Алла Биглова
Спорим, мы не разведёмся?

Глава 3

Елена

Чтобы хоть как-то успокоиться, начинаю прибираться в комнате, где месяц жила подруга. Снимаю постельное бельё, отправляю его в стирку, мою полы. Через час работы по дому и намёка не остаётся на то, что здесь кто-то жил некоторое время.

Вздыхаю. Мне будет не хватать пьяных посиделок на кухне, общения на женские темы до часа ночи и просмотра сопливых мелодрам с человеком, который это любит, а не считает сопливым фильмом. Жаль, правда, что после одной посиделки Лиза поехала к бывшему, и у них всё завертелось. Мне не хватало подобных безумств. В последнее время Гриша был слишком загружен своей работой и почти не замечал меня. Не уделял мне время. А когда я напоминала о себе – начинался очередной скандал.

Иду на кухню, чтобы приготовить поесть. Нужно хоть немного отвлечься. И поесть, всё же, надо. Хоть немного я проголодалась. К тому же, надо бы позаботиться о себе. Если не я, то кто?

По привычке готовлю несколько порций, а ведь могла «любимого» мужа оставить и без ужина. Усмехаюсь, язвя про себя.

Гриша возвращается гораздо раньше, чем обычно. Хмурюсь, но встречаю.

– И не поцелуешь своего мужа? – усмехается он, пряча свою сумку за спину. Интересно, что это там?

– Зачем? – пожимаю плечами. – Всё равно скоро станешь бывшим, – тихо произношу это, а самой даже думать о предстоящем разводе невыносимо больно.

И вроде бы сама решила, а вроде и не уверена наверняка. Я ведь и мужа мучаю, и сама мучаюсь!

– А ты чего так рано дома? – мгновенно меняет тему, пытаясь улыбнуться. – И чем это так вкусно пахнет?

– Едой, – пожимаю плечами и не возвращаюсь к предыдущим словам. – Не спала ночью и не пошла на работу. Да и какая разница – со следующей недели опять удалённая работа, – вздыхаю. Это слишком сложно и мне не хочется снова.

Как только представлю, что опять сидеть на удалёнке вместе с ругающимся и упрекающим меня во всех грехах мужчиной, то хочется просто снять офис и работать оттуда. Жаль, что и коворкинги в последнее время тоже закрываются. Запрещены. Нельзя распространять вирус.

Качаю головой: эта безумная ситуация в мире мне совершенно не нравится. А всё предвещает стать только хуже. Но надо же надеяться на лучшее? И куда я только дела свой оптимизм?

– Так давай сейчас поспишь? – аккуратно говорит Гриша. Я даже слышу в его голосе заботу, но старательно её игнорирую.

Не хочу позволить себе приятных чувств к нему. Не хочу, чтобы снова было больно. Но и уйти тоже больно…

– Подожду до ночи. Недолго осталось, – пытаюсь отмахнуться я, в первую очередь от своих противоречивых мыслей. – Тем более, что в пять часов дня уже нельзя спать, – придумываю на ходу «достойную» отмазку.

– Кому нельзя? Мы с этой удалёнкой уже давно все режимы сна нарушили, – усмехается Гриша.

В чём-то он даже прав, но я не хочу ему об этом говорить. Пусть не расслабляется. Тем более, я сама прекрасно знаю, как именно мне лучше.

– Ну, знаешь, эти правила жизни. Не есть после шести, не спать после пяти, – развожу руки в стороны и меняю тему: – Что у тебя в сумке?

Не хочу, чтобы он убедил меня в обратном. А то ведь спать уложит, а я потом благодарна буду!

– Да так, – теперь юлит он. – Хотел сделать тебе сюрприз, а ты уже дома. Сюрприз не получился, как и всегда.

– Не нужно, – хмурюсь я. – Сейчас не нужно.

Хочется добавить «раньше нужно было об этом думать» и «больше мне это не нужно», но мне хватает разумности промолчать, поэтому я останавливаюсь на безобидном «сейчас».

Ухожу в спальню, лезу в телефон, листаю новости. Ничего хорошего: все происходящие в мире события загоняют меня в ещё большую апатию. Гриша же, тем временем, гремит на кухне посудой. Видимо, ужинает.

Плевать.

Вскоре он приходит в спальню. Хочется послать его куда подальше, чтобы побыть наедине с собой, но язык не поворачивается. Это его квартира тоже. Это его комната тоже. Может, переехать в соседнюю на время?

Вместо этого говорю, лишь бы не слышать напряжённое молчание. Свой голос меня успокаивает:

– Лиза с Ярославом заезжали, забрали её вещи. Они всё-таки решили жить вместе, – равнодушно бросаю я, не поворачиваясь.

Рассказывать всё Грише уже, скорее, привычка, чем необходимость.

– О, рад за них, – парень садится рядом, притягивая меня к себе.

Ёрзаю, потому что мне одновременно и нравится, и не нравится его прикосновения. В итоге решаю не вырываться.

Мы вместе листаем ленту новостей, и вскоре я каким-то странным образом оказываюсь на коленях у своего мужа.

Мне так тепло и уютно на руках, что я невольно засыпаю. Просто нет сил бороться с безумной слабостью.

Просыпаюсь переодетая и укрытая в нашей кровати. За окном ещё светит солнце. Чувствую себя разбитой, но всё же немного лучше до того, как поспала. Мне не хочется признаваться в том, что муж был прав.

– Ты уснула у меня на коленях, – поясняет он. – Я тебя уложил, и ты проспала часа два. Тебе хоть немного лучше? – «заботливо» спрашивает муж.

Точнее, он реально заботится, но мне это не нужно. Как он этого не понимает?!

Как же он меня сейчас бесит!

– А ты не мог меня разбудить? Сказала же! Нельзя спать после пяти! – ворчу на него, проверяю реакцию.

Будет ли кричать?

– Ты выглядела так мило, что у меня рука не поднялась тебя будить. К тому же, я заметил, что ты успела прибраться во второй комнате. Ты молодец.

Опешила. Смотрю, быстро моргая от удивления. Это точно мой муж? Кто этот мужчина? И куда он дел моего мужа?

Он никогда не хвалил меня за уборку, для него это всегда было в порядке вещей. Я вообще, порой, чувствовала себя настоящей домработницей, отчего было невыносимо обидно: мы теперь оба работали дома, а я должна успевать и работать, и убираться, и готовить. В общем, быть настоящей женщиной.

И, если раньше меня это не напрягало, ведь только у меня была возможность периодической удалёнки, и я могла просто остаться дома в любой момент, не ехать в офис в ту же дождливую погоду, то теперь, когда мы оба работали из дома – меня это до невозможности бесило.

– Чего ты так удивляешься? – он словно читает мои мысли и ухмыляется. – Да я это, я. Просто пересмотрел несколько взглядов на жизнь и решил подправить некоторые моменты. Прости, что раньше этого не делал – был не прав. Буду исправляться.

– И когда это ты сделал? За пару часов, что я гуляла? Слишком кардинальные изменения! Думаешь, к ним так легко привыкнуть? – чуть ли не срываюсь на крик.

К горлу подступает истерика, но я одёргиваю себя – это не в моём стиле.

– Нет, конечно, – он усмехается. – Но я буду стараться. К тому же, у меня будет ряд предложений как перестроить быт.

Молчу, потому что мне нечего ответить на этот выпад. Всё это вызывает во мне злость. Гриша услышал меня только в тот момент, когда я сообщила, что хочу уйти. Разве это честно?

Он видит моё замешательство и мгновенно меняет тему:

– Хочешь ужин в постель?

– Нет, спасибо, – бурчу я, принимая спасательный круг – не хочу разговаривать о чём-то совместном. – Не настолько немощная, – судя по реакции Гриши, мой подкол задевает его до глубины души.

И поделом. Пусть хоть раз почувствует, что испытывала я последний год!

Убегаю на кухню, делаю себе чай и мажу бутерброд арахисовым маслом. Усмехаюсь, вспоминая как Гриша в последний раз, когда я хотела купить эту пасту, поморщился, мол, как можно есть одновременно сладкое и солёное в одном флаконе.

Спокойно можно! И с удовольствием. В этом сахар и соль этого продукта.

А затем до меня доходит: мы не покупали никакое арахисовое масло. Откуда оно у нас дома? Неужели, Гриша его купил?! Позаботился обо мне? На мгновение зависаю: не могу вспомнить, делала ли я подобную покупку.

Пока я думаю насчёт арахисового масла, Гриша приходит на кухню. Морщусь, потому что хочу побыть одной, но он явно хочет со мной поговорить.

Будет таким дотошным, я точно не выдержу и разведусь!

– Я вчера забыл сказать, – он показывает чат нашего подъезда. Я в нём не состояла, очень уж раздражал поток саморекламы и созыва на ноготочки, бровки и стрижку. Когда люди теряют работы из-за ситуации в стране, быстро находят новый «прибыльный» бизнес.

А ещё эти постоянные вопросы: «у кого есть принтер? Пару страниц распечатать!». Распечатаешь одну-две, а потом к тебе придут за сто страницами какого-нибудь романа, который только в электронке. И будут считать «а чо такова», бумага ведь бесконечная и бесплатная. Как и чернила.

Молча беру его телефон. Удивляюсь, когда вижу фотку кошечки, которую хотела покормить, и читаю сообщение «нашлась кошка, никто не терял?!». И следующее: «Ой! Моя выскочила, когда дверь открыла! Спасибо, сейчас заберу».

– Так что всё в порядке с ней, – улыбается Гриша, словно он только что решил всемирный конфликт.

– С ней – да. А со мной – не очень. Со мной было бы лучше, если я покормила бы кошку сразу, – жёстко отвечаю я, чувствуя раздражение. – Потому что я тоже живой человек, и я чувствую себя отвратительно, когда не могу помочь или, что хуже, могу помочь, но этого не делаю. И твой запрет «делать это не при тебе» – очень болезненный и неприятный, – неожиданно вываливаю то, что у меня скопилось на душе.

Меня буквально колотит от чувства несправедливости. И это чувство удваивается, потому что родной человек этого не слышит и не понимает.

– Я наконец-то всё понял. Прости, пожалуйста, что давил на тебя. Нельзя ограничивать взрослого мыслящего человека, – он пытается извиниться, но мне не становится легче от его слов.

Слишком часто он делал противоположное тому, о чём сейчас говорит. И от этого невыносимо больно, потому что чувства к нему у меня остались. Но их так сильно перебивает злость и ненависть, что хочется просто выплеснуть чай ему в лицо.

– Извинения приняты, – киваю я. – И ты меня прости, но простить тебя сейчас я не могу, – мои слова звучат грубо, но это истинная правда.

Гриша грустно смотрит на меня, но кивает, принимая мои слова.

– Добавь меня, пожалуйста, в чат, – наконец, решаюсь, я.

– Зачем? Ты же не хотела эту тонну спама, – его брови поднимаются вверх, а в его голосе сквозит удивление.

– Теперь придётся. Если мы разведёмся, и квартира останется у меня, придётся общаться с соседями, – отвечаю я, встав из-за стола.

Не сразу понимаю, что говорю «если», а не «когда», что уже навевает хоть на какой-то шанс, пусть даже мизерный.

Споласкиваю кружку, ставлю её в шкаф, иду в комнату и в проёме торможу:

– Кстати, спасибо за арахисовое масло, – бросаю я и ухожу в спальню.

Не отношения, а полный провал. Не замужество, а полный крах всего. Правильно говорят, хорошее дело браком не назовёшь.

Тогда почему так больно, пусто и невыносимо на душе?! И совершенно не хочется расставаться?

Глава 4

Елена

Несмотря на нервы и на беспокойство из-за моего шаткого будущего, быстро засыпаю от усталости. Утром встаю по будильнику, привожу себя в порядок и убегаю на работу, даже не попрощавшись с мужем. Действую на автомате, стараюсь не думать, потому что от любой мысли начинаю всё больше тревожиться на пустом месте.

В офисе меня «радуют» очередным переводом на удалённую работу. Кажется, словно судьба сама толкает меня в руки моего мужа. Вот только одна проблема: я не верю в судьбу. Люди сходятся не потому, что им предначертано быть вместе. И расходятся не потому, что им не суждено.

Это глупо. И странно считать, что кто-то направляет нас, когда на деле – мы сами хозяева своей жизни и судьбы.

И я чертовски устала от всей этой крайне неприятной ситуации.

Работаю на автопилоте: время пролетает незаметно. Когда возвращаюсь домой, мне приходит одна интересная идея, и я по пути захожу в книжный, беру блокнот на спиральках, которые легко отдирать и дома номерую их от тридцати до одного – так будет быстрее отчитать тридцать ненавистных дней.

На улице, тем временем, за считанные мгновения дождь, до которого я успела заскочить домой, превращается в настоящую стихию, ливень. Ураган.

Переживаю и хочу позвонить Грише: сегодня он уехал на работу не на машине. Всё ли нормально? Мгновенно одёргиваю себя. Если я решила уйти, значит, должна начинать отвыкать от него. Вот только вредное сердце со мной не согласно и выворачивает мои чувства наизнанку.

Может, не всё потеряно?

Всё равно волнуюсь за него. Он мне не чужой. Столько лет мы были с ним вместе. И я надеялась, что это навсегда! И, чего греха таить, надежда во мне ещё теплится.

Гриша с небольшим опозданием возвращается, и я всё-таки встречаю его. Нервы немного сдали, а позвонить себе я так и не разрешила. Он насквозь промок. При этом почему-то снял пиджак и держит его перед собой.

И это всё так странно…

– Привет, Лен, не поможешь мне? – хмурюсь, но подхожу к нему. Беру пиджак из его рук, и ахаю.

В него завёрнут небольшой белый промокший зверёк. Не сразу понимаю, что это котёнок. Весь перепачканный, напуганный и мокрый. Настолько грязный, что я не понимаю какого он цвета. Сегоро? Белого? Или у него есть оттенки рыжего и чёрного? Смотрит своими голубыми глазёнками широко, боится. Трясётся, то ли от страха, то ли от холода. К шерсти и к носику налипла грязь, и её надо убирать.

И такой милаха, несмотря ни на что!

– Представляешь, бегу домой с остановки, ливень, а тут смотрю, маленький комочек жмётся к дереву и мяучит от страха. Ты знаешь, я не удержался и взял его домой – надо же ему помочь, – улыбается Гриша, как ни в чём не бывало.

А ведь буквально на днях он запретил меня «комочек» побольше просто покормить! И я даже не знаю, как мне реагировать на такой выпад.

– Подлый приём, – бурчу я. – Ты сумасшедший. Мы же на грани развода, а ты несёшь котёнка домой! – пытаюсь злиться, но единственное, что мне хочется, это приласкать маленького котёнка. – А до этого ты был против животных! – делаю я последнюю попытку вспылить, но получается наигранно.

Хочется поскорее помочь крохе.

– Ты знаешь, когда это маленькое существо вопит под деревом и просит о помощи, даже я пройти мимо не могу. Давай ему поможем? Да и мне душ не помешает – не хватало ещё простыть, – он делает паузу и не уверенно добавляет: – Не переживай, я котёнка не брошу, даже если мы разведёмся, он моим будет.

Фыркаю и обтираю несчастного котёнка досуха. Ещё чего удумал! Себе заберу. Да тебе вскоре надоест, и ты наиграешься и выставишь его за дверь!

Морщусь сама на себя: Гриша на такую подлость не способен, во мне говорит обида, и я не совсем понимаю, на что конкретно я злюсь.

Пока Гриша принимает срочный тёплый душ, грею молоко и даю испуганному существу поесть. Тот с благодарностью пьёт подношение и неуклюже мурлыкает, словно пытается меня поблагодарить.

Мне даже не хочется представлять, как такая лапочка попала на улицу. Глажу его, замечаю, что он покусан и исхудал, только кости торчат. Ему несказанно повезло, что Гриша заметил и забрал его, потому что иначе ливень котёнок не пережил.

– Как же назвать тебя, красавчик? – спрашиваю у него я, и тот лишь фырчит, неумело отплёвываясь.

Но один вопрос повторяется в моей голове из раза в раз: кто подменил моего мужа и в какой момент он стал таким идеальным?

Ответа на вопрос найти не успеваю: Гриша вскоре выходит из душа, и мы осторожно моем нашего пушистого друга, смывая с него грязь улицы. Котёнок фырчит, ему не нравится даже тёплая вода, но не особо сопротивляется: он накормлен и верит, что нам можно доверять. Гриша во всём мне помогает, и это радует. Даже с таким крохой, я бы не справилась одна.

Вновь вытираю его досуха и прижимаю к себе, чтобы согреть. Хочется, чтобы он поскорее высох. Надеюсь доставить ему меньше дискомфорта, но понимаю, что иначе здесь никак. Когда наш гость становится сухим, то неожиданно оказывается абсолютно белым. И его голубые глаза сияют только сильнее, правда в них отражается немного недоверия и недовольства.

Я, наконец, решаюсь заглянуть ему под хвост, чтобы узнать его пол. По мордочке он слишком похож на мальчика, но мне нужно удостовериться в этом. Он ворчит, но не особо сопротивляется.

– Мальчик, – наконец, говорю я. – Ты нашёл пацанёнка. Как хочешь его назвать? Я предлагаю… – у меня в голове столько кошачих имён, но тут муж меня огорошивает, что я аж замолкаю:

– Я назову его Беляш, – уверенно говорит Гриша, не давая даже внести свои предложения.

– Он, по-твоему, похож на пирожок? – не сразу понимаю я его идею, поэтому удивлённо смотрю то на мужа, то на нашего маленького гостя.

Гриша непонимающе смотрит на меня, и я вздыхаю. Похоже, в его родном городе беляши были не так распространены, как в моём.

– Ну, ты можешь звать его и пирожком, и пончиком, а я буду звать его Беляш. Он же абсолютно белый! Ну, и раз я его принёс, значит и мне давать имя, – улыбается Гриша, и я закатываю глаза.

– Ну, что ж. Беляш, так Беляш.

Но «Снежок» ему подошло бы гораздо больше. Тут хоть ассоциация стойкая с белым снегом. А вот с Беляшом посложнее будет.

Стихия за окном, наконец, успокаивается, и я нахожу ветеринарную клинику, которая ещё работает.

Ветеринар осматривает котёнка, делает нужные инъекции и в итоге приходит к выводу, что котёнок здоров. Ему лишь веса не хватает.

– Вашему Беляшу месяца два. А худощав так, словно и месяца нет. Вообще чудо, что он выжил. Но боец. Будет отличным членом вашей семьи, – киваю, не спорю с доктором.

Мы покупаем ему лоток, миски, наполнитель, несколько кормов на выбор и игрушек, а затем едем домой, и я прижимаю Беляша к груди. Тому, похоже, нравится моё тепло, и он мурлыкает, засыпая.

– Кажется, он определился, кто из нас хозяин, – дразню я Гришу. – Не думаю, что он захочет остаться с тобой.

Хочется просто подтрунивать над мужем, наблюдая за реакцией.

– Ты как будто сына делишь, – усмехается Гриша. – Ну, если что, если будем разводиться, то посадим его посередине комнаты и сядем в противоположные стороны – к кому пойдёт, того и будет.

Усмехаюсь. Чувство юмора – это одно из качеств, которые я полюбила в Грише. Главное не поддаться его чарам снова.

Дома я раскладываю вещи котёнка по местам, а тот, тем временем, с интересом осматривает своё новое жилище. Пару раз я умудряюсь его потерять.

Меня это настолько увлекает, что отвлекаюсь я только на крик Гриши из спальни:

– Лена, что это такое?! – дёргаюсь и спешу на рёв мужа – он нашёл мой «отрывной календарик».

Упс.

Вздыхаю. Не хочется портить себе и ему настроение, особенно при новом жильце квартиры, который только что смешно просеменил в спальню, услышав мужской голос.

– Отрывной календарь, – наконец, говорю я. – Смотри, мы поспорили позавчера на 30 дней, – беру в руки импровизированный «счетовод» дней. – Вчера мы прожили, – с этими словами срываю «30». – Сегодня, получается, 29 дней осталось нам… – обрываюсь, потому что хочу сказать «прожить вместе», но вместо этого произношу: – до конца нашего спора.

Гриша молчит. Жду, когда он сорвётся, накричит, упрекнёт меня, что я страдаю какой-то хернёй, или, что хуже, начнёт ругаться из-за того, что я постоянно думаю о грядущем разводе. А я не могу иначе! Я застряла в выборе между да и нет.

Заранее готова защищаться и ругаться.

Но вместо этого Гриша тяжело вздыхает и улыбается:

– Ты это здорово придумала. Так мы точно будем знать, сколько дней у нас осталось до конца спора и когда подводить итоги, – смотрю огромными глазами на своего мужа, а он, тем временем, как ни в чём не бывало, привинчивает блокнот к стене. – Во, теперь и видно и отрывать будет удобно, – затем он смотрит на меня и аккуратно интересуется: – Всё в порядке?

– Я просто в шоке, – честно говорю я.

– От чего?

– От твоего поведения. Хочется пощупать и спросить: «Кто ты и куда дел моего мужа?!» – бурчу и улыбаюсь.

– Это я. Просто пересмотрел некоторые вещи. Занялся собой, решил поменяться. Самоизоляция давно кричала о том, что пора это сделать. Пора взять жизнь в свои руки и начать что-то менять, – произносит он очередные мудрые мысли, а я аж вздрагиваю.

– Просто я ожидала, что ты начнёшь кричать, что я придумала какую-то дичь, и вообще, зачем лишний раз напоминать о грядущем разводе, – признаюсь я.

Мне так не хватало этих честных разговоров с любимым! Помню, в начале отношений мы обожали болтать обо всём сразу и ни о чём, и я не боялась говорить правду, не боялась, что меня осудят, или поймут не так, или, что хуже, накричат. Повысят голос буквально ни за что. Быть без вины виноватой – такое себе удовольствие.

– Ну, а чего обижаться-то? Ты визуализировала дни, а то мы бы запутались, я уверен. А так… я надеюсь, что мы сможем восстановить наши отношения, я во многом был не прав и думаю начать с себя. Захочешь – подтянешься. Нет – я тебя держать не буду.

Мне хотелось что-то сказать, но мою мысль сбило громогласное «ма-а-а-у!».

– Да и у нас теперь ребёнок, – смеётся Гриша. – Смотри, вон, он уже по нам соскучился, ругается, что никто не обращает на него внимание. Хочешь, чтобы тебя погладили? – мужчина осторожно берёт маленького котёнка себе на ручки, и наш новый жилец выглядит особенно крохотным в его огромных руках.

Смотрю на них и любуюсь: со стороны они вместе выглядят уж очень мило. И как от таких милашек можно уйти?