Аллен Даллес
ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа
Линкольн использовал лично платного агента для выполнения разведывательных заданий во время сражения на реке Бул-Ран. Этот факт стал известен только в 1876 году, когда правительству был предъявлен иск в связи с неуплатой вознаграждения агенту (фактически, как это часто бывает в подобных случаях, он всплыл случайно). В марте 1876 года Верховный суд Соединенных Штатов заслушал апелляцию по делу некоего Эноха Тоттена, предъявившего правительству претензию «по вопросу получения компенсации за услуги, оказанные неким Уильямом Ллойдом по контракту с президентом Линкольном в июле 1861 года, в соответствии с которым ему надлежало отправиться на Юг и установить численность войск, дислоцировавшихся в различных пунктах мятежных штатов, добыть планы фортов и фортификационных сооружений… и представить эти сведения президенту… Ллойд проник в расположение мятежников и находился там довольно длительное время, собирая информацию и время от времени переправляя ее президенту». В конце войны ему оплатили расходы, но не жалованье в размере 200 долларов в месяц, которое, как это следует из иска, ему обещал Линкольн. Случай этот интересен сам по себе хотя бы потому, что приведенные скудные сведения проливают свет на предусмотрительность Линкольна и его отношение к вопросам разведки. Но, пожалуй, самое интересное, что Верховный суд констатировал: «Как наниматель, так и агент должны были понимать: уста исполнителя навечно скрепляются печатью молчания, исходя из важности данного вопроса».
Таким образом, этот случай устанавливает прецедент: агент разведывательной службы не может возместить свои убытки за оказанные им ранее секретные услуги, предъявляя открыто правительству иск нормальным судебным путем. Суд определил: «Агенты… должны получать компенсацию из бюджетного фонда того департамента, который их нанял, и в таких размерах, которые определяются возможностями фонда. Секретность, с которой связаны подобные контракты, не должна нарушаться любыми действиями, особенно теми, которые оказывают на власти какое-либо давление». Что это, как не предостережение агенту, чтобы он получше прятал свои деньги в кубышку во время проведения операции и не обвинял своих хозяев, что они обманули его, не выплатив сполна все, что ему полагалось.
После того как Пинкертон бесславно сошел со сцены, была предпринята попытка создать чисто военную разведывательную организацию – Бюро военной информации. Руководителем назначили Джорджа Шарпа (впоследствии он стал генералом). Этот бравый служака старался честно выполнить свой долг, но, к сожалению, ничего не смыслил в разведке. Не удивительно, что ему не удалось провести ни одной секретной операции. А то, что правительство все же получало неплохую информацию, – заслуга случайных и смелых волонтеров-разведчиков, большинство из которых сами придумывали свои акции и организовывали связь без указаний и советов специалистов. Одним из них был Лафайет Бейкер, странствующий фотограф на Юге, который имел возможность посещать воинские лагеря конфедератов в Вирджинии. Он фотографировал офицеров и солдат и спокойно собирал ценную информацию. Интересно, что Бейкер поступил на службу в армию и сделал быструю карьеру, став бригадным генералом. В конце концов он возглавил Национальную уголовную полицию, своего рода предшественницу нынешней секретной службы. И если Пинкертон выделялся в вопросах контршпионажа, но не обладал необходимыми качествами руководителя шпионской организации, то Бейкер преуспел в разведывательных делах. Однако, как шеф секретной службы, он допустил грубые ошибки, которые привели к тому, что мы безвременно потеряли одного из великих президентов. До сих пор никто не знает, где были люди Бейкера в ночь на 14 апреля 1865 года, когда Авраам Линкольн сидел в неохраняемой ложе театра Форда и смотрел спектакль. Или почему наемные убийцы, собравшиеся в кафе мадам Сюррат, фанатичной противницы Линкольна, взгляды которой были хорошо известны всему Вашингтону, не находились под наблюдением Бейкера. Даже арест Бутса[47] и его сообщников произвел не шеф секретной службы, хотя заслугу этой операции он приписал себе.
Известна также Элизабет ван Лью, добровольная шпионка северян. Она жила в Ричмонде и всю войну успешно работала на правительство Линкольна. Считают, что эта отважная женщина была самым ценным секретным агентом, которого когда-либо имел Север. Грант[48] лично подтвердил, что ей принадлежат самые ценные сведения, добытые за все время войны.
Бросается в глаза, что в Гражданскую войну фактически отсутствовало «проникновение» в тот или иной крупный штаб в целях шпионажа. Это – всегда наиболее драматичный момент любой разведывательной операции высокого класса. К такого рода шпионским акциям можно отнести, пожалуй, действия лишь Элизабет ван Лью, которая устроила прислугой в дом Джефферсона Дэвиса[49] свою служанку-негритянку и полученную от нее информацию посылала майору Шарпу в Вашингтон.
Примерно в 1880 году в Соединенных Штатах были созданы первые постоянные разведывательные организации, которые функционировали и в мирное время. Армейская (сухопутных сил) разведка была известна под названием Военного информационного отдела и подчинялась генерал-адъютанту (высшая должность административно-хозяйственной службы в тогдашней армии США). Отдел военно-морской разведки относился к Навигационному бюро. В это же десятилетие стали назначать в дипломатические посольства и миссии США военных и военно-морских атташе, где они официально функционировали как офицеры разведки. С созданием в 1903 году Генерального штаба армии Военный информационный отдел был преобразован во Второй отдел Генштаба (G-2 – Джи-2, начальная буква слова «генеральный»). Это сокращение по традиции до сих пор обозначает разведку сухопутных сил США.
К сожалению, в конце прошлого и начале нынешнего столетий из-за недостатка ответственности у американских политических и военных деятелей Второй отдел потерял свое значение и фактически прекратил свою деятельность. В результате мы встретили Первую мировую войну фактически без разведывательной службы. Но на этот раз наше положение было иным. Мы вели боевые действия за рубежом. Это раз. Далее, наши войска находились на фронте немногим более года. И наконец, мы действовали не одни – у нас были союзники. Поэтому времени для создания многочисленной и разветвленной службы разведки нам просто не хватало. Да в этом, собственно, и не было необходимости, поскольку в вопросах военной разведки мы могли положиться на союзников – англичан и французов, у которых были крупные, накопившие длительный опыт шпионские организации.
Но мы учились быстро благодаря офицерам, которым я хочу воздать должное. Это полковник Рольф ван Диман, которого многие считают инициатором создания военной разведки и контрразведки Соединенных Штатов. Его кипучая деятельность описана в книге Ричарда Уилмера «История секретной службы», которую я считаю лучшим очерком о разведывательных службах, принадлежащим перу американского автора. Я лично служил с полковником ван Диманом в Первую мировую войну, когда был в Берне, и могу подтвердить высокую эффективность работы, которую он и его преемники генерал Деннис Ноулэн и генерал Марлборо Черчилль проделали, чтобы создать базу для нашей сегодняшней военной разведки.
Ко времени окончания войны был уже построен фундамент, на котором постепенно создали армейскую и военно-морскую разведки (они существовали до начала Второй мировой войны), а также Си-Ай-Си – контрразведывательную службу «Полевой разведывательный корпус» (до 1942 года было другое название – «Корпус разведывательной полиции»).
Немало послужил нам опыт периода Первой мировой войны в области криптографии, о которой я расскажу подробнее в последующих главах. Отталкиваясь от него, мы сумели в годы между мировыми войнами добиться определенных успехов в разработке новых дешифровальных методов, ставших жизненно важными инструментами американской разведки. Это позволило нам в 1941 году раскрыть японские дипломатический и военно-морской коды.
Только во Вторую мировую войну и, в частности, после нападения Японии на Перл-Харбор мы приступили к совершенствованию своей разведывательной системы. Наряду с нашими военными разведывательными органами нам удалось в короткий срок создать невоенную организацию по сбору секретной информации и ведению тайных операций. Я уже упоминал выше, эта работа началась после того, как президент Франклин Рузвельт в 1941 году вызвал в Вашингтон Уильяма Донована.
Полковник (в последующем генерал-майор) Донован был подходящим человеком для этого дела. Известный юрист, ветеран Первой мировой войны, награжденный медалью Почета, он делил свою деловую жизнь в мирное время между юриспруденцией, правительственной службой и политикой. Он знал мир, побывал во многих странах. Неплохо разбирался Донован и в людях, чутко реагировал на необычное и опасное. Короче говоря, полковник отвечал всем требованиям, которые могли быть предъявлены к офицеру разведки.
Вероломное нападение японцев на Перл-Харбор и вступление США в войну, естественно, стимулировали быструю организацию Управления стратегических служб (УСС) и бурный рост проводимых им разведывательных операций.
УСС начало действовать официально как исследовательская организация. В его составе видную роль играла группа тщательно подобранных ученых – историков, экономистов, политологов, географов. В июне 1942 года Управление по координации информации (УКИ) – как вначале называлась организация Донована – было переименовано в Управление стратегических служб с задачей «собирать и анализировать стратегическую информацию, а также планировать операции специальных служб и осуществлять руководство ими».
К этому времени УСС уже достаточно глубоко вникло в суть задач «специальных служб» – кодовое наименование разведывательных и секретных операций всех видов и, в частности, в вопросы поддержки различных антинацистских подпольных групп за линией фронта и скрытной подготовки вторжения союзников в Северную Африку.
В 1943 году резидентуры УСС действовали уже в глобальном масштабе, за исключением Латинской Америки, там хозяйничало Федеральное бюро расследований (ФБР), и несколько районов Дальнего Востока и Тихого океана, где еще раньше окопалась разведка генерала Макартура[50].
Подразделение УСС, занимающееся вопросами партизанской борьбы и движением сопротивления, было сформировано по образцу ныне широко известной английской Организации по специальным операциям и тесно сотрудничало с последней на европейском театре военных действий. Оно начало забрасывать агентурные группы во Францию, Италию и Югославию, а также в Индокитай. Главные цели этих операций – поддержка и снабжение всем необходимым уже существовавших отрядов движения Сопротивления, а там, где их еще не было, – организация боевых партизанских групп и обучение бойцов. Наибольшую известность получили заброшенная во Францию группа «Джедбаргс» и отряд 101, действовавший в Бирме. Несколько позже УСС создало специальные подразделения для подготовки материалов «черной пропаганды»[51] и их распространения, ведения контршпионажа и организации диверсий и саботажа. Для их выполнения требовались люди незаурядных способностей. Кто мог, например, подготовить и провести подводные взрывы на военно-морских базах противника? Конечно, только отборные и хорошо обученные бойцы. Управлению пришлось срочно организовать собственные специальные школы для подготовки таких кадров.
В конце войны, когда войска США продвинулись на территорию Германии, УСС создало специальные подразделения для розыска и ареста военных преступников и возврата награбленных нацистами художественных ценностей, а также выявления валюты и драгоценностей, которые, как тогда полагали, нацистские лидеры припрячут в укромных местах, чтобы обеспечить свой возврат к власти в недалеком будущем. Короче, чем только не приходилось заниматься управлению Донована в разное время и разных местах в период между 1942-м и 1945 годом.
С окончанием войны все подразделения УСС, за исключением отделов агентурной разведки и анализа, постепенно ликвидировали. И даже этим двум подразделениям некоторое время угрожало закрытие.
После победы над Японией короткое время казалось, что Соединенные Штаты выведут свои войска из Европы и с Дальнего Востока. Этот процесс, по-видимому, включил бы в себя и расформирование разведывательных органов. В конце 1945 года представлялось, что мы поступим так же, как после Первой мировой войны – свернем наши, так сказать, разведывательные палатки и возвратимся к обыденным мирным делам. Но на сей раз, в отличие от 1919 года, когда мы отреклись от Лиги Наций, нам пришлось стать одними из основателей Организации Объединенных Наций и оказать ей должную поддержку в надежде, что она окрепнет и превратится в гаранта мира во всем мире.
Если бы коммунисты не зарвались, наше правительство могло бы склониться к решению возложить во все большей и большей степени ответственность за сохранение мира на Организацию Объединенных Наций. В самом деле, когда Сталин в Ялте спросил Рузвельта, сколь долго мы планируем держать наши войска в Европе, президент ответил: не более двух лет. С учетом событий, следовавших быстро одно за другим в послевоенные годы, становится ясным, что в период между 1945-м и 1950 годом премьер Сталин вместе с Мао Цзэдуном решили, что не будут ждать, пока мы «изящно» уйдем из Европы и Азии, а просто вышвырнут нас оттуда.
Москва установила коммунистические режимы в Польше, Румынии и Болгарии прежде, чем высохли чернила на соглашениях, подписанных в Ялте и Потсдаме. Кремль угрожал Ирану в 1946 году и сразу после этого навязал Венгрии коммунистическую систему, разжег гражданскую войну в Греции, инсценировал захват своими ставленниками власти в Чехословакии и установил блокаду Берлина (Западного). Позже, в 1950 году, Мао присоединился к Сталину для подготовки нападения на Южную Корею. Еще до этого пекинский лидер укрепил свои позиции в континентальной части Китая. Эти чувствительные удары в различных частях света заставили вашингтонских лидеров пробудиться и понять простую, но чрезвычайно необходимую идею – организовать в США глобальную разведывательную систему.
Ведь мы, сами того не сознавая, оказались в положении свидетелей, присутствующих при реализации части плана, который предусматривал разрушение демократических общественных систем в Европе и Азии и изоляцию Соединенных Штатов. В итоге коммунисты должны были взять в свои руки бразды правления на всем земном шаре. А раз мы начали это сознавать, то, естественно, возникла необходимость знать больше, чем до сих пор, о тайных планах Кремля по расширению границ коммунизма.
В своем послании конгрессу 12 марта 1947 года президент Трумэн заявил, что безопасность страны ставится под угрозу в результате коммунистических акций, и констатировал, что нашей политикой отныне «станет оказание помощи свободным народам в сохранении их демократических институтов и борьбе против агрессивных сил, пытающихся навязать им тоталитарные режимы». Он также добавил, что мы не можем позволить нарушить статус-кво «с помощью насилия или таких коварных приемов, как политическая инфильтрация» – и в том и другом случаях грубо попиралась бы Хартия ООН.
К тому же стало очевидным, что Организация Объединенных Наций, скованная советским вето, не сможет играть роль стража мира. Было ясно: нас ожидал длительный кризис. При таких условиях правительством был принят ряд мер, чтобы перейти от слов к конкретным делам. Один из первых шагов – реорганизация структуры нашей национальной обороны, которая обеспечивала унификацию военных служб, передачу их в подчинение министра обороны и создание Совета национальной безопасности.
В это время президент Трумэн, взяв за основу проект, представленный генералом Донованом, предложил создать постоянную правительственную организацию – Центральное разведывательное управление. Конгресс, большинство в котором составляли республиканцы (сам Трумэн был демократом), дал согласие. При одобрении обеих партий (республиканской и демократической) ЦРУ было узаконено Актом о национальной безопасности 1947 года[52].
С самого начала управление действовало как легальная правительственная структура, хотя и имевшая, естественно, много задач секретного характера. Президент Трумэн придерживался взгляда, что новая организация должна поддерживать усилия правительства в деле противодействия коммунистической тактике «насилия, уверток и политической инфильтрации». Многое из того, что знало и умело УСС, а также часть его персонала были переданы ЦРУ. К счастью, большинство высших офицеров в УСС после ликвидации этой организации оставались в различных временных разведывательных подразделениях, функционировавших под эгидой государственного департамента и военного министерства в период 1945–1947 годов.
Однако ЦРУ не копировало полностью ни УСС, ни построение разведывательных организаций других стран. Его широкая и гибкая организационная схема была в своем роде уникальной, поскольку объединяла в одних руках задачи по анализу разведывательных данных и координацию секретных разведывательных операций различного типа, о которых я скажу чуть ниже. Итак, новая организация была предназначена для заполнения брешей в существующей разведывательной структуре без ликвидации разведывательных органов в государственном департаменте и министерстве обороны США или ненужного соперничества с ними. В то же время во внимание было принято то, что от госдепартамента, зависевшего в получении информации целиком от докладов дипломатических учреждений за рубежом, и от вооруженных сил, получавших ее, главным образом, от своих военных атташе за границей, нельзя было ожидать сбора информации во всех частях света: трудности получения секретных сведений там все возрастали, так как во многих странах отсутствовали постоянные американские представительства, имевшие в своем составе опытных офицеров разведки. Вот почему ЦРУ разрешили организовывать собственные секретные каналы получения разведывательной информации, помимо имевшихся у других правительственных ведомств путей и методов сбора и оценки таких сведений.
Одна из главных особенностей ЦРУ состоит в том, что в его аналитических и координирующих подразделениях разведывательные материалы, полученные по собственным секретным каналам, обрабатываются и проверяются так же тщательно и глубоко, как информация, поступившая из других правительственных учреждений. Другая особенность – управление координирует все виды секретной деятельности министерств и ведомств США, хотя это произошло не сразу, а постепенно по мере накопления опыта, доказавшего практическую выгоду и эффективность новых методов ведения разведки. Ведь традиционно разведывательные службы США до 1947 года вели шпионаж и контршпионаж изолированно друг от друга. И еще другие секретные организации занимались вопросами, относящимися к ведению «психологической войны»[53].
С созданием ЦРУ все перегородки были ликвидированы, что привело к почти полному устранению параллелизма и путаницы в деятельности наших секретных структур.
Самая последняя реорганизация системы американской разведки коснулась ее военных структур. В августе 1961 года было создано Разведывательное управление министерства обороны (РУМО). Его первым директором стал выдающийся пилот ВВС США генерал-лейтенант Джозеф Керолл. Ему помогают два опытных офицера разведки. Я тесно сотрудничал с его заместителем генерал-лейтенантом Уильямом Куинном, когда тот был начальником отдела разведки штаба седьмой армии генерала Александра Петча в период вторжения наших войск в Южную Францию и Германию. В те дни, летом и осенью 1944 года, я обычно тайно встречался с ним в различных пунктах освобожденной Франции недалеко от северной границы Швейцарии и снабжал его военной информацией, которую мне удавалось собрать о передвижениях нацистских частей и планах, когда гитлеровские войска отходили в направлении «горного редута» в Южной Германии и Австрии. Контр-адмирал Самуэль Френкель, начальник штаба, тоже опытный офицер разведки, сделал ценный вклад в работу Национального совета по делам разведки США, когда я являлся его председателем. Создание РУМО не означало слияния разведывательных служб всех родов вооруженных сил. Скорее всего это было попыткой достигнуть максимальной координации и эффективности разведывательного процесса трех военных разведслужб, которые сохранились после организации РУМО.
Таким образом, вопреки нашей традиции, когда мы ликвидировали разведывательные органы после окончания войны, на этот раз разведке было позволено стать силой, способной решать все более усложняющиеся задачи и отвечать на вызовы времени. Создание таких организаций, как РУМО, а до этого и ЦРУ, – результат осознания необходимости придать разведке надлежащий статус в структуре нашей национальной безопасности. Естественно, всегда существует возможность, что две такие мощные и хорошо финансируемые организации, как ЦРУ и РУМО, могут стать соперниками и конкурентами. В какой-то степени это и полезно, но, естественно, до определенного предела. Если конкуренция слишком обострится, она может стать не только дорогим, но и опасным явлением.
Четкое разграничение функций всегда необходимо, мы это понимаем, и оно в широком плане, безусловно, существует. Более того, высокое положение лиц, как гражданских, так и военных, стоящих во главе этих двух организаций, гарантирует эффективность их деятельности. И тем не менее предоставляется жизненно необходимым для США постоянно поддерживать авторитет директора ЦРУ в области окончательной оценки результатов всей нашей разведывательной работы.
