Девушка стояла на краю обрыва, и её длинные волосы развевались на холодном ветру. Она кончиками пальцев смахивала слезы, катившиеся из глаз. Казалось, ещё немного – и она совершит непоправимую ошибку. Но, сделав глубокий вдох, она закричала:
– Да пошли вы все! Вот же полудурки зазнавшиеся, будто мне делать нечего!
Отступив на безопасное расстояние от склона, она провела рукой по волосам, откинув мешавшие пряди, которые успел спутать ветер.
– Брр, ну и холодрыга, почему всегда все выбирают мрачный промозглый день? Уходить так с песней, и не по такой идиотской причине, – продолжала она бормотать себе под нос.
Подняв с земли потрёпанный рюкзак, который она оставила там ранее, девушка выудила из внутреннего кармана листок бумаги.
«Простите и прощайте» – гласило послание.
– Ну что за шаблон, могла хоть этих идиотов обвинить напоследок, – смяв в руках листок, она сунула руку в карман куртки и достала зажигалку. Присев на корточки, она подожгла клочок бумаги, подождала, когда он сильнее разгорится, и откинула в сторону, затушив, втоптав его в землю.
– Ну что ж, пора тебе домой. Перед сладкой местью необходимо хорошенько выспаться, – поднявшись на ноги, она слегка прогнулась в спине, размяв продрогшие и онемевшие кости.
Закинув на спину рюкзак, она уверенной походкой двинулась прочь от места, где ранее собиралась свести счёты с жизнью.
***
– Боже, Алекс, где ты была? Почему не отвечала на телефон? – не успела девушка зайти в квартиру, как на неё налетела мать. Женщина, с такими похожими на неё чертами лица, мягкий взгляд зелёных глаз был полон тревоги.
– Ты смотрела на часы? Ты же уже взрослая девушка, – почти сразу в коридоре возник мужчина. Его обычно мягкий и весёлый взгляд сейчас был строгим. Отца редко можно было увидеть таким серьёзным и несдержанным. Обычно он бы сидел и слушал, зная, что все необходимые нотации прочтёт жена, а ему останется только поддержать её и в конце тяжёлого разговора усадить всех за стол примирения, ломящийся от еды.