Альманах
Прометей № 5. Смерть Ленина
Думаю, вполне очевидно, что победа русского фашизма сделала бы распад страны лишь вопросом времени. Центральное правительство в лучшем случае удержало бы территорию этнографической Великороссии и Сибирь (удержание Дальнего Востока при наличии сильной Японии было проблематичным). А ведь и такая Россия также заселена далеко не одними русскими, что сделало бы заметно уменьшившееся российское государство тоже крайне нестабильным.
Особого внимания заслуживает положение с «еврейским вопросом» при таком развитии событий. Протофашистские русские организации вроде разных вариаций черносотенцев, как известно, были крайними антисемитами. На совести белых армий – также многочисленные еврейские погромы. Причем речь не о стихийных действиях низших чинов, как иногда пытаются доказать. Идеологи белого движения тоже были далеко не юдофилами. Самый известный философ «белой идеи» Иван Ильин в своей статье «Национал-социализм. Новый дух», написанной в 1933 году, сразу после прихода Гитлера к власти, зная о начавшейся дискриминации и травле евреев Германии и о возмущении этим за границей, защищал гитлеровцев: «Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится… Нам, находящимся в самом котле событий, видящим все своими глазами, подверженным всем новым распоряжениям и законам, становится нравственно невозможным молчать. Надо говорить; и говорить правду… Мы советуем не верить пропаганде, трубящей о здешних “зверствах”… Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе…» Несколькими строками ниже Ильин прямо поддерживает Гитлера в его преследовании евреев: «…я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мирового значения, как германский национал-социализм. Да и странно было бы; если бы немецкие евреи ждали от нас этого. Ведь коммунисты лишили нас не некоторых, а всех и всяческих прав в России; страна была завоевана, порабощена и разграблена…»
В.И. Ленин с группой командиров обходят строй войск всевобуча, 25 мая 1919 г.
Из этих слов главного идеолога белых ясно видно, что бы стало с российскими евреями, если бы в гражданской войне победили белые армии. Как минимум, официальное установленное государством объявление негражданами и запрет на профессии, прозябание. А вероятнее всего – многочисленные погромы и беззаконные расправы, массовые аресты, помещение в концлагеря и расстрелы по обвинению в участии в революционной деятельности.
Отсюда вытекает еще один важный вывод. Не победи в России социалистическая революция и пойди наша страна в начале ХХ века по пути фашистской модернизации, она могла бы стать союзницей фашистской Италии, а затем и нацистской Германии. Вторая мировая война все равно бы произошла, но в ней столкнулись бы Германия, Россия, Италия и Япония с Великобританией и США. И еще неизвестно, что было бы хуже для нашей страны – поражение антизападного блока, которое привело бы к расчленению России на сферы влияния между державами-победительницами, как это произошло в нашей реальности с побежденной Германией, или победа стран «оси».
Наконец, фашистская модернизация России оказалась бы, вероятнее всего, гораздо менее радикальной и глубокой, чем коммунистическая. Такие страны, как Италия или Испания, конечно, превратились при Муссолини и Франко из аграрных в индустриальные, но все равно остались отсталыми, странами периферии мирового капитализма (немецкая модернизация была более внушительной, но у нее был хороший задел еще со времен Германии кайзеров). Так что все равно далеко бы было этой «альтернативной России» до космических кораблей и атомного оружия…
6.
Философ Лейбниц однажды заявил, что мы живем в лучшем из возможных миров. Он не имел в виду, что в нашем мире нет зла, страданий и несправедливости. Он просто считал, что любой иной возможный мир был бы еще хуже, так что в том, что мы имеем, проявляется забота и промысел Бога о людях. То же самое можно сказать и об истории России ХХ века. Большевистская революция, Гражданская война, индустриализация, коллективизация, репрессии, Вторая мировая война – все это полно трагизма, крови, боли (хотя результат этой трагедии – величие и сила нашей державы, остатками которых мы живем до сих пор). Но альтернативой советскому пути были бы националистическая истерия, развал России, «русский Холокост», «белый террор» и «белый ГУЛАГ». В мире, где Ленин не произнес бы в октябре 17‑го знаменитые слова о победе социалистической революции в России, зла было бы значительно больше, а добра существенно меньше.
Об этом следует помнить тем, кто желает вычеркнуть из истории нашей страны социалистический период и видит в большевиках губителей России.
Хлобустов Олег Максимович,
историк спецслужб, член Союза писателей России, Общества изучения истории отечественных спецслужб
В.И. Ленин и терроризм в России. Об одном историческом мифе
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы, связанные с отношением В.И. Ленина и партии большевиков к идее индивидуального террора как средства политической борьбы. Автором приводятся убедительные доказательства, что представление Ленина как идеолога тактики терроризма, встречающееся как у наиболее последовательных радикальных противников большевизма, так и у представителей крайне левых политических фракций современной России, является малообоснованным результатом новейшей политической мифологии.
Ключевые слова: Ленин, Плеханов, РСДРП, большевизм, революция, индивидуальный террор.
В последние десятилетия во многих источниках встречается утверждение о том, что российские социал-демократы – большевики, якобы, являлись террористами, а их признанный идеолог В.И. Ульянов / Ленин был чуть ли не «идеологом» политического терроризма.
О.В. Будницкий, например, писал по этому поводу, что террористических идей «не чурались, вопреки распространенному мнению, не только эсеры и анархисты, но и социал-демократы», но не приводит никаких доказательств справедливости этого утверждения [1]. Мы еще вернемся к этому обстоятельству далее.
В газете «Молния» (2004, N 12, 21 июня, с.5) отмечалось: «не стоит забывать и об историческом опыте леворадикальных движений народовольцев и эсеров. Конечно, их акции не раз подвергались осуждению со стороны классиков марксизма-ленинизма, так и со стороны современных коммунистических движений. Тем не менее, подобные радикальные действия, а по-современному, терракты были направлены на устранение самодовольных тиранов и палачей народов России. Нельзя недооценивать их подвиг и бескорыстный вклад в свержение самодержавия в России».
Наиболее обстоятельно тему участия большевиков в терроризме пытается развивать американский исследователь Анна Гейфман [2], хотя она и оговаривается, что большевистская «Искра» выступала с критикой террористических идей. Однако, на наш взгляд, А. Гейфман недостаточно глубоко изучила прежде всего партийную публицистику большевистской фракции РСДРП, являвшуюся, по известному выражению В.И. Ленина, не только коллективным пропагандистом и коллективным агитатором, «но и коллективным организатором» [3], что представляется чрезвычайно важным для понимания действительной позиции партии по вопросу о терроризме.
Меньшевики же, с которыми большевики вели непримиримую полемику по вопросу о терроризме, показаны А. Гейфман как более последовательные противники террора, хотя автор и признает, что они, и национальные социал-демократические группы также, участвовали в террористических актах и экспроприациях [4].
Парадоксально, но факт, что олицетворение Ленина как идеолога революционного террора встречается как у наиболее последовательных радикальных противников большевизма, так и у представителей крайне левых политических фракций современной России.
В этой связи исследование этого предмета представляет, на наш взгляд, вопрос не только восстановления исторической справедливости, но и имеет важное общественное значение. А его ложные интерпретации вряд ли отвечают интересам общества и обеспечения его безопасности.
Встречаются, однако, и противоположные точки зрения. Например, в статье Л. Криштаповича «Что такое терроризм?», в частности, содержится утверждение о том, что терроризм «…по природе своей – это западное явление.» [5].
Как будет показано далее, это отнюдь не безобидная ошибка. Проведенный нами анализ заставляет однозначно опровергнуть подобные утверждения. И, в то же время, он показывает, что политический терроризм, или как он тогда назывался, террор, имел действительно немалое распространение в России и немалое число его апологетов и последователей. Не даром же большевики во главе с Лениным вели активную идейно-политическую борьбу против идеологии и практики политического террора.
Этот вопрос крайне актуален и сегодня для последовательной борьбы против идеологии «левацкого» терроризма, в 70‑е годы прошлого века получившего весьма широкое распространение по всему миру. И слава «ура-р-р-революционеров» не дает покоя кое-кому и сегодня. В этой связи обратимся как к развернувшейся в российском обществе в конце XIX века дискуссии о «правомерности» терроризма, так и к критике «революционного авантюризма».
Это делается, во-первых, для того, чтобы показать принципиальное отношение В.И. Ленина и большевиков к практике и идеологии политического терроризма. Во-вторых, чтобы показать и раскрыть содержание дискуссии, развернувшейся в российском обществе в конце XIX – начале XX веков по вопросу о «допустимости и правомерности» политического терроризма.
В-третьих, для того, чтобы представить развернутые и обоснованные аргументы для борьбы с экстремистско-террористическими настроениями и пропагандой, опирающимися на ложную идейно-теоретическую посылку. Сделать это тем более необходимо, что по замечанию известного жандармского генерала А.И. Спиридовича, началу очередной волны политического террора в России – будь то «народовольческий», или эсеровский терроризм, предшествовали годы, как правило, десятилетие, пропаганды «целесообразности и эффективности террористического» метода политической борьбы» [6].
И именно поэтому правда об истории терроризма в России актуальна и сегодня. Кстати сказать, автор данной статьи не одинок в своей оценке отрицательного отношения основоположников научного социализма к терроризму. Германский исследователь Х. Линке, профессор университета Св. Августина, также подчеркивал отрицание К. Марксом и Ф. Энгельсом терроризма, сформировавшееся в процессе спора с анархистами (М.А. Бакунин и другие) [7]. Аналогичную точку зрения высказывал и старший криминолог Австралийского Института криминологии Гранд Вордлоу в своей монографии «Политический терроризм: теория, тактика и меры противодействия»(Political terrorism. Theory, tactics and cuonter-measures) [8].
Обратимся теперь непосредственно к работам на эту тему одного из признанных лидеров российской социал-демократии В.И. Ленина (Ульянова). Так был ли Ленин сторонником политического, пусть и «революционного», терроризма? Как нам представляется, отнюдь нет. Еще в 1897 г., в написанной в ссылке брошюре «Задачи русских социал-демократов», явившейся своеобразным ответом на развернувшуюся в обществе дискуссию о месте терроризма в политической борьбе, он писал о предшественниках партии соцалистов-революционеров: «безыдейность и беспринципность ведут их на практике к «революционному авантюризму», выражающемуся… в их шумной проповеди «систематического» террора…»[9]. Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его, относил к «революционному авантюризму».
Обложка программного произведения Л.Д. Троцкого «Терроризм и коммунизм». 1920 г.
В 1899 г. в «Проекте программы нашей партии», говоря о вопросах тактики, он отмечал: «Сюда же относится… и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по-нашему лично мнению, террор является… нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия) должна отвергнуть его… и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы» [Ленин В.И. ПСС, Т. 4, С. 223].
Как видно из приведенных выше цитат, вопрос о терроризме в то время широко дискутировался в российском обществе. Достаточно сказать, что в начале 1900‑х годов определенную его допустимость признавал и будущий лидер кадетов Павел Николаевич Милюков, слывший за либерала.
При встрече с Лениным в 1903 году в Лондоне он очень упрекал большевиков «за полемику против террора после убийства Балмашевым Сипягина и уверял… что еще один-два удачных террористических акта – и мы получим конституцию» [10].
В статье «Попятное направление в русской социал-демократии» Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: «В либеральных и радикальных салонах буржуазного общества социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняли социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата» [Ленин В.И. ПСС, Т. 4, сс. 266–267].
Исторической справедливости ради отметим также, что последовательную критику идеологии, теории и практики терроризма в то время вел не только В.И. Ульянов. Не менее, если не еще более ощутимый удар по теории и идеологии терроризма нанесла публикация осенью 1895 года в «Московских ведомостях» цикла статей Льва Александровича Тихомирова под названием «Почему я перестал быть революционером» (этот цикл статей являлся переработанным изданием его одноименной брошюры, ранее вышедшей в Париже). В них бывший народоволец напрямую говорил своим согражданам о пагубности терроризма, предчувствуя его вероятное возрождение в России. Публицистическое выступление Тихомирова являлось попыткой ответа на дискуссию, которая в то время велась в некоторых радикально настроенных кругах и через семь лет привела к возобновлению «террористической борьбы» партией социалистов-революционеров. Блестящая социально-политическая критика Тихомировым идеологии и практики политического терроризма, по нашему мнению, не утратила своего значения и сегодня. В частности, Тихомиров отмечал: «Не буду касаться нравственной стороны подобной (террористической – О.Х.) системы действий, хотя предвижу серьезные опасности, которые в нравственном отношении может породить привычка решать вопрос о жизни человеческого существа, основываясь только на собственном, личном усмотрении… Ограничиваясь даже разбором вопроса политического и с этой точки зрения террористическую идею должно признать абсолютно ложной. Одно из двух: или имеются политические силы способные ниспровергнуть данный режим, или нет. В первом случае нет надобности в политических убийствах, во втором они ни к чему не приведут. Мысль запугать какое-нибудь правительство, не имея силы его низвергнуть – совершенно химерична: правительств настолько несообразительных не бывает на свете… Или не нужен, или бессилен – вот единственная дилемма для терроризма как системы политической борьбы» [11].
И далее он прозорливо продолжал: «Надежды на политическое убийство обличают полное непонимание законов общественности. Кинжал и динамит способны только запутывать всякое положение. Распутать его способны лишь идеи – здоровые, положительные, умеющие указать России дорогу не для пролития крови, а для развития силы. Нужно иметь идею созидательную, идею социального творчества. Только тогда стоит толковать о политических вольностях» [12].
Позднее Тихомиров вновь повторял казавшуюся ему очень важной мысль: «Идея террора сама по себе слаба: терроризм как система политической борьбы или бессилен, или излишен; он бессилен, если у революционеров нет средств низвергнуть правительство; он излишен, если эти средства есть» [13]. Похожую аргументацию далее мы встретим и в статьях Ульянова – Ленина.
Однако неправильно полагать, что сторонниками террора были исключительно эсеры: некоторые зарубежные группы российских политических эмигрантов, связанные как с «экономизмом» (журнал «Рабочее дело»), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В.И. Засулич, Ю.О. Мартов и другие) также выступали за террористические методы «борьбы» против самодержавия. В этой связи газета «Искра» в номере от 1 мая 1901 года писала: «Нам говорят уже, что „исторический момент“ выдвинул перед партией „совершенно новый“ вопрос – о терроре… Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии».
Приводимая ниже цитата из центрального печатного органа РСДРП, на наш взгляд, однозначно свидетельствует об отрицательном отношении будущих большевиков к терроризму: «Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единоличного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным.
Вот поэтому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующей не правительственные, а революционные силы… Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие» [Ленин В.И. ПСС, Т. 2, сс. 7–8].
Далее по этому поводу в декабре 1901 г. В.И. Ленин писал в «Искре», что «не взяв в свои руки руководство общедемократическим движением, социал-демократия не может свергнуть самодержавия» [Ленин В.И. ПСС, Т. 5, сс. 365].
В предисловии к программной работе «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», написанной в январе 1902 года, Ленин вновь подверг критике журнал «Рабочее дело», который «в одно и тоже время преподносит нам заявление: «мы думаем, что задачей социал-демократии не может и не должно быть противодействие подъему террористических настроений» («Р.[абочее] Д.[ело], № 10, С. 23), и резолюцию съезда (зарубежных российских социал-демократических организаций. – О. Х.):
«Систематический наступательный террор съезд признает несвоевременным». «Как это замечательно ясно и связно! – иронизировал Ленин, – Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический, а оборонительный террор «революцией» не отменяется!» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, с. 73].
Понятно, что в работе, призванной стать своего рода «альфой и омегой» партии, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ на отношение этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь для «внутреннего употребления», а должен был стать составной частью партийной идеологии.
И, разбирая одну из публикаций того времени, Владимир Ильич дает обстоятельный ответ всей «философии терроризма», которой, по его мнению, страдали тогдашние, да и многие нынешние, «революционисты». Отметим попутно, что эта «критика из прошлого» объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической основой для «левого терроризма» 1950–1980‑х годов прошлого века на Западе.
В.И. Ленин писал: «Очень интересно отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула «Свобода» (журнал одной из революционно-социалистических групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии – О.Х.). Устрашающую роль террора она «совершенно отрицает»…, но зато выдвигает его «эксцитативное (возбуждающее) значение». Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь «устрашить», – а следовательно, – и дезорганизовать, – террором нельзя, значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освещаемую сферу деятельности. Во-вторых, это образец непонимания наших насущных задач в деле «воспитания революционной активности масс». «Свобода» пропагандирует террор как средство «возбуждать» рабочее движение, дать ему «сильный толчок». Трудно себе представить аргументацию, которая бы более наглядно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что нужно выдумывать особые «возбуждающие» средства?» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 76–77].
По ироничному ленинскому определению, «революционисты» пасуют перед господствующим кустарничеством, не верят в возможность избавления от него, не понимают нашей первой и самой настоятельной задачи: создать организации революционеров…» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, С. 105].
И вновь возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: «Группа «Свобода», внося в программу в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войска от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, С. 175].
В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации «К русским гражданам» по поводу убийства эсерами министра внутренних дел Д. Сипягина Владимир Ильич рекомендовал не впадать «в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа (здесь и далее курсив мой, – О.Х.), а не связывают их с угрозой дальнейших покушений и убийств» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, с. 371].
В мае 1902 года в опубликованной в «Искре» статье «Смерть Сипягина и наши агитационные задачи» Г.В. Плеханов, предупреждая об опасности «заражения идеей террора», писал: «Русское «общество» опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать тому назад и благодаря которому оно сочувствовало «террористической борьбе» партии Народной воли… Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о „систематическом терроре“. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу… Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее (революционной армии рабочего класса – О.Х.) выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной». [14].
Как видим, Г.В. Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией будущей группы большевиков и ЦК РСДРП по вопросу о терроризме и отношению к нему.
Правда, в следующем номере «Искры» в сообщении о том, что по приказу виленского губернатора фон Валя были избиты участники первомайской демонстрации, упоминалось, что «вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5‑го мая покушение на фон Валя» (губернатор Вильно был легко ранен, а покушавшийся на него Г.Д. Леккерт впоследствии казнен. – О. Х.).
Однако даже столь краткое замечание в статье вызвало резкие возражения со стороны Г.В. Плеханова, в связи с чем Ленину пришлось специально разъяснить, что эта строчка стала вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии Ю.О. Мартов и В.И. Засулич посчитали необходимым выразить «моральную солидарность» с Леккертом [Ленин В.И. ПСС, Т.46, с. 449].
По просьбе Ленина Плеханов подготовил для очередного номера «Искры» пространную статью «Русский рабочий класс и полицейские розги», в которой, в частности, подчеркивал: «герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему розги угрожают всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению?
Наша ближайшая практическая задача не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, – мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, – а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами».
На покушение Леккерта откликнулся и Виктор Михайлович Чернов, один из лидеров партии социалистов-революционеров. В статье «Террористический элемент в нашей программе», соглашаясь с Лениным относительно того, что «вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе», он заявлял: «Сколько ни высказывалось сомнений, сколько возражений ни выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений, террористические действия оказывались не то что просто «нужными» и «целесообразными», а необходимыми, неизбежными» [15].
Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения на террор, которой придерживались члены партии социалистов-революционеров: «Даже «Искра», выставившая в последнее время (см., например, № 20 от 1‑го мая), положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем «обрекает ее на поражение», «террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих», – даже «Искра» не может закрывать глаза на действительность, и все ею сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррористической тенденцией газеты… Но «Искра» против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении… «означал бы его сужение и грозил бы ему неудачей»» [16].
Полемика большевиков с эсерами продолжалась и позднее.
В июле 1902 г. Ленин писал: «ставя в свою программу террор и проповедуя его как средство политической борьбы в современной ее форме, социалисты-революционеры приносят этим самым серьезный вред движению, разрушая неразрывную связь социалистической работы с массой революционного класса… Организация террористических актов отвлекает наши крайне немногочисленные организаторские силы от их трудной и далеко еще не выполненной задачи организации революционной рабочей партии, что на деле террор социалистов-революционеров является не чем иным как единоборством, всецело осужденным опытом истории. Даже иностранные социалисты начинают смущаться той крикливой проповедью террора, которую ведут теперь наши социалисты-революционеры… Эти вредные иллюзии могут привести только к быстрому разочарованию и к ослаблению работы по подготовке натиска масс на самодержавие» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 375–376].
В августе и сентябре того же года «Искра» (№ 23 и 24) поместила статью Ленина «Революционный авантюризм», в которой, констатируя «новый поворот к террору в настроениях некоторых революционеров», он подчеркивал: «социалисты-революционеры наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной связью с тем фактором, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса» [Ленин В.И. ПСС, Т. 6, сс. 380–384].
В ноябре («Искра» № 26) В.И. Ленин вновь бичует «голоса в пользу повторения старой тактики отдельных политических убийств как необходимого и обязательного в настоящее время приема политической борьбы», «нелепость и вред предпринятой социалистами-революционерами попытки реставрировать народовольчество со всеми его теоретическими и тактическими ошибками (выделено мной, – О.Х.) [Ленин В.И. ПСС, Т. 7, сс. 58–59].
Летом 1903 года Ленин подготовил ко II съезду РСДРП специальную резолюцию, посвященную вопросу о терроре, в которой говорилось: «Съезд решительно отвергает террор… как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный…, отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющий и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием» [Ленин В.И. ПСС, Т. 7, С. 251].
Газета «Вперед», ставшая преемницей большевистской «Искры», в редакционной статье в декабре 1904 г. писала по поводу убийства министра внутренних дел В.К. Плеве: «И чем удачнее было это террористическое предприятие, тем ярче подтверждает оно опыт всей истории русского революционного движения, опыт, предостерегающий нас от таких приемов борьбы, как террор. Русский террор был и остается специфически интеллигентским способом борьбы. И что бы ни говорили нам о важности террора не вместо народного движения, а вместе с ним, факты свидетельствуют неопровержимо, что у нас индивидуальные политические убийства не имеют ничего общего с насильственными действиями народной революции. Массовое движение в капиталистическом обществе возможно лишь как классовое рабочее движение. У нас так часто встречается сочувствие террору среди радикальных (или радикальничающих) представителей буржуазной оппозиции. Неудивительно, что из революционной интеллигенции особенно увлекаются террором (надолго или на минуты) именно те, кто не верит в жизненную силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы» [Ленин В.И. ПСС, Т. 9, С. 130].