Алиса Ковалевская
Пепел и Дым. Я (не) вернусь

Пролог

Егор

Аэропорт походил на взбудораженный улей. То ли рейс я выбрал не самый удачный, то ли всем резко припёрло убраться из столицы. Уже неделю без перерыва шёл дождь, я бы с удовольствием свалил в тёплые края. Только сомневаюсь, что все вокруг решили сгонять на пару деньков в Марокко или наведаться на Мальдивы.

В людской каше Ангелина выглядела совсем потерянной. Волосы её намокли, пока мы шли от такси, но уже успели высохнуть. Тёмные, они подчёркивали её бледность.

– Уже пора, – сказала она и улыбнулась.

Вроде улыбнулась, но улыбка вышла обречённой.

Я взял её за руку. Пальцы ледяные, рукав свитера скрывает ладонь едва ли не до середины. Нахмурился.

– Я вернусь за тобой. Как и договаривались. Устроюсь, пойму, что к чему, и приеду.

Ангелина кивнула. Потянулась ко мне и, обняв, уткнулась лбом в грудь. Вздохнула, хрупкие плечи дрогнули.

Вот же! Оставлять её самому было тошно. Но иначе никак. Взять её с собой в Канаду сейчас я не мог. Сам летел фактически в никуда. Сперва нужно было зарекомендовать себя перед тренером и командой. Приглашение в канадский клуб не стало неожиданностью – я, чёрт подери, знал себе цену! Не торчать же здесь до седых висков? Моё место в НХЛ.

– Ты что? – Я погладил её по волосам. – Лин…

Она замотала головой. Подняла взгляд и опять улыбнулась, хотя глаза влажно блестели.

– Как представлю, что не увижу тебя несколько месяцев…

– Почему не увидишь? Есть видеосвязь.

– Ты же понимаешь, о чём я.

Да, я понимал. До вылета оставалось всё меньше времени, пора было идти. Начало посадки уже объявили, но хотелось побыть с Линкой подольше.

Её ладошка легла мне на грудь. Приподнявшись на носочки, она потянулась ко мне. Коснулась губами губ.

– Иди, – шепнула. – Тебе пора.

– Ещё пара минут есть.

Правильно говорят: долгие проводы – лишние слёзы. Но это того стоило. В конце концов, затягивать с её переездом ко мне я не собирался. Покажу тренеру, на что способен, подвину одноклубников и вернусь за ней.

– Иди сюда. – Я прижал её.

Губы Линки были сладкие, с запахом клубничных леденцов.

– Люблю тебя.

Чем больше целовал её, тем сильнее хотелось.

– И я тебя.

Эта девчонка зацепила меня с первой встречи. Детдомовская мышка с огроменными глазами. Тронул её язык своим, легко прикусил губу и с шумом выдохнул.

– Теперь действительно пора, Лин. Передавай привет своей сестре.

– Передам. Правда, ты всё равно с ней не знаком.

– Так кто в этом виноват? Ты всё обещала нас познакомить, и никак. Надеюсь, хоть на свадьбе покажешь мне свою Полину.

– На свадьбе… – Зелёные глаза стали просто огромными. – Егор…

– Я люблю тебя, мой Ангел. – Я ещё раз крепко прижал её к себе, буквально на секунду. Тронул губы и отпустил. – Я буду звонить. И вернусь за тобой. Скоро.

Не оборачиваясь, пошёл к залу. Поправил на ходу сумку. У рамок всё-таки не выдержал и посмотрел на Ангелину. Поднял руку ладонью вверх. Линка не шевелилась. Мимо неё проходили люди, а она застыла восковой куклой. Красивая, чёрт подери.

– Проходите, – поторопила сотрудница аэропорта.

Так я и сделал: прошёл через рамки и по рукаву на посадку. Моё место было в середине салона. Закинув сумку на полку, устроился рядом с толстой бабой.

Через несколько часов я буду в Канаде. Монреаль. Да, это то, к чему я шёл. Дальше – больше. Недаром же первый тренер говорил, что я родился с клюшкой в руках.

Глава 1

Полина. Десять лет спустя

– Что за погода, – шепнула я себе под нос, снимая вымокшее пальто.

Дождь ливанул внезапно и с такой силой, что, пока дошла до дома, я прилично вымокла. Порывистый, неприятный, он обжигал лицо и руки. Осень в этом году вообще была необычно холодная и наступила резко. В квартире тоже слышался шум дождя.

Кроссовки сына стояли в углу. Хорошо, что он уже дома. Надеюсь, не вымок до нитки.

– Тимофей, – позвала я, но внезапный раскат грома заглушил голос.

Бросив на тумбочку мокрые перчатки, я прошла в кухню и закрыла окно. Сразу же стало тише. И где, спрашивается, сын?!

– Тим, почему окно нараспашку? – крикнула, идя по коридору.

– На замену выходит… – донеслось из гостиной, стоило подойти ближе. – В прошлом году этот парень стал лучшим бомбардиром НХЛ, а теперь…

Поглубже вдохнув, я толкнула дверь. Трансляция хоккейного матча была в самом разгаре. Огромная плазма демонстрировала каток и рассекающих по нему здоровенных мужиков.

– Мам… – Сын так увлёкся, что заметил меня, только когда я загородила экран.

– Сегодняшний матч особенно интересен ещё и потому… – снова заговорил притихший было комментатор.

Я бросила взгляд на экран. Секунды оказалось достаточно, чтобы стало ясно, чем именно так интересен этот матч.

– Атака! Шайба переходит к Дымову. Так…

– Я хочу заниматься хоккеем. – Тимоха подался к телевизору. Резко посмотрел на меня. – Мам! Ты обещала, что подумаешь. Ты подумала? Я хочу, как он!

Голос комментатора становился всё ярче, громче, невыносимее.

– Дай сюда! – Я выхватила у сына пульт. Выключила телевизор и буквально прорычала: – Ты никогда не будешь как он!

– Ну мам! – Тим хотел забрать пульт обратно. Я не дала. В квартире стало неожиданно тихо.

– Я смотрел!

Я отшвырнула пульт на столик. Сын насупился. Голубые глаза блестели упрямством и обидой.

– Ты не будешь заниматься хоккеем, – отрезала я решительно. – Эта тема закрыта. Никакого хоккея. Никогда.

– Но почему?!

– По кочану.

Тимофей нахмурился ещё сильнее. Спадающие на лоб светлые волосы делали его взгляд особенно выразительным. Ничего не сказав, он обошёл меня, но даже в его движениях было недовольство.

– Ты куда?

– Уроки делать, – буркнул сын и скрылся в коридоре.

Я тяжело опустилась на диван и надрывно вздохнула. Пульт лежал на столе прямо передо мной. С минуту смотрела на него, видя крохотные кнопки. Один, два, три… девять. Сыну девять, и последний год он изводил меня требованиями отдать его в секцию хоккея.

– Никогда, – повторила одними губами.

Пульт оказался в руках. Экран вспыхнул.

– Го-ол! – раздался крик комментатора раньше, чем я успела понять, что случилось. – Дымов! Шайбу забил Егор Дымов! Москвичам несказанно повезло заполучить нашу звезду, ещё в прошлом сезоне входившую в десятку лучших игроков НХЛ…

В тот же миг я выключила телевизор, едва не запустив в него всё тем же пультом.

– Никогда – процедила сквозь зубы.

Набрала номер. В трубке раздались гудки. Пока ждала, смотрела в тёмную плазму, по которой словно бы продолжали двигаться фигурки. Наконец гудки кончились.

– Нужно встретиться, – сказала негромко, уже справившись с эмоциями. – Сегодня вечером.

Егор

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Тёплое женское тело под боком, не выветрившийся запах секса, смятые простыни. Брюнетка рядом оказалась той ещё затейницей.

Но взять трубку всё же пришлось.

– Слушаю тебя, – сказал лениво, поглаживая девицу по голому заду.

Она мурлыкнула, ткнулась в меня. Ладонь поползла по животу к члену.

– Сейчас пришлю тебе ссылку. – Агент говорил напряжённо. Я тоже напрягся, уже догадываясь, в чём дело. – От этого воняет, Егор.

Параллельно звонку телефон звякнул. Не отключаясь, я перешёл на страницу паршивой газетёнки, названия которой раньше не слышал. Буквы перед глазами заплясали, складываясь в жирный заголовок статьи. «Большие победы и большие запросы Егора Дымова. Горячему парню мало». Дальше – сделанный в американском клубе снимок. Девчонка у меня на коленях, ещё одна трётся рядом.

– Блядь!

Читать не стал, кровь и так мгновенно вскипела.

– Найди эту суку, Максим! Найди её, чёрт подери! Я её размажу!

– Уже занимаюсь. Пока ничего.

– Значит, лучше ищи! – прорычал я в трубку. Ладонь девицы остановилась ниже пупка и опять поползла вниз. Блядь!

Я крепко схватил её за запястье и откинул руку.

– Пошла отсюда, – процедил сквозь зубы, параллельно слушая агента.

– Откуда у неё эти снимки, Макс?! – рявкнул, поднимаясь с постели. – Это было в Канаде. Кто она, блядь, такая?!

Девица так и лежала на синих простынях. Приподнялась на руке, демонстрируя грудь с торчащими сосками и изгиб талии. Кивком показал ей на дверь. Мозги у неё работали явно хуже, чем рот и то, что находилось между ляжек.

– Будь осторожнее, – попросил Макс. – Не нарывайся на новые скандалы. Из-за своего характера ты наживаешь себе проблемы. Тебя уже турнули из Канады, а в России никто не хотел подписывать с тобой контракт.

– Не надо меня учить. Ты – мой агент, а не духовный наставник. За то, что ты разбираешься с моими проблемами, я плачу тебе большие бабки. На этом закончим. Найди эту писаку. Чёртова сука! – Я бросил телефон на постель.

Губы девицы приоткрылись. Рот у неё действительно был хороший, рабочий.

– Что случилось? – Она потянулась ко мне. Провела по руке. Встала на колени и, заглядывая в глаза, облизала губы.

Да бля!

– Тебя это не касается. Собирайся, тебе пора.

Она не торопилась. Выматерившись, я сунул ей в руки скомканное платье, потом стащил с постели и вытолкнул в коридор. Может, так дойдёт быстрее?

Платье она натянула. За ним – сапоги и куртку. Я не сводил с неё взгляд.

– Ты позвонишь, когда успокоишься? – спросила она, одевшись.

– Нет.

Глаза сверкнули. Она поджала губы. Я отпер дверь и показал за порог.

– Ты мразь, – шикнула она, выходя.

Захлопнув квартиру, я выругался. Какая-то фанатка будет говорить мне, кто я? Меньше всего сейчас меня волновало то, что обо мне думает фанатьё.

Подумал и открыл статью.

– Чёртова сука, – процедил я, читая. – Достану тебя – урою.

Глава 2

Егор

Выйдя на улицу, я набрал агента.

– Ты что-нибудь нашёл?

– Быстро хочешь, Дымов.

Я поглубже вобрал в лёгкие воздух. На асфальте под ногами была грязная каша, редкий дождь капал, не переставая, с самого утра. Дерьмовое настроение, дерьмовая погода и дела тоже дерьмовые.

– Судя по всему, эта журналистка – внештатный сотрудник. Но я копаю.

– Не копать надо, а рыть. Жду звонка вечером. Найди мне хоть какую-нибудь зацепку.

– Ты опоздал, – только я подошёл к тренировочному катку, заявил тренер. Кинул взгляд на часы. – На пятнадцать минут.

– Так вышло. – Я хотел было присоединиться к остальным игрокам, но тренер остановил меня. – В чём дело?

– Это я спрашиваю тебя: в чём дело, Дымов? Кем ты был в Канаде, меня не интересует. Тренировка начинается в восемь. Время одинаковое для всех. В следующий раз посажу тебя на скамью запасных, ясно?

Выслушав его, я снова пошёл было к калитке, но тренер опять не дал открыть её.

– Ясно, я тебя спрашиваю, Дымов?!

– Ясно! – прошипел я в ответ.

Настроение после звонка Макса и без того было поганым. Не помог ни утренний кофе, ни свежий круассан с шоколадом. Мало того, что у газетчицы откуда-то взялись фотографии, о существовании которых я сам не догадывался, так ещё и выползло всё это в неподходящий момент. Не хватало мне только дерьма тут, в России.

Злой как дьявол, я присоединился к команде. Привычный процесс тренировки удовлетворения сегодня не приносил. Ещё и Богатырёв то и дело болтался под ногами.

– Куда прёшь?! – рявкнул я, с трудом сдержавшись, чтобы не размазать его по борту. – Ты, мать твою, ослеп?

– Это ты ослеп, Дымов. Кроме бабских задниц ничего не видишь. – В его глазах была злая насмешка.

– За словами следи! – Я прижал его к борту.

– Хватит! – раздался голос тренера. – Оба! Дымов, Богатырёв! Успокоились!

Рожу Богатырёва искривила усмешка. Новый окрик тренера заставил меня унять ярость. Давно надо было превратить его физиономию в лепёшку, ну да чёрт с ним.

– Горячему парню мало, – услышал я, заходя в раздевалку. – А что? Не такие уж большие запросы. Эта ещё ничего, а вторая…

На всю раздевалку раздался ржач.

– Размер двушечка, не больше, – ответил ещё один.

Я завернул за шкафчики. Команда столпилась вокруг Богатырёва. Тот стоял с телефоном в руках. Увидел меня, и уголок его рта дёрнулся.

– Слабовато будет, Егорка. Для звезды-то НХЛ. Неужели больше не осилил?

– Иди на хер!

– Да ладно, здесь все свои…

Схватив за грудки, я припечатал его к шкафчикам. Раздевалку наполнил металлический лязг.

– Ты у меня свой грёбаный телефон сейчас сожрёшь! – Приложил ещё раз. – Не нары…

В скулу прилетел кулак. Блядь! Вкус собственной крови сорвал остатки сдержанности. Размахнувшись, я как следует засадил заносчивому кретину в плечо. Сука…

– Парни, брейк! – Нас принялись растаскивать в стороны.

Я сплюнул на пол. Дёрнул локтем, стряхивая руки. Богатырёва держали двое, остальные стояли вокруг.

– Ты здесь никто, Дымов. Вали за бугор и там качай права. Здесь игра ведётся по нашим правилам.

– По твоим, что ли?

– В том числе.

Я даже не стал отвечать ему. Слащавый недоумок. Свой шанс получить место в НХЛ он проебал в то же время, когда я занял там место. Зато гонора осталось в избытке. Сплюнул ещё раз. На полу осталась розовая клякса. А за это он мне ещё ответит.

– Ладно, парни, угомонитесь, – похлопал меня по плечу нападающий «Беркута», Сашка. – Это не дело. У нас сезон. Давайте на мировую.

– К хренам собачьим мировую, – отрезал я и подошёл к своему шкафчику.

В спину устремились взгляды, разговоры стихли. Позади загрохотали дверцы. Чувство неудовлетворения так и клокотало внутри.

Дерьмовый день! Вначале Макс с грязной статейкой, теперь этот недоумок. Разнёс бы всё на хрен. Мелькнула мысль послать всё и вернуться в Канаду. Бабла у меня достаточно, пара квартир есть. Но, блядь! Бросать я не хотел. Рано, мать его. «Беркут» – далеко не самое поганое место, где я мог оказаться. Но с газетёнкой разобраться нужно. И чем быстрее, тем лучше.

Закинув сумку во внедорожник, я сел за руль. Посмотрел вперёд, в мутное стекло, на болтающуюся подвеску в виде ангела. Уже не помню, как она появилась. В какое-то утро после крупной победы в НХЛ и хорошей попойки в честь этого проснулся, а фигурка была рядом. Кажется, в ту ночь я вообще был не в себе. Девчонка с длинными тёмными волосами, бредни… Но это уже в прошлом. Сейчас складывалось ощущение, что мой ангел оставил меня. Берёг-берёг и оставил.

Я мрачно усмехнулся и завёл двигатель.

– Да пошло оно всё!

Сорвал подвеску, опустил стекло и швырнул ангела в мутную жижу. Фигурку скрыла грязь, а я прикрыл глаза и потёр переносицу. Это не ангел меня оставил. Как раз наоборот. Сердце резануло. Сколько я не вспоминал о ней? Посмотрел на лужу. Сквозь муть виднелось белое пятно. Я вышел и, подняв подвеску, вытер о пальто.

– Видишь, Ангел, я вернулся. Вернулся… только тебя уже нет.

Положил фигурку в карман. Пнул комок грязной листвы и посмотрел на свинцовое небо. В том, что Ангел меня оставил, виноват только я.

Мой личный Ангел.

Полина

– Ты сегодня просто неотразим.

Я пропустила Богатырёва в квартиру. Выразительно посмотрела, ожидая пояснений. Под глазом у него красовался смачный фингал, скула была рассечена.

Но Федя только отмахнулся. Поморщился, как от навязчивой зубной боли. Снял куртку и сразу же обнял меня. Прошёлся губами по шее. Я вывернулась, пока он не зашёл слишком далеко.

– Где Тимоха?

– У деда.

Богатырёв приподнял бровь. Меня он так и не отпустил – придерживал за талию. Настрой у него, судя по взгляду, был определённый. А я вдруг поняла, что сегодня не готова к большему, чем эта самая рука, медленно ползущая к моему заду.

– Неужели ты наконец дала добро? У Тима определённо есть способности. Ты посмотри на него. Он же самый настоящий богатырь.

– Ничего я не дала, – оборвала его я и, вывернувшись, пошла в кухню.

На столе уже стояла открытая бутылка вина. Но зря я, наверное. Не надо было нам сегодня встречаться. В последнее время Фёдор бывал у меня слишком часто.

Убрала вино в шкаф. Богатырёв прислонился плечом к косяку.

– Зачем эта принципиальность, Полина? Твой отец – тренер, которого вся Россия знает, я бы тоже мог показать ему несколько приёмов. Парень рвётся на лёд, а ты рубишь на корню.

– Хватит! – на сей раз оборвала его резко. – Я знаю, что нужно моему сыну, а что нет. Ты ему никто, Богатырёв. Не лезь в то, что тебя не касается.

– Никто. – Он подошёл. – Но мы можем это исправить.

– Ты снова?

– Почему нет? Твой парень растёт, ему нужен отец. Да и ты…

– Что я? – спросила с оттенком вызова.

Видимо, до Феди дошло, что продолжать не стоит, потому что на вопрос он не ответил. Только глаза блеснули. Ладонь легла мне на спину. За ней вторая. Погладив, он стал потихоньку разминать мои плечи: водил вдоль позвоночника, мастерски нажимая на мышцы.

Я прикрыла глаза. Было приятно. И всё-таки приезжать ему сегодня не следовало.

Отстранилась. Разлившееся по телу тепло не трогало ни душу, ни сердце. В тёмном стекле отражался высокий, красивый мужчина, которого я вроде бы даже хотела. Или не хотела…

– Езжай домой, – сказала тихо. – У меня голова болит.

– Дурацкая отмазка. – Он наклонился ко мне. – Придумала бы что-нибудь получше, если хочешь, чтобы я ушёл. Или могла бы просто сказать.

Я повернулась к нему.

– Хочу, чтобы ты ушёл. Извини.

В глаза снова бросился фингал и ссадина на его скуле. Я сжала кулак. Губы Феди изогнулись, и он всё-таки притянул меня. Обхватил затылок и поцеловал. Нехотя я ответила ему и отвернулась.

– У твоего парня всё получилось бы. Не забирай у него шанс, Лина. Может, я ему и не отец, но мне не похрен, как сложится его будущее.

– От тебя слишком много слов, Богатырёв.

– Стерва ты.

– Сочту это за комплимент.

Хмыкнув, он вернулся в прихожую. Не прошло и минуты, как хлопнула входная дверь.

С его уходом стало словно легче дышать. Или думать. Бутылка красного сухого снова оказалась на столе. Присев на край, я тонкой струйкой налила вино в большой бокал. Покачала.

– Я знаю, что лучше для моего сына, – сказала в пустоту и сделала глоток.

Терпкое, чуть горьковатое, с привкусом чернослива, вино осталось во рту приятным послевкусием без намёка на сладость. В моей жизни тоже не осталось ничего сладкого с тех пор, как погибли родители. Единственное, что было у меня настоящего, – сын. Незапланированный ребёнок, рождённый вопреки.

– Ты никогда ничего не узнаешь, – прошептала я, отгоняя доводящие до озноба воспоминания. Ни к чему это. Я давно всё зачеркнула. У нас есть только то, что есть. Но…

Новый глоток вина.

Его отец ответит. Рано или поздно.

Взяв тарелку с нарезанным перед приходом Феди сыром, я прошла в комнату. Приоткрыла балконную дверь, и влажный, пропитанный запахом дождя ветер ворвался внутрь. Свет отражался на стенке бокала, дождь стучал по стеклу, по подоконнику.

Достав с полки сборник сказок, я раскрыла его посередине и перевернула лежащую в книге фотографию. Дождь застучал сильнее, а сердце почти остановилось. Я провела кончиками пальцев по краю. С фотографии робко улыбалась девушка. Тоненькая, хрупкая, почти прозрачная по сравнению с приобнимающим её хоккеистом. Мы были с ней похожи, как две капли воды. Когда-то были.

– Я отомщу за тебя, Ангелина… – Я коснулась её волос. – Он ответит за всё, что с тобой сделал. Обещаю тебе.

Прежде, чем закрыть книгу, перевернула фотографию. Прочитала строчку, которую знала наизусть, которую часто видела во сне и в которой ненавидела каждую букву каждого слова:

«Строптивой девчонке от будущей звезды НХЛ».

Уверенный, твёрдый почерк. В конце надписи нарисован смайлик.

Большой глоток вина, тающий на языке нежный сыр.

Я закрыла книгу и вернула на место. Встала у окна, и ветерок, врывающийся сквозь зазор открытой двери, тронул щёку.

– Время пришло, Дымов. Всё возвращается. Ты ответишь. Клянусь.

Егор

Город не спал. Таков удел мегаполисов – постоянное движение вне зависимости от времени года и суток. Ненадолго прекратившийся дождь пошёл снова. Чай согревал, но внутри было пусто. Давно на меня так не накатывало. И что тому виной?

Я достал из кармана фигурку ангела. Сжал в кулаке и тут же раскрыл ладонь. Не эта же безделушка?

Поставил ангелочка на подоконник. Всё это было слишком давно, чтобы иметь значение.

В полумраке комнаты рассеянно светил торшер. Но даже так я без труда различил среди стоящих на полке снимков тот, что так и не смог убрать подальше. Перед ним – стеклянный шар, внутри которого – ангел. Первое Рождество без неё – именно тогда я купил эту безделушку. Сидел в своей канадской квартире и, пока одноклубники жрали румяную индейку в кругу семьи, надирался пойлом. Чужое Рождество, чужая страна. Всё было чужим, и изменить это я не мог.

– Можно изменить что угодно, кроме смерти.

Я взял снимок, в другую руку – шар и вернулся к подоконнику. Вокруг ангела взвились белые, серебристые и голубые снежинки, а с фото на меня смотрела девушка. Ангел. Ещё один ангел, встречу с которым я помнил, словно это было не десять лет назад, а вчера.

Прошлое

– Ты сегодня красавчик, Дымов. Не зря тебя, сукина сына, наш Багратион так ценит. У него глаз-алмаз.

– Да ладно тебе. – Я усмехнулся.

Чёрт подери, не мешало бы побриться, но до окончания сезона было не так далеко. Вроде просто примета – не стричься и не бриться пока фартит, но хрен знает, как оно работает. Сходишь к цирюльнику, вылезет облом, так парни потом закопают.

– Как ты его… – Друг хлопнул меня по плечу. – Блядь, эта шайба войдёт в историю! Их вратарь обделался, когда ты попёр.

Я хмыкнул. Пожалуй, друг был недалёк от истины. Загнанная на последней минуте шайба решила исход матча и дальнейшее положение нашего клуба в таблице. Адреналин до сих пор бурлил в крови. Соперники скалились в раздевалке, но факт оставался фактом: благодаря мне мы прошли дальше в плей-офф, а они вылетели, как пробка из бутылки.

– Возьмём золото – отметим.

– Не дели шкуру неубитого медведя, Дымов. Следующий матч будет жёсткий, сам знаешь.

– Мы возьмём золото, – ответил я уверенно.

Чёрт, да я даже на языке чувствовал вкус победы! К хренам, что следующие матчи нам предстояли с сильными соперниками. Это только раззадоривало. В прошлом году победу мы упустили, но в этом золото должно стать нашим.

Только мы вышли со стадиона, друг показал на толпящихся девчонок.

– О-о-о, это по твою душу!

– С чего ты взял?

– Кто у нас будущая звезда НХЛ, Дымов? Иди, собирай плоды популярности. Фанатки сладки.

Я кинул взгляд на девушек. Несколько сразу же заулыбались, одна, видать, самая бойкая, выступила вперёд. Все они были какими-то тусклыми. Ничего интересного. Хотя сейчас я бы, пожалуй, захватил одну домой на пару часов. Только не из этих.

– Не в этот раз, – ответил другу.

Тот снова похлопал меня по плечу. На сей раз почти приободряюще, мать его.

– Порадуй их. Вон та, – кивком показал на худющую, с блёклыми волосами, – совсем приуныла. Того и гляди в обморок грохнется. Давай, а я пойду.

Поганец сделал ноги раньше, чем я подошёл к фанаткам. Та, что выступила вперёд, и правда оказалась бойкой. Сунула мне билет.

– Кате, – улыбнулась сладко.

Расписываясь, я заметил, что цены на билете нет. Ясно, ещё и малолетки. Старшеклассникам частенько раздавали пригласительные, чтобы забить непроданные места на трибунах.

Кате так Кате. Я вернул девице билет.

– А можно сфотографироваться? – Другая оказалась рядом одновременно с прозвучавшим вопросом.

На хрена спрашивала?

– Нужно. – Я приобнял её. Потом другую, третью…

– Малахольная, давай тоже! – крикнул кто-то из стайки.

Ко мне толкнули ещё одну девушку. Ту самую, с тусклыми каштановыми волосами, которая, как выразился друг, готова была хлопнуться в обморок. Я инстинктивно положил руку ей на талию и наткнулся на колючий взгляд зелёных глаз.

– Не лапай меня, – процедила она почти неслышно, уперевшись мне в грудь ладонями.

Я охренел. Ну ничего ж себе.

– Убери руки, сказала. Я тебе не одна из твоих фанаток.

– А кто же ты?

– Дед Пихто, блин! – И толкнула. Не сильно, так, чтобы не видели другие.

Стало интересно. Вот тебе на!

– Малахольная, не тормози!

Она продолжала волком смотреть на меня снизу вверх. Мне вдруг подумалось, что из всей кучки она самая интересная. Вроде неприметная, но что-то в ней есть.

– Ну так что, будем фотографироваться, дед Пихто? – спросил негромко.

Она неожиданно смутилась. Встала рядом. Я снова приобнял её. Бойкая девица щёлкнула камерой.

– Классная фотка, – заявила она. Чмокнула намазанными блеском губами и кокетливо улыбнулась.

Зеленоглазая отошла от меня. Снова встала поодаль от остальных.

– Смотри, Егор, – девица с блестящим ртом подошла ко мне, – ты здесь супер. Я скину тебе.

Я смерил её взглядом. От неё пахло дешёвыми духами, глаза были подведены чёрным карандашом, что заметно уродовало её. Не успел я спросить, куда и зачем она собралась что-то там скидывать, как она заскользила пальцами по дисплею телефона. Мой собственный звякнул в кармане. Девица выразительно глянула из-под ресниц. Охренеть не встать.

– И откуда у тебя мой номер?

– Уметь надо, – не растерялась она. – Ты сегодня был мегакрут, Егор! Как ты их…

Пока она заливалась, строя глазки, я отыскал тёмненькую. Она смотрела на нас. Красивые глаза, зелёные. Светлая кожа, тёмные волосы.

– Как твою подружку зовут?

Бойкая проследила за моим взглядом. Хмыкнула.

– Малахольную, что ли? Это наша Лина-Ангелина.

– А почему вы её зовёте малахольной?

Девчонка пожала плечами.

– Да потому что малахольная, – ответила она и засмеялась вместе с подружками.

Настоящее

Крутящиеся вокруг заточённого в шар ангела снежинки постепенно опускались, а я так и смотрел на фотографию. Сколько же воды утекло с того времени… Больше десяти лет прошло, но хрен что стёрлось из памяти. Я как наяву слышал её голос и видел огромные зелёные глаза.

Из воспоминаний меня выдернул зазвонивший телефон.

– Да, Макс. – Я поставил рамку с фотографией и ещё раз перевернул шар. Снежинки закружились снова, за окном усиливался дождь.

– Пока у меня ничего хорошего, Егор. По нулям. Это реально заказуха. Я всё перерыл, но ничего конкретного не нашёл. Кто пишет эти статьи – непонятно.

– Это невозможно. Есть статьи – есть автор статей. Они же не берутся из ниоткуда! Что хочешь делай, Макс, мать твою, но найди мне эту тварь! Узнай, что ей нужно! Дай денег кому надо, пригрози судом, но найди эту заразу!

– Ты меня за болвана держишь? Думаешь, я не пробовал дать денег? – с раздражением отозвался агент, но тут же сбавил обороты. – Вот я тебе что предлагаю: насколько мне известно, дочь твоего тренера – журналистка. Попробуй поговорить с ней. Тусовка у них узкая, может, так выйдет что-то дельное.

– Ты реально считаешь, что она знает, какая блоха портит мне жизнь?

– Само собой, нет. Но она хотя бы скажет, как найти эту блоху. В конце концов, это затрагивает интересы её отца.

Я стиснул зубы. Блядь! Вмешивать в такую хрень левую девицу не хотелось, но Макс прав. Что сам он сделал всё от него зависящее, я уверен.

– Продолжай искать. А я завтра поговорю с Леонидом.