Алиса Бастиан
Синтезис
Глава III. Ad libitum
Рут бросил в стакан две шипучие таблетки, и вода запенилась, зашипела, гипнотизируя его. Когда растворились последние белые крошки, Рут взял стеклянную палочку и перемешал содержимое стакана. Выпил, поморщился, сжал рукой край хлипкого столика. Боль понемногу остывала. Он проклинал день, когда стал частью Паноптикума. Хотя и выбрал это по собственному желанию. А кто на его месте не выбрал бы?
Боль отпустила. Рут встал, подошёл к мониторам, проверил, всё ли в порядке. Мониторы работали и были готовы к Синтезису, а вот помещения Паноптикума, отведённые под второй этап, готовыми назвать можно было с натяжкой. Экспериментальный этап, что тут скажешь, усмехнулся Смотритель. Планшет на столе звякнул. Сценарий Синтезиса и его условия были доставлены получателю. Рут деловито пролистал информацию, бросил взгляд на стакан и пустую упаковку от таблеток. Возможно, они ему больше не понадобятся. Он сделает всё, что должен, но остальное уже будет зависеть не от него.
Они преуспеют, подумал Рут. Он медленно перечитывал инструкции. Раз уж они здесь – справятся. Но не все…
Аслу разбудил стук в дверь. Она даже не заметила, как уснула, однако проспала не меньше десяти часов, судя по стрелкам на циферблате. Усталость всё же вырубила её.
– Минуту! – крикнула она, плеснула в лицо водой, натянула штаны. – Да!
Рут мог бы войти в комнату и так, но тактично постучал, полагая, что Асла может ещё спать, и не ошибся.
– Привет, – сказал он, заходя в комнату. И сразу протянул ей набор в футляре – зубную пасту со щёткой. Поняв, как это могло выглядеть, смутился. – Я вчера… совсем забыл. Не могу за всем уследить, – пробормотал он.
Асла забрала футляр и положила его на столик. Не бросаться же чистить зубы прямо при Руте!
– Это тебе, – Смотритель протянул ей прозрачную ключ-карту. – Как ты и просила. Подойдёт только к комнатам этого этажа.
Можно подумать, я бы навестила кого-нибудь этажом выше, мысленно усмехнулась Асла. Хотя с Орнубием, возможно, она бы и поговорила. По-нормальному. Но был бы в этом смысл?
– Хорошо, – сказала она, забирая карту.
– Такая есть только у тебя. Вечером я её заберу.
– Только у меня?
– Остальные Игроки не изъявили желания выходить из комнат или посещать комнаты других Игроков.
– Понятно, – протянула Асла. Ей почему-то это не очень понравилось.
– Ну ты-то Инсайт, тебе, считай, положено, – улыбнулся Рут.
– Ты получил… инструкции?
– О, – Рут отвёл взгляд. – Об этом поговорим завтра.
– Скажи, – Асла невольно схватила его за рукав рубашки. Всё такой же чёрной, как и до этого. – Скажи! Что в них?
– Завтра, – решительно повторил Рут, высвободившись и положив руку ей на плечо. Рука была тяжёлой.
– Но…
Смотритель повернулся и вышел. Дверь за ним закрылась.
Асла сделала себе чай, разогрев чашку с водой в микроволновке, там же погрела бутерброды с сыром. Несколько оставила на утро. Почистила зубы, ещё раз умылась. Вытерлась полотенцем, принципиально не заостряя внимание на его краевой тесьме. Взяла ключ-карту и вышла в коридор.
Слева виднелся лифт. Лифт привёл бы её к Фортру с Орнубием. Или в Зал Собраний. Ни туда, ни туда идти у неё не было никакого желания. Асла посмотрела направо – три двери дальше по коридору, две выглядели так же, как и дверь в её комнату, только чище и новее, а одна, в самом конце, была обита железным листом. Сенсора, считывавшего ключ-карту, рядом с ней не было. Рут сказал, что карта подойдёт только к комнатам этого этажа, и имел он в виду комнаты Крама и Олероя, но он не сказал, что нельзя подходить к другим дверям. Я только взгляну, подумала Асла, неслышно ступая по коридору. За дверьми её Игроков не раздавалось никаких звуков, да и что она ожидала услышать? Они заперты там в одиночестве и тишине.
Деревянная дверь, обитая железом, была закрыта, но неплотно. Не совсем понимая, что она делает и зачем, Асла поддалась искушению и уцепилась пальцами за чуть выступающую часть дерева. Дверь чуть-чуть поддалась. Асла подцепила её поудобнее и потянула на себя. Ещё чуть-чуть. И ещё.
Дверь приоткрылась. За ней было темно, а заходить внутрь Асла не собиралась. Мало ли, что там… Её туда не приглашали. Она распахнула дверь пошире, надеясь, что свет из коридора поможет ей хоть что-нибудь разглядеть, и освещение в комнате вдруг включилось. От неожиданности Асла вздрогнула и чуть не выронила ключ-карту.
Комната оказалась чем-то вроде маленького склада. Наваленные друг на друга коробки, провода, мешки. Предметы из Игры – треснувшая капсула пневмопочты, сломанные картинные рамы, сейф с отломанной дверцей, какая-то пирамидка, россыпь жетонов, кубик Рубика, застрявший на повороте грани, несколько ключей. Сбоку выглядывала магнитно-маркерная доска, повидавшая виды. Несколько поцарапанных и заляпанных чем-то браслетов. Цилиндрический контейнер, в котором им прислали Особое задание – убить Игрока другой команды. Асла ещё помнила, как металл этого цилиндра холодил ей руки. Она присмотрелась и увидела на контейнере мелкую гравировку: «Ad libitum». «По желанию». И хотя надписи этой они тогда не заметили, потому что рассматривали не цилиндр, а пергамент с посланием, в нём их тоже предупредили – «по желанию». И они так и поступили. Флора, по крайней мере, точно. Она убила по собственному желанию, сама выбрала это. Как и многие другие. Они провалили все двенадцать Особых заданий.
Асла перевела взгляд выше. На полке стояла банка с краской, очевидно, люминофорной, валялись старые книги, коробка с переключателями-тумблерами.
И… револьвер.
Господи, подумала Асла. Его не было в Игре! Зачем он здесь?
Первым порывом было заскочить в комнату, схватить серебристый револьвер и… И что дальше? Что следовало бы сделать дальше?
Взгляд снова метнулся к надписи на цилиндре. «Ad libitum».
Они проверяют меня? Не схвачу ли я его и не попытаюсь ли сбежать? Или пристрелить кого-нибудь? Поэтому дверь и была не заперта!
Асла сглотнула и отступила назад. Захлопнула дверь.
Он наверняка не заряжен, но если бы я его взяла, это не имело бы значения. Это ловушка.
Она сердито повернулась и зашагала к двери одного из своих Игроков. Лицо у неё было злое, и сердце билось тоже по-злобному. Она словно сунула руку в капкан, но в последний момент успела её отдёрнуть. Ловушка не захлопнулась, но могла бы. И зла Асла была не только на тех, кто поставил этот капкан, но и на себя. Следовало ожидать от Совета чего-то подобного.
Она постучала в дверь, но никто не ответил. Подождала, постучала ещё раз. Ничего. Асла зашла в комнату – та была пуста. Нет, там стояла кровать, стол тоже имелся, и в целом она оказалась улучшенной версией её комнаты, но ни Олероя, ни Крама в ней не было.
Странно, нахмурилась она. Вроде бы комнаты должны быть заперты снаружи? Куда же делся тот, кто должен здесь быть?
Она же не одна здесь, правда? Асла в панике метнулась к другой двери и постучала.
– Да? – донеслось из комнаты голосом Олероя.
Асла облегчённо выдохнула. Значит, он здесь.
И значит, пустовала комната Крама.
Ключ-карта пропустила её к психотерапевту.
– Наконец-то, милая! – воскликнул он. – Я знал, что ты не выдержишь одиночества в этой чёртовой коробке, – кивнул он на комнату. – Живая?
– Не уверена, – горько усмехнулась Асла. Олерой был прав – после Финала она не видела никого, кроме Рута, и невозможность выйти её угнетала больше, чем ей казалось. Она поняла это только сейчас, глядя на психотерапевта и слушая его радостный голос. Похоже, ему тоже было здесь скучновато.
– Не уверена? – Олерой взял Аслу за руку и пальцами обхватил её запястье. Не пострадавшее от Фортра – другое. – Пульс есть, – довольно отметил он. – Значит, живая.
Асла улыбнулась.
– Почему ты не попросил выйти отсюда?
– Попросил? Да бога ради, не стоит оказываться у Совета в долгу, не известно, чем придётся отдавать, – отмахнулся Олерой. Потом, видя, как улыбка медленно сползает с её лица, добавил: – Да ты не волнуйся. Тебе они ничего не сделают, раз уж не сделали до сих пор.
– Крама нет в его комнате, – сказала Асла, отгоняя мысли о долге перед Советом и ключ-карте в её руке. – Не знаешь, где он может быть?
– Нет, – покачал головой Олерой. – Но вряд ли он где-то далеко. По крайней мере, дальше Зала Собраний он бы не ушёл. Ну, судя по тому, что нам сказали.
– Зайду к нему ещё позже, – ответила она, и прозвучало это слегка испуганно. Ей теперь везде чудился подвох. Скрытый смысл. Ожидание от них противоположных действий.
– Говорят, у тебя какая-то ущербная комната? – спросил Олерой.
– Да нормальная, – возразила Асла, – просто кое-чего не хватало. Ну и не такая новая.
– У меня есть конфеты. Хочешь конфет?
– Что? – удивилась она.
– Конфеты, – терпеливо повторил Олерой. – Ещё помнишь, что это? Или еда Паноптикума отбила у тебя представления о нормальных человеческих радостях? – рассмеялся он.
– Хочу, – машинально кивнула Асла. Ей внезапно стало трудно вдохнуть. Она опустилась на кровать и обнаружила, что выдохнуть ей тоже трудно. К счастью, пока психотерапевт доставал коробку конфет, Асла пришла в норму. Но, господи, ей стало страшно. Дело было не в конфетах. А в Олерое. Дело было именно в нём.
– Держи, – протянул он ей открытую коробку. – Насчёт начинок ничего сказать не могу.
Асла вытащила одну из конфет, развернула фольгу фантика.
– Рут ещё ничего не говорил тебе о Синтезисе?
Она мотнула головой, жуя шоколад. Взглядом спросила Олероя о том же.
– Нет, – отозвался он. – Видимо, информацией нас всех удостоят только завтра.
– Ты точно ничего не знаешь?
– Я, конечно, был не совсем обычным Игроком, – спокойно сказал психотерапевт, – но к Синтезису я не имею никакого отношения и ничего о планах Совета по этому поводу не знаю. Правда.
Ну да, уныло подумала Асла, понимая, что верить Олерою больше не может. Не после всего этого. Но выбора у неё особого не было.
– Это ведь Фортр был против того, чтобы вытащить меня из чёрной комнаты? – спросила она, и так зная ответ.
– Он. Но в чём-то его можно было понять. Хотя именно в нашем случае он бы непоправимо ошибся.
– А когда я вытянула жребий, ты же знал, что меня ждёт? Знал, что это безнадёжная трата времени, потому что двух браслетов у нас нет?
– Да, тогда знал. А в Первой Игре ещё не знал. Хотя определённый подвох от Совета ждал, и, как оказалось, не зря. В любом случае, идея отправлять одиночку в непроверенную комнату изначально отдавала чем-то нехорошим.
– Рут сказал, меня отправили в чёрную комнату в Третьей Игре. Значит, тогда решали не по жребию?
– Нет. Голосованием.
– А в Первой?
– И в Первой тоже.
– Кого там выбрали?
– Хотели тебя, но… передумали.
Асла снова вспомнила, как Олерой оттаскивал от неё Фортра. И… кого-то ещё.
– Почему?
– Почему? Ну… – он чуть замялся, – нашли более подходящего кандидата. Из сорок девятого.
Олерой опустил глаза на коробку, выбирая конфету.
– Это ты им не позволил отправить меня? – с замиранием сердца спросила Асла.
– Да, – помолчав, ответил он. И улыбнулся. – Хотя это оказалось неважно.
«Но почему?» – завертелся у неё в голове вопрос, смешиваясь с полутонами обрывочных воспоминаний. Тогда, на Первой Игре, она чем-то заслужила весьма недоброжелательное к себе отношение. И тогда же… Он её защитил? Да, теперь она была уверена. Не вспомнила – почувствовала.
Олерой смял фантики в один блестящий комок, метко бросил его в мусорную корзину и повернулся к ней. Асла посмотрела в его серо-зелёные глаза, вспомнила, как он помог ей справиться с приступом в Белой комнате, как он только что считал её пульс… И словно получила под дых. Она замерла. Забыла про револьвер, про Фортра, про предстоящие задания. Совет не мог полностью стереть то, чего не знал. И… видимо, любовь.
По крайней мере, то, что может в неё превратиться.
– Всё в порядке? – спросил психотерапевт, глядя на своего Инсайта. Что-то в ней изменилось.
– Ты… – Асла запнулась, раздумывая, стоит ли вообще это говорить, но на самом-то деле раздумывать было уже поздно. К тому же неизвестно, что ждёт их дальше. И потом, ну не так уж это и сложно, правда? Надо покончить с этим и всё выяснить. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и сказала – как в воду нырнула:
– Ты мне нравишься.
Олерой улыбнулся.
– Я знаю, милая. Ты для меня открытая книга. Но очень интересная, – добавил он, увидев, как Асла изменилась в лице.
– Понятно, – сказала та, не зная, что ещё сказать.
– Ты хороший Инсайт.
– Нет, – сказала Асла. – Нет. Потому что… Потому что это тоже отчасти повлияло на моё решение в Финале.
– То, что я, так сказать, не вызываю у тебя отвращение?
– Да, так сказать, – кивнула Асла, чувствуя себя до невозможности глупо.
– Но ведь решение-то неплохое, а?
– Не знаю. Но в любом случае мои личные симпатии не должны были ни на что влиять.
– Ну что сейчас себя корить, да? Уже всё равно не важно, – сказал Олерой. – Но, если тебя это утешит, я буду рад проходить новый этап с тобой.
– Ладно, забудь, то, что я сказала.
– Ты могла бы и не говорить, милая, – отозвался психотерапевт. – Это было понятно. Ну, мне, по крайней мере.
– Хорошо, – сказала Асла. – Вот и поговорили.
– Ну что ты хочешь, чтобы я сказал? – спросил её Олерой.
– Не знаю. Что-нибудь. Или ничего. Господи, всё, забудь! – Асла уже пожалела, что вообще открыла рот. Сейчас она выглядела как идиотка, а не как Инсайт, прошедший Игру (двенадцать Игр).
– Нет, кое-что я всё-таки скажу. Ты самый нормальный человек, которого я встречал в Играх. Ты правда приятная. Ну, в смысле, мне было приятно с тобой играть. Так вот давай я скажу тебе то, что ты и так знаешь. Я убийца. Я работаю на Наблюдательный Совет. Я порекомендовал тебя в Инсайты. Что ты во мне нашла? Любишь плохих парней?
Асла промолчала.
– Ложь, манипулирование, иногда предательства – привычная для меня среда, – продолжил Олерой. – Как правильно заметил наш друг Орнубий, для меня нет ничего святого. Ну, если обобщить. Я такой и буду таким всегда, понимаешь? Что ты хочешь? Изменить меня? Направить на путь истинный? Милая, у нас с тобой нет шансов, – мягко сказал он.
– Нет, – покачала головой Асла. – Нет, ты прав, конечно.
– Ну вот видишь, – Олерой слегка расслабился. Хоть этого и не было видно, разговор для него не был таким уж приятным. Ему не хотелось обижать Аслу, но это было необходимо.
– Конечно, ты прав, – продолжила Асла. – Я всё это знаю. Я обо всём этом думала. Но ты так говоришь сейчас – а что было на Первой Игре?
– Ты помнишь Первую Игру? – удивился Олерой.
– Помню… кое-что, – ответила Асла. – Не совсем уверена, но помню ощущение… В общем… – она не могла подобрать слов, за что проклинала себя, но надеялась, что Олерой и так её поймёт. – В общем, на Первой Игре что-то происходило, да?
– Ты о чём?
– Ну… – Асла поводила рукой в воздухе, – …между нами?
– Ах, это, – Олерой поднял бровь и задумался. Потом сказал: – Ну да, мы с тобой неплохо поладили.
– Что это значит? – вскинулась Асла.
– Ничего особенного, – психотерапевт подтолкнул её к выходу. – Тебе пора.
– Но…
– Давай-давай, у нас всё же расписание. Если хочешь, поговорим позже.
Асла посмотрела на него и упорствовать не стала. Она молча вышла из комнаты, а когда дверь за ней закрылась, Олерой прислонился к стене и пробормотал:
– Проклятье.
Глава IV. Положение
Олерой был прав. Расписание у каждого из них действительно имелось. И было оно следующим:
Рекреационный день № 1
Отдых в комнатах
Свободное время
23:55 Отбой
Рекреационный день № 2
19:00 Подписание Положения (Смотритель)
Свободное время
23:55 Отбой
День № 3
09:00 Инструктаж (Зал Собраний)
С и н т е з и с
Орнубий посмотрел на часы – скоро должен был появиться Рут. Солнце садилось, и сквозь маленькое окно на пол комнаты падал оранжевый отсвет. Орнубий сидел на кровати и держал в руках прозрачную ключ-карту. Смотритель не солгал Асле – на тот момент она действительно была единственной с такой вещью. Но потом Орнубий решил поговорить с адвокатом. Обсудить, что вообще произошло и что им делать. Рут на этот счёт не распространялся, а идти к Игрокам из пятьдесят первого, получившим именно то, чего они хотели, смысла не было. Смотритель вручил ему ключ, и Орнубий с Фортром впервые переговорили после Финала. Какими бы ни были чувства Инсайта к адвокату, Олерой был прав – к концу Игры они с Фортром немного притёрлись. И ещё больше – после Финала. Всё-таки они были заодно. Они были из одного поселения, были вместе с самого начала Игры, хотели одного и не получили этого. Поэтому всё ещё находились в Паноптикуме, вместо того чтобы вернуться домой. И хотя адвокат выражал скептицизм по отношению к тому, что Орнубий входил в Наблюдательный Совет, и при каждом удобном и неудобном случае упоминал это, он убедился, что с Синтезисом Орнубий связан не был. По крайней мере, сам Инсайт точно был в этом убеждён, а в условиях Паноптикума это почти одно и то же.
Фортр, конечно, рвал и метал, но за ночь немного поостыл, а к вечеру второго дня остыл ещё больше. Особенно пообщавшись со своим Инсайтом и выплеснув на него всё своё негодование. Из комнаты Фортр не выходил, чтобы не встретить ненароком кого-нибудь из пятьдесят первого, особенно – Аслу. Поостыть-то поостыл, но это было временно и, скорее, от усталости.
Пока адвокат изливал на него свой гнев, Орнубий слушал его и думал об Асле. Почему она так поступила с ними? Почему выбрала то, что выбрала, хотя и он, и адвокат приводили ей веские доводы? Доводы её Игроков перевесили? Или всё-таки перевесило просто то, что они её Игроки? Фортр распалялся всё больше, а Орнубий смотрел на него и вдруг подумал, что нашёл ответ. Он не одобрял выбор Аслы, сам бы он решил по-другому. Он был не согласен с её решением, но он мог его понять. Одиннадцать раз терять память – кто после этого захочет пройти через это снова? В чём-то она была права. Фортр не проходил через это, и поэтому пропустить её решение через себя до конца не сможет. Орнубий – мог. И если он входил в Наблюдательный Совет, а в итоге оказался заброшенным в Игру, доверять Совету он, понятно, не мог. Так же, как и Асла.
Может, она была права?
Может, верного выбора не было вообще, а она лишь решилась за всех них на меньшее зло. Раз уж половина из них была не столь решительной.
– Вы что, издеваетесь? – воскликнул Фортр, опередив Орнубия.
Трое – Инсайт, Игрок и Смотритель – стояли в рекреационной комнате, которую занимал адвокат. Рут перекинулся с ними парой слов, после чего вручил по экземпляру Положения.
– Никаких особенных правил нет, потому что предстоящий этап – экспериментальный. Первый в своём роде. Правила и тонкости появляются после эксперимента и с учётом его результатов. Но есть Положение о Синтезисе, которое вы должны прочесть и подписать.
На плотной белой бумаге буквы строгого шрифта складывались в бесстрастные строки:
Положение о Синтезисе
Синтезис – экспериментальный этап, в случае успешной апробации являющийся продолжением Делектуса.
Успешным прохождением Синтезиса является переход к его финальной локации.
Переход к финальной локации Синтезиса осуществляется путём выполнения заданий, требующих от Игроков тех или иных усилий.
Переход сопровождается использованием Игроками тех или иных артефактов.
Примечание – на прохождение этапа Синтезис отводится определённое время. В случае невыполнения задания в рамках отведённого времени конкретной локации весь этап считается проваленным.
Адвокат пробежал глазами Положение и усмехнулся.
– Вы его что, на коленке сочиняли?
Орнубий, мало понимающий в этих делах, просто прочёл пункты Положения и, судя по его лицу, не обрадовался.
– Мда, – сказал Фортр.
Рут улыбнулся. Адвокат был прав. Эти не говорящие абсолютно ничего конкретного, но вместе с тем обрисовывающие общие черты формулировки придумал сам Рут. Никакого Положения у Совета не было, потому что не было надежды на прохождение командой Игры и на то, что Синтезис будет опробован так быстро. Поэтому Смотрителю поручили быстро исправить этот маленький недочёт. При этом условия прохождения, которые им, скорее всего, не понравятся, они узнают непосредственно перед началом этапа. Так решил Совет. И, учитывая, что это за условия, он был прав. Не стоит давать им время на осознание. Чёрт, да после того, что он видел, Рут был вовсе не уверен, что хочет объявлять им эти условия. Поэтому он и сам был не против оттянуть этот момент поближе к самому Синтезису. Завтра они всё узнают и сразу же отправятся в прохождение, других вариантов у них не будет.
– Не буду я это подписывать, – заявил Фортр.
– У вас нет выбора, – возразил Рут.
– Это что, угроза? – удивился адвокат.
– Боже упаси, – отозвался Смотритель. – И всё же я настоятельно советую вам это подписать.
– Иначе что?
– Подумайте.
Адвокат опешил.
– Теперь-то это точно звучит как угроза, – сказал он.
– Соглашения, – догадался Орнубий. – Чёрт.
– Соглашения? Соглашения Аппликантов?
Смотритель кивнул.
– Чёрт возьми, – пробормотал Фортр. Он вспомнил. – Говорить, что это незаконно, видимо, бесполезно?
– Мы же не подделываем вашу подпись, – пожал плечами Рут, – а лишь копируем её с Соглашений Аппликантов на Положение о Синтезисе. Вы уже дали нам образец, причём добровольно.
– Добровольно, как же, – пробормотал Фортр. – То есть копирование у нас теперь не подделывание?
– Скажем так: при необходимости вы вряд ли сможете доказать, что это не вы поставили подпись. Это главное.
– Классные у вас там ребята в Совете, – похлопал Фортр Орнубия по плечу. – Просто молодцы.
Орнубий нахмурился.
– Если вы всё равно поставите нашу подпись, зачем ты здесь?
– Ну, сначала мы делаем всё по правилам, – ответил Рут.
– А потом эти правила обходите, – кивнул Фортр. – Славно, славно. Ничего я подписывать не буду. Катитесь к чёрту.
– А ты? – повернулся Смотритель к Орнубию, ничуть не удивившись.
– Нет, – ответил Орнубий. Ничего другого ему не оставалось.
– Ну и ладно, – вздохнул Рут. – Я хотя бы попытался.
– Это всё, что ты можешь сказать? – разозлился Фортр.
– Завтра на Инструктаже скажу больше.
– Что будет после того, как мы пройдём Синтезис? – спросил Орнубий.
– Вы сначала его пройдите, – уклончиво ответил Рут.
И решил ничего не добавлять.
– Олерой подписал? – поразилась Асла. Рут с Положением дошёл и до неё.
– Ну, закорючку поставил, хотя, полагаю, она мало смахивает на его настоящую подпись и на его подпись Соглашения Аппликантов. Чёрт знает, что у него на уме, но он даже не сопротивлялся, в отличие от ваших верхних соседей.
– Орнубия и Фортра?
Рут кивнул.
– Не подписали?
– Нет. Но я им сказал то же, что и тебе, так что это уже было делом принципа.
– Ты про копирование?
– Ага, – Рут шмыгнул носом. Он выглядел уставшим.
– А Крам? – спросила Асла.
В первый день, после Финала, она не выходила из своей рекреации, а на второй, сегодня, она так и не застала химика в его комнате – ни до разговора с Олероем, ни после. А увидеть его ей очень хотелось. Убедиться, что с ним всё в порядке.
– Что Крам? – прищурился Смотритель.
– Подписал? Он у себя вообще? Я его не нашла.
– М-м, нет, он не подписал и он не у себя. Ему утром стало не по себе, мы обеспечили ему врачебный осмотр. Похоже, его лёгким не понравилась резкая смена воздуха Паноптикума, к которым они уже привыкли, на воздух обычный. Да и еду, кажется, желудок не одобрил.
– Где он? – воскликнула Асла. Паники в её голосе не было. Пока.
– В медпункте, этажом ниже. Недалеко от Зала Собраний.
– К нему можно?
– Нет, – мотнул головой Смотритель. – Не стоит.
– Почему? Я же…
– Слушай, не стоит. С ним всё в порядке будет. Я не хочу, чтобы вы разгуливали по зданию. Меня за это не похвалят. Он придёт в себя, вернётся в комнату, и тогда пообщаетесь. Не волнуйся.
Асла задумалась, взвешивая его слова.
– Поверь мне.
– Ладно, – сдалась она. По крайней мере, сделала вид.
– Так подписывать будешь?
– Ладно, – повторила Асла.
Напротив строки «С пунктами Положения ознакомлен и согласен принять участие в Синтезисе» она поставила витиеватую закорючку, решив последовать примеру Олероя. Наверное, он знал, что делал. В любом случае, так они будут заодно. Ну, в каком-то смысле.
– Хорошо, – отозвался Рут. – Тогда… До завтра.
– А… – начала она, но Смотритель улыбнулся:
– На сегодня мы закончили. Увидимся на Инструктаже.
И Рут ушёл.
Буквально через пару минут Асла вышла из комнаты и направилась к лифту. Хотела спуститься вниз и поискать медпункт. Однако лифт не работал. Лестницы она тоже не нашла. Заблокировали специально? – подумала она. Чтобы, как сказал Рут, мы не разбредались по зданию? Асла ещё потыкала кнопку вызова лифта, но это ни к чему не привело. К Орнубию она тоже не могла бы попасть, если бы захотела.
Асла снова зашла в комнату Крама – химик не появился. Интересно, как он поднимется, если лифт не работает? Наверное, это временные неполадки, успокоила себя она, но знала, что делает это лишь от беспомощности.
Вариантов было два: вернуться к себе и погрузиться в раздумья о химике, Синтезисе, расплывчатом Положении, ещё более расплывчатых, но постоянно мучавших её полувоспоминаниях… Или переключиться на единственную живую душу, доступную ей сейчас.
К тому же она видела в его холодильнике кое-что, чего не было в её.
– Жаль, не дали бокалов. Наверное, это было бы слишком торжественно, а праздновать нам пока нечего. Ну, кроме того, что мы всё ещё живы.
Они сидели на кровати – Олерой налил Асле в чашку, которую она принесла с собой, красного вина, взял свою.
– За то, чтобы так и оставалось, – провозгласил он, и чашки звякнули друг о друга.
Асла выпила вино до дна и поняла, что хочет немедленно допить до дна и всю бутылку. Но решила повременить.
– Почему у тебя было вино, а у меня – нет? – спросила она.
Олерой рассмеялся.
– Не было у меня ничего. Но я убедил Рута, что оно мне просто необходимо. В лечебных целях. Рут вообще парень сговорчивый.
– Хорошая идея, – задумчиво проговорила Асла. Надо было ей тоже что-то попросить. Чего бы ей хотелось? Она вспомнила про коробку конфет. Их у неё тоже не было. Что тут скажешь, не подготовленная ей досталась комната. Конфеты… Теперь вино… В следующий её визит надо зажечь свечи для полноты картины. Асла вспыхнула. Господи, о чём она вообще думает!
– Так, говоришь, нашего химика подлечивают? – с сомнением спросил Олерой. – Надеюсь, он там живой.
– Конечно, живой, – повела плечом Асла. – Он же нужен им. Мы все нужны. Для прохождения Синтезиса. Они просто… Просто дадут ему что-нибудь.
– Для этого нужно совсем немного времени, а ты говоришь, он так и не появился, – возразил психотерапевт.
– Может, его оставили для наблюдения, – предположила Асла. – Мне очень не нравится, что его нет, но даже представить не могу, почему он может быть в опасности. Он нужен. Он даже голосовал за Синтезис! Думаю, он вернётся, как только ему станет лучше. И даже хорошо, что за ним там присматривают, а не бросили мучиться в своей комнатке.
После этой тирады Асла плеснула себе в чашку ещё вина и, поборов искушение залпом её осушить, сделала глоток.
– Надеюсь, ты права, – отозвался Олерой и тоже налил себе. – По расписанию у нас сейчас свободное время. Ироничное название, да? Свободное. Учитывая, где мы и в каких условиях.
– Да уж, – кивнула Асла и сделала ещё глоток.
– Свободное настолько, что мы теперь даже лифтом воспользоваться не можем. Хорошо хоть карту у тебя не отобрали. Мне вот Рут не выдал, сказал, что а) надо было просить раньше, б) он решил выдавать по одной карте на этаж.
Асла поставила пустую чашку на столик. Ужасно хотелось забраться с ногами на кровать Олероя, завернуться в одеяло, заснуть и проснуться уже дома.
Мечтать вредно.
Олерой уставился на столик, где, кроме её чашки, стояло несколько грязных тарелок и валялась открытка-расписание. Он словно обдумывал что-то важное. Расписание, расписание… Свободное время… Отбой… Инструктаж… Ответы на вопросы в расписание не входили, но Аслу это уже не волновало.
– Ты сказал: «Поговорим позже», – услышал Олерой. Вздохнул, не поднимая головы и не поворачиваясь.
– Позже – значит, позже, – сделал попытку он.
– Потом может быть уже слишком поздно, – просто сказала Асла.
– Ну да, ну да, – пробормотал психотерапевт, соображая, что ему делать. Вернее, что говорить ей. Он пытался продумать заранее, но не успел.
Асле захотелось сунуть ему под нос полотенце с тесьмой и потребовать объяснений, но она понимала, как бы это выглядело. Может, они и не связаны. И хотя она считала обратное, никаких доказательств у неё пока не было – и никаких конкретных воспоминаний. И вино не очень помогло.
– Как именно мы с тобой, выражаясь твоим языком, «поладили» на Первой Игре?
Олерой встал, подошёл к стене напротив Аслы, прислонился спиной к серой поверхности. Игрок и Инсайт оказались друг против друга. Асла посмотрела на него снизу вверх и стала ждать ответа.
– Ну ладно. Кое-что между нами было, – Олерой увидел её реакцию и быстро добавил: – Кое-что могло бы быть, но, милая, это не имело никаких шансов. Любовь в Игре – затея безнадёжная. К тому же потом я узнал, что у тебя ещё Игры впереди. Правда, того, что ещё с тобой встречусь, я не знал. Не знал, что ты дойдёшь до Двенадцатой. Но рад этому.
Асла помолчала, вникая в его слова. Вроде бы всё сходилось. И всё равно он почти ничего не сказал. Хотя главное она уже услышала. И поэтому ответила:
– Но мы больше не в Игре.
– В смысле? – удивился Олерой.
– Игра закончена. Мы прошли её. Теперь нас ждёт Синтезис. Это ведь совсем другое дело, верно?
Олерой вздохнул.
– Другое дело? Думаю, Синтезис по сути не сильно будет отличаться от Игры.
– Ты меня понял.
– Ну же, милая! – всплеснул руками психотерапевт. – Не надо. Во мне просто нет гена, отвечающего за способность любить.
– Такого гена не существует, – упрямо сказала Асла.
– Ты меня поняла.
Асла промолчала. Почему она продолжала упорствовать? Что толкало её на это?
– Я убийца, – снова сказал ей Олерой.
Как будто это что-то меняло.
– Я тоже, – ответила Асла.
Психотерапевт вздохнул.
– Винишь себя за Скиптия? Это не…
– Нет, я не про него.
– Нет? – удивился Олерой.
– Нет.
Он помолчал. Асла тоже.
– Расспрашивать не буду, – сказал он наконец. – Но, думаю, у тебя просто не было другого выхода.
– Был, – неожиданно отрезала Асла. – Был, так что не надо меня оправдывать.
– Я и не оправдываю, милая.
– Я ничем не лучше тебя.
– А вот тут ты ошибаешься, – возразил Олерой. – Уж поверь мне.
Асла покачала головой.
– Ты просто не знаешь, что я сделала.
– Зато я знаю, что делал я. И что могу сделать снова.
– Что? Снова убить?
Олерой пожал плечами.
– В этом мы тоже совпадаем.
– О, нет, – рассмеялся психотерапевт. – Нет. Не знаю, что там у тебя произошло, но ты все Игры была против убийств и отговаривала других. Так что не надо мне тут заливать. Ты нормальный человек и ты против убийств.
