Алла Краснова
Недописатели

Глава 1

Мия Мур

Говорят, всегда сложно начинать что-то новое. Вроде как разумом овладевает страх чего-то неизведанного, и сознание старательно откладывает это событие до понедельника. Или до первого числа следующего месяца. Или до нового сезона. Ну, если уж совсем ужас обуял, то после Нового года точно пора… Но я не такая, я – другая (здравствуй, клише), поэтому не стала ждать следующего сезона и уже четвертого сентября этого года оказалась стоящей перед вратами будущего. Моего будущего.

– База отдыха «Сморода», – вслух прочитала вывеску и поморщилась в очередной раз. Складывалось неприятное ощущение при произношении названия. Оно вызывало только одно желание: сесть на моцик и уехать обратно в Ярославль.

Но бегство – для слабаков. Я шагнула дальше к калитке и нажала на звонок. Менеджер, с которым переписывалась в соцсети, говорил, что меня должны встретить. А как иначе? Я ехала на моцике почти три часа. Мой темно-фиолетовый железный конь до сих пор стоял у ворот с поклажей и ждал, когда ему найдется место для парковки. Он поблескивал под лучами солнца и как будто бы подмигивал мне фарой, уговаривая вернуться домой. Сентябрь продолжал радовать теплыми денечками, и я, одетая в кожаную куртку, изнемогала от жары. Меня нагрело, словно булочку в тостере, еще немного – и я выскочу из одежды.

Интересно, в том прудике можно купаться? Через ограду я заприметила маленькую лужицу, похожую на озеро или пруд. Потом постояла еще несколько минут и запсиховала:

– Где все?! Есть тут кто-нибудь живой?!

На мое счастье в ту же секунду у ворот показался мужчина преклонного возраста в белой рубашке с бейджем и нашивкой «ЧОП». Он потребовал документы для удостоверения личности. Долго сравнивал меня с фотокарточкой в документе, и я его прекрасно понимала. Прошел всего месяц с тех пор, как я оформила паспорт, и за это время успела кардинально измениться: перекрасила волосы из каштанового в розовый цвет, подкачала немного губы, сделала татуаж бровей, прошла курсы по визажу… Да и в принципе на фото в паспорте я выглядела серой – всего лишь обычной девочкой, не имеющей права прославлять имя молодой писательницы – Мии Мур.

– Мария Алексеевна, добро пожаловать в «Смороду»! Ваш домик будет под номером три, сейчас зайдете в ворота и направо. Можете проходить и располагаться, в шесть вечера состоится мероприятие с фуршетом. Ваш мотоцикл я поставлю на закрытую парковку, – объявил мужчина.

– У меня будет ключ от парковки?

– Выезд в город ограничен. Чтобы получить доступ к гаражу, нужно обговорить это с администрацией базы отдыха.

– То есть с вами, – на мою лесть мужчина расплылся и разважничался, начал приглаживать всклокоченный остаток волос на макушке. Наверное, он хотел сказать, что такие вопросы не решает, но я не оставила ему для этого времени: взяла багаж с мотоцикла и прошла мимо в калитку. – До встречи, Леонид Петрович.

Специально растянула в улыбке его отчество, обыгрывая созвучность на языке. Разумеется, этот маленький трюк не поможет мне сбежать отсюда, когда захочу, но расположение от главного хранителя ворот получить уже удалось. Леонид Петрович еще долго смотрел мне вслед, пока не опомнился и не занялся моим мотоциклом. Теперь пришла моя очередь дырявить мужчину взглядом: как он бережно вел мой моцик на парковку. Я слезно провожала свое сокровище и мечтательно представляла, как буду выезжать в город почти каждую ночь. И ограничение на выезд нисколько меня не смущало.

Пройдя немного вправо, я действительно увидела домики. Маленькие одноэтажные коттеджи с покатыми крышами стояли в рядок на двухметровом расстоянии друг от друга. Деревянные порожки вели к стеклянным дверям, сбоку были пристроены беседки. Все казалось настолько миниатюрным и экологичным, что меня начинало тошнить от наигранной идеальности. Как часто говорил мой папочка: «В душе я – панк», – вот и мне не хватало чуточку анархии в этом пространстве. Аккуратные окошки и декоративные уличные фонари на внешних стенах напоминали кукольный мир, где все ненастоящее и приторно сладкое. Чуть тронешь – и кажется, все развалится.

«Именно за этим я сюда и приехала, – важно кивнула я, – устрою им творческое умиротворение и гармонию!»

Дело в том, что я приехала сюда по приглашению, мой черновик книги вошел в короткий список литературного конкурса. В этот раз организаторы решили вымудриться: пригласить всех участников шорт-листа в литературную резиденцию и в течение двадцати дней выбрать победителя офлайн, прямо здесь – на базе отдыха Тверской области «Сморода».

Я ни в коем случае не могла упустить такую хорошую возможность проявить себя. Подумать только! Я буду бороться за первое место наравне с опытными писателями, прослушаю курс лекций от заслуженных литераторов страны, а в случае победы получу пропуск в мир традиционных издательств. Моя книга увидит свет…

– Чего встала? – послышался грубоватый тон со стороны двери третьего домика.

Я обернулась на голос, но лучше бы этого не делала. Буквально подпрыгнув от представшего передо мной образа, еле сдержалась, чтобы не схватиться за сердце. Рядом стояла девушка в длинной розовой юбке и голубом оверсайз-свитере, с непонятным скворечником из волос на голове. Мне удалось разглядеть отголоски эклектики^[1] в этом безобразии, но, скорее всего, это были лишь пародия и неумелое сочетание всего подряд и сразу.

Немного попривыкнув к девице, я нашлась, что ответить:

– А ты чего не даешь пройти?! – самая лучшая защита от нападения – это переключение на другую проблему, желательно проблему собеседника.

– А-а, так мы сосе-е-еди, – протянула девушка, сунула руки в карманы юбки, развернулась и прошла в дом, постукивая сапогами цвета розового леопарда.

Я демонстративно поправила рукой волосы и уверенно прошла следом. Мне было нечего бояться, разве что слишком много розового цвета на квадратный метр. Но решила, что девушка со скворечником на голове как соседка намного лучше, чем если бы это была вдохновленная романистка-жаворонок, из который пышут позитив и жизнелюбие. Убила бы в первый же день!

Войдя внутрь, сразу же обратила внимание на светлый молочный ковер в холле. Наспех стянула мотоботинки и носки, занырнула ступнями в его мягкий ворс. От восторга хотелось мурчать, но я только прикрыла глаза и подставила лицо солнцу, подсматривающему в окно. Помимо ковра в общей комнате стоял диван, больше похожий на пуф, весь раздутый и разваленный в стороны. У противоположной стены ютилось подобие электрического камина с порталом, а на его выступе сверху были расположены ароматизированные свечи и палочки. Антураж разбавляли картины со знаменитостями, нарисованными в шаржевом стиле.

Я так и не села на диван, беспокоясь за его наполнитель и слабые швы, поэтому с огромным любопытством продолжила изучать помещение. Сотрудники базы отдыха реально потрудились над атмосферой в домике к приезду писателей: повсюду можно было увидеть книги – на навесных полках, журнальном столике, прикроватных тумбочках и шкафу, даже в ванной комнате рядом с туалетным постаментом я обнаружила парочку легких любовных романов. И книги – не единственный атрибут, на стенах в коридоре от руки были выведены черной краской цитаты великих писателей. Мне первой попалась на глаза фраза Оскара Уайльда:

«Будь собой. Прочие роли уже заняты».

Внезапное озарение настолько озадачило меня, что я едва заметила рядом всю ту же странную особу с черной ленточкой на шее. Соседка стояла у меня за спиной, по-прежнему держа руки в карманах.

– Здесь две спальных комнаты, четыре кровати. Если хочешь, можешь занять койку по соседству со мной, – нудно проговорила она, немного в нос, как если бы простыла.

Может быть, это и хорошая идея, учитывая, что еще двоих соседей я пока не видела. Эта хотя бы адекватная. Почти. Я подошла ближе к чудилке, сократив донельзя расстояния между нами, протянула руку. Соседка слегка отстранилась, но свою ладонь все же неохотно подала вперед.

«Ага, не выносит близкого контакта», – подметила я.

– Мия Мур, двадцать лет, пишу психологические триллеры, обожаю панков и байки, в частности – своего «кавасаки», на нем и приехала сюда, – пришлось немного рассказать о себе, чтобы при рукопожатии получше рассмотреть позу соседки. Итак, рука по большей части была приклеена к телу, что означало нежелание проявлять симпатию при знакомстве. Выходит, ее доверие придется еще заслужить. – Ах да, предупреждаю: я абсолютная сова, рано не будить. И вообще лучше не будить, мне эта утренняя процессия с завтраком и зарядкой не интересна.

– Ясно, – ответила соседка, наклонила набок голову и присмотрелась. После отвела взгляд, как бы задумавшись, о чем мне следует знать. – Марго Шар, двадцать семь лет, пишу детективы и психологические повести, мне нравится эклектика и… честно говоря, я вообще не понимаю, как сюда попала. Написала что-то от балды, так меня сразу в шорт-лист включили. И вот я здесь, даже не старалась, – скептически хмыкнула она себе под нос.

– Мило.

Судя по знакомству, с ней будет сложно и легко одновременно. Плюс в том, что Марго свободно поддавалась моим трюкам, что, конечно же, осаживало ее характерное недовольство. Минус был в ее занудстве и закрытости. Но для начала информации о моей соседке, с которой мы проведем двадцать дней в одной комнате и потом больше не увидимся, – вполне достаточно. Я улыбнулась напоследок и ушла в спальню разбирать вещи. Было необходимо подготовиться к вечернему мероприятию, чтобы выглядеть во всеоружии. Уже сегодня я намеревалась выяснить, какой компании нужно придерживаться, дабы стать поближе к жюри конкурса. Меня не интересовали дружба и всего лишь участие, я хотела быть первой, лучшей и запомнившейся всем. И если для этого придется кинуть всех участников в яму – я это сделаю. Таковы правила моей игры.

Марго Шар

И вот я в «Смороде»! База отдыха для писателей приветствовала меня сентябрьским зноем, я была почти счастлива! Полностью буду счастлива, только когда меня выберут победителем, но это не за горами. Главное, верить в победу, и победа будет моя. Я знала, что пройду в шорт-лист, знала, что меня пригласят. Еще бы, с семнадцати лет, то есть уже десять лет подряд, пишу и пишу, пишу и пишу, как раб на галерах. Я ничего за это не получаю. Пока все мои ровесницы заводят романы, делают карьеру, выходят замуж и рожают детей, я пишу. И вот результат – меня пригласили. Эта победа должна быть моей, иначе никак. Я ее заслужила.

Я уже просмотрела возраст всех участников, так как нашла их в соцсетях. А как же, врага надо знать в лицо и еще иметь немного информации о нем, на всякий случай. Обнаружила, что среди них тут в основном сопливые двадцатилетки, и это меня немного расстроило. Что могли знать о жизни эти дети? Ничего. Они не были достойны победы. Над своей психоделической повестью «Фея на костылях» я работала несколько лет, вынашивала ее, писала ее, редактировала, и, наконец, мне улыбнулась удача. Пришлось выдать рукопись за черновик, но на самом деле это чистейшей воды сокровище. Конечно, я бы предпочла оказаться где-нибудь в Лос-Анджелесе и получить действительно стоящую награду из рук самой Джоан Роулинг, но на первый раз и «Сморода» сойдет.

Среди этих малолеток в список затесался один мужчина, которому было сорок два года. Он практически ископаемое, звали его Степан Норвежский. Я решила для себя, что буду держаться поближе к нему, чтобы выглядеть моложе. Но сейчас чувствовала себя неловко, находясь здесь. Я сильно выделялась из всех, даже тот охранник – Леонид Петрович – как-то косо посмотрел на меня. Он отчетливо прочитал мое имя: «Шурупова Маргарита Викторовна». Я покраснела, услышав свою настоящую фамилию. Всю жизнь стеснялась ее, а он еще так тщательно проговаривал ее, как будто специально хотел посмеяться надо мной. В этот момент я точно прочитала его мысли: «А, ты еще одна как бы писательница, которая ездит по местечковым конкурсам в надежде о славе, чтобы встретить старость с котами, потому что только они будут читать все то, что ты написала в стол!» Да, мне показалось, что именно эти слова пронеслись по его потному лбу бегущей строкой.

«Ты тоже никто, – мысленно огрызнулась я. – Неудачник. Работаешь тут охранником за копейки, а твои сослуживцы сидят уже в высших чинах».

Ну ничего, скоро о моем паспортном имени никто и не вспомнит, и останется только одна Марго Шар, моя маленькая Вселенная, в которую я убегаю от этого злобного и притворного мира.

Впрочем, не все так трагично. Когда я увидела маленькие деревянные домики, где должны были разместиться участники конкурса, мое сердце оттаяло. Это был настоящий крошечный городок, одноэтажная Америка в русском стиле. Настолько забавно и чудно, что умиление, образовавшееся в моей писательской груди, перекрыло все негативные эмоции. Все-таки организаторы конкурса заморочились знатно, чтобы создать нам такие условия.

Мой домик был под номером три, но входить в него сразу же я побоялась. Вначале, чтобы перевести дыхание и настроиться на нужный лад, решила немного посидеть в беседке. Что я там делала? Молилась своему писательскому богу. Я придумала его сама, ибо так писать легче. Верила, что он мне поможет победить всех. А пока молилась, мой взгляд скользил по крышам этих крохотных домиков. К сожалению, помимо крыш я видела участников конкурса, прибывавших в «Смороду», и понимала, что они – мои конкуренты, тоже писатели. Всю жизнь я сторонилась людей, мне было страшно разговаривать с ними, так как они отнимали энергию для писательских дел.

Радовало то, что в доме будут жить всего четыре человека, хотя организаторы могли заселить сюда и побольше людей. Прежде чем войти в свою комнату, я познакомилась с соседкой, с которой мы встретились в холле. А еще успела прочитать цитаты на стенах, особенно заострила свое внимание на фразе Оскара Уайльда. Посмеялась над ней и мысленно ответила автору: «Знаешь что, старина, если я буду собой, то меня вообще никто здесь не вынесет. Лучше уж я поприкидываюсь хорошей, коммуникабельной девочкой. Притворство спасает».

Эту же рабочую схему в общении я использовала и со своей соседкой – Мией Мур. Хотя… ну какая она Мия? Машка она, Мария Бронникова. Она написала чудаковатую книгу с названием «Поиграй в меня», которую выдавала за психологический триллер. Я ее не читала, поэтому не осуждала. Хотя ладно, осуждала, ведь что хорошего может быть под таким нарочито надуманным названием? Ничего.

Моя комната была в аскетическом стиле: две кровати, две тумбочки, два шкафчика – все поделено на два. Это немного напоминало пионерский лагерь, где я отдыхала летом. Когда раскладывала свои вещи по полочкам, краем глаза изучала поведение соседки. Честно говоря, я ее побаивалась. Она приехала сюда на байке и с розовыми волосами. Сразу было видно, что хочет выпендриться. Ну зачем ей этой байк? Села бы лучше на обычный поезд, как делают все нормальные люди. Но этого я ей не сказала, потому что старалась быть душкой.

– У тебя отличные розовые волосы, – сказала ей я. – Сколько отдала за покраску? Ты сама или в салоне?

По-моему, ее немного смутил этот вопрос. И я огорчилась тем, что пока не умею на все сто вписываться в образ душки. Моя окаянная натура лезла через него во все щели. Но Мия быстро ответила:

– Папа красил. А мама помогала.

– Ого! – я была искренне удивлена. Немного помедлила, затем спросила с самой милой улыбкой, которую только могла изобразить: – Как тебе здесь?

– Тоскливо немного, но надеюсь, что мое впечатление изменится вечером. Обожаю вечеринки!

Я поулыбалась ее ответу и поставила себе жирный плюс за коммуникабельность и отвагу вступить в разговор с малознакомой девицей. Но было не смешно, ведь целых двадцать дней мне придется держать этот образ хорошей девочки и стараться не ляпнуть ничего лишнего. Двадцать дней – это много. Мои последние отношения длились четырнадцать дней, и этого было вполне достаточно для того, чтобы еще два года подряд о них думать и расстраиваться. Я считала, что «Сморода» – это в каком-то смысле противоядие от моих внутренних терзаний, и что она поможет мне забыть Его. Хотя давно пора забыть Его, ведь он не звонит мне уже полтора года!

Я подивилась, когда узнала, что моя соседка – сова. Меня тоже нельзя будить по утрам. По утрам у меня депрессия, и лучше это время переспать. Ну а творить лучше ночью. Почему? Потому что ночью не так сильно были видны ошибки и корявость текста, ночь сглаживала все углы, ночь благоволила писателям. Только ночью могло показаться, что ты – гений.

Но кто же знал, что именно в домик под номером три подселят еще двух соседей, заявивших с порога о своем жаворонковом режиме?! Нет, даже в страшном сне такое мне не могло присниться! Одного нашего соседа звали Тимур Ледовских. Я успела перекинуться с ним всего парой слов. Молоденький такой, темноволосый парнишка. Он сказал, что пишет романы, поэтому особое значение я ему не придала. Какие романы в его двадцать лет? Меня заинтересовало больше то, что он с собой привез какой-то загадочный коробок. Подметила, как он бережно держал его в руках. Неужели решил проводить тут магические ритуалы, и там у него лежит соответствующий инвентарь? Хотя вряд ли это поможет ему победить.

А вот второй сосед мне понравился. Им оказался тот самый Степан Норвежский, только он был не из Норвегии, а из Санкт-Петербурга. Тот самый, которому сорок два года и к которому я хотела держаться поближе. Мы сразу с ним поладили. Добродушный, простой дядька в давно вышедших из моды штанах. Я спросила у него, что он пишет, и он рассказал про автобиографическую повесть, оказавшуюся психологической. Она называлась «Отпусти меня, Клара». Я тут же добавила к его характеристике еще одно слово – страдалец.

Вот с такими соседями мне предстояло провести двадцать дней в замкнутом пространстве под названием «Сморода». Как будто нас отправили в космос. Для меня обратный отсчет пошел. Двадцать дней ада, которые я должна была выдержать ради победы в конкурсе.

Глава 2

Мия Мур

Если бы у меня были черные волосы, я бы надела красное платье. Это выглядело бы очень эффектно и трендово. Но еще дома, в Ярославле, когда собирала вещи, я поняла, что красное платье идет вразрез с моими розовыми волосами. Пришлось его оставить томиться в шкафу. Зато теперь я могла использовать в своих интересах черное платье-чулок с разрезом до бедра. Оно подчеркивало мою талию, делало особый акцент на груди, но что важнее: привлекало внимание. Этот момент я уже протестировала на соседях. Представители мужского пола пооткрывали рты, когда я выходила из спальни, чтобы повертеться у большого зеркала в коридоре. Я была почти готова к мероприятию, оставалось добавить несколько деталей: черную сумку из кожи на заклёпках, серьги с крестами и… очень хотелось дополнить этот образ грубыми ботинками. Но в конце концов обула туфли на мощном каблуке. Искусственно образовавшийся высокий рост решал проблему за меня – он отвечал за психологическое давление. На каблуках я чувствовала себя увереннее и могла смотреть на мелких пешек свысока.

Выделив серые глаза с помощью подводки и добавив побольше румян, я окончательно вышла из комнаты и предстала перед соседями во всей красе. Я так и не успела познакомиться с ними, поэтому чувствовала себя гостем зоопарка, когда двое мужчин сидели на диване и что-то бурно обсуждали. Единственное, что мне удалось отметить: с одним из них мы были ровесниками. В его глазах читалось столько наивности и ребячества, что можно было ожидать от этого соседства любых развязок. Другой мужчина выглядел солидно, возрастом за сорок, чем-то напоминал моего папульку, только без денег. Мой папочка сейчас бы ни за что не вырядился в престарый костюм и ни в коем случае не стал бы так открыто общаться с парнем, который вдвое младше него. А вообще – что-то душевное и приятное в этом мужчине было.

– А что, сегодня показ мод? – поинтересовался парень помладше, окончив балаган и обратив на меня внимание.

Я смерила его стойким и равнодушным взглядом, чтобы парнишка сумел осознать, с кем связался. Пока томила Тимура молчанием, успела рассмотреть его получше. Меня забавляло простое лицо юноши и его слегка топорщившиеся уши, бесила маленькая родинка над левой бровью. Каштановые волосы были цветом моих волос, тех, которые скрывались под розовой краской. Но больше всего меня удивила форма одежды – просто скейтерские джинсы и футболка с «уставшими» кедами в помеси. И в этом он собирался пойти на мероприятие?!

– Ты мог бы подготовиться получше, – хмыкнула я.

– Боюсь, что платье мне не поможет, – фыркнул он.

– Любое платье выглядело бы на тебе выигрышно по сравнению с этой футболкой.

– Маш…

– Мия. Прошу назвать меня Мия Мур!

Тимур и Степан переглянулись. Спустя секунду в комнате послышался громкий хохот. На этот шум из спальни выскочила Марго, и мальчики засмеялись пуще прежнего. Моя соседка изрядно потрудилась над своим образом, надев на белую рубашку летний красный сарафан, а на ноги – разноцветные кроксы. Ребята почти плакали от смеха, не в силах остановиться. Я и Марго молча злились, иначе говоря, кипятились как чайники. Этому следовало положить конец.

– Сейчас же прекратите балаган! С этого момента здесь нет никакой Маши, только Мия Мур!

– Была такая актриса… – проговорил многозначительно Тимур.

– Она Миа, а я Мия! И если не перестанете смеяться, мы с Марго вам устроим! Да, Марго?

– Да, – робко отозвалась она.

Знакомство с соседями получилось провальным, снова всплыл момент созвучности моего имени с Миа Мур – актрисой очень взрослых фильмов. Ну не знала я об этом, когда брала себе псевдоним! Еще Марго очень не вовремя появилась в своем шутовском наряде. Хорошо хоть Степан смолчал, не пошел на поводу у Тимура. Это делало мужчину выше в моих глазах.

Не дожидаясь соседей, я вышла из домика и направилась к большому залу, где через пятнадцать минут должно было начаться мероприятие. Всячески старалась отпустить ситуацию с несостоявшейся битвой, но фразы Тимура больно отзывались в сердце. Все, что мне оставалось, это только фыркать себе под нос. Я даже не заметила, как приятный мужчина в смокинге придержал мне дверь. Оказавшись в зале, стала озираться по сторонам, прошла легкой походкой от бедра к одному из многочисленных столиков. Организаторы не обманули, и к мероприятию гармонично пристроились круглые островки с угощениями на шпажках и тарелками с фруктами. Официанты расхаживали по залу с подносами, угощая гостей коктейлями, музыканты разогревали сцену, поддерживая атмосферу композициями из классики. Мое длинное аристократическое платье вписывалось сюда как нельзя лучше. Я продолжала метать взглядом из стороны в сторону, выискивая человека-портал, который подвел бы меня поближе к жюри. Кстати, членов жюри я заприметила сразу же. Серьезные тетеньки и дяденьки стояли как бы отстраненно от всех, казалось, что и напитки у них подороже, и закуски им подают персональные. Я выпрямила спину и гордой ланью подошла к этой группке, удерживая в руках бокал.

– Прекрасный вечер, не так ли? – пожалуй, это было единственно верным решением: начать с чего-то нейтрального.

– Да, вайб то, что надо! – ответившая тетенька явно пыталась быть на молодежной волне. Однако это резало слух, словно неумелый сёрфер, желавший покорить самую резвую волну. Но я подыграла ей:

– Как верно вы подметили! Отличный вайб! Столько участников, я поражена организаторскими способностями.

– Вы?..

– Мия Мур, автор черновика «Поиграй в меня», – подсказала я, не дожидаясь, когда тетя и все присутствовавшие доиграют в «Угадай, кто».

– Я вас читала! Хороший слог, – внезапно проговорила девушка, стоявшая слева от меня. Она протянула руку и представилась: – Василёк Кристина Эдуардовна, журналист, автор двадцати книг, литературный критик, блогер, член Союза Писателей.

«Вот это Вася… всюду преуспела», – подумала я и ответила:

– Благодарю.

Я хотела было сказать что-то еще, но в зале зазвучала чересчур громкая музыка, привлекшая внимание всех собравшихся. Участники подобрались поближе к сцене, а члены жюри заняли свои места на специально подготовленных красных креслах-пародиях какой-нибудь американской передачи. В толпе я сумела разглядеть своих соседей по домику. Сама же держалась особняком. Собирая многочисленные скользящие взгляды, не спешила нырять в толпу. Я следила не за тем, что происходит на сцене, а за ситуацией в зале. Помимо официантов к красным креслам подходили юноши и девушки, я запомнила некоторых из них по одежде: парень в синем пиджаке, девушка в красных лодочках, очкарик в клетчатой жилетке…

Когда со сцены была произнесена вступительная речь и ведущий начал представлять членов жюри, я предприняла первую попытку познакомиться с «привилегированными». Подошла к девушке в красных лодочках.

– Потрясающе выглядишь! Это Гуччи? – указала на ее модную сумочку.

И она затрещала про нее. Минуту, две, три… я потерялась во времени, так долго и невыносимо скучно девушка говорила про предмет гардероба. Но было необходимо заговорить с человеком о том, что ему интересно. Как известно, люди обожают болтать о себе. Поэтому я, не скрывая, пользовалась золотым правилом: задавай правильные вопросы, выслушивай скучные ответы, активно кивая головой, а после получай приятные бонусы. Эта девица повелась на хвалу и на лже-заинтересованность, трюк удался, и она мне стала не интересна.

Кое-как распрощавшись с обладательницей «умопомрачительной сумочки с фирменной фурнитурой, ручкой из бамбука и формой в виде полумесяца из коллекции 1947 года», я направилась к остальным жертвам моего психологического эксперимента. С парнем в синем пиджаке и очкариком в клетчатой жилетке также проблем не возникло. Они умели много говорить о себе, а я умела делать вид, что хорошо слушаю. Не лишним оказалось и сокращение дистанции, я завоевывала новую территорию, случайно коснувшись чужого локтя и поправив мужской галстук. Парни растаяли меньше чем за тридцать секунд. Их завышенное чувство собственной важности не давало им усомниться в том, что они самые достойные из достойных. Ага, хоть сейчас созывай журналистов и бери интервью для первой полосы.

Все шло довольно-таки неплохо. Я игриво хохотала над несмешными шутками парней, к нам даже присоединился один из членов жюри, внезапно заскучавший от сидения в красном кресле. Концерт на сцене лился фоном, отлично вуалируя тишину отвлечением на происходящее в программе. Наша группка из «привилегированных» участников становилась все больше, вбирала в себя теперь еще опытных лекторов и известных редакторов, работавших в традиционных издательствах. Я пересеклась взглядом с одним значимым мужчиной, уже собиралась сказать ему приветственное слово и автоматически запустить себя в круг любимчиков этого конкурсного сезона, но… внезапно подошел Тимур. И не просто подошел, а на достаточно близкое расстояние, слегка зацепив своим кедом мою ногу в туфле.

– Извини за эту дурацкую ситуацию с именем, – проговорил Тимур, не сводя с меня глаз.

– Извинения приняты, – коротко ответила я, также не отводя взгляд.

– Я надеюсь, что мы подружимся. Все-таки двадцать дней в одном доме.

– Верно, это должно быть очень забавно.

– Ты из Ярославля? Рита сказала, что ты приехала сюда на мотоцикле.

– Так и есть.

Я любезничала, сокращала расстояние и трогала его плечо. Тимур не смущался, не отступал и не переводил взгляд. Редко, кто так нахально игнорировал психологическое нападение. Он сглаживал мои выпады, как бы закругляя углы, и не боялся пораниться. Это означало только одно: он в игре. Тимуру известны ее правила, и он не хочет уступать мне. Такое поведение вызвало во мне шок и приятный восторг. Теперь я была уверена – мне здесь не будет скучно, с удовольствием посмотрю на Тимуровское поражение в конце.

– А ты из какого города? – промурлыкала приятным тоном, притворившись поверженной, и, сделав глоток из бокала, показала зубки.

«Я тоже в игре», – мысленно произнесла я.

Марго Шар

Когда я уходила с мероприятия, в голове по-прежнему крутились эти картинки, с которыми мне предстояло жить. На самом деле я не смогла продержаться до конца, поэтому ушла раньше. Чувствовала себя белой вороной на этом чужом празднике жизни. Хотя нет, не вороной, еще хуже – я чувствовала себя попугаем, пестро обутым, которого только и научили, что повторять слова. Я была не в состоянии поддержать разговор ни с одним из участников. Мне хотелось прильнуть к Мии, всюду искала ее глазами, но она только и делала, что показывала свою красоту в вызывающем платье и флиртовала с Тимуром.

Мой мозг взрывался карнавальным этикетом местечкового праздничка. С чего вдруг эти люди так вырядились, как в последний раз? Зачем платья и сумки, кого они хотели этим удивить? Я мечтала встать посреди зала и громко сказать: «У нас тут что? Литературный вечер или вечеринка у Гэтсби?!» Мое подсознание скомандовало: «Бежать!» И я ему поверила, только вначале побежала в туалет. О, эти туалетные встречи! Наверное, когда я прославлюсь, то в своих мемуарах уделю им особое место. Так и назову главу – «Туалетные встречи», потому что даже в этой малюсенькой «Смороде» меня настигла карма. Я мыла руки и смотрела в зеркало, чтобы немного поправить макияж. В этот момент ко мне подошла девушка. Она была очень маленького роста, почти дюймовочка, но по морщинам на ее лбу и шее я поняла, что ей где-то за тридцать, а может, и больше.

– Добрый день, – очень мило поздоровалась со мной дюймовочка. – Мне кажется, вас я еще не сфотографировала. Меня зовут Инна Карлсон, я фотограф на этом мероприятии.

Что-то внутри больно кольнуло. Ну почему, почему она нашла меня именно здесь? Почему ко мне нельзя было обратиться в зале? Я что, выгляжу хуже остальных и меня можно заметить только посреди унитазов? Тем не менее я изо всех сил старалась быть милой. Меня успокаивало только одно: после этого фотографирования я смогу спокойно уйти в свой домик.

– Очень приятно познакомиться, – сказала я, стараясь улыбаться. – Сейчас только немного попудрю носик.

Я быстро вытащила из своей пестрой сумки пудреницу и заметила, как у меня нервно подрагивают руки. Не люблю, когда на меня смотрят. А она смотрела. Практически в упор. Я злилась на нее за это и улыбалась одновременно. Очень тяжело улыбаться, когда ты злишься, а еще труднее – пудриться во время этих совмещенных эмоций.

Разумеется, она фотографировала меня в зале. Говорила, как мне встать, каким боком повернуться. Периодически подходила и показывала получившиеся кадры, но я не обращала на них внимания. Была уверена, что получусь плохо. Что-то не припомню ни одной фотографии, на которой бы я получилась хорошо. Но себя утешала тем, что все мои мытарства окупятся победой в этом конкурсе.