Алинда Ивлева
Мама Таня 1:0
– ТАнюшка, ты сейчас успокойся, если можешь, и послушай, что скажу. Обещаешь выслушать? – Сергей слегка тряхнул девушку за острые плечи, приобнял и подхватил на руки. То ли в порыве чувств, то ли потому, что должен что-то сделать. Успокоить. Защитить. Таня на удивление не сопротивлялась, лишь обвила ручками шею парня, уткнувшись носом в его щеку. Он легко взбежал по лестнице из подвала на первый этаж, очутившись снова в пропахшем кошками и плесенью коридоре.
– У тебя сердце колотится так, словно ты боишься! – Таня шмыгнула носиком, и заглянула в его глаза, сверкающие в пробивающихся лучах заходящего солнца из окон, малахитом.
– Боюсь, – он прерывисто дышал.
– Меня? – Таня приходила в себя.
– За тебя, бедовая ты, где тут поговорить можно нормально? – девушка резко вывернулась из объятий, спрыгнула на пол и побежала.
– Опять бежишь? Тань, хватит, – он жёстко выдохнул и в несколько шагов нагнал бегунью на лестнице, ведущей вверх.
– Там, на третьем этаже, мой наблюдательный пункт, там хорошо, пойдём туда?
– Как скажешь.
⠀Они влетели в бывший кабинет, на двери которого понуро болталась ещё табличка «Директор Завода Лихая Т.К.».
– Тебе подходит этот кабинет, точняк, – Сергей хмыкнул, расплывшись в улыбке.
– А то, смотри сюда, пришелец, – проказница с разбегу запрыгнула на матрас, прибитый к широченному подоконнику, придерживаясь за открытую оконную раму. Растянулась на лежанке, вытянув ноги.
– Ну как местечко?
– Класс, весь наш посёлок видать, а вон мой дом. Видишь, крыша ржавая. Говорят, если ржавая крыша, типа в подвале вода. Можно не проверять – 100%. Зато самый высокий дом.
– Угу, – Таня задумчиво уставилась поверх обшарпанных крыш домов и шевелюр каштанов. – Рассказывай, пока настроение есть.
– Короче, дед когда-то рассказывал историю про месть, ты поделилась, а я вспомнил. Девочку одну урод богатый, короче, это… надругался. Ну, ты поняла. И дело замять хотели. Дед бился, связи поднял, до суда довёл. Но матери её сказал адвокат – справедливости не ждать. На суде сказали, что все было по согласию, а нанесение лёгких травм из-за конфликта засчитываем. Условка. И делу конец. Мать на суде достаёт пистолет. И стреляет. Прям в упор. Сын сидит рядом, хватает её за руку в последний момент. Как уж там произошло точно не скажу, пуля попала в отца этого подонка. Вторая в клетку, отрекошетила и сыну её в голову. Мгновенно. Дед всегда говорил: «Оставь месть богу. Месть всегда – ответное зло». Хоть дед и мент.
⠀ Затаилась пауза. Локоны её на ветру колыхались как волнуется поле хлебное, золотится колосьями. Сергей подошёл ближе и втянул жадно запах её волос. Таня медленно повернула голову, привлекла парня к себе за шею тонкими ручками. Изящные пальцы пробежались по носу, губам, очертили колючий подбородок. Он замер, боясь спугнуть мгновенье. Вдруг жар разлился по телу, когда Таня прижалась влажными губами к его, прикусила слегка нижнюю губу, и вместо ожидаемого страстного поцелуя отстранилась. Взъерошила чёлку цвета мёда волос Сергея и прошептала:
– Спасибо, ты первый парень, кого я привела сюда!
– Я рад, – Сергей расслабился, и, подпрыгнув, сел рядом на подоконнике.
– Эй, молодёжь, спускайтесь!
– Это дядя Родик, пойдём, не успел тебе рассказать главное. Пистолет у него. Он точно все разрулит. Он дедушкин друг.
– Знаешь, я верю, что у твоего деда не может быть хреновых друзей.
– Пошли, не бойся, – они взялись за руки и вместе вышли за ворота старого завода.
Глаза, успевшие привыкнуть к полумраку, резанули солнечные молнии. Лучики пробежали по тополиным верхушкам и устремились к финишу дня – красному горизонту.
– Я вспомнил фильм, может, смотрела? Там парень и девчонка единственные спаслись от зомби. Типа, их всех потравили биооружием. Впервые вышли из укрытия, когда солнце садилось, раньше не могли – зомби оживали. Но они не знали, что зомби мутировали…
– О-о, молодёжь, ну наконец-то, – майор отделился от кустов, в куртке цвета хаки он был не замечен парочкой.
– А, это, похоже, один из мутировавших зомби, – пробурчала Таня, плотнее прижавшись к руке друга. Сергей хмыкнул, оценив шутку:
– Он самый. Майор Усманов шмыгнул взглядом на маечку в обтяжку на спутнице парня. Сергей тут же взглянул на Таню, съежившуюся от порыва осеннего ветра или от похотливого обыска глазами. Тут же стащил ветровку и накинул на плечи девушки. Таня благодарно завернулась в куртку и вручила хрупкую ладошку в широкую Сергея.
– О, другое дело, – оценил поступок майор, и подойдя ближе, похлопал Сергея по плечу, краем глаза изучая его подружку. – Ну что, наш мохнатый друг матрешек не нашёл. Но нашёл то место, где, предположительно, они были. А это значит что? – милиционер прищурился хитро.
– Что? – в один голос переспросили молодые люди.
– О, да, вы я гляжу, скантарились, – его пухлые губы растянулись в улыбке, один глаз при этом сузился до щелочки, обозначив под ним едва заметный шрам. Отчего лицо стало ассиметричным и пугающим. – Какие варианты?
– Варианты? А кто такие матрёшки для начала? – уточнила Таня.
– Здрасьте посрамши, стрелять научилась, а строить отходные пути – нет. Не порядок. Ты ж преступный элемент, тебе ли не знать?
– Гильзы? – предположила догадливая девушка.
– Они, родимая, и их нет.
– Кто-то взял? Но зачем?
– Давайте в отдел, там все под протокол оформим.
– Нет, – Таня вырвала руку из ладони Сергея и отступила к воротам.
– Ну, на нет и суда нет, в розыск тебя объявят, фоторобот уже висит, ответственная гражданка срисовала тебя. Один в один ты, хорошо ещё – не на доске почёта среди уркаганов. А в папочке у моего приятеля – следователя. Бывшая сотрудница ФСИН, а бывших не бывает, в трамвае то и видела, как ты оружие сперла.
– Но я стреляла в воздух, напугать, один раз, нет, – Таня вжалась в кирпичную стену, закрывая часть корявой надписи «Россия -… их» на выщербленной кладке. Майор усмехнулся, подметив деталь:
– Точно ведь как сказано! – и старый шрам опять перекосил его лицо на одну сторону. Девушка подозрительно осмотрелась, озадаченная фразой странного мента. Сергей медленно двинулся к ней, его мало волновали символизм уличных граффити и умозаключения дяди Родика.
– Тань, не бойся, он все решит, обещаю, я же все видел. И другие видели.
– Другие? – девушка ткнула пальцем в направлении его лица.
– Вот эти, другие, видели? Ты о том, долбанутом? – голос её надломился, и не звенел уже как колокольчик.
– Молодёжь, короче говоря, или в участок или сами. Время сейчас против вас, как только хозяин игрушки придет в себя… Он вышел из комы, для справочки, – майор поправил привычным движением кепку. Словно козырёк офицерской фуражки, выровняв по центру ребром ладони и большим пальцем, ориентируясь на несуществующую кокарду. Раздвинул кусты, чертыхаясь, протиснулся через дерзкий шиповник к лазу в бетонной ограде.
– Мам Тань, – со второго этажа испуганно кричал Батон. – Кипиш, да? ⠀ Таня оторвалась от стены и выскочила на обозримое пространство:
– Батончик, исчезни, брысь, кому говорю! – было заметно, как она испугалась.
– А это ещё что за малолетний клошар? Так, мадам Баттерфляй, и много у вас тут этих беспризорных асоциальных элементов, как его там, батонов, багетов? Тебе восемнадцать же есть? Обществу все равно, живи как хочется, а ему выбор дай, или совести нет совсем? Приваживаешь! – рассвирепел майор Усманов, затрещали кусты, он, раздирая одежду, рванул назад. – В участок, все! Лясы хватит точить, – заревел милиционер, подтолкнув в сторону тропы к забору Сергея. В три шага, с неожиданной проворностью, настиг Таню, и схватил её в охапку. – Багет сам подтянется.
Майор пропихнул Таню через лаз в бетонном заборе. Пропустил вперёд Сергея, пока девушка отряхивалась, проскользнул с невероятной ловкостью сам. Танча с удивлением оглядела огромный живот Усманова, потом сравнила его габариты с шириной зубастой расщелины.
– А, это? Комок нервов, – милиционер постучал волосатой рукой по животу, подмигнув девушке.
– Да мне по фиг, вопрос, как ты пролез в дырку эту, ты мышь что ли? – хихикнула она.
– А, так да, у меня, как и у них подвижно сочлененные позвонки, куда хочешь пролезу. Без мыла, – многозначительно посмотрел на подружку Сергея, от чего глаза его, глубоко сидящие, стали чёрными. Взгляд жёстким. Таню передёрнуло, она вспомнила, как в детстве читала про ацтекских шаманов. Их отличительная особенность – точь-в-точь такие, абсолютно чёрные глаза. Его взгляд парализовал и делал абсолютно безвольной, словно он – древний индеец из Затерянной страны где-то в Мексике.
– Что притихла? Давайте, молодёжь, к машине, – майор поправил привычно кепку и махнул в сторону припаркованного серебристого форда.
⠀ Таня залезла не хотя на заднее сиденье, Серёжа хотел было сесть рядом, но Родион кивком головы указал на переднюю дверь. Когда все расселись, Усманов глянул вскользь в зеркало заднего вида, завёл машину и резко стартанул. Взвизгнул ремень генератора, шкрябнули колодки, что -то брякнуло под днищем, но машина поехала прочь от Кирпички.
– Ватага у тебя, смотрю, собрана приличная, – майор сквозанул глазами в зеркало на Таню, потом в боковое.
⠀Татьяна повернулась и увидела, как парнишка, в растянутой выцветшей кенгурухе и жилетке суконной с чужого плеча пытается догнать автомобиль. Кидая вслед расплющенные жестяные банки из огромного пакета. Острые коленки сверкали из дырявых джинсов. Батон что-то сипло выкрикивал, Таня знала что. За парнишкой семенили мальчишки, разношерстная орава, повыше и постарше.
– Мама Таня.
Таня высунула голову из машины и выкрикнула:
– Без меня не охотиться, Батон, Кыш, слышите? Я по делу в город, скоро вернусь.
⠀Ватага как по команде тормознула свое стихийное движение, парнишки медленно побрели в сторону завода. Майор тихо присвистнул, усы его встрепенулись:
– Да у тебя тут целая армия, маленькая комиссарша!
– Я не комиссарша, Джерри, а это армия беспризорников, которым лучше на улице, чем с их, так называемыми, родителями. Многие остались и без них, из-за таких как ты! Вы сажаете невинных в тюрьмы за кражу куска мяса и пакета молока, – рассерженная Таня дернула ручку на себя.
– Сиди птичка, не трепыхайся! Хоть ты ещё и не в клетке, двери на замке. Привычка. Я никого не сажаю, это факт. Выслеживаю, задерживаю. А сажает суд, самый справедливый и гуманный суд в мире. Ты если такая сердобольная, сними квартиру, тебе же есть восемнадцать? Найди работу, оформи приёмную семью. Возьми своих ребятишек под опеку. Направь. Покажи как не надо. Я бы помог, в администрации есть знакомые, и в опеке. Но дело в том, что ты сама идёшь не по тому пути, – Усманов строго глянул на притихшего Сергея. – Я не прав?
– Дядь Родик, она хорошая, – Сережа попытался вставить свои пять копеек.
– Хороший человек – не профессия, дружище! Чем она кормится, уточнял? На что живёт?
– В крышу мне набиваетесь?
– О, гляди как, вспомнили хорошие манеры. На Вы заговорили. Я ж говорю – уголовный элемент, но ещё не все потеряно!
⠀Машина, бренча внутренностями, подъехала к отделу. Татьяна притихла и обняла себя руками.
– Выходите, перед вами вход в новую жизнь, – Усманов махнул в приветствии заходящим в приземистое зеленое здание, стиснутое с обеих сторон коренастыми дореволюционными домами.
⠀Усманов пропустил вперёд Таню и Сергея. Девушка осторожно озиралась, но несла себя уверенно. Сергей придержал расхлябанную дверь, Таня проскочила в небольшой холл со стеклянной зарешеченной будкой, где сидел дежурный. К вестибюлю примыкал коридор, обшитый серыми пластиковыми панелями с несколькими тусклыми плафонами под потолком. По коридору навстречу два милиционера вели лысого паренька в косухе. С фингалом желто- фиолетовым, расплывшимся по скуле и под глазом. За ухом торчала мятая сигарета.
⠀Лысый поравнялся с Таней и Сергеем. Глаза парней встретились. Лысый не выдал удивления, только отчаянно замотал головой. Сигарета упала. Сергей дернулся поднять её, тут же, споткнувшись, парень в кожанке ткнулся ему в ухо:
– Мы не знакомы, понял? – прошипел он.
– Лар, ты гонишь?
Сержант хватанул за ворот вчерашнего недруга Сергея, вид которого сейчас вызывал сочувствие, со словами:
– Давай, двигай поршнями, сейчас в обезьяннике соберёшься с мыслями. ⠀ Сергей недоуменно переглянулся с Таней. Майор мгновенно выхватил взгляд Сергея, стушевавшегося и цепляющегося за Танькино плечо.
– Молодёжь, я как погляжу, дорожки ваши пересекались с этим злодеем?
– С каким? – снова в один голос выдохнула сладкая парочка.
– Хватит Вальку -то валять, двигайте по коридору, – Родион Русланович хлопнул под лопатки Сергея.
– Может, Ваньку? – хихикнула Таня.
– Не умничать, кого хочу, того и валяю, – насупил брови начальник оперов. Усы его с проседью задрожали и расползлись в улыбке под мясистым носом. Изобразить свирепую мину у него не вышло. – Шуруйте, в двадцать третий, по коридору налево, следователь ждёт, я щас подскочу, – по коридору несся рыжий лейтенант с прямой смешной чёлкой у бровей, майор остановил его. – Доставь разбойников к Лебедеву.
– Есть, – лейтенант резко развернулся, пропуская вперёд Сергея и Таню. ⠀
В двадцать третьем кабинете было душно и воняло табаком. Все три стола были завалены папками, бумагами, пустыми лотками из-под доширака. На широком деревянном, с облупившейся краской подоконнике, в литровой банке бултыхались вместо маринованных огурцов хабарики. Вода в банке по цвету напоминала чифирь. Капитан в рубашке с закатанными рукавами дымил в форточку, кашляя через затяжку.
– Товарищ капитан, доставил задержанных, это, хм, от майора Усманова.
– А, понял, свободен, Лепехин, – сказал, будто каркнул, Лебедев. Таня хихикнула. Сергей давился, еле сдерживая приступ смеха. Офицер с широкой спиной и круглой проплешиной на затылке, не поворачиваясь, затянулся последний раз и пульнул окурок в банку. Каркающий утробный голос поинтересовался:
– Смешно? ⠀
Парочка затаилась и дыхание их слилось воедино, как и биение сердца. От страха.
– Короче говоря, портретик твой черно-белый нашего талантливого художника у меня в папочке. Прямая дорога твоя, кучерявая, в лагеря за туманами тайги.
– За чтооо?
– А я популярно обрисую всю картину, – капитан повернулся, и страх улетучился как сигаретный дым в форточку. На них смотрел человек с острыми, женственными чертами лица, добрым взглядом и редкой бесцветной щетиной- пушком, как у подростка. Глаза улыбались, только губы тонкой полоской выдавали жёсткость натуры и обманчивость внешности. Капитан опустил рукава рубашки, прошёл к ближайшему столу, сдвинул ворох бумаг. Отодвинул ящик и достал папку. – Кудрявая, присаживайся. Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?
Сергей подвинул стул к столу и усадил Таню. Девушка, похожая на колибри в цветастой куртке, сжалась в комок, притянув к себе ноги, словно пойманная в клетку вольная птичка.
– Ноги убрала со стула, – милиционер достал лист бумаги и приготовил ручку, постукивая ею о стол.
– Курская Татьяна Анисимовна, 5.12. 1987 года, родилась в Питере, – голос Тани дрожал.
– Место регистрации?
– Маковицы, Первомайская, 5.
– Живёшь по месту регистрации? – ручка зависла в воздухе.
– Да, – нерешительно прошептала девушка.
– Громче, – просипел, закашлявшись, капитан.
– Почти, да, там, рядом, – губки её уже дрожали. Сергей занервничал, вцепился в ладонь любимой. ⠀
В этот момент дверь крякнула и в кабинет ворвался майор.
– С Ларионом Шепелевым раньше были знакомы?
– Не-е-ет, – Таня замотала головой, Сергей опустил глаза в бугристый серый линолеум. ⠀
На акт, заполняемый капитаном, Усманов из полиэтиленового пакетика вытряс две гильзы. Сергей не поднимал головы. Таня тряслась.
– Будем говорить? – майор вышел из себя, голос его звучал грозно.
– Закрываем обоих, в КПЗ амнезия лечится, – кинул взгляд капитан на начальника опер. отдела. Тот едва заметно кивнул головой.
– Серёжа не при чем, я все расскажу, – Таня распрямила плечи.
– Не смей глупая, дядя Родик, ты же обещал, это все я, это я стрелял, меня забирайте! – Сергей заслонил девушку.
– А, так ты ещё и стрелял? В камеру этого, – Лебедев поднял телефонную трубку, и прокаркал, чтоб явился Лепехин. Лейтенант прибыл немедленно:
– Куда? Товарищ майор, у нас все занято! – дернул плечами рыжий.
– Так, к Ларьку его, пусть обменяются приветствиями.
– Я все расскажу, все-все, – Таня сорвалась со стула, он опрокинулся, она вцепилась в ветровку друга.
– Лебедев, выведи Антиквара для разговора, а Розанова к Шепелеву, – отдал распоряжения лейтенанту Усманов, не глядя Сергею в глаза. Парень замешкался и бросил с порога, будто не спрашивал, а сообщал о свершившемся факте:
– Её отпускаете, значит!?
– Пойдём, – Лепехин закрыл дверь в кабинет, было слышно, как бухнула форточка от сквозняка. Выругался капитан. ⠀
Сергея вели по коридору, где сломано было немало судеб. Покрошили, искромсали до ломоты души и боли в суставах преступивших черту, между тьмой и светом. Из коридора этого было только два пути: за решетку или не попадаться. Свет? Сергей, шёл, понурив голову, точно стыдясь своих мыслей. Верил ли он в правосудие? Нет. После того, как пропал отец, он не верил ментам, властям. Верил матери. И дяде Родику. Потому что знал его с детства. Но никогда не забывал, что не все зависит от друга семьи. Он в «системе», жернова её беспощадны. А майор Усманов даже не мельник, так… фасует и таскает мешки с мукой. Сергей только у железных прутьев хмурой камеры, свежеокрашенных чёрной блестящей краской, поймал себя на мысли, что никогда в жизни ни за что не боролся. Плыл по накатанной. Пока был жив отец. Блин. Но он же не умер. Даже могилы нет…Фигня всякая лезет в голову. ⠀ Здесь, в ментовке, все мысли сбились в грозовую тучу, лишь бы не дождь. Молодой человек удивился, вспомнив вдруг, будто было вчера: папа орет на кухне. Словно буйно помешанный, с пеной у рта, что нет виноватых в тюрьме. Спорил с другом до хрипоты. Виновата система! А Родион, только что закончивший Милицейскую Академию, журил отца и вкрадчиво так, спокойным голосом диктора на радио: «А как же педофилы, маньяки?». Отец, до мозга костей романтик, со своей правдой. Журналист с принципами. Его нет больше десяти лет, а сейчас, в этом треклятом отделении, Сергей поймал себя на мысли, что рассуждает как он. Или гены? Папа твердил изо дня в день:
