Алон Морх
Монолон
Карта звезды Кевтона Великого
Пояснения.
В данной книге использовано образование имён в Древней римской традиции:
1) Макр Анроний(отец) – Анрония(дочь): имя дочери образовано от «фамилии» отца.
«Фамилия» женщины: а) кличка отца; б) «фамилия» мужа; в) Старшая, младшая или порядковый номер, если сестёр много.
2) Гай Юрий(отец) – Гай Юрий Кесарь(первый сын(берётся имя и «фамилия» отца и добавляется кличка, чтобы не путать)) – Гней Юрий(остальные сыновья наследуют только «фамилию»)
Пояснения по иным терминам в конце книги, в глоссарии.
Древо Октавиана Августа
Древо Диктатора
Магистратуры
День города
Магн Тунний
Граждане Монолона стекались за стены города с раннего утра. Они облепили все холмы и скалы, взирая на авгуров в низине. Шестнадцать жрецов и консул готовились к ауспициям – гаданию по полёту птиц.
Авгуры, одетые в трабею – короткий плащ с ярко-красными горизонтальными полосами и пурпурной каймой – своими жезлами чертили на земле два круга. Маленький для себя, а второй, гораздо больших размеров, для наблюдений за птицами и считывания примет.
Консул Магн Тунний в белой тоге с широкой пурпурной каймой сидел на курульном кресле, выполненном без спинки и с крест-накрест загнутыми ножками. Вокруг него стояли двенадцать ликторов, державших в руках атрибут власти высшего магистрата монолонской республики – фасции с вложенными внутрь топорами. Они символизировали право консула добиваться исполнения своих решений силой, а вне города ещё позволяли казнить и миловать подданных.
Клетки открылись, птицы взмыли в небо. Они покружили на месте и полетели на запад к холму Эсквилин. Жрецы одобрительно кивнули и принялись разводить костры, предназначенные для физического и духовного очищения человека. Вся процессия во главе с консулом перепрыгнула по очереди через пламя и устремилась на холм.
Всякий, кто хотел принять участие в ритуале присоединения новой территории к городу, последовал их примеру. Взобравшись на самый верх эсквилинского холма, консул выкопал яму, именующуюся мундусом. По поверьям оттуда души умерших выходят три раза в год, чтобы увидеть белый свет.
Жители прилегающих холмов и иноземцы, поселившиеся в городе, подходили по одному и бросали в яму комья земли, принесённые из своих очагов, и повторяли обязательную формулу: «Теперь здесь обитает мана моего рода».
Когда вереница из желающих стать гражданами Монолона оборвалась, над мундусом воздвигли алтарь, а гонец из города принёс факел, от которого зажгли огонь в новом очаге.
Консула облачили в одежду жреца, голову покрыли накидкой и сопроводили вниз. Там у стены города его ждал медный плуг, запряжённый в белых быка и корову.
Магн Тунний с помощью плуга проводил борозду вдоль приобщённой к городу территории, там, где будут стены. Жрецы шли следом в полном молчании и вбрасывали комья земли внутрь черты. Дойдя до дороги, консул поднял плуг и пронёс его на руках, чтобы потом воткнуть орудие в землю и продолжить путь. Ликторы же следили, чтобы никто не пересёк черты – священной границы города Монолона.
Процессия шла медленно, огибая неровности и овраги. Только к глубокому вечеру плуг достиг другой стены города, а животные остановились. Ликторы вытащили топоры из фасций и бросили их за черту.
Магистр авгуров Иустиниан снял с Магна Тунния ритуальное облачение и отпустил в город готовиться к празднованию тысяча двухсотого дня Монолона.
Тит Август
Патриций остановился у храма. Его так и подмывало зайти и облегчить душу. Но в последний момент Тит Август передумал и, запрыгнув на верного жеребца, пустился галопом по улицам города. В Монолоне уже царила глубокая ночь. Ужас Тита уносил его подальше от шума и веселья в честь Дня города. Сегодня случилось непоправимое, и ему срочно требовалась помощь. Он мог бы обратиться к жрецу, как и собирался вначале, однако побоялся опозориться.
«Лучше не выносить сор из семьи», – думал Тит, промчавшись мимо городских ворот.
Он устремил коня на семейную виллу. Там его отец Октавиан Август возможно что-то посоветует. План был бы хорош, если бы в их семье царила идиллия и взаимопонимание. Глава семейства безвылазно жил вдали от сияния Монолона с городскими соблазнами и интригами.
Октавиан постоянно ссорился с Делией, своей женой, когда она заезжала в гости. Отвыкнув от городской жизни, он отстранился ото всех родных и искал утешения в несвойственных для благородного мужа забавах. Патриций устроил на своей вилле что-то наподобие приюта для крестьянских сирот, которые заменили ему собственных детей.
Он привязался к сиротам, но со стороны граждан Монолона походил на чудака. Октавиан позволял им жить на вилле, заботился, обучал, но усыновлять и награждать своим именем не собирался. Он как будто пытался удержать их подальше от манящего света города, который сам ненавидел. Или думал о себе, боясь снова остаться в одиночестве.
– Тит Август, хозяин! – сообщил Октавиану управляющий, заметив в окне приезд второго сына.
– Без уведомления! – удивился он и, пребывая в лёгком замешательстве, покинул личный кабинет.
– Отец! – почтительно поклонился Тит, как только спрыгнул с коня.
– Тит, – холодно поприветствовал его Октавиан. – Что привело тебя ко мне в столь поздний час?
– Нужен твой отеческий совет, – грустно выдавил из себя он, – если ты, конечно, не забыл о такой своей обязанности, забавляясь с чернью.
– Как я могу забыть, когда вы все мне об этом напоминаете, – недружелюбно бросил в ответ Октавиан. – Наедине?
– Ситуация слишком деликатная, – пояснил Тит.
Отец не стал расспрашивать на пороге, пригласив сына войти в дом. Впервые за много лет он увидел в его глазах то, что постоянно лицезрел в сиротах – потребность в родителе.
– Чего-нибудь покрепче? – спросил Октавиан и жестом указал на столик, заставленный бутылками.
– Не помешает, – кивнул Тит. Он подошёл, налил полный стакан и залпом выпил. Затем налил ещё один и обернулся к отцу.
– Вижу, ты не шутил, – улыбнулся Октавиан, предлагая сыну занять кресло у очага.
Они сели друг напротив друга. Капли пота бежали по лбу Тита, но отец его не торопил.
– Я сегодня был на Дне города…
– А! – тут же перебил его Октавиан. – Маскарады – опасное место! Как я помню, на них самая высокая концентрация различных гадюк, жаждущих выскочить за кого побогаче. Ты случаем не видел там свою мать с подругами? А то Делия давно не пишет.
– Отец, – с трудом держа стакан в дрожащей руке, попросил остановиться Тит. – Позволь закончить.
– Прости, Тит. Вырвалось, – извинился Октавиан, поняв, что позволил лишнего.
– Так вот, – собрался с мыслями Тит, отхлебнув ещё, – меня напоили.
– Алкоголь в таких местах – дело обычное, – снова вмешался Октавиан, – но порой отчаявшиеся женщины добавляют в напитки что-то более интересное.
– Что, например? – с опаской поинтересовался Тит.
– Это ты живешь в городе, сынок! – напомнил ему отец с удивлением. – Что у вас там сегодня популярно? Моя молодость была так давно, что я даже представить не могу. С такими вопросами лучше обращаться к Делии.
– Что может заставить тебя забыть любимую жену и сорваться во все тяжкие, очнувшись с незнакомкой? – допив стакан, спросил Тит. – В здравом разуме я никогда бы не изменил Юрии.
– Незнакомка? – засомневался Октавиан.
– Люция – супруга Магна Тунния, – грустно сообщил Тит.
– Сильное зелье вам подмешали, – злорадно ухмыльнулся Октавиан, – раз заставили забыть о любимых супругах двух людям.
Он встал и отправился за своей порцией вина.
– Бедняга Магн, – дивился Октавиан. – Вот так приглашаешь всех к себе на праздник, тратишь кучу денег и времени, а потом получаешь ножом в спину.
– Может, всё же поговорим обо мне? – оборвал его Тит.
– Ты просто стал пешкой в чужой игре, сын! – без тени сомнений пояснил Октавиан. – У кого-то были счёты с Магном Туннием, и они деликатно избавились от его супруги.
– Кто это мог сделать? – недоумевал Тит.
– Ты как ребёнок, совсем не умеешь играть в высшем свете, – расстроился Октавиан. – Кто угодно! Политические конкуренты, коварные женщины или ещё кто похуже. Брал бы пример со старшего брата, он, как я слышал, очень хорош, даже чересчур. Самое главное в таких случаях – соблюдать осторожность и помалкивать.
– Значит, я поступил верно, отказавшись от идеи идти в храм? – поинтересовался Тит, обернувшись к отцу, замершему у окна.
– На покаяние?! К жрецу?! – усмехнулся Октавиан. – Мой старый друг Иустиниан быстро бы тебя обработал и за горсть монет растрепал твой секрет каждому встречному, – он сделал паузу и вернулся к очагу, сел. – К таким людям нельзя обращаться просто так.
– О чём ты? – не понимал сын.
– Секреты люди хранят по двум причинам. Первая – если они члены твоей семьи и на них так же скажется раскрытие тайны, хотя тут бывают исключения. Везде бывают исключения! А вторая – это когда вы храните тайны друг друга, особенно, если проступок общий, – Октавиан сделал глоток и продолжил. – Главное надеяться, что ты не заделал ей ребёнка.
– Отец Юрии меня уничтожит, – сглотнув горечь во рту, произнёс Тит.
– Гней Юрий Кесарь! – торжественно произнёс Октавиан. – С опасной семьёй ты решил породниться. Даже я был удивлен, получив приглашение на свадьбу. Странно, что он выбрал для своей младшей дочери тебя, а не твоего брата.
– У Сикста иные заботы, – сказал Тит, – он хочет заполучить Корнелию Сципиону.
– А он не ищет лёгких путей, – удивился Октавиан. – После смерти её отца Понтия, забота о будущем дочери легла тяжким грузом на супругу. Гициния Кравв и по молодости была жестким беспринципным человеком, боюсь подумать, какой она стала с годами. А с Кесарем ты будь осторожнее. Он выдал старшую дочь за советника диктатора, а младшую за тебя – Городского претора. Тянется к самому верху и вскоре попытается завладеть всей властью.
– Ты видишь во всём коварный заговор, отец! – растерянно сказал Тит. – Мы с Юрией любим друг друга.
– Любите – хорошо, – пожал плечами Октавиан, – но за полем из цветов хорошо бы тебе начать различать дремучий лес.
Они молча сидели, долго вслушиваясь в потрескивание поленьев.
– А если мне не повезёт, и Люция забеременеет? – с трудом выдавил из себя Тит.
– Тогда ты совершишь ошибку, которую бы не сделал, будучи моим прилежным сыном, – спокойно сказал Октавиан и, встретив задумчивый взгляд сына, пояснил. – По молодости я тоже совершал глупости. И самая неприятная, хоть и не такая, как твоя по накалу, но тоже весомая, произошла по вине алкоголя. Я и Иустиниан любили пускаться в загулы, кутить и всячески разбазаривали наследство. И одна из подобных лихих ночей привела нас в деревеньку на окраине.
– Так вот что послужило причиной твоего увлечения ютить крестьянских сирот! – догадался Тит.
– Зато теперь я могу исповедаться у друга-жреца, а ты нет, – отшутился Октавиан. – Просто всё отрицай, и Туннии, скорее всего, будут делать то же самое, чтобы не опозорить свой род.
Иустиниан Гициний Кравв
Иустиниан остановился перед домом Магна Тунния. Громадина в четыре этажа выигрышно выделялась на фоне окружающих построек. Магистр авгуров прекрасно знал, во сколько городу обошёлся Храм Юпитера и схватился за голову. Размах был сопоставим, но там дом Бога, а тут – какого-то консула.
У жреца в голове сразу всплыл вопрос: «Кто вообще такое позволил? Только несколько поколений назад ценой тысяч смертей и крови удалось вырвать власть у царей, и тут такое. Неужто, память людей так коротка? Одному человеку, каким бы он ни был замечательным, нельзя давать неограниченную свободу и поощрять вседозволенность. Особенно если этот человек обременён властью».
– Деньги стали истинным богом монолонцев, – с болью в сердце прошептал Иустиниан.
Он зашёл в дом и осмотрелся. Колонны уходили вверх, из цветного стекла были собраны узкие и высокие окна, пропускающие внутрь всю пестроту красок. Лестницы вели на балконы, с которых открывался вид на витиеватый узор на полу. Повсюду свисали вьющиеся растения и цветы. Иустиниан начал молиться. Сегодня тут будет весь свет Монолона, так что требовалось умилостивить духов.
«Грешников ещё нет, – подумал Магистр авгуров. – Но лучше не затягивать».
Магн Тунний на правах организатора празднества отыскал жреца в утренней суете. Он стоял поодаль, не мешая, и ждал, пока тот закончит. Вскоре молитва прекратилась, и хозяин дома задал свой вопрос.
– Останетесь, Гициний Кравв?
Иустиниан выждал паузу, осмотрел Тунния и только потом ответил:
– В моём присутствии у многих отпадает желание грешить. Предположу, что всё дело в одежде, но считаю, что без меня здесь случится нечто воистину ужасное.
– Моя семья будет безмерно рада.
Магистр авгуров лишь поклонился и пересёк мраморный зал. Отыскав каменную скамью, он сел прямо на самом видном месте напротив входа. Да ещё и на возвышении, кто-то же должен присматривать за грешниками.
Авл Марий
Из закрытого кабинета доносились крики. В свете магических кристаллов споры не утихали до самого утра. И лишь тепло, вползающее в открытое окно с первыми лучами солнца, позволило им прийти к компромиссу и расставить фигуры патрулей на карте. Уставшие, но довольные, тактики, наконец, разошлись, чтобы привести план в действие.
«Празднество Дня города только вечером, а проблем, как от Гражданской войны», – Авл Марий покинул кабинет Главного квестора и направился к выходу. Там его уже ждал сын.
– Ну, что… я стану квестором? – взволновано спросил юноша.
– Дай обниму ещё одного служителя порядка в роду, – Авл заключил Друза в крепкие объятья.
– Уже?
– Ты всё делал сам, много трудился и теперь пожинаешь плоды. Мне даже не пришлось просить.
Они отправились домой под крики надоедливых петухов.
– Ты будешь охранять бал? – спросил Друз.
– Ты! – бросил Авл.
Друз резко остановился:
– Ого…
– Это ответственное дело, сын… – Авл взял сына за плечи. – Ты готов?
– Я когда-нибудь тебя подводил? – Друз улыбнулся. – Вот только думал, подобное случится чуть позже…
– Идём! Я тебя провожу.
Не успели они подойти к центру сбора, как Друз произнёс:
– Дальше я сам!
Авл Марий улыбнулся. Опытный квестор всегда хвалил сына за самостоятельность и подтрунивал, если тот смущался.
– Удачи! – Авл похлопал сына по плечу и пошёл в другую сторону.
– Отец! – окрикнул Друз.
– Передумал? – усмехнулся Авл.
– Не… Ты много лет прослужил квестором, а главным так и не стал… почему?
– Потому что у Главного квестора был свой сын.
– Значит, и мне не удастся?
– Теперь у него нет сына, зато есть две дочери… лови момент!
Авл Марий помахал сыну и удалился.
Домна Метелла
– Что опять случилось? – найдя расстроенную подругу в дивном саду, поинтересовалась Тунния Сцевола.
– Макр – грязное пьющее животное. Вот что случилось, – ревела Домна Метелла. – Вечно нажирается, тащит меня в постель и отрубается. А потом мне упреки: «Почему ты не беременна? Где наши дети?»
– Ты не пыталась с ним поговорить? – усаживаясь рядом, спросила Тунния старшая.
– Как же! Только рот откроешь, тут же получаешь, – ещё сильнее разревелась Домна.
– Я ведь тебя предупреждала, что деньги порой идут вкупе с не очень приятными чертами характера, – обняв подругу за плечи, припомнила Тунния. – Мужчины порой успокаиваются после свадьбы. Помнишь, как ты говорила, что он заставлял твоё сердце летать?
– Ведь так и было, – на Домну нахлынул ещё один приступ истерики.
– Тиши, тиши, – успокаивала её Тунния.
– Может, мне его заколоть? – вдруг совершенно спокойно сказала Домна, отчего даже у её взбалмошной подруги волосы встали дыбом.
– Слишком безумный порыв, ты не находишь? – осторожно произнесла Тунния. – Тебе просто нужен ребёнок. Если ты убьёшь Макра, придётся искать нового мужа, а с этим сегодня тяжелее, чем во времена нашей молодости.
– Вся такая правильная, а до сих пор в девках, – огрызнулась на нее Домна.
– Я всего лишь хочу помочь, – стерпела обиду Тунния.
– Прости, я не хотела, – она обняла подругу.
– Прощаю! – улыбнулась Тунния.
Они сидели какое-то время в обнимку, а затем отправились на неторопливую прогулку по аллее.
– Ты говорила серьёзно о ребёнке? – спросила Домна.
– Ага! – с полной уверенностью кивнула Тунния. – Вот только твой муж для этого не годится. Может, стоит подыскать кого поинтересней?
– Изменить мужу?! – изумилась Домна Метелла.
– Ему не обязательно об этом знать, – таинственно улыбнулась Тунния. – Как раз на днях мой дядя Магн Тунний организует в своем доме празднество Дня города.
– Чтобы меня обрюхатил там какой-нибудь отщепенец, едва скопивший на костюм и маску?
– Уверяю, совсем бедных там точно не будет, – успокоила её подруга, – мой дядя не впустит в дом первого встречного. Кстати о нём!
– Нет, ты что! – увидев коварный взгляд Туннии, отпрянула Домна. – Хочешь подложить меня под дядю, он ведь женат.
– И что? – совершенно безразлично спросила Тунния. – Зато подходит по всем твоим критериям.
– А! – уловила Домна мотив подруги. – Это чтобы насолить его жене.
– Да, я ненавижу Люцию. Это ни для кого не секрет! – развела руками Тунния. – Как дядя только мог на ней жениться, она скучная и бесящая, а ещё этот мерзкий писклявый голосок.
– Ну не знаю, – засомневалась Домна. – Это как-то неправильно.
– Ты то же самое говорила, когда отбивала от мужа конкуренток, – напомнила Тунния. – Не переживай, я всё устрою! Но с одним условием! Потом ты поможешь мне.
***
– Что ты копаешься? – выкрикнула Тунния старшая, вбегая в комнату подруги. – Мы опоздаем на празднество.
– У меня маленькая грудь, – грустный голос донесся из-за ширмы.
– Опять эти твои заморочки, – Тунния отдёрнула занавеску и увидела подругу у зеркала. – Даже ещё без корсета.
Тунния, не слушая Домну, стала в спешке преображать подругу.
– Полегче, – тяжело дыша, протянула Домна.
– Вот так-то лучше! – затянув шнуровку, радостно констатировала Тунния.
Они вышли из дома и тут же запрыгнули в паланкин, который без промедления довёз их до нужного места. Люди шли по улицам, скрывая лица масками.
Маски – обязательный атрибут Дня города. Граждане приходили на праздник с ликами известных политических деятелей, военачальников или предков. В этот значимый день монолонцы соблюдали традиции и проводили шумные застолья дома или в гостях. Поэтому сегодня на улицах народу будет не много в отличие от какого-нибудь триумфа.
– Что ты задумала? – поинтересовалась Домна.
– Ты уверена, что хочешь знать? – спросила Тунния. – Я могу, конечно, рассказать, но…
– Лучше не надо, – кивнула Домна. – А то ещё передумаю.
– Умничка! – улыбнулась Тулия, и они вместе отправились на празднество.
Хозяин одного из лучших домов в городе приветствовал гостей на входе.
– Он странно одет и без маски, – подозрительно бросила Домна.
– Не бойся, дядя вскоре переоденется, – пояснила подруга, когда они подошли к Магну Туннию. – Дядя! Надеюсь, мой подарок будет в пору.
– Сегодня и узнаем, – прошептал он. – Я рад, что ты пришла, Камилла.
Женщины прошли в дом и осмотрелись.
– Как ты собираешься избавиться от Люции? Она же будет всюду следовать за мужем, – не унималась Домна.
– Ты же не хотела знать, – напомнила Тунния. – Но ты права, нам нужен доброволец, который займёт её на время. Может, вон тот статный мужчина?
– Нет! Ты же не собираешься опять провернуть тот трюк, – Домна опустила плечи.
– Почему нет? – улыбнулась Тунния. – Он мой самый любимый! Но чтобы ты не считала себя последней дрянью, можешь выбрать Люции кого-нибудь.
– Они все в масках, – с досады сказала Домна. – Вон тот, по-моему, даже очень ничего.
– Жребий брошен, – Тунния кивнула своим помощникам, указав на незнакомца в маске, и всё завертелось.
– Это ведь не только из-за меня? – серьёзно спросила Домна.
– Разумеется, нет, – обняла её подруга. – Просто ещё один повод приструнить Люцию при удобном случае. Она возненавидит тот день, когда поссорилась со мной. Кстати… Смотри! Какой мужчина!..
Глаза Туннии чуть не плакали от наслаждения. Она жаждала обладать им. Домна обернулась и увидела высокого мужчину в мускульной кирасе и с красным плащом. Цвет войны в мирное время имел право носить только лучший полководец Республики.
– Децим Клавдий? – усомнилась она в адекватности подруги. – Он же военный…
– И что? Они все до поры до времени убивают варваров, – не поняла подвоха влюблённая.
– Но этот уже занят, – пояснила Домна. – Тем более у него дочь.
– Мелочи, – отмахнулась Тунния.
– Да у вас даже нет общих тем для разговора.
– Я немного фехтую.
– Фехтование и война – разные вещи!
Тунния нахмурила брови:
– Ты не хочешь мне счастья?
– Хочу, хочу, – поспешно закивала Домна. – Тем более я же обещала. После этой ночи… если всё выгорит, у меня не будет выбора.
– Выгорит!
Фаора
Магн Тунний слыл человеком радушным и умным, а ещё неплохо разбирался в людях. И этим вечером, встречая и впуская гостей в свой дом, распознавал всех их, даже когда они уже надели маски. Но вот одна пара своей развязностью выделялась из стройной вереницы, хоть покрой костюма ничем не выдавал в них плебеев.
Хозяин не сводил с них пристального взгляда, а незнакомцы даже и не пытались пробраться втихую и пошли в общей очереди. Вскоре они добрались до Магна Тунния.
– Приветствую, Влиятельнейший из людей! – незнакомка низко поклонилась по всем нормам этикета. – Хотя бы на этот вечер.
Более обезоруживающей улыбки хозяин дома ни у кого не встречал.
– Пока Юрии с Гициниями не пришли, – подыграл незнакомец. Магн сделал вид, что не услышал оскорбления в свой адрес и промолчал.
– У меня к вам деловое предложение, – снова заговорила незнакомка. – Отойдём туда, где потише?
Магн насторожился, но кивнул, а гостей оставил на супругу Люцию.
Незнакомка не стала медлить и, едва они скрылись в тень, представилась:
– В городе меня знают как Воровку секретов!
– Наслышан, – Магн сразу понял, что за незваные гости явились в дом.
– Так вот. Мне нужно попасть на празднество, а вы можете попросить нечто взамен. Думаю, не стоит перечислять весь спектр моих талантов.
Тунний задумался и отошёл. Сейчас связи с криминальными слоями города ему ни к чему, но, возможно, когда-нибудь пригодятся. Всегда удобно знать нужного человека.
– Хорошо, – согласился Магн. – Но чтобы без фокусов. Иначе вас по кускам будут собирать.
– Мы сама незаметность, – заверила его воровка. – Тем более, пришли не по твою душу.
С этими словами они разошлись.
«Дерзкая девчонка… далеко пойдёт, если только не окажется раньше в сточной канаве с перерезанным горлом», – пронеслось в голове у Магна.
Хозяин дома вернулся к гостям, а незнакомцы растворились в толпе. Они предусмотрительно отошли в сторону и по лестнице поднялись выше. Оттуда открывался отличный вид на зал.
– Думаешь, он придёт? – спросил Фауст у Фаоры.
Они стояли у перил и всматривались в прибывающие силуэты патрициев. С каждой минутой их становилось всё больше.
– Придёт! – уверенно произнесла Фаора. – Обязательно придёт… Письма с угрозами порой творят чудеса.
– И как мы его узнаем?
– Легко. Он придёт без маски. А вот и он! Пунктуален не по годам.
– Где? – встрепенулся Фауст. – Вон тот малец? Ему сколько?.. Лет пятнадцать?
– Наверно, – пожала плечами Фаора.
– Что ребёнок успел натворить?
– Не твоё дело. У тебя ведь тоже здесь с кем-то встреча?..
– Он ещё не пришёл.
Фаора резко сорвалась с места и устремилась вниз по лестнице. Она преодолела зал и села рядом с юношей. Кикерон вздрогнул и отшатнулся. Гости в масках не сводили с него любопытных глаз.
– Кто вы? – спросил мальчик.
– Главное не то, кто я, а то, что я знаю, – прошептала она. – Помнишь то происшествие лет пять назад? Ты играл со своей сестрой, а потом…
– Остановись, – взмолился Кикерон. – Что ты хочешь?
– Я собираю секреты, – пояснила дружелюбно Фаора. – И меня интересует твой дедушка Октавиан Август, а точнее – его приёмные дети.
– Он их не усыновил, – поправил Кикерон. – Там нет никакого секрета.
– Ты заблуждаешься… Без причины добропорядочный патриций не будет ютить плебеев.
– Мы редко бываем у дедушки.
– Тебе лучше что-то вспомнить, а то…
– Я не знаю!
– Любая деталь, странность…
Мальчик склонил голову.
– Он учит их магии, – наконец, произнёс Кикерон.
– А говорил, нет секретов, – обрадовалась Фаора. – Зачем учить плебеев магии, когда у них нет к ней предрасположенности?
– Я не знаю. Позволь мне уйти.
– Конечно… но я не прощаюсь, – она улыбнулась.
Последние слова приковали мальчика к скамье, заставили вспомнить тот день пять лет назад. Кикерона бросило в жар, капли пота поползли по лицу.
Фаора отправилась искать Фауста. Тот о чём-то разговаривал с Иустинианом. Старший жрец оказался без маски. Действительно, зачем она ему? Священнослужитель одним своим видом отпугивал местных гадюк и привлекал рыбу покрупнее.
Слева от жреца сидел кто-то в маске, справа Фауст.
«Ты всегда хотел вращаться в высших кругах», – подумала она о подельнике.
Они о чём-то договаривались. У Фаоры даже возникло ощущение, что Иустиниан отбивается от диких собак последним факелом.
Женщина лишь улыбнулась и пошла дальше. Жреца Фаора знала давно, в какой-то мере именно он научил её смотреть на мир по-другому. С тех пор секреты так и сыпались ей в руки.
Октавиан Август Сикст
Сикст разудалой походкой ворвался в зал и остановился, бросив хищный взгляд на толпу. Точно охотник, он искал только одну добычу – Корнелию. Та слыла красивейшей из незамужних дев Монолона.
Отыскать добычу оказалось не трудно. За ней, как тень, шла её мать и не отходила ни на шаг. Гициния – опасная женщина. Сикст побаивался её, и не без основания.
Тут в зал вошли два брата Сектия – самые богатые люди города, хоть и из плебеев. Золото порой даёт шанс дотянуться до звёзд. Одетые с иголочки и похожие, как две капли воды, они всегда ходили в одном и том же.
Почти моментально улей зашумел. Патриции из старых родов от возмущения, хотя сами брали у братьев-плебеев в долг, а женщины… тоже из-за денег. Сикст благоразумно отошёл в сторону, чтобы не попасть кому-то из змей на глаза. Женщины тут же бросили голодные взгляды на завидных женихов, и праздник перестал быть безопасным.
Сикст встал, как вкопанный, увидев племянника. Ему потребовалось время прийти в себя, чтобы заговорить.
– Кикерон!? – сорвалось с его уст. Сикст приподнял маску и наклонился. – Что ты тут делаешь?
– Я… – попытался оправдаться мальчик.
– Совсем сдурел? Беги скорей домой. Ещё не хватало тебе пересечься с отцом.
– Ага…
Кикерон витал где-то в своих мыслях. Сиксту пришлось его поднять и отвести к выходу, напялив на него свою маску.
– Ты же никому не скажешь? – спросил мальчик.
– Иди уже! – прикрикнул на него Сикст.
Он долго не мог понять, что побудило племянника прийти сюда. Сикст отмахнулся от плохих мыслей и вышел с Кикероном за ворота.
– До дома Августов, – он заплатил рабам. – И если будет возникать, везите силой. Разрешаю!
– Да, господин!
Паланкин тронулся, и Сикст смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темноте улицы. Он вернулся в зал и только по взглядам людей понял, что без маски. Юный патриций не отчаялся и снова отыскал Корнелию. Отринув заготовленную речь и сомнения, Сикст подошёл.
– Свет огней свёл вас с ума, раз вы осмелились подойти, – произнесла Гициния Кравва.
– Ваша дочь ярче всех огней, – потеряв всякую осторожность вместе с маской, сказал Сикст. – Позволите пригласить её на танец?
– Дочь? Не понимаю, о чём вы, – в ответ бросила она.
– Мама! – Корнелия сама сняла маску и прожгла её взглядом. – Оставь этот цирк.
– Надень маску! Мы на празднестве.
– В Тартар! Я хочу танцевать, – она протянула руку, и Сикст увлек её в центр зала.
Гициния же осталась стоять на месте, кусая губы и терзая веер, словно желая сломать его.
Фауст
Фауст сначала смотрел, как его подельница выпытывает секреты, а затем увидел того, с кем сам договорился о встрече. Он подошёл и представился:
– Фауст, – он почтительно поклонился.
– Мой хозяин заинтересован в ваших услугах, – заговорил вместо хозяина раб, – но сначала испытание.
– Ваши желания – закон! Просто укажите цель.
– Иустиниан Гициний Кравв! – заговорил, наконец, Кесарь. – Я договорился о гадании на полёте птиц и хотел бы, чтобы мероприятие прошло удачно.
– За такое Старший жрец потребует сумму, и значительную.
– Хорошо бы провернуть всё с наименьшими тратами, – добавил раб, а по совместительству и управляющий делами Юрия. Считай, правая рука. Кесарь никуда без него не ходил. По уровню образованности помощник мог заткнуть большую часть патрициев в этом зале. А иначе, зачем он нужен?
– Предлагаю сесть с двух сторон, дабы ему не по себе и подарок лучше дарить кому-то из близких, – предложил Фауст.
– Вижу в вас творческую жилку. Идёмте! – Кесарь уверенным шагом направился к жрецу, а потом обернулся. – Как там зовут его матушку?
– Вилора, – напомнил раб.
– Скажи, – Кесарь подсел слева от Магистра авгуров, – как поживает Вилора?
– Она в добром здравии. Благодарю! – ответил любезно Иустиниан.
Фауст в это время сел справа от магистра, развернувшись так, чтобы видеть лица собеседников.
– Это хорошо, – кивнул Кесарь. – Я вспомнил, что забыл про её последний день рождения.
«Как и она о твоём!» – Иустиниан по голосу догадался, с кем разговаривает. – День рождения?
– Оплошность с моей стороны… Знаю! Возможно, она простит мою неучтивость, если я пришлю подарок? «Змея!»
– Право это не обязательно.
– Сложно подобрать подарок для женщины, – вслух размышлял Кесарь. – Что любит одна, другая презирает.
– Возможно, она не откажется от денег? – предложил Фауст.
– Хорошая мысль, – согласился Кесарь. – Скажем, сто тысяч молоров.
– Ты очень добр, но боюсь, моя матушка, как хозяйка Дворца диктатора, просто не заметит столь скромный жест, – пояснил Иустиниан.
– С мамами всегда так, – добавил Фауст.
– Сто пятьдесят тысяч! – увеличил сумму Кесарь.
– Она всех рабов одевает в шелка. А каждое утро на завтрак ест устриц, – пояснил жрец.
– Ей следует быть осторожней, – снова заговорил Фауст. – Устрицей можно подавиться.
Иустиниан уже собирался возмутиться, как Кесарь увеличил тяжесть подарка.
– Двести тысяч!
– Очень щедрое предложение и замечу, достойный подарок, – улыбнулся жрец. – Она будет тебе весьма обязана.
– Её единственная обязанность – думать обо мне хорошо.
– Она всегда о тебе хорошо думала, и нет ничего неэтичного в том, что она продолжит думать так же.
– Мы понимаем друг друга, – Кесарь обернулся к рабу. – Запиши! Двести тысяч Старшему жрецу.
– Мидасом себя возомнил, – прошептал помощник. «Придурок!»
Обговоренная ранее сделка была подкреплена на успех, и они оставили Иустиниана лицезреть грешников.
– Отлично справился, хвалю, – произнёс Кесарь. – Из тебя выйдет толк, если не будешь меня подводить.
– Работе я отдаюсь целиком и полностью, – любезничал Фауст.
– Чудно! Значит, не прощаюсь. Воу введёт тебя в курс дела, – он впервые назвал раба по имени и отправился по личным делам.
