Алина Савельева
Порочный бит
Глава 3. Никто, кроме меня
Иногда я становлюсь противен сам себе. Пресыщенная жизнь титулованного засранца с огромным состоянием за спиной стала надоедать. Прибавившаяся популярность к моему завидному положению в обществе, уже не приносила удовлетворения, а скорее уже висела тяжким грузом, зачастую мешая спокойно выпить пива в баре.
Сегодняшний праздник не вызывал у меня прилива эндорфинов в кровь, как раньше. Вчера я получил свой диплом. И что дальше? Присоединиться к строительному бизнесу отца? Чёрт, это последнее, чем бы я хотел заниматься в жизни. Никогда не мечтал заниматься этим, и вот, пожалуйста – на руках диплом по «бизнес-чертовщине».
– Тони, здесь слишком шумно! Эта чёртова музыка долбит мне по мозгам! Может быть, ты покажешь мне остров? – повиснув на моём предплечье, ворвалась в моё ухо Арина.
Предложи она мне это пару лет назад, я бы уже показывал ей и остров, и море. Всю фауну бы изучила в коленно-локтевой на пляже. Нет же! Динамила меня постоянно, с прицелом на серьёзные отношения. Вот только мне они на хер не нужны.
Стоит мне подумать о сексе, мой взгляд неизменно перемещается на Сумарокову. С тех самых пор, как она со звонким воплем вылетела из воды Истринского водохранилища прямиком в мои руки. С распущенными мокрыми волосами, тонкими локонами, облепившими её плечи, роскошную грудь. И сверкающими счастьем глазами. Про её задний бампер я без крепкого успокоительного и думать не могу! Ненавижу её плавную походку, заставляющую смотреть на безумно женственно раскачивающиеся бёдра, как на маятник гипнотизёра. Санькин аппетитный орех меня когда-нибудь доведет до греха…
– Это моя музыка, Арина. Мне она не по мозгам долбит, а будоражит кровь в венах, – ответил я, не отрывая взгляда, от перемещающейся по залу Санечки.
Сумарокова выглядела невероятно соблазнительно в этом роскошном платье. Обнаженная грудь под полупрозрачной тканью заставляет моё либидо биться в конвульсиях, от желания увидеть соски, скрытые под кружевными узорами вышивки. Движение атласной ткани юбки завораживают и я жадно ловлю моменты, когда её ножка появляется в разрезе.
– Обожаю смотреть на тебя, когда ты крутишь эти штуки! Тебе говорили, что ты невероятно горяч? – убирая мою челку со лба, томно выдохнула мне в лицо Ариша.
– Интересно… – пробормотал я, поборов в себе желание убрать её руки с моих волос.
Нахрен я заставил её переодеться? Лучше бы она и дальше продолжала скакать в мини-тряпке, смешиваясь с толпой девчонок в таких же блядских обрезках мануфактурной промышленности! А сейчас она выглядит как самый лакомый кусочек для всяких негодяев. Невероятно соблазнительна, и в то же время слишком наивна и невинна, что сводит придурков, вроде меня, с ума от желания затащить её в постель. Именно поэтому я должен за ней присматривать.
– Тони, малыш, мне кажется, ты не рад меня снова видеть, – обиженно надула губы Арина.
Наверное, я должен быть внимательным к даме, но в данный момент меня занимала не она. Сашенька, высокомерно вздёрнув нос, стрельнув в меня пьяным взглядом, едва не растянулась на полу. Недотёпа! Предотвратил встречу курносого носа и паркета какой-то Казанова, явно припершийся сюда, чтобы найти кому присунуть свой вонючий огрызок.
– Я не твой малыш… так, стоп! – выпалил я, глядя как Сумарокова вместо секундной благодарности, подхватывает под руку этого гамадрила, и идёт с ним к бару.
– Опять присматриваешь за своим хомячком? – цокнула языком Ариша, проследив за моим взглядом.
Раздражение прокатилось по венам, как цунами. Санька давно перестала походить на хомячка! И… только я могу её так называть!
– Она не должна находиться одна, – неохотно бросил я, а мои руки на автомате уже заряжали длинный фристайл треков.
– Так она и не одна, – сладким голоском проговорила Арина, касаясь губами моей щеки.
– Вижу, – сквозь сжатые зубы цежу я.
В том-то и дело! Сашенька олицетворение идеальной женщины. Она чиста и свежа, как майский ландыш. Она неприкасаемая!
Она для меня всё. Лучшее, что я сделал в жизни, было ради этой маленькой крошки. Если её не останется в моей жизни, я просто провалюсь в ад. Чтобы крутить там чертям пластинки, разумеется.
– Она уже взрослая девушка, Тони. Лучшее, что ты можешь для неё сделать – перестань лезть в её жизнь, – словно мои мысли пробежали по лбу красной строкой, заметила Ариша.
– Да, ты права, – нехотя согласился я, позволив глазам отлепиться от идеальной попки, водружающейся на барный стул.
Что я могу? Сашенька мой лучший друг и это самая большая проблема. Она помнит тысячи вечеров, где мы болтали, обсуждая моих подружек. Сашка помнит даже больше имён девиц, с кем у меня был перепихон, чем помню я.
А сейчас… сейчас я каждый раз до смерти боюсь, что очередная бабочка однодневка, станет последней каплей. Сумарокова повзрослела, но осталась прежней жизнерадостной девчонкой, для которой моя музыка значит едва ли больше, чем для меня. А я боюсь, что однажды она скажет, что с неё хватит. Хватит вечеринок, девок и бездумной траты времени.
И тогда она уйдёт из моей жизни.
Когда-нибудь это случится, я знаю.
Сейчас, глядя на этот распускающийся бутон самой красивой в мире розы, я сожалел, что позволил случиться нашей дружбе. Встреть я эту знойную красотку с роскошными формами и безупречным содержанием, я бы ни за что её не отпустил. Теперь же, после сотен дружеских посиделок, где я хвастался очередной взятой «крепостью», уверен, от этого цветочка мне достанется лишь шипами по морде.
– Тони, помнишь, ты предлагал познакомить меня со своей семьёй? Мне кажется, что теперь я готова, – нежно покусывая мочку моего уха, замурлыкала Ариша.
– Ни хера не помню. Наверное, был пьян, – отклонил я голову, уворачиваясь от этих жалящих мои уши укусов.
Хера себе у баб память! Это было года три назад, когда в моих мозгах не было ничего, кроме тестостерона. Член обескровливал мозг настолько, что мимолётное влечение казалось большим чувством.
Недотрога трёхлетней давности, тем временем принялась облизывать мою шею, а её тонкая ладошка скользнула к моему паху. Но ни мне, ни моему дружку в штанах было не до прелюдий в диджейской рубке. Прямо мимо моего носа проплыла Сашенька, покачивая бедрами в нетрезвой походке. В компании того самого Годзиллы волосато-перекаченного.
– Сука! – выругался я, разозлившись, что эта хитрюга намеренно не смотрела в мою сторону, точно зная, что я не одобрю её выбор и остановлю.
– Тони! Оставь девочку в покое! Ну понравился ей этот… беспородный жеребец, тебе-то что? – заканючила Ариша, положив ладонь мне на щёку и разворачивая лицом к себе.
– Что? Ты делишь людей по их происхождению? – уставился я на ту, что когда-то казалась мне эталоном красоты, изыска и воспитания.
– Боже, Бертран, ты как с луны свалился. Тебе пора вынырнуть из мира своих битов и грез. В нашем мире всё и всегда делится. Лучше принеси мне выпить, – её рука снова на моих волосах. – Я люблю Периньон, помнишь?
– Конечно, Верочка, сейчас принесу, – бормочу я, убирая с башки эту внезапно ставшую мерзкой клешню, и улыбаюсь во весь рот.
– Ч-что? Я Арина! – в неподдельном ужасе и шоке распахнула зенки курица, делящая людей по сортам.
– Да пофиг, – ещё шире улыбаюсь я, отлично зная, как круто работает этот метод быстрого разрыва с бабами. – Потряси булками на танцполе, детка, потом пойдём потрахаемся.
– Ты в своём уме? – взвилась Ариша и её безупречнийшие черты лица исказились в довольно отвратительной гримассе.
– Что? – деланно изумился я, затем перевел взгляд на её тощий зад и добил: – А-а-а… булки усохли? Ну, тогда костями, старушка, костями!
Заржав как дегенерат, я спрыгнул с подмостка и широким шагом пересек огромный зал.
Антуан Бертран, по части избавления от излишне прилипчивых девушек, может курсы анти пикапа открывать. И вторые курсы по спасению чести и достоинства глупых маленьких хомячков!
Я был зол настолько, что не отдавал себе отчет, в том, что, по сути, обидел заинтересованную во мне девушку. Даже то, что интересовал я её лишь потому что моя персона удовлетворила её критерии, не давали мне права так жёстко с неё обходиться. Но, мой опыт мне подсказывал, что лучше две минуты побыть негодяем и подлецом, чем пытаться устанавливать рамки. С девушками никакие рамки не работают. Вообще. Все мои прежние «останемся друзьями» девушки, ещё продолжительное время не оставляли попыток перевести отношения в романтическое русло.
Остров, на котором расположены многочисленные строения нашего родового имения достаточно большой, и чтобы найти на нём Саньку потребовалось бы немало времени, учитывая, что укромных уголков тут на полсотни человек хватит. Но мне повезло. Я услышал бас этого волосатого чудовища, едва не проскочив мимо эллинга.
– Ты невероятно сексуальна, Саша, – усыплял бдительность вместе с разумом наглый потаскун.
– Правда? – раздался тоненький голосочек Сумароковой.
Что? Она серьёзно? Ты свои буфера видела, Хомячок? Я готов дрочить на них вечность!
Выглянув из-за угла, мысли о семяизвержении на шикарные круглые сиськи Санечки пришлось отложить. Крупные жилистые руки перекаченного мачо плавно сползали на аппетитную задницу Сашки.
– Подожди… я… кажется я перебрала. Мне пора, – попыталась отстраниться Саша, но гоблин её не позволил.
– Куда же ты? Мы ведь хотели посмотреть на огни Марселя, – продолжил дурить девчонке голову мудак.
– Она сказала, что ей пора, – максимально ровным голосом но с нескрываемой агрессией произнес я. – Убирайся отсюда, романтик хуев.
Самое хреновое, что я совершенно не узнавал чувака, которого занесло на мой остров. В мой дом. Что для моих вечеринок, признаться, было совсем неудивительно – многие мои друзья и знакомые привозили с собой ещё кучу народу, желающего потусоваться в фешенебельном замке Бертранов по системе «ультра всё включено». Знать бы какая тупая псина притащила в мой замок этого макака.
– Слышь, пацанчик, иди погуляй! Видишь, у меня тут наклёвывается! – отозвался придурок, не выпуская Сашку из рук и не глядя на меня.
– Что ты сказал? – охренел я больше с пьяной улыбки Саши, чем от дерзости мохнатого.
– Он сказал – наклевывается у него тут. Иди, погуляй, Антуан, – с насмешкой протянула Санька.
Услышав моё имя, ковёр ходячий обернулся и мне показалось, что поняв, с кем он имеет дело, мудак извинится и самоустранится.
– Девушке действительно пора, – почти миролюбиво сообщил я, вставая между ними и практически загораживая Санечку собой. – Ты её не получишь! Ни сегодня, ни потом. То, что у тебя на уме не произойдет, ясно?
– А я думаю, что девочка уже взрослая, чтобы решать самой, что ей делать, – ответил придурок, потянув Саньку за руку.
– Мне плевать, что ты думаешь. Девушка уйдет со мной, – угрожающе прорычал я, резко вскинув руку и ударив идиота по ключице веером торчащими из кулака костяшками.
С-с-сука! Макар был прав – удар эффективный, судя по взвывшему на луну шерстяному, но и мою руку прошила острая боль.
– Ты понятия не имеешь, с кем связался! – прошипел блохастый, всё ещё отходящий от удара под названием «От Беса, с любовью».
– Ты в моем имении, идиот, – напомнил я, хотя этот никак не меняло того, что реально не знаю что это за хрен.
– И что? Позовёшь на разборки старшего братика? – хмыкнул бабуин, определённо не зная, что никакого братика у меня нет.
– Я позову. Братика, – вдруг вмешалась Санька и я не выдержал, заржав в голосину.
Ну просто потому что старший брат Саньки – Сумароков Илья тип уникальный, который таким недалёким бабуинам может кошмар устроить хронический, даже не применяя физической силы.
– Лучше подумай ещё раз. С удовольствием отшлифую камень на тропинке твоей рожей, – посоветовал я.
– Думаешь, что если ты мелкий богатенький гадёныш, то ты вправе вмешиваться во всё? Решать, кто и с кем проводит время? Вы просто тупые, эгоистичные повесы, которые ничего собой не представляют. Без денег своих родителей ты никто! Никчемный музыкантишка, юзающий винил с чужими хитами! – взбесился Годзилла, аж покраснел от злости, но поражение принял, гордо развернувшись и словно вымуштрованный солдат, зашагал в сторону элинга.
– Quel salaud*, – вздохнул я, хмуро провожая его бритый затылок взглядом. – Где ты нашла этого мерзкого типа, Саня?
– Что? Вообще-то он не был мерзким, пока ты не заявился! – возмутилась мелкая нарушительница моего спокойствия, легонько тюкнув меня кулачком по моему торсу.
Развернувшись, я хотел смотреть собеседнице в глаза. Но не вышло. Её чертова грудь сейчас привлекла бы внимание даже самых асексуальных людей в мире. Тугие вершинки груди заострились и затвердели на холоде вечернего влажного воздуха и так призывно торчали, нескрываемые абсолютно тонкой тканью платья. О, дьявол! Дай мне сил! Потому что все остальные, похоже, на меня уже забили!
– Замёрзла? – пытался я всё же поднять глаза выше, но выходило из рук вон плохо.
Словно крупицы разума в моем мозге, как бурлаки, тянули глазные яблоки вверх, но груз оказался им не по плечу. Похоже потому, что каменеющий член в штанах, тянул их обратно.
***
*Quel salaud* – Вот придурок! (французкий сленг)
Глава 5. А поутру она проснулась
– Замёрзла? – окутывает меня глубокий голос Тохи, щедро украшенный хрипловатыми нотками.
– Не-а, – отрицательно качнула я головой, и звезды на небе начали сливаться в карусели. Кажется, с храбростью я перебрала.
Тоха всё ещё стоял слишком близко, что моему отрезвлению не способствовало. Он такой порочно красивый в этом свете луны. Его аристократические скулы в этом зловещем полумраке выглядели ещё острее. А в глазах можно было погибнуть, как в чёртовых темных омутах. Инкуб. Соблазнитель высшей пробы. Один мазнувший по тебе взгляд, и в груди нарастает приятная взволнованность.
Вот только для Антуана я просто лучший друг…
– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, а по дороге ты расскажешь мне, почему ты так напилась, – приобняв меня за талию, как всегда мой доблестный друг спешил спрятать меня от тех глупостей, что я могу натворить в таком состоянии.
Потащив меня по узкой каменной дорожке, Тоха абсолютно не замечал, как я таяла от прикосновений его ладони к моему телу. Словно кусок масла на горячем тосте. Для него это просто очередной раз, когда он тащит Санечку домой, чтобы самому продолжить веселиться с какой-нибудь длинноногой девчонкой.
– А сам вернешься к своей мисс совершенство? – разозлилась я, вырвавшись из его обхвата и, качнувшись на высоких каблуках, едва не улетела со скалы в море.
Хотя лучше бы свалилась. Не так уж тут высоко, не разбилась бы, только, может, немного остыла. Стальная хватка на моей талии, жесткий торс за спиной и насыщенный бархатным хрипом голос разогнали эндорфины по венам с такой скоростью, что моя голова бедовая начала кружиться пуще прежнего. Тоха прижал меня к себе так крепко, что я чувствовала каждую мышцу стального тела Бертрана.
– Чёрт, малышка! Сейчас ты опасна сама для себя, – не выпуская меня из своего медвежьего капкана, заключил Бертран.
– Этот столбик так неожиданно выпрыгнул прямо на меня! – пожаловалась я, увидев, что зацепилась за небольшой осветительный столбик, который почему-то не работал.
– Угу. Я так и понял. Пожалуй, я буду держать тебя подальше от всяких ниндзя-столбиков, – развернув меня лицом к себе, покачал головой Тоха.
Его непослушная челка опять упала на лоб, и я автоматически потянулась к ней рукой, сдвигая вверх и… не смогла остановиться, обвивая Тоху за шею и запуская пальцы в шелковистые вихры на затылке.
Мгновенье никто из нас не двигался. А затем ладони Тохи медленно опустились с моей талии на бедра. В это время глаза Антуана заполонила темная мгла. Он буквально пожирал меня взглядом. Его грудь начала вздыматься всё быстрее, чёрный взгляд, полный похоти и огня, блуждал по моему лицу, будто пытался найти в нём сигнальный «стоп».
Решив, что возможно это мой последний шанс – завалить сегодня этого брыкливого жеребца в постель – я потянулась к его губам. Но мои планы снова были безжалостно разбиты. Губы соприкоснулись вовсе не с чувственным ртом принца, а с его холодной щекой.
– Саша, – произнёс Антуан, тоном в котором было нечто среднее между мольбой и проклятьем.
Крепкие ладони только на секунду соскользнули на мой зад, сминая его, но этого хватило, чтобы внутри меня расплескалась горячая волна. Я вся горела от груди до шпилек, непроизвольно выгибаясь в его руках, будто он как кукловод управлял моим телом. Мои щёки охватило языками пламени от того, что я почувствовала твердое давление его эрекции.
– Ты не знаешь, что творишь, Саша, – сверкнул глазами Тоха, словно злился на меня.
– Я знаю, – твердо заявила я, опуская ладони на его рельефные мышцы груди.
Я сто тысяч раз видела его обнаженный торс и столько же раз прикасалась к его плетеным каменным мышцам. Но раньше во мне не происходило такого смертельного урагана бушующих гормонов.
– Ты слишком пьяна, малышка, – перехватил мои запястья Тоха, поднимая высоко над головой.
– Я хочу, чтобы ты сделал со мной всё, что ты делаешь со всеми своими крошками, Тони, – пропадая в черных пропастях его глаз, решилась я.
Тоха издал странный звук, что-то между стоном и рычанием, и, резко подхватив меня под зад, закинул на своё плечо. Но не успела я порадоваться тому, как развиваются события в лучших традициях пещерных людей, как Бертран вернул меня на землю и в прямом, и в переносном смыслах:
– Ты пьяна, Санечка. И я отведу тебя в твою комнату. Это единственное, чему я позволю случиться, – отрезал гребанный принц таким тоном, который не подразумевал ничего, кроме как: «Заткнись и выполняй, что я говорю».
Снова схватив меня за руку, Антуан шел со мной рядом, сурово сдвинув соболиные брови. Я знала, что будет непросто переступить через годы дружбы и перевести эту дружбу в горизонтальное положение. И, разумеется, понимала, что для Тохи я не просто очередная телка. И, учитывая, что наши семьи дружат, он, наверное, боится, что придется понести ответственность за то, о чем я его прошу.
– Боже, Бертран, ты решил, что мне нужна твоя холостяцкая свобода? – расхохоталась я так, что хрусталь в люстрах холла зазвенел. – Мы все знаем, что ты ни с кем не встречаешься. Я ведь говорю только об одной ночи.
– Что ты несешь, женщина? Это всё, что тебе от меня нужно? – насмешливо выгнул брови Тоха, явно уже не воспринимая меня как адекватного собеседника.
– Ну да, – кивнула я, неуверенно пожав плечами.
Нужно мне гораздо больше… он прав.
– Ты не соображаешь, о чем ты просишь, Саша, – тяжело выдохнул Тоха, останавливаясь у тяжелой добротной дубовой двери в выделенную мне спальню.
– Мне двадцать три, Бертран! А я знаю, что такое секс, только по фильмам для взрослых! И всё из-за тебя! Ты пасешь меня, как глупую овечку, сколько я себя помню, а сам в это время трахаешь всё, что не успело убежать! – с обидой выплеснула я, осознавая свое поражение.
Он ни за что не перешагнёт эту гребаную черту дружбы.
– Значит, ты не остановила бы этого мохнатого, если бы я не пришел? – гневно засверкал очами наследный засранец.
Его ярость была настолько… горячей, что я чувствовала жар его кожи, даже не дотрагиваясь. Раньше Тоха только посмеивался над неуклюжими попытками парней затащить меня в постель, но в последнее время его стало дико бесить любое чрезмерное внимание мужчин ко мне.
– У меня был план «Б», – буркнула я. – Мы вернулись бы в зал, и его остановила бы водка.
– Водка разгоняет, а не останавливает, – рявкнул Тоха, распахивая дверь и затаскивая меня в комнату. – Объясни мне, что на тебя нашло?
И снова это странное чувство, что я и Тоха становимся дальше друг от друга из-за моих к нему чувств. Раньше я бы не раздумывая разболтала ему всё, что у меня на уме. Но и он раньше всегда меня поддерживал, что за блажь отгонять от меня парней, если я ему не интересна как девушка?
В комнате кромешная темнота из-за выключенного освещения и плотно задернутых штор.
– Ничего я объяснять не собираюсь на том простом основании, что я женщина! – заявила я, хлопая рукой по выключателю.
– Козыри пошли? – хмыкнул Бертран и щёлкнул выключателем где-то выше. – Спокойной ночи, Санечка.
Щелкнул выключатель, и яркая вспышка света заставила меня на секунду зажмурить глаза, а когда я их распахнула, то наследная задница уже смылась, оставив меня один на один с десятками маленьких крючков на платье и неудовлетворенным желанием, болезненно ноющим в низу живота.
Теперь понятно, зачем Эмелин камеристка. Такие шмотки просто невозможно ни надеть самой, ни снять.
Вывернув руки, как гуттаперчевый акробат, всё, что я смогла, это только грязно выругаться. На платье, на Антуана и на гнусную подножку судьбы в целом. Почему бы мне не влюбиться в любого другого парня? Вот Самойлов Родька, например, подкатывал со своим хреном. Тёртым. Чем не вариант? Ах, ну да, и тогда же меня утащил Антуан, завернув в свой пуховик, как в мешок. Он просто не даёт мне ни единого шанса на отношения, скотина эгоистичная!
Крючки моим пьяным пальцам не поддавались, и, окончательно обессилев в борьбе с ними, я громко выругалась на того, по чьей прихоти я в этот капкан влезла:
– Ну и гад же ты, Бертран!
В следующую секунду дверь распахнулась, но, к моему разочарованию, это был не Тоха.
– Отставить брань! – гаркнула Вика, заплывая в мою комнату с бутылкой шампанского и двумя фужерами. – Это ты так нашу звезду разозлила? Он примчал за свой пульт и врубил такой депресняк, что даже Бес скривился. Слышишь?
Скосив глаза в сторону все еще открытой двери, Вика замерла, улавливая тоскливые «Walking in My Shoes», наполнив и без того грустную музыку своими минорными битами.
Вика захлопнула дверь и протопала до небольшого диванчика в виде кушетки у подножья кровати.
– Ничего не вышло. Тоха никогда не полюбит меня так, как люблю его я, понимаешь? – пожаловалась я подруге, забираясь рядом с ней на кушетку и принимая наполненный шампанским бокал.
В любой другой день я бы наотрез отказалась пить эту шипучую дрянь, способную опьянить меня, как говорится, «в сиську», но после сегодняшнего провала не остается ничего другого.
– Ты ему предложила себя, а он отказался? – уставилась на меня мутными зелеными глазищами подруга. – Ах он кобель породистый! Да я ему сейчас «купирование» члена сделаю, чтоб писать мог только на собственные яйца!
Я аж прифигела от того, как быстро Вика переобулась от «не дари свой цветочек, не делай глупостей», до «как он посмел отказаться от такого подарочка»!
– Да погоди ты! – притормозила я всплеск генофонда Борзовых в этой кукле тощей. – Между мной и Тохой всё не так просто ведь. Я сама с трудом смогла принять в себе то, что в какой-то момент вдруг посмотрела на него другими глазами. Прикинь… мы ведь знаем друг о друге всё! Тоха даже один раз держал мои волосы, пока я блевала после клуба, где нам подсыпали какую-то дрянь в стаканы.
Казалось, что, рассказывая Вике о наших взаимоотношениях с Антуаном, я сама себя хотела убедить в невозможности других вариантов нашей с ним связи. За первым бокалом пошел второй, затем и под историю о событиях вечера – следующий.
– Да-да… – пробормотала Вика. – То есть грудь ты ему не показала? – осоловело уставившись на меня, уточнила она.
– Вроде нет, – неуверенно ответила я, так как алкогольный туман в голове становился всё плотнее, и я, честно говоря, не совсем улавливала, о чем мы собственно говорим?
– Ты должна пойти к нему и признаться, что ты его любишь! – внезапно вскочила Вика и вцепилась в мою руку, стаскивая с кушетки.
– Ему неинтересны такие как я! Он любит женщин опытных! – отказалась я.
Честно говоря, уже мечтая вырубиться в постели, а не о плотских утехах в объятьях принца.
– Угу. Истрепанных как пословица, скорее, судя по тем дамам, что вечно около него крутятся, – язвила Викуся, но тоже уже начиная клевать носом. – Любовь нужна всем, понимаешь? Всем! И раз я даже Аристову это смогла доказать, то и у тебя получится!
– Любовь волшебная страна… и каждый житель в ней обманщик… – грустно процитировала я.
Четвертый бокал шампанского оказался решающим, и все события дальше остались в моей голове как в тумане.
Хотела я этого или нет, но утро наступило. Глаза открывать совершенно не хотелось, но тихие звуки звяканья посуды заставили меня приподнять веки, чтобы через узкие щелки посмотреть, кто их производит.
Первое, что я осознала – я не в той спальне, где меня поселили. Интерьер в стиле «Хеннесси» подсказал, что я таки залезла в койку к Антуану. И под одеялом я совершенно голая!
Сквозь распахнутые в спальню двери я видела и другую часть апартаментов Тохи, состоящие, кажется, всего из четырех комнат.
В зоне моей видимости была часть гостиной с большим ансамблем мягкой мебели и широкой барной стойкой. А возле нее, как ни в чем не бывало, крутился Тоха. В одних боксерах…
В голове практически отсутствуют воспоминания о том, как я сюда попала. Лишь короткие обрывки, где я помню, как мы с Викой допились до стадии жёсткого стёба над всеми странностями мужской половины человечества. Начиная от неспособности запомнить, где находится корзина для грязных носков, и заканчивая их неизлечимой тягой поглазеть на женскую грудь… Точно! «Покажи ему сиськи»! Эта пьяная авантюристка уговаривала меня взять этого быка за рога. Точнее, за один, на который он и без моих сисек находит кого насадить без усилий.
Я пришла к нему с требованием снять с меня это чёртово платье, в плену маленьких крючков которого я оказалась по его вине!
Вот же черт! Сейчас на трезвую, хоть и больную, голову всё произошедшее вчера казалось верхом идиотизма. Череда глупых поступков, начиная с этого переодевания. И во всем виновата только я сама. И до обильного принятия на грудь, я вчера была взвинчена, взволнована до предела своим планом. И мне так хотелось понравиться этому искушенному мачо, что я шла у него на поводу, словно овечка на веревочке.
– Всё нормально, госпожа Александра, я готов подождать, пока ваше сиятельство изволит подняться с постели! – обернувшись через плечо, громко известил меня Тоха о том, что заметил мое пробуждение.
Искрящийся смехом взгляд Бертрана настойчиво намекал мне на ночное шоу в исполнении хомячка.
– Боже… – простонала я, испытывая самый настоящий испанский стыд. – Мне так стыдно!
От стыда горели не только мои щёки. Я не переживу этот позор! Муки совести спалят меня изнутри адским пожаром.
Из-за невозможности самостоятельно облачиться во вчерашний элегантный капкан из гардероба Эмелин мне пришлось завернуться в одеяло, чтобы доползти до барной стойки, где Антуан собственными руками выставил на стойку всё, что привезли в его апартаменты слуги.
– И почему это я госпожа? – пробурчала я, затащив задницу на барный стул и хватая бокал с дымящимся ароматным кофе.
Бертран развернулся ко мне, и мои глаза уперлись в идеальную мужскую грудь. Гладкая, загорелая кожа так и манила к ней прикоснуться. Пощупать рельефные мускулы, отлично просушенный пресс с мягким очертанием пресловутых кубиков.
– Ну а как? – деланно изумился Тоха, выгибая свои точеные брови. – «Я хочу, чтобы ты был моей маленькой грязной шлюшкой, Бертран!» – пропищал Тоха, изображая мой голос.
Сука! Нет, скорее сучка! Это всё Вика!
«Скажи ему, что хочешь быть его маленькой похотливой шлюшкой! Что он может сделать с тобой всё, на что только хватит его грязной фантазии! У мужиков от такого мозги полностью отрубаются!» – советовала мне Вика, провожая до дверей опочивальни принца.
Мамочки! Я ему так сказала? Хотя… судя по ржущему лучшему другу, я всё перепутала. Какая же я… нелепая недотёпа!
Но хуже всего, что я вспомнила! Я наехала на Бертрана, требуя расстегнуть мне платье, а он… и не сопротивлялся.
