Алла Линская
Бабкины панталоны – с юмором о старости!
А дальше пелена перед глазами, и опомнилась я, лишь когда ведро улетело в сторону и покатилось с грохотом по дороге, а в руке осталась только ручка. С ней я и приехала обратно домой. Её и приложила к делу о даче показаний за избиение ведром женщины.
Потом, когда спустя неделю муж «вернулся со смены», мы впервые ругались так сильно, что слышали все соседи. После скандала я слегла, а он сел в машину и уехал.
На разводе мы обвиняли друг друга: «Это ты изменял! – Нет, это ты изменяла!» Он говорил, что за все 45 лет совместной жизни ни разу ласкового слова не услышал от меня. Я звала его по фамилии.
Затем в суде мы обвиняли друг друга:
– Она плохо готовит!
– А он никогда с детьми мне не помогал!
– Грубая!
– Всё хозяйство на мне! Он ничего не делал!
– Неласковая!
– Кобель!
– Гулящая!
– Бабник!
– Да я всю жизнь с ним хотела развестись, только некогда было!
– А я жалею, что на Маринке не женился, которая меня из армии ждала!
Итог: после официального развода муж завуча проживёт с той, с кем ел черешню, 7 лет на их новой даче.
Наша завуч будет жить с инженером с завода по производству чипсов 10 лет.
Каждый из них в тех новых отношениях не будет счастлив. Он, будучи в «черешневых» отношениях, свяжется с ещё одной женщиной. И она не остановится на инженере.
Спустя 10 лет они снова вернутся в свой разделённый судом на две половины дом и ещё пару лет проживут каждый на своей половине, не разговаривая друг с другом.
Какая тяжёлая старость в глубоком одиночестве, а за стенкой человек, с которым ты прожил 45 лет, но они чужие друг другу люди.
«По моему мнению, брак и его узы или величайшее добро, или величайшее зло; середины нет». Трагично, конечно, размышлял французский философ и поэт Вольтер, но так и есть.
Вечером того же дня я пришла домой. Городского телефона у нас не было. Огромная трубка мобильника лежала на кухонном столе. Минута разговора стоила 25 рублей, поэтому если я и звонила кому-то, говорила по пять секунд, они были бесплатными. Но тогда мне было всё равно, я больше не могу и не хочу молчать, я должна его услышать. Набираю странный непонятный номер, идут гудки, я звоню, звоню в Америку – ему. Гудок, второй, третий, и сонный голос на том конце… У них-то ночь, понимаю я!
– Хеллоу, – говорит сонный голос, – хеллоу??
– Рома, это я. Я люблю тебя.
И бросила трубку. Наверное, за минуту списали миллион рублей, и бабушка меня убьёт. Но об этом звонке никто и никогда не узнает. И даже он не понял, кто ему звонил.
Ну вот и всё, выпускной. Все зачёты и экзамены позади. Скоро совершенно всё студенческое закончится и начнётся новая самостоятельная жизнь. Меня уже забирала местная городская газета к себе в штат, ну о чём ещё можно мечтать?! О ком?
Август подошёл к концу, на часах уже 20 часов, а мне 20 лет – день рождения закончился, всё, спать. Не люблю я праздник день рождения – невесёлый он какой-то как всегда…
– Аня! – громко крикнула бабушка на весь дом, так что стены задрожали. – К тебе твой Роман приехал! Смотри, уже в калитку заходит.
Стоя в комнате в старых спортивных штанах и драной футболке, ничего лучше я не придумала, как плюхнуться на диван и прикрыться плюшевым мишкой. Ну, типа я так сижу и ничего не делаю.
– Привет! Это я, Рома. Как ты тут вообще?
– Нормально. Чего не предупредил?
– Да я не мог, я в целом на полчаса, меня отец в машине ждёт. Иди ко мне скорее, я так хочу тебя обнять.
«Ни фига себе, вот это пижон американский», – думаю я.
И он тащит меня за руки, стаскивает с дивана и с силой обнимает. Такой чужой, такой другой, так изменился. И этот противный акцент. Он пытается поцеловать меня в губы, но я отворачиваюсь. Тогда он целует мою шею, запускает руки под футболку, проводит по спине, потом прикасается к груди и падает на пол, скрючившись от боли.
Я запустила ему коленом в то мужское место, куда бить нельзя.
– Ты чего? – прошипел он. – Я же сейчас снова уеду.
– Проваливай. Ты противен мне.
– Хорошо. Извини. Но давай тогда хотя бы останемся друзьями?
Я выбежала на улицу и спряталась от него в дедушкином гараже. Он выскочил из дома, поискал меня взглядом, но его отец уже сигналил без конца и кричал в опущенное окно, чтобы тот шевелил ногами. Он сел в машину и уехал.
– Аня, я утром зайду попрощаться! Слышишь?! – крикнул он напоследок, садясь в машину.
«Да уж не стоит, и так сойдёт! – подумала я. – Ступай себе с миром».
Казалось бы, нужно уткнуться в подушку и зарыдать, но нет. Это не про меня. Всю ночь я писала ему прощальные стихи…
Откровенное признание
Я не верю в дружбу разных полов,
Но хочу сказать тебе без лишних слов,
Что все речи нежные свои беру обратно.
Ты мой друг, пока не враг – надеюсь, всё понятно?
И прости меня за резкие слова,
Не хотела обидеть я тебя!
Просто глупая. Какая глупая была.
Может, правда я любила
Или только возомнила,
Что люблю! Точнее, что любила я тебя.
Да, мне очень плохо было.
Я ждала тебя всегда,
По ночам с ума сходила.
Разум чёрным стал
И боль была невыносима.
Кажется, что это было не со мной.
Да – вот это возомнила…
Думала, что ты, никто другой,
Мой и только мой герой.
Всем всегда я говорила,
Что никто не сможет заменить тебя!
Правда, это правда было.
Отвечали мне:
– Что ты, сошла с ума!
Ждёшь и любишь не того ты.
Кто он? Что ты, что ты,
Оглянись вокруг себя —
Многих сводишь ты с ума.
Неужели нет такого,
Кто бы смог тебя понять?
Полюбить и верным стать?
– Что вы! Боже мой, ну что вы!
Я люблю его, вам не понять.
Все слова ваши противны,
А советы так наивны!
Мне обидно, ох обидно.
Лучше просто промолчать!
Время, кажется, стояло.
Нет, не шло и не бежало,
А стояло и стояло!
Сердце сильным оказалось,
Продолжала я свои дела.
И забыть тебя хотела,
Жить училась без тебя!
Но душой, душой и телом
Я всегда ждала тебя!
Я надеялась, что помнишь,
Ну, хотя бы иногда.
Мысль возникла – телефон нашла твой я.
Столько тысяч километров от тебя и до меня.
Наберу я цифры эти, и скажу, что
Я люблю тебя!
Долго с духом собиралась,
Речь придумала сама
И – дождалась, да я дождалась,
Я услышала тебя!!!
Голос твой таким был сонным
Тембр его я не забуду никогда.
Я представилась, так как, к сожаленью,
Ты не узнал меня.
Монолог мой был недолгим,
Говорила я слова:
Что не думала вообще-то
Чувства первой выражать.
Что горда и не готова о любви я речь слагать!
Пауза. Ещё три слова:
Я люблю тебя! И всё – готово.
Трубку бросила и зарыдала…
Часто это вспоминала,
Думала, мне будет легче,
Нет, ошиблась и на этот раз.
Не жалела, что сказала
И мечтала, я мечтала.
Долго я ждала письмо твоё,
Иногда сама себе писала,
От тебя же не пришло оно.
Не пришло оно и после,
Год прошёл и ничего.
А мечта не угасала,
Верила я – помнишь ты, наверное, меня.
И слезам я больше воли не давала.
И старалась трезво рассуждать,
Что увижу я тебя когда-нибудь опять!
Только надо подождать.
Сколько ждать, пока не знаю,
Но дождусь! Сама себе я обещаю.
Год прошёл и лето тоже,
А что вышло, а вот что же:
Не люблю я праздник – день рожденья,
Невесёлый он какой-то, как всегда,
Но такой сюрприз, конечно,
Кто сказал бы раньше,
Не поверила бы никогда.
Всё прошло как день обычный,
Вечер был, была я в комнате одна.
Подняла глаза свои и увидела тебя…
Сел ты рядом и как будто ты всегда здесь был:
Никуда не уходил —
Тихо, плавно говорил.
Очень жаль, что ты ни разу и не вспомнил про меня!
Словом лжёшь, но не глазами!
Вижу в них одно желанье:
Тело жаждешь ты моё,
Вот и всё, пожалуй, всё!
Не суди меня так строго.
Ты приятен мне и мил,
Что поделать, чувств ждала я,
А не только плотского желанья!
Ты прости меня за откровенное признанье,
Я тебя простила, что меня забыл!
Конец.