Альмира Рай
Капкан. Ты самый опасный для меня
Пролог
Я не спала, конечно. Не могла заснуть после всего, что мы друг другу наговорили. И все же как красиво у него получается играть на моих чувствах.
Он знает, что я прощу, не смогу иначе. Почему так сложно сказать «Уходи»? Будто издеваясь надо мной, он пришел опять.
Тихо скрипнула дверь, послышались торопливые шаги, приглушенные ворсом ковра, зашуршало мое одеяло, и к спине прижалось горячее тело. Его рука легла на мой живот, и пальцы жадно впились в кожу. Я каждый раз чувствовала эту ненасытность в его жестах и движениях. Он сам не понимал, отчего приходит ко мне, отчего не может глаз отвести. Мы оба, как полоумные, стали зависимы от этих чувств.
– Уходи, – заставила себя произнести.
– Не хочу, – ответил он упрямо. И мою шею обдало горячим дыханием, отчего кожа покрылась мурашками. Я зажмурилась, прогоняя их и чертово возбуждение, что постоянно возникало рядом с ним. Я не просила всего этого. Я все еще боролась. А он уже перестал.
– Все равно утром будешь делать вид, что меня не существует, – произнесла я, не скрывая боль.
– Ты сама так захотела.
– Потому что мы в доме наших родителей.
– Нет. Потому что ты боишься того, что будет дальше.
Его губы обожгли шею, скулу и щеку. Остановились в миллиметре от моих, чтобы подразнить или может заставить испытать это наркотическое чувство предвкушения. Вот он нежно обнимает меня и смотрит так, будто я самое прекрасное создание, а в следующую секунду его рука заползает в мои трусики, а губы нападают на мои в жадном диком поцелуе. И он позволяет мне царапать его спину и кусать в ответ, потому что это лучший способ доказать, что он прав. И я хочу его так же безумно, как и он меня.
Вот почему мне стоит держаться от него подальше. Я теряюсь, забываюсь, хотя прекрасно знаю, что мой сводный брат придурок. Зарвавшийся богатенький мальчик. Избалованный жизнью эгоист. Неспособный любить никого, кроме себя. Самый опасный для меня. Мой капкан.
Глава 1
Мама встала за спиной и улыбнулась мне в зеркале.
– Волнуешься? – спросила она, застегивая молнию на моем любимом платье. А я с грустью отметила, что оно на меня мало. Определенно я «округлилась» в области груди.
– Не особо, – ответила я, немного лукавя. Я нервничала. Сильно. – В конце концов, что может пойти не так? Рано или поздно мы должны были встретиться.
– Ну, у нас получилось скорее поздно, чем рано, – с грустью ответила мама.
Да, и правда. Обычно с членами новой семьи знакомятся до свадьбы. Но я сейчас не стала давить на больную мозоль и напоминать, что они с дядей Славой уж слишком быстро узаконили свои отношения. Для них все было просто, я это понимала. Они знакомы давно, еще со школьных лет. И любили друг друга тоже давно. Но так уж вышло в жизни, что родители отправили дядю Славу учиться за границу, и они с мамой расстались. Она свою семью завела, он свою. У двоих все закончилось разводом. И вот, спустя двадцать с чем-то лет Слава вернулся на родину. Их страстное воссоединение происходило на моих глазах. Мы с мамой будто поменялись ролями. Это она часами ходила по магазинам, выбирая самое красивое платье, она приходила поздно со свиданий, целуясь и хихикая под дверью. А я смотрела на эту безумную парочку сначала с недоверием, потом, когда поняла, что все серьезно, с умилением. Несколько недель назад, проснувшись утром и застав их за страстным поцелуем на кухне, узнала шокирующую новость – они женятся. «А чего ждать?» – спросил меня Слава.
Они казались таким счастливыми и уверенными друг в друге и своей любви, что я в свои девятнадцать могла только позавидовать. Одно меня волновало – слишком быстро все происходило. На тот момент всего две недели прошло. Я видела подобное только в сказках, и отказывалась верить, что это все не шутка.
Оказалось, нет. И сейчас, спустя месяц, когда мама и Слава поженились, и мы все переехали в его загородный дом, мне пришлось осознать и принять факт, что у меня вдруг появился сводный брат.
Вот она я, стою перед зеркалом и пытаюсь предугадать, как он на меня отреагирует. Он старше меня. Мне почти двадцать, а ему уже полных двадцать один. Не думаю, что у нас будут причины для склок. Если только он не окажется ревнивым придурком.
– Я в этом наряде, как наивная школьница, – выдала свои доводы. Действительно, я взглянула на себя с другой стороны. Не в тему это белое платье кукольного фасона и две косички. Меня затопило раздражение от собственного вида. – Зачем вообще наряжаться? Шорты и майку надела бы и…
Мою тираду перебил звонок, и мама чмокнула меня в щеку.
– Переодеваться некогда. Пошли!
– Девочки! – позвал Слава из гостиной. Он уже пошел к входной двери, потому мама потащила и меня. А так как мы с ней все же поменялись ролями, ей нужна была моя поддержка.
Момент истины настал.
Дядя Слава открыл широкую входную верь, раскинул руки и поприветствовал сына.
– Рома!
– Пап, – довольно сдержано произнес тот и вошел. Я рассматривала его все те секунды, пока он обнимал отца, здоровался с мамой, обменивался стандартными любезными фразами. А после наконец остановил свой взгляд на мне. Высокий. Сильный. Стильно одет, ухожен. Красив. Очень красив. И точно знал об этом, потому что держался уверенно, что чувствовалось в каждом его жесте и движении. Все в этом молодом человеке было прекрасно. Если бы только не холодный взгляд черных глаз.
Мне и секунды хватило, чтобы понять, что я ему не понравилась. Что ему в принципе ничего из этой ситуации не нравится.
– Рома, познакомься, это твоя сестра, Мила, – объявил Слава и засмеялся. – Сводная, конечно.
Новоиспеченный братец сделал шаг ко мне. Угрожающий и резкий, как будто хотел спугнуть. Но я выстояла, даже удержала его сканирующий взгляд. Он на секунду прищурился, словно пытался меня раскусить, и в конце концов принял весьма странное и неожиданное решение.
Еще шаг, и он стиснул меня в медвежьих объятиях на потеху родителям.
Вот только они не слышали того, что он мне шепнул на ухо:
– Желаю удачи.
Можно было бы принять за шутку, но злые нотки в голосе не давали усомниться, что Рома пришел с войной. Я догадывалась, что так будет. С тех пор как Слава включил меня в свое завещание.
* * *
Ужин протекал мучительно медленно. Рома оказался молчаливым, а мама нервничала, что означало, она суетилась и много болтала. Дядя Слава и вовсе погрузился в свои мысли, задумчиво рассматривая сына. Не скажу, что мы с отчимом успели очень уж сблизиться. Это сложно, учитывая то, что мы знакомы всего месяц. Я все еще мысленно зову его «дядей». Но накануне свадьбы у нас с ним состоялся весьма серьезный разговор. Он сам повел меня в ресторан и предложил поболтать по душам. К моему удивлению, у нас получилось.
Я тогда поняла две главные вещи. Первое – он очень любит мою маму, всегда любил и всегда жалел, что они тогда расстались. Больше всего в сложившейся ситуации на него давил его отец, который требовал от Славы быть лучшим во всем. Лучше учиться, лучше работать, жить в лучшей стране, выбрать себе лучшую партию. Так появилась мама Романа. Отчим признался, что никогда не любил свою бывшую, Аниту. Она была и остается корыстной и склочной женщиной, которая и пальцем не пошевелит, если дело не о ее выгоде. Когда у них родился сын, Слава почувствовал себя в ловушке. Он не мог оставить ни ребенка, ни бизнес, которым управлял вместе с отцом. И лишь два года назад, когда его папы не стало, а сын оказался уже достаточно взрослым, чтобы понять, Слава всерьез задумался о том, что пора бы наконец пожить в свое удовольствие. Для себя. И сердце потянуло его на родину, к маме.
А второе, что я поняла, – Слава больше всего на свете боится превратиться в своего отца. Он жалеет, что недостаточно близок с Ромой. К сожалению, он много времени проводил на работе, сбегал от нездоровой атмосферы в доме, и воспитанием Ромы занималась Анита.
Что в итоге вышло – я теперь имела сомнительную честь наблюдать. Роман смотрел на всех нас свысока. Вернее, на меня и маму. Славы как будто не было за столом. У них были весьма натянутые отношения, это сразу бросалось в глаза. Они не общались полгода. После развода Рома остался с мамой в Англии. Славе тяжело дался этот процесс. А все потому, что у него с женой был брачный контракт, согласно которому она получает двадцать пять процентов от состояния мужа и больше не имеет права претендовать ни на наследство, ни на бизнес. Я бы на те двадцать пять процентов могла прожить три жизни, но Аните было мало. Она выкачивала деньги из сына какое-то время, пока и эту лавочку отчим не прикрыл. А теперь послала Рому сюда. Денег нет, к бизнесу отца он приобщаться не хочет, открывать свой собственный – тоже. Все это не мои слова, а отчима.
Я лично собственными глазами видела, насколько натянутой была улыбка парня, когда он отвечал на вопросы мамы о его жизни в Англии. Отвечал вежливо и сдержанно, но в глазах как будто танцевали черти. Что-то зловещее было в нем, это отталкивало меня. И даже немного пугало. Вот и познакомилась с новым родственничком…
– Итак, Алена, ты была влюблена в отца… Я ведь могу обращаться к тебе на «ты»? – спросил он, заметив, как напрягся Слава.
– Конечно! – тут же обрадовалась мама и махнула рукой. – Как тебе удобно.
– Ты была влюблена в моего отца, когда тебе было пятнадцать? – продолжил он и перевел сканирующий взгляд на меня. Как будто под кожу забрался и все тщательно исследовал. – Как твоей дочери сейчас?
– Мне девятнадцать, – ответила я.
– Правда? – с сомнением спросил Рома. Думаю, он просто издевался надо мной. Так скривился, словно проглотил лимон. Мама уже начала щебетать о том, как сильно она была похожа на меня в том возрасте – те же золотистые локоны, зеленые глаза и миниатюрное телосложение – и она не замечала, как вовсе не вежливый взгляд Ромы скользнул на мою грудь.
– Действительно, миниатюрная, – произнес он. – Значит, девятнадцать. Ты уже окончила школу?
Обычно я вполне адекватный и спокойный человек. Не люблю конфликты, стараюсь со всеми найти общий язык и смотрю на мир позитивно. Но есть во мне одна вредная черта, от которой я всегда страдаю. Не умею притворяться. Вообще не умею. У меня все просто. Не нравится человек – не общаюсь с ним. Всегда говорю правду. Вру только маме, и то лишь во благо, чтобы не задеть ее чувства, потому что она у меня очень ранимая. Так что сейчас, смотря на этого напыщенного петуха, я вдруг поняла, что не могу больше оставаться за столом. Просто не могу и не хочу.
– Кстати, об этом, – проговорила я, когда пауза затянулась. Он смотрел на меня с приподнятыми бровями, ожидая ответа, я пилила его взглядом с жатыми челюстями, сдерживая колкости. – Доклад на завтра. Я забыла совсем, что куратор должен прислать мне задание на почту.
Я положила приборы, оставила салфетку на подлокотнике и начала вставать.
– Мила! – возмущенно позвала мама. Она прекрасно понимала, что я банально сбегаю.
– Мам, прости, я вернусь к десерту, – пообещала я и послала ей виноватый взгляд. Мне нужно было время немного остыть, потому что закипать я начала с того момента, как Рома вошел в этот дом. И, кажется, сейчас пар повалит из ушей.
– Пускай идет, – неожиданно поддержал Слава. Я послала ему благодарную улыбку, и он мне ответил теплым взглядом. – Но десерт мы без тебя начинать не будем, так и знай.
Я кивнула и быстрым шагом направилась в сторону лестницы. Дом был длинным и просторным. На первом этаже больше места, чем на втором. Потому огромная спальня мамы и Славы располагалась справа от холла, тогда как кухня-столовая – слева. Мне досталась одна из двух спален на втором этаже. Пока поднималась наверх, успела позлорадствовать, что Роме придется селиться в розовую. Я выбрала вторую – с солнечными желтыми обоями.
Закрыв дверь, первым делом сняла удушливое платье и осмотрела себя в зеркале в одном нижнем белье.
– Миниатюрная, – передразнила я и скорчила рожицу. Ну и что, что ростом не удалась. Зато все остальное на месте. А главное, голова на плечах.
Натянув любимую папину футболку, длиной чуть выше колен, я достала из заначки сигареты и вышла на балкон. Я врала маме на счет этого. Но Слава знал. Я сама закурила при нем, сказав, что я совершеннолетняя, а маме знать не обязательно, если он не хочет, чтобы ее схватил инфаркт. Доводы подействовали.
Закурив, я выпустила дым в ночное небо и облокотилась о перила. Не передать, какие красивые звезды за пределами города. Я полюбила это место сразу, как приехала. Валяться на балконе в мягком кресле-мешке, слушать музыку и рисовать – мое самое кайфовое времяпровождение. Мама переживает, что я стану закоренелой социопаткой, что у меня маловато друзей. Другая мама была бы рада, что ее дочь не шляется по ночным клубам, возвращаясь под утро совсем нетрезвой, а мою это беспокоит. Она думает, что смерть папы так повлияла на меня. Я думаю, что просто ненавижу этот чертов мир. Мне хорошо в своем собственном.
Но, как всегда, что-то все время врывалось и выдергивало меня из зоны комфорта.
– Ты куришь? – послышался насмешливый и одновременно возмущенный голос Ромы.
Я вздрогнула, застыла на секунду и резко обернулась. Он стоял в дверях, сложив руки на груди и скептически меня рассматривая. На его лице так и читалось отвращение. Но промелькнуло кое-что еще, когда он прошелся скользким взглядом по моим ногам. Это злило, но я все же взяла себя в руки и не задала грубый вопрос, который так и вертелся на языке: «Какого черта ты здесь забыл?»
– Да, – ответила вместо того и протянула пачку. – Будешь?
Он раздраженно фыркнул, так ничего и не ответил. Думаю, это нет. Тогда почему он не уходит?
– Твоя комната по соседству, – подсказала я и кивнула на вторую дверь, которая тоже выходила на этот балкон.
Рома поступил ровно наоборот и подошел к перилам, облокотившись о них, точно, как и я, посмотрев при этом в небо.
– Вот уж не подумал бы, – заговорил он задумчиво. – Такая вся благоразумная, до тошнотиков милая кукла, и с сигаретой в зубах. Не вписывается в образ.
Я назло ему затянулась поглубже и выпустила дым.
Не хамить! Не хамить! Будь милой, Мила!
– У тебя образ гламурного наркомана с сомнительным прошлым, и сигареты в зубах тебе явно не хватает. Но ты не куришь. Видишь, мы оба ломаем стереотипы.
Я не смотрела на него. Но все равно краем глаза заметила, как он стиснул челюсти и медленно мотнул головой.
– Острый язычок, да? – спросил он со зловещими нотками. – Ну, это ненадолго, сестренка.
Последнее слово он особенно выделил, после чего выхватил мою сигарету, сломал ее и выбросил за балкон.
– Эй! – возмутилась я.
А он взял, отобрал всю пачку и засунул ее в карман своих джинс.
– Отдай! – потребовала я.
– Попробуй попросить вежливее, – издевательски протянул он и так улыбнулся, что мне захотелось выцарапать ему глаза. Как можно быть настолько привлекательным снаружи и таким противным внутри? У меня в голове не укладывалось! Пока я искала ответ на этот вопрос, Роман развернулся и направился в соседнюю комнату.
И вышел через секунду, смотря на меня волком. Вот тут уж я не смогла скрыть победной и немного издевательской улыбки.
– Она розовая, – выдал Рома, как какой-то смертельный приговор.
Я лишь развела руками.
– Какая есть.
– Розовая для девчонок, – решил он. – Тебе она подойдет больше.
– Я уже выбрала эту, – напомнила я, кивнув на свою дверь. И плевать, что часть моих вещей все еще была в коробках. Назло ему я распакую их сегодня же.
– Ну, никогда не поздно переехать, – упрямо настоял он. Что ж, я тоже могла быть задницей. Легко!
– А ты попробуй попросить вежливее! – произнесла я его же словами. И даже успела пожалеть об этом спустя мгновение. Что-то такое в лице Ромы промелькнуло, заставляющее меня внутренне сжаться и отступить на шаг.
«Это война!» – читалось в его глазах. Мне казалось, он прямо сейчас в красках представляет то, как делает мне больно. Но при этом внешне он оставался каменным, напряженным и стопроцентно злым.
– Родители попросили позвать тебя, – произнес он отстраненно, будто не со мной разговаривал, а со стенкой. – На десерт.
Что-то мне подсказывало, что даже если он перевел тему, вовсе не значит, что принял все как есть. Но прямо сейчас мне хотелось лишь сбежать от него. Потому я примирительно кивнула и сообщила:
– Хорошо, я сейчас спущусь, только переоденусь.
– Зачем? – спросил он и сделал угрожающий шаг от двери розовой комнаты. И мне опять захотелось отступить, но вместо этого я намертво вцепилась в перила. Рома это заметил и насмешливо фыркнул, встав напротив. Он был выше меня почти на голову. И когда стоял так близко, мне казалось, он заслонял собой весь мир. Это было неуютно. Наверное, поэтому я отвлекалась на странную мысль, что он приятно пахнет. Я отметила это, еще когда он разыгрывал комедию с обнимашками. Но тогда эту мысль затмили его слова. А сейчас я просто ждала, когда он уйдет. – Платье было даже короче, чем эта убогая футболка на тебе. Все, что хотела, ты уже показала. Ни капли для фантазии не осталось.
На что он вообще намекает?
Я стрельнула в него колючим взглядом, выражая им все, что думала о его неуместных домыслах. И сразу же появился закономерный вопрос: «А что, он собрался фантазировать обо мне?! Мы ведь вроде как родственники с недавних пор». Впрочем, этот вопрос так и остался в моей голове. Мне пришлось прикусить язык, чтобы сдержаться.
Рома ушел. Его губы все также были изогнуты в брезгливой надменной улыбке. Он вообще догадывается, как это портит его красивое лицо? Хотя, ему, конечно, на это плевать.
Глава 2
Ковыряя вилкой торт, я на какое-то время погрузилась в свои мысли. Я привыкла так делать за столом, пока мама и Слава ворковали. Мне нужно было закончить доклад и начать подготовку к экзаменам. Последний шаг перед получением диплома. Мама всегда переживала, что заочное обучение не пойдет мне на пользу. «Ни толковых знаний, ни живого общения со сверстниками», – говорила она. Но я с ней согласна не была. Зачем ходить в универ пять лет, чтобы получить корочку о навыках графического дизайнера? По большому счету я бы и полугодичные курсы могла закончить и приступить к работе. Собственно, я уже работаю. Рисую на заказ и выполняю любые прихоти клиентов, пока они за это платят.
Последняя мысль увела меня в неправильное русло. Я только подумала, что фраза звучит слегка двусмысленно, как сразу вспомнились слова Романа. У него действительно сложилось впечатление, что я дешевка, или он просто хотел кольнуть меня больнее? Я ведь вовсе не такая.
Глаза сами собой нашли его. Хорошо, что он не смотрел в ответ, а ел свой десерт, с неохотой поддерживая разговор за столом.
– Ты прекрасно говоришь по-русски, – похвалила мама. – Ни намека на акцент.
– У меня была русская няня, – ответил сводный брат. – Дома говорил по-русски, в школе и в колледже по-английски.
– Рома поступил в очень престижный колледж, – с гордостью объявил Слава, а мама не удержалась и послала мне красноречивый взгляд. Мол, бери пример! – И закончил его на отлично.
Я могла себе представить, сколько взяток он отнес учителям, чтобы поставили хорошие оценки. Смысл в этом всем? Я никогда не понимала. Неужели все эти дипломы и какие-то глупые оценки лучше осознания, что ты нашел свое дело, признание, что работаешь со страстью каждый день? Что твоя работа просто часть твоей сущности?
– Жаль только, что по специальности не работает, – добавил ложку дегтя Слава. Рома поморщился.
– Это не страшно, – поддержала его мама. – Он еще молод, обязательно найдет дело по душе.
– Да, – язвительно произнес парень. Хмыкнул и скривился еще больше. – Могу работать долбанным переводчиком.
Он даже больше не пытался казаться вежливым. Этот его маленький выпад смутил маму, но ничуть не удивил меня. Я-то его уже разглядела.
– Хорошая, идея, кстати, – на полном серьезе ответил его отец. Думаю, он хотел таким образом показать, что не изменит своего решения по поводу финансов. Слава закрыл все счета сына и предложил самому найти работу. Как-никак пора задуматься о самореализации и самостоятельности. И вот, Рома здесь. Но приехал явно не для того, чтобы «взяться за ум». Небрежно отбросив вилку, он раздраженно встал из-за стола.
– Прошу меня простить, перелет был утомительным, – оповестил он. И все это время так ни разу и не взглянул на меня.
– О, конечно, – понимающе произнесла мама. Я прекрасно понимала ее желание наладить отношения с сыном своего мужчины. Ведь мы со Славой отлично поладили. И зная ее, могу сказать, она будет долбиться об эту стену до последнего вздоха.
Роман развернулся и сделал пару шагов, но кое-что вспомнил и вернулся к столу.
– Чуть не забыл. Ты просила вернуть, Мила. – Вот теперь он посмотрел на меня. Прямо в глаза убийственным взглядом. Вытащил из кармана пачку сигарет и положил на стол прямо возле мамы. После чего обратился к ней: – Ты бы запретила своей Кнопке курить. А то так и не вырастет ведь.
Мама резко повернула голову ко мне и посмотрела так, будто впервые увидела.
– Мила? – она буквально пропищала мое имя. Это всегда служило стартом грандиозного скандала. И мне оставалось только закрыть лицо ладонями, прошептать проклятия и приготовиться к промывке мозгов. А Рома, да… Он просто ушел, оставив меня со всем этим.
Мама как ни старалась держать себя в руках, все равно перешла на крик. Возможно, она смогла бы принять эту мою вредную привычку, если бы не тот факт, что папа умер от рака легких. Это должно было и меня остановить. Но со мной некоторые вещи действуют наоборот. Я начала курить как раз после его смерти. Три года назад. Пыталась понять, чем ему так нравилось это занятие. Наверное, тем, как неспешно выходит и рассеивается дым, оставляя на языке горький привкус, и голова немного идет кругом. Не знаю… Это был мой способ стать ближе к нему. Я не надеялась, что кто-то поймет.
Вот и мама не поняла. У нее тряслись руки и в глазах стояли слезы, когда она потребовала обещание бросить. Под строгим взглядом отчима пришлось пообещать.
– Лучше иди в свою комнату, – произнес он уныло, когда ему надоело успокаивать жену. Виновато опустив голову, я так и сделала. Пошла к себе. А вот тут-то меня и ждал главный сюрприз.
Я открыла дверь с ноги, потому что настроение было паршивым. А дверь тут же ударилась о чемодан и отскочила обратно, чуть не расплющив мне лицо. Хорошо, что я успела выставить ладонь. Со второй попытки дверь открыла медленно и убедилась, что собственные глаза меня не обманывают.
Ни одной моей коробки. Ни одной сраной вещи. Ничего моего!
Только у двери одинокий черный чемодан с множеством наклеек из разных стран. О, я сразу поняла, чьих это рук дело. Правда, самого виновника безобразия в комнате не обнаружилось.
На моей кровати отсутствовало постельное белье. Ни подушки, ни одеяла. На широком подоконнике, который служил туалетным столиком, отсутствовала косметика. Шкаф был распахнут, и в нем не было ни единой шмотки, лишь одиноко колыхались вешалки. Они еще колыхались, мать вашу! Но окончательно мне поплохело, когда я представила, как этот придурок впопыхах сворачивал все бумаги и рисунки с моего стола. И мой дорогущий графический планшет…
Мои пальцы невольно сжались в кулаки, я по горлу начал подниматься крик. Я думала, хуже быть не может. Но тут мой медленно плывущий по комнате взгляд остановился на стеклянной балконной двери, и я увидела, что все мои вещи там. Просто валялись в одной огромной безобразной куче. Перевернутые ящики, мои книги, блокноты, одежда, и как вишенка на торте – красные трусы на самой верхушке.
Мое сердце ухнуло в пятки в ту секунду, когда я заметила маленькую коробочку с папиной коллекцией стеклянных котов. Она валялась так, будто ее просто пнули, как футбольный мяч. У меня внутри все похолодело. Самое ценное, что осталось от него.
Я осознала, что совершенно онемела и даже дышать не могла до тех пор, пока ручка двери в ванную между двумя комнатами не клацнула. Обернувшись на звук, увидела в проеме этого сволочного подонка. Мой паскудный сводный брат беззаботно насвистывал озорную мелодию, вытирая волосы маленьким полотенцем. Тогда как большое – мое! – было обмотано вокруг его бедер. И это все, что на нем было.
– Ты! – процедила не своим голосом. – Совсем долбанутый? Что ты сделал с моими вещими, кретин?!
И да, я перешла на крик, потому что не могла иначе. Я была готова и кулаки пустить в ход, и даже это не уняло бы моей ярости. А он, этот напыщенный гад, только посмеялся надо мной. Швырнув мне маленькое полотенце, он начал расстегивать свой чемодан.
– Самое время свалить, сестренка. Или ты хочешь остаться и познакомиться еще ближе?
Вот это был удар ниже пояса. Его грязные намеки стали последней каплей. Я слетела с катушек.
Схватив покрепче полотенце, врезала ему по шее так сильно, как могла. На распаренной после душа коже тут же проступило красное пятно. Но мне этого показалось мало, потому я занесла руку во второй раз. И полотенце с громким шлепком ударилось о грудь Романа. Одновременно с этим он выпрямился, посмотрев на меня с высоты своего роста, как на букашку. Страшно не было, я просто мечтала выцарапать ему глаза. Но только моргнуть успела, как он рывком преодолел расстояние между нами и припечатал меня к стене за горло. Так унизительно и грубо.
Его рука крепко сжимала, а я и виду не подала, что мне больно и трудно дышать. Я прожигала его тем же до дрожи ненавистным взглядом, что и он меня. И мысленно усыпала всеми известными миру проклятиями.
– Заруби себе на своем крохотном носу, Кнопка, – процедил он склоняясь так близко, что наши носы соприкоснулись. От этого мимолетного касания меня словно ударило током в том месте. Защипало. В глазах начали собираться слезы. Вот только этого не хватало. – Ты в доме моего отца. И то, что твоя мама с ним спит, вовсе не значит, что у тебя здесь появились какие-то права. А если так хочется познакомиться со мной поближе, то я тебе покажу себя. Всего.
Ох, теперь он говорил вовсе без намеков и скрытых смыслов. Он запугивал меня тем червивым монстром, который засел внутри него.
– Я уже вижу, какая ты свинья, – процедила я, дрожащим голосом. Я не могла отвести взгляд от его черных глаз. Знала, что если сделаю это или моргну, по щеке покатятся слезы. А я уж точно не подарю ему такого наслаждения.
Толкнув его в грудь, резко оторвалась от стены и выбежала из комнаты через балконную дверь. Вид того, в каком хаосе находились мои вещи, все же довел меня до слез. Но я быстро стерла их со щек и первым делом подняла коробку с фигурками. Как я и думала, одна кошка была разбита вдребезги. Еще у одной откололся хвост. Целой осталась только последняя.
Стиснув зубы, я поклялась себе, что так просто ему это не сойдет с рук. Он хочет войны? Отлично. Пускай подавиться этой комнатой. Пускай подавится чувством, что он здесь пуп земли. Однажды мне подвернется возможность, и я уколю его так же больно.
* * *
У меня ушло полчаса на то, чтобы перетащить вещи в комнату. А потом еще часа два, чтобы разложить все по полочкам. Обе комнаты второго этажа были зеркальными, а между ними имелась проходная смежная ванная. С одной стороны длинный умывальник с зеркалом на всю стену и шкафчиками, а с другой – санузел и душевая кабина. Я даже представлять не хотела, как каждый день мне придется отстаивать свое право на принятие душа. Надеюсь, мы не будем пересекаться. Я засыпаю и просыпаюсь поздно, а Роме, в конце концов, придется найти работу. В идеале он вообще съедет в скором времени. Хотя вероятнее, что раньше съеду таки я. Доведет!
Шкаф и остальная мебель в комнатах также были идентичными. Так что, когда я справилась со всеми вещами, даже немного успокоилась, уговорила себя, что розовый очень положительно сказывается на нервной системе, и решила поработать над дипломным проектом. Я готовила иллюстрацию на тему русских сказок и придавала особое значение каждой детали. К примеру, на то, чтобы прорисовать чешуйки на хвосте русалки, у меня ушло две ночи. По ночам мне работается лучше всего. Я усаживаюсь в кресле на балконе, включаю любимую музыку, курю и рисую. Так я нахожу свое вдохновение. Но теперь… Черт! Я каждую секунду возвращаюсь к своему главному раздражающему фактору.
Просто поразительно, насколько бесстыдный ребенок вырос у такого хорошего мужчины как Слава. А сколько самомнения! Готова поспорить, Роман обожает себя. Каждое утро любуется своим телом и тренирует кислые мины перед зеркалом. Наверно, и спортом занимаешься лишь для того, чтобы потом красоваться при каждом возможном случае. Иначе он бы додумался натянуть чертовы штаны и майку.
Я поймала себя на том, что включила графический планшет, но вместо того, чтобы приступить к работе, пялюсь на стену и опять думаю о придурке.
Раздраженно выдохнула и провела ладонью по планшету, смахивая волосину. Она никуда не делась, и я присмотрелась, склонившись над экраном. Из меня вырвался жалобный стон, когда я поняла, что это царапина. Рома оставил царапину на самой дорогой вещи, которая у меня была! Я, черт возьми, год копила на нее, обрабатывая свадебные фото.
Даже плакать уже не было сил, только горечь засела в груди. Если и были какие-то крохи вдохновения, то они бесследно исчезли. Я выключила планшет и завалилась на кровать, обнимая подушку.
Пожаловаться маме? Она ему не указ. Славе? Тогда он предложит купить мне новый планшет, а я не хочу брать у него деньги. Он, скорее, даже не предложит, а просто подарит. И выберет, конечно, не тот, который мне нужен. А еще я стану ябедой.
Все же гад меня измотал. Я заснула мгновенно, хотя на часах было всего одиннадцать вечера. Рановато. Сон был сладким и безмятежным, а вот пробуждение…
От жуткого грохота я резко подорвалась с кровати и тут же схватилась за голову, когда мир завертелся. Села на постель, прислушалось к стуку – доносится из ванной. Медленно перевела взгляд на часы – семь утра. Он что, совсем бо-бо? Я с рыком упала на кровать и накрылась подушкой в надежде доспать еще хотя бы пару часов. Никто давно не будил меня раньше десяти.
Второе пробуждение, как я думала, было куда менее бедовым. Я проснулась от того, что затекла рука. Потянулась, размяла мышцы и взяла чистую одежду, чтобы одеться после душа. Но в ванной меня ждал сюрприз. Открыв дверь, первым делом обнаружила, что все мои банные принадлежности исчезли. Я нашла их в тумбе с левой стороны от зеркала. Все аккуратно сложено, я бы даже сказала, систематизировано. Правая тумба, ближе к желтой комнате, была забита мужскими штучками. И это вовсе не проблема. Проблема заключалась в том, что в двери в желтую комнату был сломан замок. При детальном рассмотрении я поняла, что сломан он только изнутри. То есть… Этот черт мог входить в ванную комнату, когда ему вздумается, а я не могла закрыться, чтобы уединиться? Это вообще как?!
