Альманах
Творчество и потенциал. Выпуск 1/2024
Игорь Вайсман
Родился в 1954 году. Проживает в Уфе.
Член Союза российских писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и др. изданиях. Рассказы печатались в антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах РФ.
Автор книг: «Книговорот» (Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (Саратов, 2017), «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой» (Астрахань, 2021), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (Москва, 2017), «Трактата об обязанностях» (Москва, 2022), «Животные приближают нас к Богу» (Уфа, 2023).
Портрет яркой представительницы отечественной школы семейного воспитания
(отрывок из романа «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой»)
В каких семьях рождаются незаурядные личности и что представляют из себя их родители? На сей счёт история сохранила информацию только о маме нашего героя. Кем был тот счастливец, которому удалось зачать уфимскую знаменитость, не удалось выяснить даже самым искушённым краеведам. Итак, его мама, Вероника Анатольевна, была исключительно энергичной женщиной: инженером НИИ, профсоюзным активистом, членом родительского комитета школы, всеми уважаемой, всеми ценимой и прочая, и прочая. Что же касается воспитания единственного отпрыска, отрады, надежды и счастья, то в этом она оказалась типичной представительницей советской школы, когда отцы полностью отстранялись от воспитательной функции либо их, отцов, и вовсе след простыл, а матери полагались не на выводы мудрейших представителей цивилизации и последние достижения педагогической науки, а на собственный опыт. Этот опыт сводился к тезисам:
– У меня было невесёлое (голодное, холодное, нищее) детство. Но у моего чада так не будет! Я расшибусь, но достану ему всё!
– Я перестану себя уважать, если у моего ребёнка не будет чего-то, что есть у других детей. (Разумеется, речь шла отнюдь не о наполнении черепной коробки, а об игрушках, книжках, одежде, обуви, пище, школьных принадлежностях и далее в соответствии с потребностями возраста.)
– Мой ребёнок, сколько бы ему ни стукнуло, даже совершенно лысый или седой, со вставной челюстью и негнущимися коленками, останется ребёнком всегда! И пока я в состоянии хоть как-то передвигаться, он будет накормлен, одет, обут, постиран, поглажен и т. д. и т. п.
Данная педагогическая система, выработанная по наитию, непонятным образом, без рекламы, интернета, сотовой связи и лоббирования высоких инстанций покорила города и веси необъятной страны. Она творила чудеса. В стране повального дефицита люди умудрялись иметь всё необходимое и даже то, чего не следовало иметь. То, что находилось в их холодильниках, сервантах и шкафах, невозможно было увидеть на прилавках магазинов. Но воспитаннее ли, умнее, просвещённее от этого становились их дети? Таким вопросом советские матери почему-то не задавались.
Справедливости ради нужно сказать, что профессиональные педагоги не давали всех этих советов. Они доказывали, что суть воспитания заключается в привитии самостоятельности и ответственности перед собой, людьми и обществом. Но мамаши решили, что они лучше знают, как воспитывать: «Пусть эти педагоги своих детей так воспитывают! А это мой ребёнок, и я не позволю!.. Я сама знаю, что ему нужно!» И такая педагогика победила. Преодолев толщу десятилетий и все перипетии эпохи, она успешно передалась современным российским женщинам. Страны давно нет, а советская система домашнего воспитания цветёт и благоухает. Её всходы дают богатый урожай – иному выпускнику школы обожающие родители дарят автомобиль. Но при этом такой выпускник не в состоянии один раз подтянуться на перекладине, ибо никогда не держал в руках чего-либо тяжелее пульта от телевизора. Он не знает, кто такой Сократ, никогда не читал Петрарку и понятия не имеет, чем отличается опера от оперетты. Постсоветские мамаши подняли доставшуюся в наследство домашнюю педагогику на куда более высокий уровень. Прослышав о так называемом золотом миллиарде, который будет жить и процветать даже тогда, когда весь мир провалится в тартарары, они заявили: «Я лягу костьми, но мой ребёнок будет в этом миллиарде! Оставьте себе всяких там Пушкиных, Чайковских, Эйнштейнов. Мне дорог мой ребёнок, и он будет в золоте!»
Шестьдесят лет спустя
Здоровье Вероники Анатольевны становилось всё хуже. Когда она совсем слегла, одна из её подруг посоветовала пригласить для беседы знакомого священника. «Он очень образованный и простой в общении, – заверила она. – С ним можно говорить на любые темы». Душа бедной женщины болела за непутёвого сына, поэтому исключительно ради него, а не для того, чтобы покаяться в своих грехах, она согласилась принять столь необычного гостя.
Священник, представившийся отцом Никифором, оказался совсем не старым, а бодрым, энергичным человеком с ясными серыми глазами.
– Вы уж простите меня, что отрываю вас от дел, – слабым голосом произнесла Вероника Анатольевна. – Чувствую, недолго мне осталось. И очень я беспокоюсь, что станет с моим сыном. Он у меня совсем неприспособленный.
– Не переживайте, помогать нуждающимся и есть наше дело. А что с сыном? Пьёт, поди?
– Нет, никогда не пил. И не курил. Непутёвый он у меня. Всю жизнь опекала его, как маленького: в университет устроила, на работу, кормила, одевала, обстирывала… и всё без толку. Ничему он не научился, семьи не создал, никого у него нет, работает охранником за копейки…
– Мне бы с ним побеседовать, – сказал отец Никифор. – Чтобы иметь представление. Тогда и совет смогу дать. Я в семинарии психологию изучал, думаю, что смогу разобраться, что к чему.
– Так побеседуйте. Он на кухне сидит.
Священник отсутствовал почти час. Наконец в дверь спальни тихонько постучали.
– Не стоит вам так печалиться, голубушка, – успокоил хозяйку отец Никифор. – Сын ваш довольно типичный представитель человеческого рода.
– Что вы говорите! – удивилась мама непутёвого отпрыска.
– Как есть говорю. По большому счёту, он себя не нашёл. А что, разве многие другие себя нашли? На работу ходят из-под палки. Живут без согласия и понимания промеж собой. Про то, чтобы любить друг друга и прощать, я вообще молчу. Жизнь многих людей – чистая бессмыслица. Они понятия не имеют, для чего живут, куда стремятся. Прошёл день – и ладно. И вся жизнь их так и проходит. А ваш сын, он живёт мечтами. Мечтает жить хорошо, без хлопот и неприятностей. И непременно с красавицей. Но так, чтобы при этом ничего не делать, не добиваться, не напрягаться. Чтобы всё получалось само собой, как у Емели на печи. Конечно, таким путём маловероятно чего-то добиться. Только я вам скажу, и в этом ваш сын вполне типичен. Особенно среди наших соотечественников. Разве в нашем брате не живёт вековая мечта жить в раю на всём готовом, в полное удовольствие? Не стремясь к этому, палец о палец не ударяя? Всё за них должен делать «добрый дядя». Масса нашего народа – это поголовные мечтатели. Не зря ведь Гоголь создал образ Манилова. А сказок сколько: про волшебную щуку, золотую рыбку, волшебную палочку, цветик-семицветик, старика Хоттабыча. Вы ведь большую часть жизни прожили при советской власти? Вспомните, как в народе представляли «светлое коммунистическое завтра»: этакая страна лентяев – на работу ходить не надо, всё делают роботы. Так же и дома – роботы готовят, убирают, стирают, ремонтируют. А ты лежишь себе на диване и открываешь рот, чтобы покушать с ложечки. Недаром и страну нашу называют страной взрослых детей. Такими безответственными к собственной жизни бывают только дети. Так что напрасно вы печалитесь. Хорошо ещё, что ваш сын не озлобился, как многие другие. И не стал заливать неудачи «горькой». Да он и не глупый. Вполне нормальный. Внутреннего стержня нет, это да. Но я думаю, не всё у него ещё потеряно. Вполне возможно, найдётся женщина, обжёгшаяся по жизни, которая обратит на него внимание. И она продолжит вашу опеку. Так иногда бывает.
– Он у меня несамостоятельный, – возразила Вероника Анатольевна. – Боюсь, пропадёт без меня.
– Он несамостоятельный из-за вашей опеки. Как только её лишится, сразу возьмётся за ум. Ему деваться некуда будет.
– Ума не приложу, в кого он такой, – продолжала Вероника Анатольевна, похоже, не поверив священнику. – Я-то ведь совсем другая была.
– А тут прямая связь. Вот если бы вы всё за него не делали, а, наоборот, развивали в нём самостоятельность, он бы сейчас был совсем другим.
– Но как же, единственный ведь сын!..
– А что, разве единственному сыну лучше ничего не уметь и целиком зависеть от мамы? Или всё-таки быть инициативным и самостоятельным?
– Ох-хо-хо… – выдохнула женщина и задумалась.
– В воспитании что главное? – продолжил священник.
– Не знаю, – вздохнула больная.
– Почему не знаете? Развить в ребёнке самостоятельность – вот что главное.
– Да? Я как-то об этом не задумывалась.
– А надо задумываться. Обратите внимание, как происходит у животных. Как только дети вырастают, родители перестают о них заботиться. Дети к этому времени уже способны к самостоятельной жизни. Поэтому животные здоровы и самостоятельны. Не чета нашим соотечественникам. Разве вы об этом не думали?
– Н-нет.
– И плохо. Природа – это наш бесплатный учебник. Это не школа, не университет, это академия. Надо только наблюдать, думать и делать правильные выводы. Делая всё за сына, вы саму себя воспитывали и учили, а не его.
После долгого молчания Вероника Анатольевна спросила:
– Как вы думаете, отец Никифор, я сильно согрешила?
– Не беспокойтесь, я за вас помолюсь.
Денис Васильев
Родился в 1976 году во Владивостоке. Вырос в древлеправославной семье поморского согласия, во взрослом возрасте принял крещение в православной церкви. В свободное время занимается рисованием и письмом. В 12 лет стал писать фантастические рассказы под впечатлением «Звёздных дневников Йона Тихого» Станислава Лема. Позже стал сочинять мистические сказки, юмористические рассказы и стихи. С 16 лет стал писать духовные строфы.
Пишет стихи лишь в моменты вдохновения, иногда они приходят по ночам.
Увлекался философией, включая Ницше, сейчас предпочитает каноническую православную литературу.
Участник литературных проектов «Наполненные смыслом», «География современной литературы», «Слово», «Философия души» издательства «Четыре».
Там, где птицы как цветы и цветы как птицы
В комнате мерно постукивал маятник старинных часов, не нарушая тишину, а напротив – сливаясь с ней, потому что не создавал помех для возникшей беседы:
– Васенька, подойди! – произнёс прикованный к постели старик своему внуку.
– Что, дедушка? – подойдя к умирающему, спросил внук.
– Я хочу открыть тебе страшную тайну. Я, Терентий Измайлович Васькин, прилетел на Землю с далёкой Соберказы, система Грейбудри, что в созвездии Ядовитого Паука, отсюда не видать.
– Что-что, дедушка? – изумился внук, не соглашаясь с услышанным в силу несовершенности восприимчивости звуковых колебаний слуховыми каналами.
– Да-да, внучек, ты, дорогой, не ослышался, твой дед – инопланетянин.
– А бабушка? – вырвалось у Василия.
– А твоя бабушка Клавдия Тимофеевна имеет земные корни, и она вовсе не умерла, а живёт на Луне, я её туда отправил, чтобы увеличить продолжительность её жизни в 500 раз, – с этими словами дед видоизменился: позеленел, осунулся, и глаза в оправе век стали абсолютно круглыми.
Он бодро встал с кровати и, подойдя к внуку, положил зелёные кисти рук ему на плечи и, надавив, принудительно усадил на стоящее за спиной того кресло.
– В земной трансформации моё тело износилось и готово к смерти, до Соберказы мне не добраться, а преодолеть такое незначительное расстояние, как от Земли до Луны, я могу посредством телепортации. Мой вид не предусматривает долгого нахождения в вашей атмосфере, а, как ты видишь, я принял свой истинный облик. Всё остальное я расскажу тебе, явившись во сне на второй день нашего прощания.
– Подожди, дедушка, – собравшись с силами, молвил Василий.
– Скоро мы с тобой свидимся и с бабушкой. Она, кстати, ничуть не изменилась. А похоронили мы вместо неё кабанью тушку, которая, по моим подсчётам, совпала с массой её тела, и я придал свинине облик твоей бабушки, – с этими словами дед достал у себя из орбиты правый глаз и на виду у оторопевшего внука раздавил его в ладони.
Последовала вспышка, как при сгорании магния, и дедушка-инопланетянин растворился в пространстве, оставив под собой аккуратно стоящие тапочки.
Минуло два дня, скоро должны были приехать из командировки родители Василия, работающие на одном предприятии, в одной конторе.
Васькин положил несколько кусочков камбалы в тарелку своему питомцу – коту Уть-Уть, и тот на запах прошмыгнул из зала на кухню, вкратце благодарно шаркнув головой и боком туловища о ногу хозяина. Вмиг оказавшись подле лохани, урча, приступил к трапезе.
Василий сделал заданные уроки под не мешающие ему песни Высоцкого, раздающиеся негромко из винилового проигрывателя, на словах из динамика «Кто сказал, что Земля умерла? Нет, она почернела от горя…» распахнул окно в своей комнате и, высунувшись по пояс в проём, увидел в палисаднике, расположенном прямо под его окнами (а жил он на втором этаже 12-этажки), проклюнувшиеся из почек листочки саженцев кустарника, удачно перезимовавшие и вот теперь, на исходе апреля, показавшие свои индикаторы отхождения от зимней спячки в виде характерного раскраса весенней листвы, насыщенной хлорофиллом.
Один из кустов в ассоциативном мышлении Васьки напомнил ему карликовую яблоньку, где вместо фруктов ветви были облеплены «малочисленным народцем» – воробьями. «Яблоки» менялись местами, чирикали, дрались. Птичий галдёж настолько заворожил Василия, что он представил себя одним из них, только со своим разумом, явившимся в вышеупомянутую компанию, чтобы поведать им, что он – человек, живёт своей жизнью и что и в помыслах не имеет намерений как-либо им навредить. Поэтому они совершенно зря разлетаются, лишь завидев его на подступе к своим шумным мероприятиям.
Тут мимо аккуратно смонтированного заборчика, обрамляющего палисадник, пробежал большой дворовый пёс Гургурей вслед за кошкой. Та завершила свой бег в преследовании тем, что забралась на дерево и оттуда взирала на преследователя, то и дело встающего на задние лапы, не в силах смириться, что хоть на зубок не попробовал вкуса кошачьей шерсти.
– Гургурей, нельзя! – выкрикнул в окно Василий.
Они были знакомы, и мальчик не раз подкармливал бродягу. Пёс повернулся, увидел в окне знакомое лицо и приветливо завилял хвостом. Гургурей стал носить данное прозвище благодаря Василию. Тот обожал нарекать братьев наших меньших не по шаблону, а всякими замысловатыми именами, которые не перекликались не только с русским языком, но, по-моему, и со всеми остальными, которые выдумывал сам. А когда делился этим с детворой, те принимали это на ура. Гургурей был размером со взрослую овчарку, но имел при этом бледно-рыжий окрас и висячие большие уши. Он любил Василия и неоднократно при встрече с ним гулял, пока не встречал себе подобных особей, – на этом их интересы пресекались.
Вася коснулся ногами пола комнаты, в которой только что висел на подоконнике, и, мимоходом взглянув на часы, засобирался в школу, ни на минуту не забывая о последнем своём разговоре с дедом, его исчезновении, о том, что в грядущую ночь дед должен был ему поведать, и, наконец, о том, что же он, Вася, по этому поводу скажет родителям, которые в грядущую пятницу должны будут вернуться из Находки, из командировки.
Василий собрал портфель, попил чай с халвой, переоделся в школьный костюм и, миновав пределы многоквартирного дома, устремился к близстоящей школе. Переполнявшие голову мысли о том, что он наполовину инопланетного происхождения, придавали ему уверенности, – предстояла ночь встречи с неведомым.
Минул день, был поздний вечер, Василий захотел спать. Он лёг под одеяло и закрыл глаза. Лишь только началось погружение в сон, перед ним появилась картина: пустой зал, заполненный непонятным свечением, и силуэт его деда, приближающегося к нему. Когда тот подошёл близко и они поприветствовали друг друга, дед сказал:
– Межпланетный космический корабль, на котором я прилетел на Землю, переходит, внук, к тебе. Он находится в выдвижном ящике трельяжа и состоит из сплава металлов, которых нет на Земле. Даже утраченному булату не сравниться с ним по прочности. Не одна сотня напильников обречена сточиться о сей сплав и даже на йоту не сточит. Фтальвидатник – так именуется корпус космического аппарата, а увеличить его (корабль) можно кодовым словом «блдюк» и так же уменьшить, но только не вздумай это делать дома, иначе всё это бетонное сооружение разлетится на куски. В общем, уйдёшь с ним в лес, найдёшь просторную поляну и сможешь увеличить его. После же произнесёшь кодовое слово «улай», и в корабле появится достаточное для входа в оный отверстие. Как только ты в него зайдёшь, скважина сузится и исчезнет. В корабле находится преобразователь кислорода, двигатель работает на вакууме и черпает его из космоса, перегреву не подлежит. Тебе лишь стоит вслух произнести координаты желаемого путешествия, и аппарат в мгновенье ока очутится в заданном уголке Вселенной. Для безопасности я даю тебе оружие lizer, преобразующий фотоны света звёзд в испепеляющий для объекта луч. Возьми, – и дед протянул Василию странный светящийся шарик. – Как с ним обращаться, разберёшься сам.
Василий принял оружие и проснулся. Когда привстал с кровати, обнаружил лежащий под рукой lizer.
«И откуда дед взял, что я хочу быть путешественником, да ещё и межпланетным? – мелькнуло в голове нашего героя. – Но что же мне сказать родителям по поводу исчезновения деда?»
И вдруг увидел на дедовом диване замороженную свиную тушу, которая на глазах стала видоизменяться, и вскоре перед его взором возникло бездыханное тело его деда.
Приехали родители. Василий соврал им, что дед умер. Не буду утруждать читателя дальнейшей подготовкой к погребению и самими похоронами, перейду сразу к тому, как инопланетный дедушка на расстоянии от Луны до Земли трансформировал живого поросёнка в идентичное подобие своего внука, но с программой, как у биоробота, выполняющего привычные функции Василия, чтобы ни в школе, ни дома, ни где-либо ещё не заметили подмены. Обрадованный тем, что всё сложилось подобным образом, Василий не стал дожидаться, когда родители зайдут в его комнату, сунул в карман lizer и космический корабль. Стукнул входной дверью, скатился по перилам на первый этаж.
Покинув дом, он поднялся на близстоящую сопку, где обычно с друзьями жёг костры, и, достав из кармана космический корабль, напоминающий шкатулку, поставил посреди поляны и произнёс кодовое слово, которое для большей загадочности именовал волшебным. Аппарат в мгновение ока увеличился до размеров двухэтажного дома.
Василий, подойдя к нему, произнёс второе волшебное слово, чтобы открылась дверь, и тут же посреди блестящего куска металла появилось овальное отверстие, в которое без труда и проник наш герой. Разъём исчез. Василий оказался в детской комнате своей квартиры, но возле него стоял пульт управления, табло, на котором виднелся перечень обитаемых планет, до которых можно добраться в мгновение ока, минуя расстояние через специальные коридоры в пространстве.
«Как хорошо дед всё предучёл, даже отсек с пультом управления сделал в виде детской комнаты», – мелькнуло в голове у Васькина.
Он, немного помешкав, выбрал планету для своего первого путешествия. По-дедовому она называлась Месюкия, и, произнеся название вслух, почувствовал небольшой толчок, и дверь в корабле открылась, и наш путешественник вышел на залитую лучами местного светила поляну. Приглядевшись, он увидел, что среди синей травы на тонких стебельках вместо лапок из земли произрастают небольшие птицы размером с наших голубей. И вдруг на глазах Василия одно из таких созданий изо всех сил забило в воздухе крыльями и, оторвавшись от стебля, взвилось ввысь. Оказалось, оно не одиноко: вместе с ним в небе кружило приличное количество этих пернатых.
Василий подошёл к одному из растущих на стебельке и спросил:
– Кто вы?
На что птица ответила ему человеческим голосом:
– Мы цветкоптицы, растём, пока желание полёта не победит страх перед смертью. Ведь если мы отрываемся от стебля, только к вечеру умираем, но зато проводим остаток жизни в головокружительном полёте.
С этими словами цветкоптица забила крыльями и, оторвавшись от стебля, взвилась в местное небо, освещаемая двойной звездой, напоминающей нераздельные клетки в процессе деления. Тут наш герой увидел, как к его ногам с неба упало одно из таких крылатых созданий. Оно было мертво. Затем ещё одно и ещё. Вечерело, светило слишком быстро начало прятаться за гору, обдав всё вокруг голубоватым свечением. Тут взгляд нашего героя остановился на одной цветкоптице, которая и не собиралась летать.
– А почему ты не взлетаешь? – вырвалось у Василия.
– Я очень боюсь смерти и поэтому сменил уже десятки поколений. У нашего народа я слыву мудрецом, который много повидал на своём веку. Но что я видел на своём стебле, если так и не решился посмотреть на мир с высоты птичьего полёта? А значит, никакой я не мудрец, каким меня все считают, а просто трус!
– Ну ладно тебе убиваться. Хочешь летать вместе со мной в разные закутки Вселенной?
– Но как это возможно? – спросила цветкоптица, которую, как выяснилось, зовут Смутбоусом.
Василий вынес из космического корабля цветочный горшок, который стоял в его комнате, так искусно оформленной его дедом, чтобы напоминать внуку о Земле, и окопал цветкоптицу, пересадил её в горшок и занёс в космический корабль, поставил на журнальный столик. Смутбоус оказался очень интересным собеседником.
Васькин обследовал космический аппарат и, разобравшись в его широких возможностях, при участии робота-помощника, которым являлся второй отсек в корабле, сконструировал гусеницы с платформой, на которой установил цветочный горшок со своим новым другом.