bannerbannerbanner
Не твоя звезда… Нереальная история

Алла С
Не твоя звезда… Нереальная история

Иронично-комичная фантазия с небольшими отступлениями в метафизику


Дизайнер обложки Алла С

© Алла С, 2024

© Алла С, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-9541-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Колдуй, бабка… Колдуй, дед

– Вань, когда я вырасту, ты на мне женишься?

Лицо девочки растворилось в звездном пространстве, а на его месте появилась жующая козлиная морда.

– На Люське этот дурак жениться собрался! А она – бляяяядь! Слышь, Иван? Бляяяяядь – твоя Люська…

Иван открыл глаза и пошарил рукой по прохладной простыни. С портрета на стене ему улыбалась Люська.

Луна заглянула в окно и, поддерживая козлиное видение Ивана, тенью деревьев подрисовала его любимой женщине огромные чапаевские усы.

Хозяин поднялся и задернул шторы. Усы исчезли, за то на карандашном наброске этюдника у Люськи выросли серые и большие, как у слона, уши. Иван переставил рабочий инструмент в другое место, и его подруга избавилась от ненужных проблем. Мужчина автоматически взял телефон, но тут же вернул его на место.

Иван Петрович Сидоров по всем общепринятым в женском сообществе критериям подходил под категорию очень завидного жениха. В этом не было ничего удивительного, ведь наш герой работал пластическим хирургом. Как профессионал он достиг совершенства, но набираться опыта в совместной жизни с лицом противоположного пола тридцатипятилетний доктор начал совсем недавно. На сегодняшний день роль его единственной Музы исполняла Леокадия Трубецкая, по паспорту Люська Галошина. При первой встрече с героем своего романа эта щука мгновенно оценила свои шансы на успех и включила талант обольщения на полную катушку. Уложить в постель скромнягу интеллигента этой прожжённой вертихвостке не составило труда, и через пару, тройку романтических свиданий она вцепилась в свою жертву мертвой хваткой. Сидоров же давно мечтал о семейном счастье, ведь после того, как он покинул родной деревенский дом, из близких у него остались только дед, да двоюродный брат Семен. И когда блондинка Люся, как гений чистой красоты, предложила ему съехаться, Иван Петрович немедленно согласился. Все бы ничего, но доктор так много времени проводил на работе, что за страстной, уверенной в себе, ночной кукушкой совсем не замечал дневную, да к тому ж еще гулящую, глупую курицу.

Иван открыл не кухне окно и закурил. В последнее время его богиня зачастила гостить у мамы, и этот факт наводил Сидорова на недобрые мысли. Сумасшедшим ревнивцем он не был, излишнее внимание к родне считал похвальным, но и перспектива превратиться в осла, однако, тоже не радовала попавшего в ловушку хирурга. Как поступить в сложившейся ситуации Иван не знал. Унижать любимую женщину подозрениями и допросами считал не комильфо, поэтому вопрос о Люськиной верности, оставаясь нерешенным, мешал Сидорову спокойно жить и работать.

Птицы, не дожидаясь рассвета, загалдели. За окном семьдесят четвертой квартиры рождался новый день.

….

По дороге в клинику Иван еще несколько раз пытался дозвониться до Люськи, но абонент, как говорится, был не абонент.

– Слушай, Вано, у тебя от ревности нет случайно яду? Задрала меня моя мегера, вздохнуть не дает!

Как обычно, без предисловия и стука, в кабинете Ивана возник невропатолог Зальцбург, ловелас и бабский угодник в семи поколениях. Остап Иосифович очень любил женщин, а его жена Марго очень любила мужа, и разорвать этот порочный круг пока не решалась.

Не обращая внимания на молчание Ивана, рассматривающего летний утренний пейзаж за окном, Зальцбург без приглашения плюхнулся в кресло, по-домашнему расселся, достал из-за пазухи фляжку и сделал глоток.

– Ты чего, Вано, хмурый такой? Люська опять у очередной «мамы» пропадает?

Остап подошел к Ивану и дружески похлопал по плечу.

– Добрый ты слишком, Ваня… А Люська твоя – просто прости… Прости Господи…

– А может, она действительно у мамы?

Сидоров цеплялся за веру в чистоту их с Люськой отношений, как за соломинку.

– Наивный ты человек, Иван… Философ… Мама – это святое, потому при одном упоминании о ней любой из нас становится верующим. Люся твоя – та еще лиса. Знает, на какие клавиши давить.

Вступать в спор с Зальцбургом Сидорову не хотелось, и он продолжал обозревать окрестности.

– А хочешь, мы Люську на чистую воду выведем?

Глаза у Зальцбурга загорелись, как у охотничьей собаки, взявшей след.

– Следить и рыться в телефоне не буду.

– А и не надо. К бабке поедем…

– Чьей?

– Общей… Сядь, Вань… Я все тебе сейчас по полочкам разложу.

Зальцбург взял хирурга за руку и, как ребеночка, проводил за рабочий стол.

– Вопрос с Люськой тебя волнует? Волнует. Про ее ночные бдения узнать желаешь? А то… Сама Люсьенда сознается? Да, ни за что и никогда. Поэтому нам нужен кто? Человек… Ясновидящий, колдун, ведьмак, экстрасенс, который все расскажет, как на духу…

И я, Вано, такого человечка знаю. Про него… То есть про нее мне один пациент за разговором случайно обмолвился. Сказал, стопроцентный результат. Живет эта колдунина в одной деревне с его братом. Хошь приворожит, хошь – отвадит. Я сам к ней на выходных собирался, чтоб мою ревнивую трансформаторную будку обесточить, а тут ты с Люськой. Значит, вдвоем рванем, – от удовольствия махинатор потер руки. – С кем, с кем, а с тобой моя пантера меня отпустит без всякого Якова. Доверие – штука серьезная.

– А без бабки никак? Двадцать первый век на дворе…

– Век то двадцать первый, а проблемы – средневековые… Бабы с ума сходят, а нам, мужикам – край!

Иван почувствовал неловкость. Как врачу ему претило суеверие, но как человеку жить в неведении ему тоже не нравилось.

Зальцбург в отличие от своего коллеги был полон оптимизма.

– Ну!? Соглашайся, Вано… Поедем, отдохнем! Воздухом подышим!!! С пользой время проведем! Соглашайся! Тебе Баба Яга про Люську правду расскажет, а то и приворожит, если уж ты так по ней убиваешься, а меня научит, что с бешеной бабой делать.

Тут вдруг, откуда не возьмись, в ухо Ивану проблеял ночной гость.

– Соглашаааайся, Вань! Соглашаааайся! Сам убедишься, что Люська твоя – бляяядь…

Чтобы избавиться от козлиной нецензурной брани, Иван взял со стола папку и с силой бросил ее обратно.

Зальцбург невольно дернулся с места.

– Я согласен! Едем! Как деревня называется?

– По-моему, «Збуново»… Если мне память, конечно, не изменяет.

Козел в сознании Ивана запрыгал от радости.

– Збунооооово… Збунооооово…

От Марго уйти было не так-то просто, даже несмотря на то, что муж уезжал за город с таким надежным человеком, как Иван. Женщина точно знала, что ее свинья найдет грязь везде.

Пока супруг собирался, измученная ревностью женщина досаждала ему одними и теми же вопросами:

– Ты точно с Иваном едешь? А куда? Точно с Иваном?

– Точно, точно!!! Какая разница, куда? С Иваном ведь! Марго, не начинай!

Сообщать жене координаты своего путешествия Зальцбург даже не думал. Он знал свою половину вдоль и поперек и был уверен, что за Марго не заржавеет устроить за ним слежку.

Дабы на этой ноте закончить неприятный разговор, Остап быстренько ретировался, прихватив с собой заранее приготовленную спортивную сумку.

Когда дверь за ним захлопнулась, Марго рассвирепела.

– Ну, знаешь…

Ревнивица еще некоторое время трясла кулаками и бранилась на запертую дверь, а потом достала мобильный телефон.

– Мамуль, привет… Прости, что так рано… Помнишь, ты мне про ясновидящую бабку говорила? – спокойным, милым голосом спросила Марго. – Зачем, зачем? Подруга хочет про мужа узнать. Есть у него кто или нет.

Трубка заорала голосом зальцбургской тещи, и Марго вынуждена была отвечать, вытянув руку с телефоном вперед.

– Мам, при чем здесь Ося? Согласна, предупреждала… Но сейчас речь о другом кобеле…

Марго взяла ручку и приготовилась записывать нужную информацию в лежащий на столе блокнот.

– Как называется? «Збуново»? Ну и что, что далеко? Не мне ж ехать, мам… Ладно, мамуль, спасибо тебе. Потом расскажу, помогла бабка подруге или нет… Целую… Пока…

Как и предполагал Иван, Зальцбург всю дорогу договаривался с разными девицами о свиданиях, рассказывал им об израненном сердце Ивана и приглашал на природу. Но Казанова невропатолог даже представить себе не мог, что с небольшой разницей во времени, следом за ними, по той же дороге, в населенный пункт с аналогичными географическими координатами едет его законная жена. А Марго, естественно, не догадывалась, что бабка, адрес которой ей продиктовала мать, и есть та самая «колдунина», услугами которой спешил воспользоваться ее сослуживец.

Попасть в славную деревушку с вычурным названием можно было с разных сторон, и потом даже не встретиться, но судьба участников этой истории распорядилась иначе.

Зальцбург, отслеживающий нумерацию домов, сделал Ивану знак остановиться.

У калитки дома номер шестнадцать стояли местный участковый Петрович и продавщица поселкового магазина Клавдия. Клава обволакивала друга томным взглядом, будто хотела проглотить вместе с торчащей из-под его подмышки папкой. Петрович же, как рак, вращал глазами, пытаясь не спалиться перед односельчанами, которые немедленно доложили бы его половине об адюльтере супруга.

Увидев автомобиль, Клава сорвалась с места и почти бегом помчалась в сторону лесополосы, а участковый двинул прямиком к гостям.

– Вы, что ль, брательника моего лечите? – не здороваясь, обратился он к приехавшим товарищам, когда те вышли из машины.

Зальцбург протянул Петровичу руку.

– А я – участковый местный… Николай Петрович… Швах.

Несмотря на долгие годы совместной жизни, мужик никак не мог привыкнуть к фамилии, которую жена заставила его взять сразу после бракосочетания.

 

Иван открыл было рот, но Остап его опередил.

– Я – Остап Иосифович, а это Иван – пластический хирург… Тоже, кстати, Петрович.

От удивления деревенский детектив потерял дар речи. Встреча с пластическим хирургом для него была сродни прилету инопланетян.

– Эт, прям, все вот это вот???

Участковый поочередно обводил на своем теле районы возможного хирургического вмешательства, когда резкий телефонный звонок отвлек его от полных восторга упражнений.

Коля отошел в сторонку и ласково забормотал.

– Да, дорогая… Помню, что приезжаешь… Сам встречу… Жена – святое…

Как только разговор закончился, радушный хозяин, приглашая гостей в дом, дал волю другим чувствам.

– Тьфу, Генгема… Ни дна, ни покрышки… Проходите… Проходите в дом… Надеюсь, вам у нас понравится.

«Збуново» – деревенька маленькая, домов всего ничего. Но жизнь ее обитателей по своей насыщенности и сюжетам могла бы дать фору любым закрученным голливудским блокбастером. Одним из самых ярких персонажей в этой обители тишины и чистоты был дед Егор по прозвищу Боцман. Имечко это к нему прилипло не потому, что он имел какое-либо отношение к морскому флоту, а из-за того, что в любую погоду тело старика неизменно украшала тельняшка. Да и ругался дедок, чаще всего употребляя термины из словарного запаса киношных морских волков.

За годы проживания в родной деревне образ смешного и колоритного деда оброс тысячами легенд и историй и обрел статус самой известной местной достопримечательности. Увлекался старик, как все мужики, охотой, да рыбалкой, а вот развлекался по-своему. Как сейчас…

Забравшись в кусты боярышника, дед Егор вел наблюдение за только что прибывшими в «Збуново» и остановившимися в доме участкового путешественниками. Попутно вооруженный полевым биноклем шпион снимал дружескую встречу на камеру мобильного телефона.

– Москва чоли пришвартовалася? Ах, ты ж, краб кривоногий… Ивантюрист, акула тебя задери! Гляди, Никола, кабы тебе Гертрудия твоя шлюзы не сорвала!

Боцман взглянул на компромат из фотоснимков, плюнул, выругался и отполз на край деревни в свое жилище, представляющее собой покосившуюся избушку, с видом на обрыв реки.

А Петрович тем временем, сидя за накрытым столом, радушно принимал гостей.

– Брат сказал, вы на выходные останетесь? Верно? – спросил он, разливая водку по стопкам.

– Хотелось бы… Отдохнуть от жизни городской никому не повредит! Ваня живописью увлекается. Может, пару набросков сделает… – Зальцбург хохотнул.

– О! Это по-нашему! Места у нас сказочные… Хочешь охота, хочешь рыбалка… Если решите… Хоть завтра вам все устрою…

– Да мы, собственно, по делу… – аккуратно влился в беседу хирург.

Петрович отмахнулся и приподнял вверх руку с выпивкой.

– Да, знаю… Брательник предупредил… Только не сказал по какому… Ну… Как говорится, дай Бог, не последняя…

Не успели все закусить, как в проеме открытого окна появилась приближающаяся к дому участкового фигура Клавдии. Хозяин заторопился к выходу.

– Вы тут наливайте… Я покурю пока.

Остап, просматривая обрамленную оконной рамой картину свидания, с любопытством бабки сплетницы комментировал развитие событий.

– Тааак… Что это за мадам в вишневой шали? – с вилки Зальцбурга прямиком в рюмку с водкой упал маринованный груздь. – Ты смотри, как он ее лапает, а? – невропатолог явно завидовал. – Вот ведь… Деревня деревней, а проблемы те же…

– Брось ты, Ось…

Без предупреждения Иван вышел на крыльцо.

Петрович уже распростился с дамой сердца и спешил составить гостю компанию.

Он протянул Ивану пачку сигарет.

– Покурим?

– Спасибо. Не курю. У вас в деревне, говорят, бабка есть… Типа Ванги…

– Ульянка что ль?

– Вам виднее…

Участковый вдруг превратился в партизана, зачем-то пригнулся и прошипел.

– А че надо то?

– Да, мы хотели бы с ней о работе поговорить… Посоветоваться кой о чем…

Петрович потряс головой, будто речь шла о взятии Бастилии.

– О работе? Серьезное дело…

Мужик помолчал, сделал затяжку и руками потрогал себя за невидимую грудь.

– С этим, брат, не поспоришь… Работа ответственная… Я бы сказал, с подходом…

– Ну, так примет бабка-то?

– Кого?

На крыльцо к собеседникам вышел Зальцбург.

– Кого, кого? Кума мово!

Петрович глупо захлопал глазами.

– Какого кума?

Зальцбург решил не объясняться, а тупо ткнул пальцем в Ивана.

– Вот этого… Давай, Петрович, узнай у бабки вашей, когда она нас проконсультировать сможет, а, чтобы посговорчивее была, передай, что не обидим, заплатим зелеными и в двойном размере. Понятно?

Николай все еще не вышел из анабиоза.

– Понятно… Ушел… Только про работу сказать? Других предложениев не будет?

Остапа понесло.

– Почему? Очень даже будет! Еще скажи, что я бабку самую старую приворожить хочу… Своя всю печенку съела.

Принимая каждое слово невропатолога за правду, бедный участковый уже пожалел, что пустил к себе в дом городских сумасшедших.

– Зачем же самую старую? Старуха-то ведь долго не протянет, помрет скоро!

Ося решил не жалеть утопающего.

– А я, Петрович, живых не люблю.

Петрович в ужасе шарахнулся в сторону, сел в стоящее под ногами ведро и захлопал глазами.

Зальцбург поглядел окрест.

– Ты главное скажи, чтобы без очереди приняла нас ваша волшебница. Ждать не люблю, да и отдохнуть надо. А за все неудобства обещаю щедрое вознаграждение!

В облюбованной для тайных встреч лесной сторожке в который раз проходило свидание одинокой Клавы и сильно женатого Петровича.

Все бы хорошо, да только Боцман не спускал с парочки глаз. Сквозь запотевшие окуляры бинокля он, как свои пальцы, видел лежащие на полу одежды развратников и развешенные по периметру небольшой комнатки сухоцветы.

Когда в «кадр» попал Петрович, дед выругался, потому что кино без озвучки – это издевательство, а не развлечение.

– Ах, ты ж старый ты кальмар, болт тебе в корму, чего ж интересно ты удумал!?

А «старый кальмар» в этот момент сбивал свою подругу Клаву с праведного пути:

– Клава! Чего ты ерепенишься? Это ж двойной тариф! Ты в своем сельпо за год столько не заработаешь! Соглашайся… Небось видела по телевизору, как экстрасенсы работают? Кто воет, кто пляшет, кто слова не скажет… Наведешь тень на плетень… Шахер махер там… Ахалай Бахалай… Ты ж, Клав, любого охмуришь… Откуда им знать, как Ульянка наша выглядит? А ты – огонь баба! Бомба! Клава! Они на тебя посмотрют – враз все забудут, поверят, Клавонька!!! Когда нам еще такой шанец выпадет? Хирурги то эти, знаешь, скока зарабатывают на бабьих кривых ногах?! Уйму, Клавдия! Уйму!

Петрович с каждым словом возбуждался все сильнее и сильнее.

– Клава! Ты, главное, уверенно говори… Работа, мол, хорошая… Знамо дело – нужная! А уж если по любовным вопросам разговор пойдет, то, кто, как не ты, в них спец… Клавонька! Ну? Согласна?

А Боцман тем временем нажимал на кнопку мобильной камеры.

– Тьфу ты, старый ты кит потаскун!!!

Ульяна Захаровна Вереницкая проживала неподалеку от жилплощади Боцмана, что приносило ей массу неудобств.

Старик не упускал возможности пошпионить за бабкой, чтобы потом с удовольствием разнести по деревне сплетни о «черной магии» деревенской «колдунины», а она в свою очередь, зная, что за ней следят, не могла разгуляться на полную катушку. Сделай Ульяна хоть раз приворотное зелье по семейному рецепту, с ушами летучей мыши и с лапками старой жабы, то Боцман на месте умер бы от ужаса. А ясновидящая хоть и была с ним в контрах, но кровожадностью не отличалась.

В дверь постучали.

Петух, важно расхаживающий по избе, застыл на месте и склонил голову набок.

Ульяна шустро задула свечи, прикрыла крышкой котелок с травой, впустила в дом неизвестную гостью, огляделась по сторонам и закрыла за незнакомкой дверь.

– Ах, ты ж… Медуза тыловая!!! Оторвет тебе Господь башку за твои проделки! – резюмировал Боцман, наблюдая за действиями соседки.

Потом он отложил инструмент для слежки в сторонку и занялся не менее увлекательным делом, после чего побежал к дому участкового и бросил в висящий на заборе почтовый ящик пухлый конверт.

На пару мгновений разминулся Боцман с хозяином, который довольный результатом встречи в сторожке, оглядываясь по сторонам, аккуратно стучал в раму своего открытого окна.

В проеме возникла голова Зальцбурга.

– Нашел… Договорился… – прошептал участковый.

– С бабкой?

– С бабкой, бабкой… Только она это… Того…

– Слабоумная что ль, с Альцгеймером?

– Не… Одна она, без никого. Только дорого берет, зараза!!!

– Нет проблем… Ваша Ванга останется довольна. Был бы результат…

– За результат не волнуйтесь. Ручаюсь. У этой колдунины всегда все чики-поки… – не скрывая радости, пропел хитрец.

– Что? Сам ходил?

Петрович зачем-то вспомнил Клаву.

– Да, кто мимо этакого бриллианта пройдет?

– А как мы к ней…

– Отведу… Тута рядышком… – не удержавшись, перебил Никола и показал рукой в сторону лесополосы. – Вон там… В посадках… У ей там резиденция.

– Петрович, ты – ас!!!

Проныра, довольный своим планом, улыбнулся.

– Не! Что ты? Я от души…

Дальше он хотел пуститься в описание сказочных возможностей Ульяны, но телефонный звонок оборвал его на полуслове.

Посмотрев на экран, Петрович со злостью заскрежетал зубами.

– Вот ведь… Не сидится Генгеме…

В трубку же неверный супруг заискивающе пролепетал:

– Да, дорогая… Помню, Гера… Помню, что приезжаешь. Жду, конечно. Очень… Очень скучаю… Самолет задержали? Ай-яяяяй! Ну, не нервничай, любимая… Целую…

Вечером Петрович повел туристов в лес к подставной бабке.

– Охренеть у вас тут… Природа, мать ее… – сел на своего любимого конька Зальцбург. – А девки какие? – Остап, как скульптор, обрисовал на себе фантастически шикарную грудь. – Одна незнакомка в бордовой шали чего стоит… Кто это, Петрович?

Участковый притворился глухим.

– Видать, горячая штучка! – не унимался невропатолог.

– Горячая… Жжет насквозь… Всех и сразу… – закипая, еле слышно прошипел деревенский Казанова.

– Далеко еще? – поинтересовался Иван.

Петрович обрадовался смене темы.

– Следующая остановка – наша.

Но Зальцбург сдаваться не собирался.

– Так кто эта нимфа, Петрович? Познакомь!

А в доме Ульяны полным ходом шел магический обряд.

За столом, заставленным горящими свечами, сидели друг напротив друга две женщины. Разделял их медный таз с тлеющей в нем травой. Ясновидящая раскладывала карты.

– Вижу, девк, не один он сейчас… В компании…

Марго отчаянно стукнула по столу кулаком.

– Так и знала я… Вот чувствовала прям…

– Не спит, не ест в эту минуту…

– Ясен день… Этот кобелина в такие минуты о мирском не думает.

Ульяна вглядывалась в разномастные картинки.

– Дружок у него вроде рядом всегда… Руки золотые. Мужик тихий, но характерный. Безобидный правда… Не по женской части… Зря не пустословит, конфликтов избегает…

Тут на стол выпала тройка карт, среди которых была червовая дама.

– Вижу, какая-то сучка белобрысая окрутила его, а сама на сторону… На сторону…

Марго представила Люську.

– Не сомневалась… Бабушка, ты мне главное скажи… Где сейчас эти двое?

– Идут вроде…

– Куда и зачем?

– Вопрос идут решить какой-то… – бабка ткнула в червовую даму пальцем.

– Судя по раскладу… Полюбовный…

– Полюбовный значит! Вот сука! Прости, бабушка… Посмотри-ка… И у моего мужа тоже интимный вопрос?

Бабка постучала сморщенной рукой по выложенной на столе колоде.

– У обоих, девк… Интимный вопрос… Полюбовный… Не пойму только, куда они идут… К кому, не пойму никак. Карта, видишь, обманчивая. Ни валет, ни дама…

– А, поточнее? Если повнимательнее посмотреть? – Марго достала из дамской сумочки пятитысячную купюру. – Если вот так?

Ульяна незаметно «слизала» бумажку со стола и встала.

– Ну если так, то можно и поточнее… Собирайся. Там все узнаем…

– Где? – поинтересовалась Марго и взяла протянутую ей куртку.

– На природе… Есть у меня местечко одно… Наработанное… Заговоренное… Там все, как на яву, видно… Я в этом уголке травки пожгу, ягодки сварю, дух лесной вдохну… А ты погуляешь и сил заодно наберешься. Пойдем… Пойдем, пока совсем не стемнело.

А троица охотников за чудесами приближалась к сторожке.

– Долго еще, Сусанин? – Зальцбург устало вздохнул.

Петрович махнул рукой.

– Еще чуть-чуть и на месте.

– Может, ну ее… Бабку эту… Ну ее на фиг… – запротестовал вдруг Иван.

 

– Да ты что, дружище? Боишься что ли?

– Я в первый раз к гадалке иду. Что хоть делать-то с ней?

Зальцбург заржал.

– Чего, чего? Обычное дело… Если молодая, то…

– Ёсич, я серьезно…

– Все… Пришли… – поставил в споре точку Петрович.

Метрах в двадцати от героев стояла избушка.

Зальцбург мысленно перекрестил товарища.

– Ну, Ваня, иди, ни пуха…

– Мне с ней не уток стрелять…

– Иди, доктор! Иди!

Остап подтолкнул Ивана вперед.

С другого края к лесной сторожке, вооружившись посохом, бабка Ульяна, как заправский экскурсовод, вела Марго.

– Недолго осталось…

– А как мы обратно вернемся? Темнеет уже…

– А чего нам возвращаться-то? В доме том и заночуем. Там все есть для сна… Иль торопишься ты куда?

– Да некуда вроде…

– В избе той… Будто мир иной открывается. Ученые места такие магнитными называют.

– Гео… Геомагнитными, бабушка…

– Там прям вижу я так отчетливо, так отчетливо… Как если бы голых в бане…

– Чего мне видеть совсем не хотелось бы…

За женщинами метрах в двадцати, поглядывая в бинокль, поторапливался Боцман.

– Вот ведь акула – пиранья… Сожреть, не подавится…

Куды ведет девку, старая клешня?

Иван открыл дверь.

– Можно войти?

– Входите… Входите…

Иван вспомнил «Вия» и ему захотелось перекреститься.

За столом сидело нечто в бордовой шали – ни баба, ни мужик, ни цыганка, ни танцовщица, с тюрбаном на голове, монисто на шее, в тапках, как у Хоттабыча. В общем, смесь Шахерезады, старой ведьмы и фокусника.

Перед гадалкой на столе чего только не было – свечи, карты, миски, спички, травы, магнитики с холодильника, знаки зодиака, рокерские атрибуты.

Тетя жестом пригласила Ивана присесть.

– Рассказывайте… А я пока ауру Вашу подчищу…

И тут гадалка щелкнула кнопкой плеера, и Оззи Осборн заорал на всю избушку.

О! Это была одна из любимых композиций Ивана.

– Вы это серьезно, бабушка?! – обрадовался он.

Гадалка весело подмигнула.

– А то!

– Да там не бабка по ходу… – засомневался снаружи Зальцбург, услышав голос известного во всем мире рок идола.

– А кто? – на Петровиче не было лица.

– Праздник там, Петрович… – ускоряя шаг, Остап рванул к сторожке.

А там…

После самогона и сморщенных сушеных ягод, Клава полностью расположила к себе хирурга, который в одночасье напрочь забыл о своей миссии и полностью отдался атмосфере праздника и свободы.

Пока к сторожке в сопровождении Ульяны приближалась Марго, из теплых краев в родные пенаты вернулась Гертруда Семеновна Швах.

И первое, что сделала женщина, прежде чем зайти в дом, она достала из почтового ящика накопившуюся в ее отсутствие корреспонденцию.

Услышав совсем не деревенские мотивы, Марго с опаской посмотрела на подсвеченные цветомузыкой окна лесного домика.

– По-моему, мы не туда попали.

– От чего же? Туда… В самое яблочко…

Ульяна посмотрела на Марго.

– Как мужа-то зовут?

– Ося… Простите… Остап.

– А я, дура, картам не поверила. Не соврали родимые. Как есть бабник… Пойдем, девк, Осю твоего из лап дракона спасать.

– Какого дракона?

– А вот сейчас посмотрим, какого…

И тут природа взбунтовалась, и по округе разнеслись устрашающие раскаты грома.

От увиденного в лесной сторожке действа Марго оцепенела.

Иван, Зальцбург и Петрович, сидя на полу и покуривая неизвестного происхождения скрутки, наслаждались танцем полуголой Клавдии, впервые исполняющей стриптиз для такой приличной публики.

Рядом со зрителями в тазу дымила собранная бабкой Ульяной трава.

Выросший как из-под земли за спиной Марго Боцман определил сцену следующим образом:

– Вот тебе, бабушка, и девятый вал.

А Гертруда Швах в эти часы с любопытством рассматривала распечатанные на принтере пикантные сцены свиданий своего предателя мужа.

На деревню «Збуново» обрушился ливень, за которым было не разобрать ругательств женщин, обвиняющих своих благоверных в измене.

Только очевидцы поговаривают, что слышали, как в спину бежавшей супружеской паре москвичей Боцман кричал, имея в виду Клаву:

– Не виноватый он… Это Клавка все – Синяя борода… Мужики от нее, как есть страдают.

А Петрович, скрываясь от возмездия, голосил в свое оправдание, обвиняя все того же фигуранта:

– Не виноватый я… Она сама туда пришлаааа.

Возможно, Зальцбург бы и выкрутился, ведь с Клавдией он был не один. Но…

Фортуна отвернулась от него в тот самый момент, когда к дому Петровича прирулила иномарка с приглашенными им подружками.

Тут уж Марго церемониться не стала, забыла о культуре поведения и о том, что она нежное создание, и вложила в уши скачущему по бабам мужу все, что накопилось за долгие годы мучений.

Дорога в город в машине наедине с супругой показалась невропатологу сущим адом, конца которого в ближайшие часы ждать не приходилось.

Иван же по приезду домой нашел на столе записку от Люськи:

«Я ухожу… ПроСЧай!»

Оскорбленный такой несправедливостью, он взял кисть и пририсовал Люськиному, висящему на стене портрету уши, как у слона, и усы, как у Сальвадора Дали, а потом, не раздеваясь, упал ничком в холодную постель и уснул.

Ожившее Люськино лицо на наброске этюдника исказилось от злости, а на ухо Ивану уже знакомый голос проблеял:

– Эх, Ваня, Ваня… Говорил я тебе…

1  2  3  4  5  6  7  8 
Рейтинг@Mail.ru