Алиса Селезнёва
Секрет королевы Маргарет
– Не может!
– Впустить Вас я тоже не могу. Для Вашего же блага, прошу Вас, вернитесь в…
Договорить рыцарь не успел. В двери с внутренней стороны постучали, и ему пришлось открыть и отойти влево. На пороге показалась довольная и растрёпанная Бриджет.
Глава 6
Вернувшись в свою спальню, я упала на кровать. Сердце колотилось, как барабан, пальцы дрожали, во рту стоял отвратительный вкус чего-то испорченного. Нет, я ничуть не ревновала Леонарда к Бриджет. За два дня я бы никак не влюбилась в параноика, который не брезгует ударить собственную жену и во всём видит заговоры. Но мне было обидно за королеву Маргарет. Обидно чисто по-женски. Прожив четыре года в бездетном браке, король решил завести бастарда. Вот ведь! Восемьсот лет прошло, а мужчины ни на грамм не изменились. Как сейчас, так и тогда решают проблемы с одной женщиной с помощью другой.
«Ну, ничего! – расправив волосы по подушке, я как следует завернулась в одеяло. – Я тоже не лыком шита. И на самом деле мне уже не двадцать три, а на девять лет больше, и я знаю кое-что о мужчинах и соперницах. Устраивать Леонарду сцены ревности я не стану. В моём случае это последнее дело, но Бриджет с дороги придётся убрать, особенно, если связь окажется крепкой, потому как для меня ничем хорошим это не кончится. Слишком уж часто неугодных старых жён раньше травили «сливками» или сбрасывали с лестницы, выставляя всё так, будто она сама поскользнулась. Поэтому выхода у меня нет…»
***
– И ты шла по коридору, как распутная женщина?! Выставляя себя напоказ?
Леонард ворвался в мою в комнату с первыми петухами, полностью одетый и, как водится, в короне. Служанки только-только успели облачить меня в нижнее платье. Волосы ещё не были убраны в причёску и спадали на спину шёлковым покрывалом.
– Я надела халат. А все придворные к этому часу уже разбрелись по комнатам. Меня видела только твоя охрана да моя служанка Роза.
Леонард посмотрел на меня зверем. Я не опустила взгляд и даже позволила себе встать на цыпочки. Для своего времени я была достаточно высокой женщиной, выше всех фрейлин, и доходила супругу почти до подбородка.
– Выйдите все! – Ругаться с мужем при посторонних я всегда считала дурным тоном, а потому отправила служанок восвояси. В комнате мы остались вдвоём, и я молила всех богов, чтобы наша ссора не переросла в драку.
– Если ты ещё раз…
Я не позволила ему закончить и, проведя ладонью по его груди, осторожно прикоснулась губами к его губам.
– Я скучала. Я очень сильно скучала без тебя, потому и решила идти в твои покои ночью. По длинным и холодным коридорам. Почти одна.
Его взгляд изменился. Стал мягче, но обычной подозрительности не лишился. Я облизнула губы и, нагнувшись к его уху, прошептала: «Супруг мой». Руки Леонарда схватили меня за талию и повалили на кровать, но запутались в многочисленных юбках.
– Вечером, – прошептал он, приводя себя в порядок. – Будь готова. А пока ты едешь со мной на охоту.
Я кивнула. Несомненно, сегодняшний бой закончился моей победой.
***
Уже на месте, у входа в лес, я поняла, что зимняя охота далеко не самый лучший способ помириться с мужем. Снега сегодня было уже не так много, как позавчера. По крайней мере, возле замка он успел подтаять. С утра выглянуло солнце, и, хотя оно простояло в небе не больше двух часов, температура воздуха заметно повысилась. На охоте присутствовали, как мужчины, так и женщины. Многие смеялись и готовили лошадей. Звонкий лай гончих перекрывал людские голоса. Сигналы горна давили на уши. Загонять собирались семейство чёрно-бурых лис. Одна из них повадилась в королевский курятник и разорила Леонарда на целую дюжину кур. Ловушки не помогали. Зверь, по всей вероятности, был хитрым и капканы чуял за несколько метров. Охота раззадорила двор. Король хвалился и произносил пламенные речи. Около него крутилась Бриджет. Сегодня на ней было чёрное бархатное платье и голубой плащ с капюшоном, отороченный белым мехом. На меня надели похожее одеяние, но землисто-коричневое и без всякого намёка на мех. По-видимому, королева Маргарет любила тёмные тона, либо венценосный супруг принуждал её так одеваться.
Смысла охоты я не понимала. Даже раньше, в детстве, когда читала приключенческие романы о королевской знати. Что может быть хорошего в том, что двадцать человек преследуют одного-единственного зверя? Оленя, лису, медведя или даже полтора десятка птиц. Но большинство присутствующих думали по-другому. Уже знакомый мне Роберт Хэмптон проверял стрелы и тетиву на своём арбалете. Мужчина, очень похожий на него, но значительно моложе, по-видимому, его сын, трепал за ухо своего пса. Лица у обоих были довольные.
На лошадь король усадил меня самолично. Разумеется, в женское седло и дал в руки поводья. До этого я была в седле, но в обычном и почти восемь лет назад, когда отдыхала с мужем в Крыму. Мы брали конную прогулку по сосновому бору Евпатории и катались со специально обученным человеком. Лошадь мне тогда досталась покладистая и смирная. Да и сидела я плотно. В удобных брюках и без многочисленных юбок.
Здесь же я даже спину разогнуть боялась. Как держалась в седле Бриджет, оставалось загадкой. Она легко скакала рядом с королём и заливалась смехом от каждого звука горна. Я плелась сзади медленнее черепахи и постоянно ловила на себе снисходительные взгляды придворных.
– Ну, где ты там, Маргарита? – Король дождался меня у широкой развилки, а затем пришпорил коня. Тот был такой же белый, как и моя кобыла. Тоже хорошо вычищенный, с посеребрённой сбруей, но, в отличие от моей лошади, постоянно принюхивался к воздуху. – Догоняй. Четыре года назад ты была превосходной наездницей, вот что значит безвылазно сидеть во дворце и заниматься только вышиванием да молитвами.
Прикрыв глаза, я последовала его примеру и легонько ударила лошадь кнутом. Моя кобыла перешла на средний галоп, и я почти легла на неё, боясь свалиться. В кустах засветились два глаза, лошадь заржала и встала на дыбы. Я ещё сильнее ухватилась за её шею. Среди деревьев прятался волк, и моя кобыла чувствовала его так же отчётливо, как я видела. Галоп превратился в дикую скачку. Лошадь несла меня вперёд, обгоняя короля и его ловчих. Деревья проносились мимо с бешеной скоростью. К горлу подступила тошнота, и я крепко зажмурилась, боясь собственного желудка. Лошадь мчалась так, будто убегала от пожара, и я понятия не имела, как её остановить. Сил на крики не было. Только бы удержаться в седле, только бы не упасть, иначе потом я уже точно не встану. Господи, помоги мне! Помоги… И тут чьи-то руки схватили поводья. Лошадь, фыркнув, снизила скорость, а потом и вовсе остановилась. Светлые волосы, ярко-голубые глаза, нос с горбинкой. С трудом отцепив от шеи лошади руки, я буквально упала в его объятия. Мой муж. Мой муж спас меня…
– Леонард, – только и смогла прошептать я. Но услышала совсем не то, что хотела.
– Моё имя Филипп, Ваше Величество.
Глава 7
Очнулась я вечером у себя в спальне. Около кровати дежурили Роза и Анна, остальные разошлись по своим делам. Кто-то раздел меня до злополучной сорочки и распустил волосы. На моём лбу лежал холодный компресс из ткани, напоминающей сегодняшнюю марлю, а на прикроватном столике возвышался железный таз с водой.
Скинув компресс, я попыталась подняться. Спину и руки разламывало надвое. В плечах и предплечьях стояла такая боль, словно по ним били лопатой. Не удержавшись, я вновь упала на подушки и прикрыла глаза. Солнце уже село, в комнате было темно, и рядом с тазом горела всего одна свечка.
– Ваше Величество? – Услышав встревоженный голос Анны, я заставила себя посмотреть на неё. – Как Вы себя чувствуете?
– Преотвратно. Как я здесь очутилась?
Анна взглянула на меня искоса и положила на лоб новый прохладный компресс.
– А Вы не помните? Была охота, и Ваша лошадь понесла. Вы чуть не упали, а затем от избытка чувств потеряли сознание. Король вызвал карету, и сэр Филипп Рочестер отвёз Вас в замок.
– Сэр Филипп Рочестер? – Я потёрла нос. Видимо, это тот самый рыцарь из личной охраны короля. Да, кажется, он так и сказал, что его зовут Филипп. Надеюсь, его не накажут за прикосновения к королевской особе. Или этот закон* ещё не вошёл в силу? Новая мысль вызвала во мне нервный смех. Интересно, куда меня дели, пока ждали карету? Неужто уложили прямо на снег? Или сэр Филипп так и держал меня на руках?
– Вам что-то нужно? – Роза подала из угла звук, похожий на мяуканье кошки. Может, ей и не требовалось сидеть около меня. Может, вполне хватило бы и Анны, а Роза осталась со мной по собственному желанию?
– Леонард…
Роза смутилась ещё больше.
– Его Величество просил оповестить его, как только Вы проснётесь.
– Он не заходил?
– Нет, он очень занят.
Я усмехнулась. Естественно, он занят. Я даже знаю чем. Наверняка кормит с рук Бриджет, судя потому, что её здесь нет. Или кормится из её рук сам. Козлина.
– Ладно. – Я перевернулась на другой бок и попросила утром приготовить мне ванну. В конце концов, не могу же я мыться только тогда, когда король Леонард снизойдёт до выполнения супружеского долга.
***
Следующее утро я, как и обещала себе, начала с купания, а после облачилась в изумрудное платье и светло-зелёную тунику. Волосы тщательно расчесала и оставила сохнуть, придвинувшись к камину. Роза сбегала в библиотеку за историческим трактатом, и я продолжила читать про Аелорию, а именно про её столицу – Элиадор и замок короля Леонарда – Уилбриджхолл. Оказывается, он был построен всего тридцать лет назад при отце Леонарда – Эдуарде II Добром.
Анна играла на лютне. Сесилия пыталась петь. Часа через два, когда волосы окончательно высохли, я самолично заплела косы и показала, как именно уложить их на затылке. Руки у Розы были умелыми, и она быстро соорудила из волос корону, закрепив ту бриллиантовой диадемой. Сегодня я решила обойтись без накидки, но зато нацепила длинные серьги с изумрудами.
В спальне короля не было. Он заседал в своём особом кабинете и, похоже, был не один, потому что пустили меня не сразу. Сэр Филипп, как обычно, стоял перед дверьми, словно нерушимая скала, и загораживал собой полпрохода. Увидев меня, он поклонился и, постучав в дверь, объявил о моём желании видеть короля.
– Спасибо, – проговорила я, – за вчерашнее. Я Вам очень благодарна.
Он вновь отвесил лёгкий поклон. Глаза у него были куда добрее, чем у Леонарда, а лицо мужественнее, и я невольно проследила за его рукой. А нет ли на ней кольца? Но вовремя себя одёрнула. Не о том ты думаешь, Рита! Не о том! Ты замужем за королём, а измена королю приравнивается к государственной измене. За такое рубят голову сразу.
– Вам не стоит меня благодарить. Я всегда стараюсь уберечь то, что принадлежит Его Величеству.
От последних слов меня передёрнуло, но я решила не заострять на этом внимание. Он так воспитан, а женщина в Средние века считалась вещью. Хоть королева, хоть простолюдинка – без разницы.
Анна, стоящая рядом, переминалась с ноги на ногу. Сесилия пристроилась в конец процессии. Бриджет, разумеется, поблизости не наблюдалось. Филипп смотрел куда угодно, только не мне в глаза – в какой-то момент я заскучала, и из оцепенения меня вывели только вновь открывшиеся двери. Выходил Роберт Хэмптон. Сегодня он выглядел вполне довольным. Единственный глаз блестел, на губах играла улыбка, руки сжимали какие-то бумаги, свёрнутые трубочкой. Никак Леонард подарил ему новый замок, или земли, или и то и другое вместе, дабы он не переживал по поводу поруганной чести племянницы.
После ухода Хэмптона мне, наконец, разрешили войти. Король сидел спиной к камину. На столе рядом лежали перо и бумага. Посмотрев на чернильницу, я сжалась в комок. Неужели в скором времени мне придётся её использовать?
– Как ты?
– Лучше.
Леонард не смотрел на меня и гладил коричневую борзую, растянувшуюся у его ног.
– Я ждала Вас. Вчера.
– Побойся Бога, Маргарита! Ты болела! Что бы я у тебя делал?
Я приложила максимум усилий, чтобы не повести бровью. Ну, разумеется, что можно делать с больной женой? Лучше развлекаться с её фрейлиной. Ревности я по-прежнему не чувствовала, но мне стало ещё неприятнее, чем вчера. Мой муж, по крайней мере, в глазах общественности открыто мне изменял, и все в замке уже наверняка об этом знали и перемывали мне кости.
– В прошлом году я упала с лошади.
Король вскочил со стула и отогнал собаку.
– Ты упала с лошади?
– Вас тогда не было в замке. – Врать настолько открыто было противно до зубного скрежета, но другого выхода я не видела. Нужно же было как-то объяснить моё вчерашнее фиаско. Леонард от моих слов, как ни странно, даже не моргнул. Похоже, отсутствовал он часто. – Всё обошлось. Так несколько царапин и синяков, но с тех пор у меня образовался страх перед лошадьми, поэтому я давно не каталась. Поэтому я прошу Вас. Поэтому я прошу тебя помочь мне снова стать хорошей наездницей.
Сначала Леонард посмотрел на меня, как на полоумную, а потом громко рассмеялся.
– Гвинед** в любой момент может объявить Аелории войну, а ты хочешь, чтобы я учил тебя ездить верхом.
– Это могло бы…
– Выбери себя в учителя любого из придворных и реши этот вопрос сама.
– Любого из придворных? – Пока я знала только двоих: рыцаря без страха и упрёка и дядю любовницы моего мужа. Не задумываясь, я по понятным причинам назвала имя первого.
– Филипп? – Леонард уставился на меня глазами по полблюдца. – Ты же его терпеть не можешь.
– Я? – Едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя подавила своё удивление. – Значит сейчас нужно помириться. Я хочу быть благодарной.
– Дело твоё, – он отвернулся к стене всем видом показывая, что разговор на этом закончен. На всякий случай я сделала реверанс и вышла.
***
Следующий день начался для меня спозаранку. Я надела самое теплое из платьев и самую удобную из туник, волосы убрала в косу и закрепила в узел на затылке. Сэр Филипп ждал меня на конюшне. Чтобы не давать повод для сплетен, я взяла с собой Анну, но та кататься отказалась. Её муж был богатым и добрым человеком, но разница в возрасте между ними составляла около двадцати лет, поэтому Анне куда больше нравилось строить глазки молодым, тренирующимся неподалёку рыцарям и сыновьям герцога Эмберса, служащего, как я узнала после занятия, главным советником короля.
Первый урок прошёл спокойно. Сэр Филипп легко усадил меня на лошадь и помог найти стремя. Начинали мы с мужского седла. Никто на конюшне не возражал, и я сказала, что так мне будет проще освоиться. Первое время руки дрожали, но гнедая кобыла по имени Ласка шла шагом, была без норова, и вскоре я справилась с волнением. Мы прозанимались ровно час, и в конце я даже перешла на лёгкую рысь. Сэр Филипп мало разговаривал, но держался всегда рядом, готовый в любой момент подстраховать и спустить меня на землю.
Следующие три недели до Рождества прошли по строгому распорядку. Я одевалась, делала вид, что молюсь, завтракала, чаще одна или в окружении своих дам, упражнялась в верховой езде, читала, вышивала, обедала и ужинала с королём в общем зале, слушала игру на лютне в исполнении Анны или на цимбалах*** уже в исполнении Бриджет. Впрочем, последняя меня посещала нечасто, а, когда посещала, вела себя вызывающе. На её губах всегда играла надменная полуулыбка, глаза смотрели нагло, словно она знала что-то такое, о чём мне оставалось только догадываться.
Я выбрала тактику выжидания и изо всех сил старалась её не замечать. В конце концов, я была королевой, законной женой и куда более привлекательной женщиной, чем она. Её статус соответствовал термину смешливая спутница короля. Про себя я величала её потаскухой. Никаких бабочек в животе Леонард по-прежнему во мне не вызывал. Он был мне глубоко безразличен, но за одним столом с Бриджет я чувствовала себя неуютно. Я знала, что все знают, и это глубоко меня ранило. Впрочем, я искренне надеялась, что рано или поздно король наиграется с ней и успокоится.
Как вернуться в своё время, я не представляла, хотя и перерыла все имеющиеся книги, что стояли на огромных стеллажах библиотеки. Нужного рецепта не подсказала ни одна, поэтому нехитрое решение созрело в моей голове самостоятельно. Необходимо найти какую-нибудь колдунью и попросить её забросить меня обратно в двадцать первый век, но с постоянно дышащим в спину духовником выполнить такую задачу было практически невозможно. Как бы меня саму колдуньей не объявили за розыск неугодных церкви. Впрочем, мне удалось посетить дворцового астролога, и тот весьма прозрачно намекнул, что в скором времени нас всех ждут большие перемены. Какого рода эти перемены он не уточнил, но пообещал, что в ближайший год народных восстаний и войн с соседними государствами не предвидится. Это меня успокоило, и я решила отложить вопрос о своей настоящей родине до более подходящего момента.
Большинство придворных относились ко мне доброжелательно. Правда, половина из них была жуткими лицемерами, и они восхищались всем, что бы я ни надела и ни сделала. Такое подхалимство я пропускала мимо ушей и старалась всегда смотреть им в глаза. Улыбки редко были искренними, но явных пренебрежения и агрессии никто не высказывал. Моя «забывчивость» вопросов не вызывала. Многие списывали её на событие, случившееся во время охоты, и на Бриджет Хэмптон. Очевидно, двор считал, что королева Маргарет стала рассеянной из-за новой пассии короля. Я вовсю этим пользовалась и, коверкая имена, ссылалась на жуткую зимнюю мигрень. Кто-то даже находил это забавным. Кто-то подсказывал при встрече своё имя сам. Память от природы у меня была неплохая, а девять с половиной лет работы в школе особенно обострили внимание. Подчас я специально растягивала приёмы пищи, чтобы понаблюдать за придворными. Иногда тихонько наклонялась к Анне или Сесилии и спрашивала о том или ином человеке. Порой даже давала задания Розе, Хильде и Нэн поговорить с остальными слугами и разузнать об их господах побольше. Престарелая жена герцога Эмберса, иногда заглядывающая в мою гостиную, сказала как-то раз, что я становлюсь подозрительной. Я вновь списала это на появление Бриджет, и женщина вполне удовлетворилась моим ответом.
С жизнью в замке я мало-помалу свыкалась и даже порой находила в ней плюсы. Жалеть себя и плакать о несправедливости судьбы я себе не разрешала, потому как, если бы я начала, то уже бы не прекратила. А голову нужно было держать трезвой. Хотя временами мне и становилось тошно от всей этой вышивки, молитв, сплетен и пристальной слежки двора за мной и королём. Иногда мне хотелось выгнать всех и запереться у себя в спальне. Не видеть, не слышать и не говорить. Постоянные шепотки раздражали. Я ждала весны. Сесилия прожужжала мне все уши о великолепном розарии, разбитом в мою честь в саду, и о беседках, обвитых плющом в тени фруктовых деревьев. Я мечтала увидеть их собственными глазами. Снег уже успел растаять, но в воздухе стояла холодная сырость. Дамы редко выходили на улицу. Я чаще всего гуляла либо по замку, изучая в нём каждый угол, либо по его окрестностям уже верхом на лошади и в компании сэра Филиппа.
Развлечений в замке в декабре было немного. Пиры не закатывались, музыка, если и играла, то была приглушённой. Приглашать в замок менестрелей**** до окончания поста не разрешалось, но я надеялась позвать парочку в январе, чтобы не мытьём, так катаньем выяснить, кто же эта загадочная Элизабет. Имя её было под строжайшим запретом, и даже служанки менялись в лице, когда я пыталась что-то узнать о ней. Может, Элизабет подобно Герострату***** спалила одно из чудес короля Леонарда?
Честно говоря, я уже и не надеялась получить нужные сведения, когда вдруг запретное имя само собой соскользнуло с губ Анны. А случилось это вот как.
Перед Рождественским пиром я-таки решила спросить у своей фрейлины о сэре Филиппе. За три недели занятий он ни разу не попытался заговорить первым. В его обращении ко мне холодности не было, но держался он отстранённо. Если верить Леонарду, королева Маргарет его не очень-то жаловала, возможно, это чувство являлось взаимным. Но вот только почему?
– Ты что-то знаешь о леди Рочестер? – спросила я, убирая вышивку в корзинку для рукоделия. Сегодня я впервые за три недели, наконец-то, осталась довольна своей работой.
– Леди Рочестер? – Анна подняла на меня удивлённый взгляд. Я тут же прикусила язык. Неужели жену нетитулованного рыцаря нельзя называть леди? – Но у сэра Филиппа нет жены.
– Нет?
Настал момент удивляться мне. Двадцатисемилетний красивый, сильный мужчина и не женат?
– У него была жена, она родила сына лет шесть или семь назад и умерла спустя неделю от родильной горячки. Мальчик отправился вслед за матерью ещё дня через два. Я сама плохо помню. Мне матушка рассказывала со слов королевы Элизабет.
– Со слов королевы Элизабет?
Анна подняла испуганные глаза, уронила книгу и попятилась назад, словно пыталась избежать удара. Как только голову руками не закрыла, непонятно.
– Простите Ваше Величество! Я…
На этом разговор прервался. Зазвонили колокола, и мне пришлось идти в церковь. Сегодня был сочельник, и Леонард обещал устроить праздник и позвать музыкантов.
Сложив руки перед собой, я вновь и вновь думала о главном телохранителе своего супруга. Значит, он овдовел шесть лет назад и не взял новую жену. Интересно, почему? И почему король его не женил? Думаю, та же Анна возмущаться бы не стала или Сесилия, когда её траур окончательно закончится. Конечно, он вряд ли так же богат, как герцог Эмберс или главный казначей Оэренс, но и не беден. Кажется, сэр Филипп упоминал, что у него есть небольшое имение, да и Леонард, наверняка, ему немало платит за «внеплановые» дежурства у его опочивальни…
Молитву пришлось закончить из-за появления епископа. В последнюю неделю он смотрел за мной особенно пристально, поэтому я поспешила ретироваться в замок.
В большой зал мы с королём, как обычно, вошли рука об руку. Этикет супружеского счастья приходилось поддерживать всеми силами, и я демонстративно не смотрела на склонившуюся в реверансе Бриджет. На её лице играла настолько довольная улыбка, словно она только что выиграла миллион. Я ответила ей чуть приподнятыми бровями. Играть роль обманутой жены было невыносимо, но я не собиралась унижать её или оскорблять, как на глазах у придворных, так и наедине. Я королева и не буду льстить потаскухе, произнося её имя. Слон не должен обращать внимание на тявкающих болонок.
Зал сегодня украсили по-особенному. Вокруг суетились ряженые музыканты. Я заметила нескольких танцовщиц и зелёного попугая, говорящего на разные голоса. Праздник обещал быть громким и запоминающимся. Цимбалы, волынка, бубен. На столе я, наконец-то, увидела мясо: жареного кабана, запечённых тетеревов и кроликов. Вино и пиво стояли в высоких кувшинах.
Король сел, и все придворные опустились на стулья вместе с ним. Высокий, светловолосый менестрель заиграл на флейте. Леонард протянул кубок своему бессменному дегустатору и, когда тот, попробовав, кивнул и передал его обратно, испил и хлопнул в ладоши.
– Сегодня великий день! Сегодня родился сын Божий. И сегодня я узнал великую весть.
Музыка заиграла вновь, и я только сейчас поняла, что могут начаться танцы. Танцы, о которых я не знаю ровным счётом ничего. Чёрт! Вот чему нужно было учиться в первую очередь!
– Бог послал мне благословение! Бог послал мне ребёнка!
Флейта стихла, присутствующие за столом уставились на меня, и я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Что за глупости он бормочет? Какое благословение? Или это лекарь, который осматривал меня утром, шепнул ему невесть что? Так он даже мочу на анализ не брал, только язык попросил показать и предложил поставить пиявок.
– Королева беременна? Королева Маргарет ожидает наследника!
Вокруг потянулись шепотки, но Леонард прервал их на полуслове и подал руку Бриджет, помогая ей выйти из-за стола.
– Речь не идёт о королеве. Моего сына носит леди Хэмптон.
_________________________________________________________
* При испанском дворе в этикете было прописано, что ни в коем случае нельзя прикасаться к королевской особе без специального разрешения. Однажды в XVII веке лошадь королевы Марии-Луизы понесла во время прогулки, она выпала из седла, а нога застряла в стремени. Два офицера пришли ей на помощь, но вместо ожидания благодарности, тут же пустились вскачь, опасаясь, что их могут казнить за прикосновение к монаршей особе.
** Гвинед – одно из реальных кельтских королевств средневекового Уэльса.
*** Цимбалы – струнный ударный музыкальный инструмент трапециевидной формы.
**** Менестрели – поэт-музыкант средневековой Европы.
***** Герострат – житель древнегреческого города Эфес, который сжёг храм Артемиды в своём родном городе летом 356 года до н. э. По рассказу историка Феопомпа, Герострат сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Эфесцы приговорили его к казни и постановили никогда не упоминать его имя.
