Алина Розанова
Лучше убей
Пролог
Я видела его холодный и отчасти отрешенный взгляд даже в темноте, несмотря на лицо, которое он надевал каждый раз, приходя ко мне, – маску ужасного чудовища. Сначала я пыталась понять, кто может за ней скрываться, но со временем искра интереса угасла. Сейчас меня совершенно не волновала персона, что пряталась за личиной монстра. Я лишь молилась, чтобы все прекратилось. Слезы уже давно кончились – я просто не могла плакать. Голос сел, из-за чего я больше не кричала – меня все равно никто не услышит.
В первые дни я надеялась на спасение или на то, что похититель сжалится надо мной, но с каждой секундой лишь убеждалась в обратном.
Никто не придет за мной. Никто не вызволит из ловушки. А человек в черном никогда меня не отпустит. Он будет стоять рядом, потом обойдет по кругу. Его горячее дыхание обожжет ухо… Он что-то прошепчет, нагоняя ужас, вызывая новый приступ плача. А единственная мысль, что будет в моей голове «только бы он не ударил меня».
Потом он уйдет, оставив меня одну.
Сколько я уже не спала? День? Два? Неделю? Я даже не знала, как много времени прошло с момента, как попала в лапы похитителя. Мое существование тянулось бесконечно долго. Я не видела дневного света, часов в комнате тоже не было.
Как же я устала. Так хотелось, чтобы все закончилось.
Открылась дверь, и узкая полоска света от лампы, находящейся где-то за гранью видимости, упала на пол. Я сощурилась, смаргивая выступившие на глазах слезы, но лишь до тех пор, пока в проеме не возникла тень. По коже побежали мурашки.
Человек в черном прошел мимо, придвинул ко мне стул и сел на него. Маска оказалась прямо напротив меня. Я опустила взгляд, не желая смотреть на мужчину.
– Если ты не ответишь на мои вопросы, я убью твою мать. – У него вышло привлечь мое внимание. До этого он не угрожал – лишь запугивал, чтобы я стала податливее. – Итак, скажи, что ты знаешь о своем отце?
Глава 1
– Ма-а-ам, – протянула я, залетая в коридор. Дверь за мной захлопнулась, я же бросила на пол сумку и наспех стащила с себя грязные сапоги. – Мама!
– Что случилось, дорогая? – послышалось с кухни, и я тут же туда рванула.
– У меня новости. Ты не поверишь!
Я вмиг очутилась рядом с плитой, на которой закипала вода для супа, и затрясла папкой с документами перед лицом матери.
– Что это? – как ни в чем не бывало протянула мама.
Она взяла из моих рук папку и раскрыла ее. Медленно просмотрела документы. Выражение ее лица сменилось моментально. Брови приподнялись, а затем губы растянулись в обворожительной улыбке.
– Неужели?! Повысили?
– Да! Я сама не могу в это поверить просто! Андрей будет в шоке. Я уже представляю его лицо, когда выложу перед ним свой новый пропуск.
– Жнецова Владислава Николаевна, старший следователь, – прочла вслух мама. – Прямо как твой отец. Ты у меня такая умница!
– Ты же знаешь, что без твоей поддержки у меня бы ничего не вышло.
– А Андрей твой пусть теперь молчит и не выскакивает из-под своего ноутбука. Только и может, как причитать, что работа у тебя плохая, что не ценят тебя. Что профессия, мол, не женская.
– Он просто ничего не понимает, – прокричала уже из коридора, поднимая с пола сумку, в которой принесла недостающие продукты для супа. По пути с работы заскочила в магазин и купила то, что забыла взять мама.
Вернулась на кухню, чтобы все выложить.
– Его бухгалтерия совсем замучила, только о ней и думает, да говорит, что не должен таким заниматься. Жалеет, что в свое время родителей послушал и отучился не там, где мечтал. Он же хотел журналистом быть, а тут не срослось. Вот Excel его и достал. – Я сделала глубокий вдох и водрузила банку фасоли на столешницу.
– Надо было своей головой думать. Ты, вон, меня не послушала и теперь работаешь там, где всегда и хотела. Я все поражаюсь твоей целеустремленности. Двадцать шесть лет – а уже старший следователь.
– У меня был отличный пример.
– Отец бы гордился тобой, дорогая. – Мама отложила в сторону ложку и подошла ко мне, чтобы обнять. В нос ударил запах шалфея и лимона – именно так пах мамин шампунь, которым она пользовалась уже очень много лет.
– Я скучаю по нему.
– И я, дорогая. Я тоже.
Возникла тишина и, казалось, что радость покинула помещение. Мы обе поникли, вспоминая о моем отце – замечательном человеке, раскрывшем множество дел. Он, как и я, был старшим следователем отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Правда, стал он им около тридцати пяти лет, хотя очень долго к этому шел. Его до сих пор ставят в пример начинающим сотрудникам полиции. Может потому, разглядев во мне – его дочери, – потенциал, у начальства не осталось вопросов о том, кого назначить на освободившееся место. Сама же я работаю в органах с третьего курса. Начинала помощницей инспектора в отделе кадров, после окончания ВУЗа была назначена помощницей следователя, но занималась, в основном, документацией. Затем, по случайному стечению обстоятельств, стала свидетелем преступления, после чего самостоятельно смогла расследовать его. Тогда-то я и получила должность следователя, которым проработала по итогу три года.
Неделю назад теперь уже бывшего старшего следователя повысили, и необходимо было назначить нового. На место претендовали многие. Люди куда опытнее меня. Только раскрываемость дел у них за последние пять лет была ниже. Нет, я совсем не хвастаюсь, просто повезло чуть больше. В итоге, главными кандидатами стали я и мой коллега Шурик. Сашке тридцать два, у него жена и двое детей. Ему эта должность была важнее, чем мне, но в последний момент он соскочил. В семье что-то произошло, из-за чего ему в срочном порядке потребовался неоплачиваемый отпуск.
Наше начальство ценит сотрудников, для которых работа куда важнее личной жизни. А я, несмотря на то, что в этой самой жизни у меня пока что было все хорошо, почти все свое время посвящала работе. Приходилось выезжать на вызовы по ночам, не появляться дома сутками, но раскрытые дела того стоили. Мне слишком нравилось то, чем я занимаюсь. Может, мы и не спасали людей, зато приоткрывали завесу правды, после чего виновные получали по заслугам.
«Я тебя иногда побаиваюсь» – как-то заявил мне Андрей, когда я сидела в гостиной за столом, на котором разложила снимки с места преступления. Ему было сложно понять, как я с непринужденным видом разглядываю фотографии, на которых изображены изувеченные тела. Я лишь улыбалась в ответ и повторяла, что бояться нечего. Нужно всего-то беспокоиться о том, чтобы подозреваемый не совершил подобное вновь, поэтому стоит поскорее поймать его.
– Сейчас тебе будет гораздо сложнее. Ответственности больше, – перебила мои размышления мама, разжимая объятия, после чего открыла банку фасоли и высыпала содержимое в кастрюлю.
– Не страшно. Я справлюсь. Папа смог, и я смогу.
Я закрыла сумку, повесила ее на плечо и повернулась в сторону выхода.
– Пойду я, мам. Надо еще в кафе заскочить, взять чего на ужин нам с Андреем.
– Совсем нормальную еду не ешь. Осталась бы сейчас, да тарелку супа проглотила, – стала причитать мама.
Седая прядь упала на лоб, и пухлые чуть обескровленные губы вытянулись в трубочку, чтобы сдуть ее. Серые глаза с прищуром уставились на меня.
– Все нормально. Тем более не оставлять же Андрея без еды.
– Ладно. Забегай, как будет время.
– Конечно. – Я улыбнулась и выскочила в коридор. Обулась, открыла дверь и перед тем, как покинуть квартиру крикнула: – Люблю тебя, мам.
– И я тебя.
Как бы мне не нравилось дома у мамы, у себя было куда лучше. Квартирку я полностью обустроила по собственному желанию. Мое маленькое уютное гнездышко, в котором мы с Андреем жили вдвоем.
Я натянула на лицо шарф и, придерживая его, шагнула на улицу. Ветер ударил в лицо, заставив прищуриться. Ну и погодка сегодня… Почти что по-зимнему холодно. Даже пахло будто бы снегом. Или мне так казалось. Я не ждала наступления самого промозглого времени года – больше предпочитала лето. Да и родилась я в июле. Потому лишь про себя ругалась, вышагивая по немноголюдной улице.
Сейчас не так поздно, но народа действительно почти не было. Наверное, сегодня люди предпочли отправиться домой на общественном транспорте или такси. И почему я не поступила так же? В какой-то момент, замерзнув, вышла к проезжей части, высматривая такси. Увидела приближающуюся машину с шашечками и вытянула вперед руку, надеясь, что такси окажется свободным. Мне повезло. Желтый «лимузин» медленно перестроился на крайнюю полосу и плавно остановился у обочины. Я запрыгнула на пассажирское сидение.
– Мне, пожалуйста, в кафе «Суши-пицца» на Советской, а после на Советскую 68.
Водитель, кивнув, выключил аварийку и тронулся.
Через тридцать минут, притащив с собой заказанные мною заранее суши, я вошла домой. Андрей меня не встретил, но я ясно различила в тишине клацанье пальцев по клавиатуре.
Снова заполняет таблицу…
– Я дома, – прокричала с порога и услышала тихое «угу» в ответ. – Кушать будешь? Я привезла твои любимые суши.
– Спасибо, я поел уже.
– Мог бы и раньше сказать, – обиженно вздохнула я, поставив пакет на тумбочку. – Я бы тогда у мамы дома поела.
– Извини, был занят.
Я стянула верхнюю одежду и прошла в гостиную, освещенную лишь монитором. Как он вообще что-то видит в кромешной темноте?
– Я специально поставила для тебя настольную лампу. – Склонившись над Андреем, я щелкнула выключателем. Лампочка загорелась, осветив стол.
Я приобняла мужчину за плечи и прижалась носом к горячей коже. Венка на шее равномерно пульсировала. Поцеловала, нежно припав губами.
– Не сейчас, Влада. Я занят.
– Хорошо.
Не стану трогать его. Стоит поужинать, пусть и в одиночестве.
Вернулась в коридор, прихватила пакет и двинула на кухню, где распаковала его. Благо, я взяла не слишком много, но что-то все-таки придется выбросить, потому как ни я, ни Андрей завтрашние суши есть не будем. На завтрак у меня хлопья с молоком и кофе, приготовленный кофе-машиной, которую я подарила себе на прошлый Новый год.
– У меня новости, – снова чуть громче обычного сказала я, наливая соевый соус в небольшое блюдце. – Меня повысили, и теперь я старший следователь.
– Будешь еще реже появляться дома? – В голосе Андрея отчетливо слышалось недовольство.
– Ты бы хоть порадовался.
– Ты дома сутками не бываешь – чему радоваться?
– Ты знал, что так будет, когда мы с тобой съехались.
Он сказал что-то еще, но я предпочла оставить разговоры на потом. Не хотелось прямо сейчас выяснять отношения. Но это уже порядком надоело. Вечно он недоволен тем, чем я занимаюсь. То зарплата маленькая, то времени я ему мало уделяю, то дома редко появляюсь. Все не нравится. Если я буду сидеть дома, готовить ему борщи и наводить порядок, тоже скажет, что я лентяйка и сижу у него на шее. А сам же будет продолжать заниматься своей бухгалтерией, которую ненавидит всей душой.
Я опустилась на мягкий стул около окна и включила небольшой настенный телевизор, чтобы не находиться в темноте. Но стоило мне лишь положить в рот первый ролл, как зазвонил мой мобильный. Чертыхнувшись, отложила палочки и двинулась в коридор к сумке, в которой оставила телефон. Звонил начальник. Значит, на работе снова что-то произошло и требуется мое непосредственное участие в деле.
– Да, – ответила, прожевывая, из-за чего голос вышел неразборчивым.
– Влада, у нас новое убийство. Надо осмотреть место и допросить свидетелей.
– Подозреваемые есть?
– Там есть камеры, но не уверен, что они работали. Их могли запросто выключить. Впрочем, это тебе и предстоит выяснить. Оправдай мои ожидания. – Я так и видела, как мой толстопузый начальник сидит за своим столом с кружкой кофе в руках, а его усы подергиваются от удовольствия, когда мужчина откусывает очередной кусок вишневого пирога.
– Жду адрес смс-кой и выезжаю. Чую, скоро придется купить машину с такими ночными вылазками, – недовольно ответила, понимая, что снова надо вызывать такси.
– Отключаюсь.
Следом пришло смс с названием места, куда мне нужно прибыть. Я нервно выругалась, осознав, что ехать надо на окраину города, в жилой микрорайон. Вызвала такси, взяла документы, чтобы меня пропустили на место преступления, и выскочила из дома. Надеюсь, Андрей не устроит мне скандал по возвращении.
В машине такси я уснула – слишком вымоталась за день. Сегодня было заседание, в ходе которого подозреваемый получил заслуженный срок. Мне также пришлось участвовать в процессе, чтобы доказать его вину. Помню, как он с насмешкой наблюдал за мной, будто бы не веря, что такая молодая девушка, как я, может занимать подобную должность. Правда, когда приговор озвучили, язвительная гримаса с его лица мигом исчезла, а в глазах появился самый настоящий ужас. Тогда пришла моя очередь улыбаться.
Через час я прибыла на место. Вокруг толпились люди, их сдерживали лишь полицейские, окружившие труп.
– Пожалуйста, разойдитесь. Тут могут быть улики, которые вы уничтожите, – прокричал один из парней в форме.
Молоденький, высокий, словно столб и такой же худой, с прищуренными от усталости карими глазами, вытянутым носом с горбинкой и тонкой полосой губ. Он показательно схватился за бок, на котором висело оружие, и сделал наступательный шаг вперед. Видно, что только недавно устроился на работу.
Я подошла к нему и положила руку на плечо.
– Это бесполезно. Они не послушают тебя. Твое дело следить, чтобы они не проникли за ограду. Все остальное не важно.
Сама же переступила через ленту и подошла к двум парням, осматривающим тело.
– Что уже успели узнать? – поинтересовалась, присаживаясь к ним, ближе к телу, освещенному уличными фонарями.
Губы трупа уже побелели, во лбу зияла некогда кровоточащая рана. Все лицо залито кровью. Взгляд бесчувственно устремился перед собой. Зрачки расширены. Пульса нет и подавно – даже проверять смысла не было.
Я приподняла простынь, которой уже успели накрыть тело, кроме головы, и заглянула. Одежда целая – других ран не видно.
– Мужчина тридцати-тридцати пяти лет. Личность не установлена, потому как документов при себе не имелось. Как и кошелька. Похоже на ограбление. В ходе нападения застрелен в голову. Шансов выжить у него не было.
– Свидетели?
– Есть двое. Стрелявшего не видели. Они слышали выстрел, а после примчались к месту. Один из них вызвал скорую, другой полицию, – быстро ответил Костя, мой бывший напарник, жестом руки указывая на парня и девушку, стоящих чуть в стороне.
– Не думаю, что это ограбление, – сказала я скорее себе.
– Да как нет? Кошелька нет…
– Это ничего не значит. Возможно, кошелька и не было у мужчины вовсе, а, может, все подстроено как рядовое ограбление. Советую осмотреть ближайшие мусорки. Обычно при ограблении в голову не стреляют. В подобных случаях используются иные средства, такие как нож. А даже если бы грабитель и был с пистолетом, явно направил бы его не в голову, а в живот или грудь, чтобы было легче отступать. В нашем же случае мужчина убит в голову. Посмотри на отверстие. Нападавший находился прямо перед ним. Разве стал бы человек стоять истуканом, ожидая своей смерти? Не легче ли уклониться? Да и для чего убивать человека, если тебе просто нужны его деньги? Ведь, на самом деле, редко кто обращается в полицию из-за того, что у них украли кошелек. А оставлять на месте преступления тело – слишком явная улика. И преступление в таком случае становится куда тяжелее.
– Тогда что это может быть? – Костя убрал руки от тела и уставился на меня. Желваки на его лице подергивались, а губы вытянулись. Мужчина облизнул их и шмыгнул широким носом. Приболел, наверное, бедняжка.
– Думаю, это могла быть банальная месть. Впрочем, вариантов слишком много. Но в том, что убийца и жертва были знакомы, я почти что уверена. Нам надо поискать и иные улики. – закончила свой монолог я. Надо еще будет составить протокол. – Допрос свидетелей уже закончен? Они не могли быть причастны?
– Не думаю. После того, как свидетели вызвали полицию, к ним прибавился народ. Значит, место преступления парочка не покидала. А при обыске оружия найдено не было.
– В таком случае стоит установить время смерти жертвы и сопоставить со временем вызова полиции. Тогда станет ясно, являются ли они подозреваемыми. Но им ничего говорить не стоит. Вдруг спугнем. – Я натянула простынь обратно на мужчину и поднялась на ноги, за мной встал Костя и поправил шарф. Я инстинктивно сделала то же самое.
На улице и правда было очень холодно. Я медленно обвела взглядом зевак. Несколько человек стояли с телефонами и пытались заснять место преступления.
Чего людей вечно тянет к подобному? Вот им прямо крайне необходимо прийти и сфотографировать или снять на видео какое-нибудь происшествие! Причем необходимо, чтобы и тело было видно. Потом фотографии поплывут по сети с обязательными комментариями местных жителей, а их теории о произошедшем будут одна мрачнее другой. Двадцать первый век, чтоб его.
– Кстати, – вдруг сказал Костя, – поздравляю с повышением. Никогда бы не подумал, что старшим следователем станет столь юная особа. Тебе повезло.
– Да, – улыбнулась в ответ, – повезло с генами.
Костя тут же потупил взгляд. Я прекрасно поняла, что именно он имел в виду, но решила пресечь его мысль на корню. Терпеть не могу, когда мне начинают приписывать успехи лишь потому, что я – дочь своего отца. Им кажется, что я успешна в работе из-за того, что ношу его фамилию, но почему-то никто не думает о том, сколько сложных дел я раскрыла. И скольких смогла засадить за решетку или спасти от ложных обвинений.
Среди перешептывающихся друг меж другом людей, держащих в руках телефоны или сумки и громко ахающих, я разглядела человека, стоящего поодаль. Он глубоко натянул на голову черный капюшон и просто наблюдал за происходящим, но не как все. Он смотрел именно на меня. Я кожей чувствовала его взгляд.
Это может быть подозреваемый.
– Кость, я вернусь через минуту. Пусть пока тело загрузят в машину скорой. И ждите меня, – сказала чуть слышно.
Мужчина кивнул мне в ответ, а я же, не отводя взгляда от человека в черном, двинулась сквозь толпу ему навстречу. Кто-то громко крикнул мне вслед что-то грубое, когда я его задела, из-за чего пришлось на мгновение отвлечься. А спустя мгновение, стоило моему взору вернуться туда, где находился подозрительный человек, его там уже не было.
Я приехала домой лишь под утро. Сил не осталось совершенно, но составление протокола никто не отменял. Я открыла ноутбук, чтобы завершить работу. Теперь у меня имелись показания свидетелей, а также была установлена личность погибшего. Мужчина работал в мастерской по изготовлению ключей и ремонту замков. Разведен, есть сын, который с ним не живет. Бывшая жена в данный момент снова замужем, родила еще одного ребенка. В браке счастлива, с бывшим мужем не общалась. Сын также отношений с отцом не поддерживал. Погибший любил выпить, вечерами зависал в пивном баре, после чего направлялся домой. Сегодня он шел как раз оттуда.
Судя по показаниям, все произошло быстро. Слышались голоса, после чего прогремел выстрел, унесший жизнь. Подозреваемый с места преступления скрылся – будто под землю провалился, хотя прятаться ему было явно негде. Имелась версия самоубийства, но в таком случае факты не сходятся. Во-первых, голоса. Во-вторых, то, что сделано это было посреди улицы. Зачастую самоубийцы ищут либо уединенные места для того, чтобы покончить собой, либо наоборот – лезут на крышу средь белого дня. В-третьих, никакой самоубийца не сможет выстрелить себе точно в середину лба. В висок – да, на худой конец дуло приставляется к подбородку, но в лоб…
Свидетели – молодая влюбленная пара. У парня оружия при себе не было. Крови на одежде не обнаружено. С девушкой ситуация та же.
Обыск места преступления пока что ни к чему не привел – потому поиск улик продолжался. Меня все не покидала надежда, что мы сможем найти орудие убийства. Конечно, подозреваемый мог унести его с собой, и в таком случае поиски останутся безрезультатными. Единственная камера, снимавшая улицу в этот злополучный вечер, не работала – накануне оборвались провода, заменить которые должны были только на выходных.
Я осмотрела остальных присутствующих на месте преступления, ведь, несмотря на поздний вечер, зевак собралось немало. Чуйка у меня довольно-таки неплохая. Но никто, кроме того странного парня в капюшоне, который скрылся сразу же, как я попыталась к нему приблизиться, моего внимания не привлек. Именно он может оказаться тем, кого мы ищем.
Судмедэксперт уже успел осмотреть тело на наличие иных ранений. Я была права, когда заявила, что их нет. Единственное, в чем нам повезло – частички кожи, обнаруженные под ногтями погибшего. ДНК не принадлежала ему, но кому – мы не знали. И почему она там оказалась – наверняка неизвестно.
Я закончила с протоколом к десяти часам и поняла, что уже надо на работу, хотя я за ночь и глаз не сомкнула. Уже и не подозреваю, как буду перебирать документы. Под моими глазами сейчас, наверное, такие большие мешки, что в них можно картошку таскать.
– Ты только вернулась? – услышала я голос Андрея, вошедшего в гостиную.
Я повернулась прямо в кресле и посмотрела на него. Уставший вид, заспанные глаза. Наверное, спать лег совсем поздно. Возможно, ждал меня, хотя я уже миллион раз говорила ему не делать этого. Черные волосы растрепаны и торчат в разные стороны, будто наэлектризованные. Он вальяжно потянулся, из-за чего пижамные штаны немного сползли с бедер, обнажив дорожку волос чуть ниже пупка. Мой взгляд медленно пополз выше, осматривая хорошо сложенное, но исхудалое тело.
Надо же, я и не замечала, как сильно Андрей сбросил вес. Неужели он совсем не ест? Говорил же, что ужинал. Или солгал?
Он исподлобья взглянул на меня, потер свой слегка вздернутый нос с небольшой горбинкой и скривил пухлые губы. На одной щеке тут же образовалась ямочка.
– Будешь завтракать? – Я проигнорировала его предыдущий вопрос, ведь он и так знал на него ответ.
– Нет. Совершенно нет желания.
Андрей уже собрался снова оставить меня одну и двинулся в сторону ванной, да вдруг замер.
– Приходи сегодня пораньше.
– У меня много работы, – оправдалась заранее я, зная, что действительно могу поздно вернуться домой.
Развернулась к компьютеру, чтобы сохранить документ и отправить его начальству, затем застучала пальцами по клавиатуре.
– Надеюсь, что ты все-таки сможешь, – отрезал Андрей и ушел.
Я вздохнула. Странный у него тон. Ощущение, что произошло что-то, чего я не заметила. Может, и правда стоит отпроситься с работы пораньше. Заодно смогу выспаться, а то я скоро с ног валиться начну.
По пути на работу я купила кофе, решив, что он поможет мне хотя бы немного взбодриться. Но постоянно накатывающие приступы зевоты дали понять, что кофе хоть и бодрит, но не всесилен. Сейчас мне поможет лишь долгий и крепкий сон. Усталость успела накопиться за год непрерывной работы. Я уже и не помню, когда в последний раз проводила время с Андреем. Чтобы мы сходили в кино или кафе. Да даже просто погуляли по улице, как когда-то.
Сейчас наши отношения выглядели так, словно мы уже лет двадцать в браке, успели вырастить детей, которые отправились в самостоятельный путь, и теперь изнываем от скучной и однотипной жизни, в которой больше не существует страсти и любви. Я даже иногда задавалась вопросом: люблю ли Андрея? Но ответ на него всегда был один: конечно, да. Ведь, если бы ответ был отрицательным, разве я все еще жила бы с ним? Беспокоилась бы о нем?
Просто работа совсем затянула меня, отняла частичку моей жизни. Стала важнее, чем что-либо. Но теперь, когда я добилась желаемого, разве мне нельзя снова заняться личной жизнью? Я вновь могу быть с Андреем. Готовить ему вкусную еду. А ночью предаваться страсти. Поэтому твердо решила, что сегодня на работе не задержусь. Пока все, что могла, я выяснила о деле. Вряд ли в ближайшее время найдут что-то, что продвинет расследование дальше.
Но стоило зайти в кабинет начальника, как все изменилось. Он держал в руках мой протокол, внимательно вчитываясь.
– Мне кажется, что-то тут не сходится, – без приветствий заявил он, когда я закрыла за собой дверь и оказалась в кабинете. – Вы точно внимательно осмотрели место преступления?
– До прибытия полиции люди уже успели изрядно истоптать местность. Возможно, если там что-то и было, то зеваки это просто уничтожили. Но наши сотрудники все еще ищут улики.
– Того, что у нас есть, недостаточно. Мы не сможем узнать, кто это был. Нужны хотя бы отпечатки с орудия убийства – Мужчина ударил кулаком по столу – да так, что зазвенели стаканы в шкафу у выхода.
– Но у нас имеется ДНК…
– ДНК может и не принадлежать убийце. Возможно, в баре, где он был, завязалась потасовка. Он мог ударить кого-то или задеть ногтями. А убили его совсем по другой причине.
– Но также его мог пристрелить и посетитель бара. – И почему я не отправила никого в этот дурацкий бар? Думала же об этом. Надо сходить туда сегодня и опросить сотрудников. Может, кто видел чего.
– Верно. Ты уже отправила кого-нибудь туда? – словно прочитав мои мысли, поинтересовался босс.
– Как раз собиралась поехать. Так будет куда быстрее, чем отправлять кого еще. Да и все равно почти все сейчас заняты.
– Хорошо. Сообщи, как узнаешь что-нибудь.
– Конечно, – кивнула и покинула кабинет, чтобы забрать пальто и ехать в нужное место.
Молодец, Влада. Хорошо отпросилась.
Пока я опрашивала в баре сотрудников и смотрела записи с камер, время пролетело незаметно. Я совсем забыла о том, что Андрей просил меня вернуться пораньше, и о том, что хотела спать. Как и бывало обычно, я полностью погрузилась в расследование дела.
Выяснилось, что в тот день погибший действительно находился в баре, но никаких драк или даже ругани не было. Мужчина выпивал в одиночестве в течение полутора часов, в десять вечера ушел. Никто за ним не последовал. Значит, теория о том, что убийца мог быть с ним в данном заведении, отпадала.
Хозяин бара лично знал погибшего и заявил, что у того есть приятель, с которым он раньше приходил. Но в последнее время его дружок не появлялся.
Выяснив все, как мне казалось, необходимое, пришлось вернуться в участок и доложить узнанное начальству, которое задержалось на месте из-за большого количества работы. Смысла отпрашиваться домой я уже не видела совершенно, но с ног валилась буквально. Даже споткнулась на лестнице и слегка потянула правую ногу. Потому было решено ехать домой.
В квартиру я вошла уже ближе к десяти вечера. Меня встретила внезапная тишина. Свет нигде не горел, стука пальцев по клавиатуре слышно не было. Никто не смотрел телевизор, не ел. Наверное, Андрей сегодня пораньше лег спать. По крайней мере, так я решила. Потому спокойно сняла верхнюю одежду, включила свет в коридоре и гостиной, после чего направилась в сторону спальни. Тихонечко приоткрыла деревянную дверь. Тонкий лучик света упал на пустую кровать.
Андрея не на ней не было.
Стало не на шутку беспокойно. Я обыскала все помещения, но не нашла его. Как и его вещей…
В спешке схватила мобильный, набрала номер, нажала на кнопку вызова. Женский голос сообщил, что телефон недоступен. Позвонила снова в надежде, что Андрей может находиться в метро. Через полчаса еще раз. Но все было тщетно. Как будто он избегал разговора со мной. И позвонить даже некому. С родителями Андрей не общался, а с сестрой прекратил беседы после того, как мы съехались – она жутко не любила меня.
Я вернулась в зал и подошла к компьютерному столу, села в кресло и закрыла глаза. Может, что-то случилось? Но в следующее мгновение заметила лист – прямо там, где стоял компьютер. Развернула его, прочитала, и на глаза навернулись слезы…
«Прости меня, Влада, но я так больше не могу. Я не знаю, где ты пропадаешь, чем занимаешься ночами и с кем видишься. Я терпел первое время, накручивал себя, беспокоился, но ты приходила как ни в чем не бывало и заваливалась спать. Ничего толком не рассказывала. Я стал подозрителен. Даже следил за тобой. Но в какой-то момент просто перестал морочить себе голову. Решил смириться. Многие строят карьеру в твоем возрасте, чтобы в дальнейшем держаться на плаву. Но позже осознал, что тебя устраивает такой темп жизни.
Ты совершенно забыла о том, что у тебя есть я.
Ты забыла о нас.
Сначала я держался за свою любовь к тебе. Видел и твою любовь в твоих глазах. Но потом уже не мог разглядеть ничего. Моя любовь прошла. И я устал. Устал так жить. Устал чувствовать себя домашним питомцем, которого, когда хозяину надо, приласкают, а в другое мгновение прогонят прочь. Мне двадцать восемь лет, а я выгляжу на все тридцать три! Мне не нужна такая жизнь. Я хочу чувствовать себя живым. А с тобой я себя так не чувствую. Я будто уже умер.
Поэтому я дал тебе последний шанс. Я купил билеты в Воронеж еще неделю назад и наблюдал за тобой. Ждал, что что-нибудь изменится. Хотел поговорить не раз, но тебе не было до этого дела – ведь на носу повышение.
А сегодня утром, когда я увидел тебя уставшую и разбитую, понял, что даже не испытываю к тебе жалости. О какой любви тогда может идти речь? Хотел обсудить это с тобой вечером. Возможно, расставить все по своим местам. Может, даже остался бы. Мы бы начали все сначала. Но ты не пришла.
Поэтому сейчас я пишу это письмо в надежде, что ты осознаешь свою ошибку и впредь не совершишь ее с другим. Я не вернусь к тебе. Я начну новую жизнь дома, в Воронеже.
Не звони мне. И не пиши. Я не хочу вспоминать наши совместные годы. Хочу лишь, чтобы они превратились в страшный сон. Поэтому прощай. Надеюсь, мы больше никогда с тобой не встретимся. Желаю тебе удачи в твоей карьере. Ведь она для тебя куда важнее».
Последние слова я прочитала уже захлебываясь слезами. Во рту ощущалась неприятная горечь. Плечи содрогались из-за громких всхлипов. Воздуха в легких не хватало. Они горели. Я завыла, будто одинокий волк. Упала на колени – да так, что послышался хруст в суставах. Сжала письмо в руках, затем уронила их на пол и вскинула голову к потолку.
Он ушел. Он бросил меня, оставив одну. Поступил как баба! Об этом говорил не только его поступок, но и слова! Он собственноручно выбросил нашу любовь и обвинил меня в этом! Предал меня!
Не выдержал…
Я только сегодня думала о том, что заработалась. Что стоит больше времени уделять своей личной жизни. Хотела изменить все к лучшему. Восстановить отношения.
Но Андрей не выдержал. Ему все казалось пыткой. Он не пытался что-то делать все эти годы. Он просто молчал, вынашивал в себе, даже не пробуя поговорить. А когда накипело, созрел, да только я, слепая, не видела ничего. Я действительно погрязла в работе, гналась за мечтой, которую только-только осуществила. Я старалась во имя светлого будущего… Старалась ради нас.
