный с едким густым дымом он продвигался к дому Ванюшиных.
Девочки догадались отправить малышню к Ванюшиным. И те уже вызвали пожарных, выбежали сами, прихватив с собой половину односельчан. Пожар потушили. А вот скандал разгорелся.
Рита хорошо помнила, как бабушка с дедушкой, краснея перед односельчанами, обещали наказать внучку. Что, кстати и сделали. Запретили выходить со двора целый месяц. Тогда Рите казалось, что это самое жестокое наказание. А сейчас, с удовольствием бы просидела во дворе год и месяц. Наказав таким образом внучку, бабушка с дедушкой провели беседу по поводу огня, пожара и последствий. А также переживаний за девочку и ее друзей. Дед при этом пару раз хватался за сердце, а бабушка тревожно спрашивала взглядом, но ответ был такой же безмолвный, дескать, все нормально. Рита всегда знала, что дед с бабой за нее переживают, но в тот день осознала, насколько эти переживания глубоки. До боли в груди. До боли в сердце.
Ни одно наказание не страшно, как последствия пожара.
За аккумуляторы, кстати, парни тоже получили.
А на следующий день в школе прошел внеклассный урок по технике безопасности обращения с огнем и недетскими приборами, на котором компания узнала, что в аккумуляторах помимо свинца есть кислота, которой легко обжечься и много всяких ядовитых веществ.
– Так вот пустырь мужик этот выкупил и расширил двор.
– Какой мужик?
– Ну, Громозека. Ты, наверное, его не знаешь. Приезжий. Но уже обосновался здесь на постоянку. Взял здесь в аренду землю, работает. Что-то выращивает. Лошадей развел. Богатый. Но злой.
– Злой? – удивилась Рита.
– Его все боятся.
– Даже ты? – не поверила подруга.
– Я с ним не сталкивался. Не пересекался. Мне до него дела нет. В селе слух ходит, что он жену грохнул.
– Ужас какой. Это правда?
– А я откуда знаю? Я ж не следователь. Бабки судачат, что была жена, а теперь нет ее. Дети его боятся. Ходили, просили, чтоб на лошадях покатал, а он им такие страшилки наговорил, что они теперь к нему ни ногой. Теперь боятся персики воровать.
– Так ведь это хорошо.
– Чего хорошего? Всю жизнь воровали, а теперь боятся.
Рита спорить не стала. Они как раз обошли глухой забор, и вышли к кованым воротам, объединяющих два двора.
От маленького переселенческого домика не осталось ни одного камня, ещё при прошлых хозяевах, но это преображение превосходило все позволенные фантазии. Дом увеличился, к старому пристроили комнаты, но ни один стык не выдавал недавние строительно–монтажные работы. На месте старого стоял огромный двухэтажный дом с широкой многоступенчатой лестницей к главному входу. Балясины каменные – колонны Исаакиевского дворца в миниатюре. Дворик был по-хозяйски ухоженным, ни соринки, ни травинки. На заднем плане виднелся крытый бассейн, рядом деревянная баня.
Удивительно для сельской местности. Нет, конечно же бани есть почти в каждом дворе, а вот бассейн – это настоящая роскошь, присыпанная европейским стилем и избалованностью, несвойственным местному коренному населению.
Двор без признаков огорода, сада, курятника и свинарника. Газон с нежной молодой травой, тропинки из плиточки выложены в плавных формах, мягко обходя вечнозеленые деревья. И огромные высокие кусты пионов.
Рита пришла в восторг, открыла рот и охнула.
Пионы – нежная слабость Риты. Ни к одним цветам она не относилась так трепетно и романтично.
Рита стояла, бескультурно заглядывая в чужой двор, и любуясь чужой клумбой.
– А вот и ваза?
Ромка вывел её из примитивного любования живыми цветами своим возвышенным желанием спасти букеты срезанных цветов.
– Что? – не поняла Рита.
Ромка тыкал пальцем сквозь прутья кованых ворот, показывая на массивный вазон, стоящий на крыльце двухэтажного красивого дома.
– Сейчас я ее достану – заявил он.
– В смысле, достану? – не поверила она своим ушам.
– Держи – он всучил ей в руки букеты и прошмыгнул в открытые ворота.
– Ты куда?
– В случае опасности свисти.
– Ромка…
– И не отсвечивай здесь.
– Вернись, сейчас же.
– Я выйду, свистну.
– Свисти, когда тебя собаки покусают – предложила безжалостно Рита, уходящему во двор Ромке.
Он приложил палец к губам, юркнул между сосной и туей и скрылся.
– Супер – возмущенно устраивая букеты на кованую лавочку в одном стиле с воротами и садясь рядом, пробубнила она – ждет меня Петровка, тридцать восемь. Дожилась.
За ее спиной послышались топот медведя, заросли расступились, и из них вылез Ромка, точнее пока только его голова.
– Бу – напугал он.
Рита снисходительно напугалась (сделала вид) и потребовала:
– Вылезай оттуда.
– Не могу, мне ваза нужна.
Объяснять ему, что это не ваза, а вазон, и скорей всего тяжелый, как мешок цемента, она не стала. Предупредить она, конечно, могла, но не видела в этом толк. Раз уж подвыпивший человек решил чего-то добиться, он будет пытаться это делать. Не факт, что добьется.
Заросли сошлись, и Ромкина голова исчезла, точнее он весь. Но ненадолго.
Послышался голос:
– Рит, – шептал Ромка – Ритка.
– Чего тебе? – не оборачиваясь, поинтересовалась она.
– Ты на стреме?
– Ну и сленг у тебя – кислым голосом заметила она.
– Чего?
– Три судимости за плечами?
– Чего?
– Ничего. – Она махнула в его сторону рукой и двинулась вдоль забора, думая, что будет делать Ромка при встрече с хозяином вазы, точнее вазона.
В день последнего звонка в школе на летние каникулы в клубе открывалась дискотека. Только на выходные и до двенадцати ночи. Вот только обидно, что всех отпускали из дома до одиннадцати. Но никого же это не останавливало. Утром Рита говорила бабушке, что пришла в пять минут двенадцатого «Прости, я больше так не буду, опоздала всего на пять минут». Бабушка верила или делала вид. И на следующий вечер отпускала на дискотеку.
На следующий день и последующий месяц все повторялось. Но однажды бабушка не заснула вовремя, то есть сразу после вечерних новостей, и дождалась Риту в половине первого. Не отходя от кассы, отругала и пообещала больше не быть доброй и запереть на замок на все оставшееся лето. Рита с самого утра стала подлизываться к бабуле, вымаливать прощение и обещать не повторять свою ошибку. К вечеру бабуля сдалась.
Это сейчас Рита понимает, что бабушка сразу знала, что не станет исполнять свои обещания, но для пущей грозности и убежденности, а также видимости своего строгого характера и жесткости в воспитании, держала марку. В тот вечер она разрешила погулять с подружками до десяти часов.
До десяти!? Ужас! Кошмар! Позор! Стыдно признаться. Лучше вообще не идти.
Но делать нечего, решила не испытывать судьбу и бабушкино терпение. В полдесятого распрощалась и отправилась домой.
По дороге из клуба ее догнал Ромка с Виталькой Рыжовым, объявили, что проводят до дома. Летний вечер. Еще малышня во дворе многоэтажки носится. В переулке возле дома бабки Игнатовой (соседки Виталика Рыжова), парни остановились и заявили:
– Клубники хочешь?
Рита не успела ответить, как двое одноклассников перескочили через забор и устроились возле него с другой стороны. Ползая на корточках, они срывали и грызли клубнику. Именно грызли. Хруст стоял на пол округи.
– Я ее еще днем, через забор заприметил – шептал Виталька. – Бабка Игнатова ее поливала, клубника шикарная. Да, Ромка?
– Да, вкусная – согласился друг и выругался – блин. Что это такое? Хрум, хрум.
– Хрум, хрум, фу, гадость. Но сладкая. Да?
– Да, хрум, хрум. Вкусная. Тьфу. Противно. Ритка, держи – Ромка протянул руки сверху забора и передал ей горсть клубники.
Рита взяла, но есть не стала. Ее насторожили звуки и реплики друзей с огорода Игнатовой.
Она дождалась, когда они, как кузнечики (в данном случае, как саранча) перескочат через забор, и продолжили путь домой. Она прижимала к груди руки, несла клубнику.
– В зубах застряла – сообщил Виталька – До сих пор на зубах скрипит.
– А я десну поцарапал – пожаловался Ромка.
– Что вы ели? – в недоумении поинтересовалась Рита.
– Клубнику – в один голос ответили парни.
– Бабка Игнатова какой-то сорт вывела. Сладкая. Ничего не пойму – цыкая языком по зубам, сообщал Ромка.
Они как раз подошли к единственному в проулке уличному фонарю, и Рита посмотрела в свои ладошки на клубнику, усиженную маленькими домиками улиток. Это они хрустели на зубах и царапали десна. Она прикрыла глаза, и, стараясь скрыть улыбку, сообщила:
– Отличный сорт – улиточный.
– Улиточный? – не понимали парни.
– Клубника с улитками – пояснила Рита, стараясь не рассмеяться в голос, показывая парням свои ладоши с салатом из клубники и улиток.
– С кем? С улитками? – Виталька осознал меню ужина из огорода бабки Игнатовой, отвернулся и сплюнул на обочину.
Ромка последовал его примеру, вспоминая:
– Ну, да. Конечно. Клубника вон какая крупная сладкая. Улитки наползли. А мы же не видели. Там темно. Срывали и в рот.
– Бедные – не удержалась и прыснула смехом Рита.
– Да, болеть будет долго – пожаловался Ромка.
– Да, не вы, бедные. Бедные улитки.
Она смеялась звонко и заразительно, что парни тоже стали смеяться, перебивая друг друга, рассказывать ей, как ползали вдоль грядок клубники, наощупь выискивая самые крупные. Срывали и, не дунув, не протерев, закидывали в рот. И не понимали, что это за сорт такой, мясистый с привкусом ракушки.
– Пополнение организма витаминов с кальцием.
– А я еще больше проголодался – вздохнул Виталик.
«Точно саранча – подтвердила Рита – едят все в подряд» и предложила:
– Персик хочешь?
– Хочу.
Они дошли до ворот ее двора. Рита посмотрела на темные окна бабушкиной комнаты, значит, спит уже. И прошла мимо. Дошла почти до соседского двора, но возле бани остановилась. В их с бабушкой саду возле баньки росло дерево персика. Рита запланировала завтра его оборвать и сварить варенье.
– Виталь, – шепнула она – наклони ветку. Да, да, вот эту. Опускай. Ромка срывай персики. Уверяю, они без улиток.
За забором послышался лай Лапика, пес подбежал к дереву и грозно потребовал, чтоб не лезли на его территорию. С ним за компанию залаял соседский пес. А за ним по цепочке –следующий и так пол-улицы.
Ну любят деревенские собаки так поддержать разговор, скандал и прочий лепет.
– Лапик, – позвала Рита – тише, тише. Это я. Лапик, не шуми.
Лапик узнал хозяйку, залаял менее грозно, а потом и вовсе утих, следом за ним замолчали соседские собаки.
Он бегал с другой стороны забора и любопытствовал, что это там его хозяйка делает?
Вот так она воровала персик со своего же сада.
Да и то это было не воровство, и даже не хулиганство, а юношеская безобидная забава. Даже, если бы бабка Игнатова поймала их, ползающими на карачках в своем огороде, то пожурила бы пальцем, в крайнем случае пошла бы к родителям и предложила, чтоб провели воспитательную беседу со своими детьми-оболтусами.
Такие игры с воровством персика с соседских деревьев можно было играть с односельчанами, с людьми, которые знаю друг друга как облупленных. Но никак не с приезжим фермером. Тем более о нем никто хорошего слова сказать не может, а дети его боятся.
Не фермер, а местная бабайка, страшилка для непослушных деток. Факт того, что он купил занавес на школьную сцену, мрачнел на фоне отзывов односельчан.
Рита повернула голову вправо и заметила ее, бабайку, точнее хозяина двора, пионов и вазонов.
– Только не он – изумилась она.
Она в панике засуетилась и помчалась в противоположную сторону, на ходу оценивая ситуацию. Если бежать вдоль забора, то ее заметят и будут лицезреть спину (если возможно лицезреть спину!) еще минут пять. Правильно оценив, но неправильно поступив, она шмыгнула в открытые ворота, пробежала по двору, завернула за ближайшую постройку и остановилась. Хозяин вошел во двор, стук его шагов по плитке был четко слышен Рите. Она попятилась задом, вдоль стеночки, оперлась этим же задом в дверь и прислонилась к ней.
Шаги приближались.
Рита представила удивление на лице хозяина, при виде ее лица, а не спины. От одной только мысли, ее повело назад, она оступилась об порог строения, потеряла равновесие и провалилась…
Девушка охнула, в тон ей дверь скрипнула и открылась. Рита провалилась в помещение, и, пятясь задом, поползла внутрь, пряча торчащие на улице ноги. Боковым зрением она заметила деревянные светлые кадки, ушаты и березовые веники.
Моля всех святых, чтоб хозяин не задумал растопить баню и устроить парилку в этот жаркий вечер, она притихла, прислушалась. Она чувствовала его присутствие, как будто он был огромным энергетическим магнитом. Точно – Громозека.
Рита поднялась с пятой точки и медленно прикрыла дверь, очутившись в полутьме. Она осмотрелась. Так и есть, она в бане. Дверь в парилку открыта, и в нее видны светлые полочки и печь с обгорелым стеклом дверцы. В противоположной стороне еще одна комната. Ругая себя за необдуманную беготню от хозяина дома, она подошла, открыла дверь в соседнюю комнату. Комната отдыха с мебелью из ротанга, мягким диваном, картиной на стене и огромным окном, выходящим в сад. Спасение – решила она, нехитрыми вычислениями, сообразив, что окно с противоположной стороны от двери со двора.
Даже не поблагодарив проэктировщика данного строения, она открыла окно и вылезла на улицу.
Мысленно обругав себя всеми непристойными выражениями, она пробиралась в зарослях можжевельника в сторону ворот, ориентируясь по верхушкам деревьев. Сомнительные ориентиры, но других не было. А выдавать свое присутствие было уже неприлично. Раньше надо было думать о последствиях. Но когда она его увидела, то потеряла дар речи и задатки здравого ума. Хотя всю жизнь считала, что и то и другое у нее есть. Но она действительно не ожидала его увидеть, а встречаться боялась. Вот вам и необоснованный страх. Не, ну а кому она врет? Себе? Страха не было. Скорее неожиданность. Встреча влекла за собой общение. А разговаривать с ним она повременила бы. Не факт, что он готов с ней встречаться и общаться. Не сказать, что они расстались врагами, но события прошлого общения не предрекали дружбу.
Выбравшись на свободу, то есть, улицу, она столкнулась с Ромкой, он как раз выбрался из противоположных зарослей.
– Чуть не попались. Ты почему не свистнула?
– Я не умею – она продемонстрировала. Это было похоже на писк.
Он похвастался своим трофеем.
– Хрустальная.
– Где ты вазу взял? – раздраженно поинтересовалась Рита, не испытывая никакого интереса. Желание убраться поскорее переполняло. Она схватила цветы. Несколько выпали из букета. Она не стала их поднимать, быстро зашагала подальше от дома с позорными воспоминаниями. Теперь она всегда, проходя мимо, будет вспоминать как убегала от встречи с Сергеем Гордеевым, пряталась в его бане и лазила в окно, как преступник, скрывающийся с места преступления.
– Там у него в беседке стояла. Та, которая на крыльце, вообще неподъемная. У него там такая красота. Но его все боятся.
– Пошли быстрее, не хватало, чтоб нас увидели вместе.
– Стесняешься меня? – обиделся парень.
– Вместе с вазой – выкрутилась Рита и добавила – не обижайся.
– Хоть бы никто не узнал, что мы сегодня здесь были.
Она быстро, но внимательно взглянула на него сбоку, неосознанно включился профессиональный журналист-расследователь. Неосознанно, а как-то интуитивно. Что-то не понравилось в его словах, а точнее – в интонации.
Ромка напряженно смотрел себе под ноги, заметил ее интерес к себе, и с запозданием опомнился, улыбнулся.
– Я шучу – стараясь держать веселый тон, попытался вернуться Ромка из своих мыслей.
– Ром, – требовательно протянула Рита – ты чего такой?
– Какой?
– Загадочный.
– Я всегда такой.
– Я серьезно. Ты чего такой задумчивый?
– Не, ничего – отмахнулся он.
Но от Риты трудно отмахнуться. В ней уже включился профессиональный журналист, и проснулась сопереживающая подруга детства.
– Рома! – интонацией потребовала Рита.
Ромка остановился, дернул Риту за руку, повернулся к ней и зашептал:
– Я там такое увидел… – он взглянул за спину подруги и увидел хозяина дома.
Мужчина прислонился к столбу ворот, сложил руки на груди и пристальным взглядом провожал их. Этот тяжелый взгляд питона, гипнотизирующий своею жертву подойти ближе (Рома почувствовал себя именно жертвой Каа, защищающего своего Маугли). Моргнул, возвращаясь из гипноза хозяина двора.
– Какое? – нетерпеливо поторопила Рита.
Ромка опомнился. Переключил свое внимание на девушку. Она вдохновляла. А так как подвиги на сегодня были исчерпаны, он решил переключиться на романтику. Приобнял за талию. Повел. Уткнулся носом в волосы и прошептал:
– Да пошутил я. Ты бы себя видела, как охотничья собака, взявшая след. Не обижайся.
– Я давно не обижаюсь на твои выходки.
– Просто хотел посмотреть реакцию журналистки.
– От журналистки осталась только реакция.
– Пошли. А то он смотрит.
Рита на ходу обернулась. Хозяин двора оттолкнулся от столба ворот, к которым прислонился, подошел к скамейке, на которой остались потерянные цветы, собрал их в охапку и направился к мусорным бакам.
– Какой красивый – вслух подумала Рита. Что–то было непривычное в нем. Рита не сразу догадалась. Но потом вспомнила, что он сбрил бороду и не отпустил. С заметным чувством облегчения он избавился от букета, как от бабушкиного свадебного платья, найденного в сундуке на чердаке. Вещь ненужная – никогда не пригодится. Он принципиально показал свое отношение к беспорядку, оставленному хулиганами.
– Кто? – опешил Ромка и брезгливо изумился – Тот чувак?
– Букет – опять выкрутилась Рита, – который он выкидывает в мусорный бак.
Видимо экстремальные приключения подействовали на друга слишком животрепещуще, что он тут же продемонстрировал.
– Ритуль, ни о чем, кроме тебя думать не могу.
Он притянул ее к себе, прижал так, что она почувствовала каждую мышцу его тела. Любая девушка от откровенных реакций на себя уже б сгорела от стыда. Но не Рита. Она шлепнула Ромку по лбу и протянула:
– Сейчас трахну букетом по башке, сразу мысли в голову вернутся.
Высвободилась из его объятий и пошла дальше.
Теплый ветерок принес аромат шашлыка. Рита почувствовала голод и поймала идею. Замариновать мясо, распалить костер и пожарить шашлык. Ничего сложного в исполнении ее желания, если не считать, что желания – это не конкретные цели и имеют свойство улетучиваться.
– Ритка, я же серьезно, выходи за меня замуж.
Ромка настойчиво отвлекал от завтрашних планов.
– Наконец-то я тебя увидела, маразм, – воскликнула Рита, впрочем, без особого надрыва, зато артистично приложила руки к груди. Посмотрела на удивленного друга и пояснила – я с этим нехитрым вопросом не тороплюсь.
Рита не удивилась поступившему предложению. Оно не было неожиданным. Такой разговор возникал при каждой их встрече. Ни к чему не обязывающий, дурашливый, но обязательный. Ромка был бы не Ромкой, если бы не запел эту песню.
– Так и я подожду.
– Сходи в ЗАГС с кем-нибудь другим.
– В смысле с другим? – возмутился Ромка.
– Я имела в виду с другой – пояснила Рита, усмехаясь. Подвыпивший одноклассник смотрелся комично, но легко.
– Я же тебя так люблю.
– И не только меня.
– Так выйдешь?
– Нет.
– Принца ждешь?
– Все принцы погибли в крымской войне – парировала Рита.
Каким бы ни был Ромка ловеласом, балагуром и просто веселым парнем, этот разговор мягко намекнул Рите, что на самом деле он несчастный одинокий парень, которому хочется серьезных отношений. Только не понятно, насколько долго могут продлиться его серьезные отношения, женившись.
Сколько она помнила, он никогда не мог определиться кто из девочек класса ему нравится больше, на ком остановить свой выбор, кому предложить встречаться. Поэтому скакал, как тот кузнечик с цветочка на цветочек. И везде получал щелчок по носу. Все девчонки относились к нему, как шуту класса, и было не престижно встречаться с ним. Да и девочки взрослели быстрее, искали себе крутых романтиков, и желательно не с параллельных классов, а года на два старше.
Душа компании могла только веселить. Ромка не отчаивался, продолжал ощупывать девчачье настроение, при этом пользуясь руками.
Рита знала, что человек, который никогда не мог усидеть на месте, не сможет долго носить кольцо на пальце.
– Хочешь, зайдем ко мне – предложил Ромка.
Рита не боялась его вольностей, даже наедине, даже если приглашение прозвучало после намеков на интим, но отказалась. Знала на что он способен, и каким образом его можно остановить.
– Устала. Домой пойду.
Не оставляя попытки, улыбаясь во все тридцать два зуба, Ромка кивнул на окна квартиры.
– Ну, ты знаешь, где я живу, если передумаешь, приходи – улыбка застыла на его лице. – Странно. Я же свет не включал.
Рита машинально взглянула туда же.
– Забыл, наверное. Ладно, Ромка, пока.
– Здрасте вам – протянул друг. – Я же тебя провожу.
Он, не дожидаясь возражений, побрел дальше по улице. Что-что, а благородности ему не нужно было занимать.
От внимательной Риты не ускользнули его поглядывания на окна. Его беспокоило, но он не хотел себе признаться.
– Может и правда забыл выключить. Хотя не помню, чтоб я его включал.
Рита резко остановилась.
– Ром, не надо меня провожать.
– Ритуль, давай я быстро сбегаю, проверю и провожу тебя.
– Беги уже – разрешила Рита, надеясь, что вторая часть плана не понадобится. – Я пойду потихоньку.
Ромка уже ее не слушал, помчался в подъезд, забыв отдать ей цветы с позаимствованной вазой.
Ему бы галантности у кого-то занять.
***
Незваные гости хуже предводителя того самого ига. Как можно влезть на частную территорию, на воротах которой висит табличка, предупреждающая о видеонаблюдении?
Сергей как раз закрыл ворота, поправил табличку и прошел во двор через калитку. С тех пор как он переехал сюда, многое изменилось. Но местные аборигены отлично знали, что он первым делом провел наблюдение, развесив камеры по всему периметру.
Поэтому сразу же сел проверять запись. Хотел убедиться и еще раз полюбоваться. Не то чтобы зрение его обманывало. Не было еще предпосылок старческой близорукости. Ее он узнал сразу. Он заметил Риту раньше, чем она его, и прекрасно видел, как смешно она улепетывала вдоль забора. Он сначала не понял, потом догадался, что она бежала кого-то предупредить. Камеры видеонаблюдения зафиксировали факт посредничества мелкому хулигану. А она всего лишь пряталась в бане. А потом прыгала с подоконника в сад, кралась и убегала. Расскажи Кузнецову и Волкову, они недоверчиво покрутят пальцем у виска, посоветуют обратиться к офтальмологу. Не поверят, что законопослушная девушка превратилась в хулиганку. Вот уж неожиданный поворот взглядов на жизнь.
А вот мелкий хулиган, стащивший у него из беседки вазу, заинтересовал. Где-то Сергей его видел. Но это как раз не удивительно. Село небольшое, три дома в две улицы и четыре магазина. Тут все друг друга знают по имени-отчеству. А если не знают, то хотя бы виделись. Место встречи, естественно, магазины.
Сергей присмотрелся. Все-таки старческая дальнозоркость дает о себе знать. Не вовремя. Рановато.
Точно. Это же Роман. Сосед Марины Григорьевны.
Либо старость еще не разыгралась во всю мощь, либо только на зрение осложнения давала, но память и внимательность еще оставались четкими. Это радовало.
