Алина Кускова
Zамарашка
– Челюсть свело от вашего сладкого вида, – буркнула я, шествуя вперед.
– Леди Грэм!
Фиг тебе, не стану оборачиваться.
– Леди Грэм!
Он еще напоминает мне о певческом провале!
– Леди Грэм, в той стороне спальни короля!
Ну и что, я мастерски достаю мужчин из постели… Короля?!
Я резко развернулась и пошла обратно.
– Как себя чувствует миледи герцогиня? – бросила я, проходя мимо Эдберга.
– Замечательно, – с удивлением ответил тот. – Прошлой ночью у нее была лишь бессонница.
– Надеюсь, при этом она не выла на луну? Терпеть не могу, когда воют…на луну. У меня от этого голова болит.
– Талия, – обомлел Микки, – что ты такое говоришь?
– Правду. Ой, смотрите, какая комната прикольная! Здесь можно спрятаться и заниматься чем-то интимным-интимным…М-да.
– Это проходной гостевой будуар, – надменно пояснил герцог.
– Нет, точно, я найду пару золотых для того, чтобы погулять в этом замке…
– Я готов провести для вас экскурс в историю королевства.
Конечно, это он из вежливости предложил, я нисколько не сомневалась. С таким провожатым можно на край света уйти и не вернуться! Только я еще последние мозги не растеряла от его харизматичного образа. Не найду лишние монеты, так завтра спрячусь в будуаре, а когда все разойдутся, погуляю по замку бесплатно! Вот только Микки нужно будет услать, чтобы он меня не дожидался. Прилично одной девушке ходить по улицам или неприлично, дело третье. Женское любопытство – в первую очередь.
Мы вышли из гулких коридоров замка во двор, стражники открыли перед нами двери. Микки что-то сказал, и нам подвели лошадей. Рядом стояла великолепная карета с гербом, на котором был изображен лев, державший в когтистой лапе сокола, их обрамляли шпаги и огненные стрелы. Кони, запряженные в карету, казались огнедышащими скакунами-мустангами по сравнению с нашими клячами. Слуга церемонно открыл дверцу кареты, спустил лесенку и поклонился.
– Прошу вас, леди Грэм!
Эдберг протянул мне руку.
Как же! Ага. Сейчас все брошу и полезу в эту расчудесную колесницу, чтобы составить чете герцогов приятную компанию на вечер. Замарашка в пятнистых розовых оборках – наилучший собеседник для высокородных господ. Чтобы они лишний раз посмеялись надо мной!
– Ни за что, – сказала я, отворачиваясь от кареты.
– Не понял, – протянул герцог.
Какая дурацкая привычка тянуть слова! Чего тут может быть непонятного – девушка тебя не хочет! Неужели, такому благородному отказывают в первый раз?
– Талия, – встревожился Микки, – с тобой все в порядке? Или разболелась голова?
О, спасибо, милый братик.
– Разболелась голова, – пробурчала я и схватилась за поводья своей кобылы. – Тпр-р-р-у! Стой, парнокопытная!
Следующее действо должно было стать таким: я легко и небрежно прыгаю в седло, на ходу оправляя длиннющие юбки, сверкаю изумительной стройностью ножек в замарашковых башмаках и пускаюсь с лошадью в благородный галоп. Но как только я подняла ногу, сразу поняла, что ничего из вышеописанного не получится. И табуреточка, поданная слугой, не поможет. Легко и грациозно вскочить на лошадь я не смогу при всем своем желании, ибо не обучена этому, и лошадь вблизи сегодня видела первый раз в жизни.
– Вы передумали, леди Грэм? – по-своему истолковал мое замешательство Эдберг.
В его голосе я услышала ехидство и превосходство.
– Нет, – сказала я, и дабы не усугублять причиненный себе моральный ущерб, взяла поводья и повела лошадь прочь с королевского двора. – Я решила прогуляться! Сегодня отличная погода!
И в это время раздался удар грома, и на меня обрушился ливень. Я могла заплакать от досады, что в этом королевстве у меня ничего не получается, дождь бы смыл следы этой минуты слабости. В любом случае никто бы ничего не заметил потому, что я сразу промокла до нитки. Но я не стала лить лишнюю воду, сжала поводья в кулак и продолжила свое траурное шествие.
– Леди Грэм! – крикнул Эдберг.
Хочешь заинтересовать мужчину – удиви его.
Я обернулась, выдавила из себя улыбку и сказала:
– А я обожаю дождь! Я обожаю гулять в дождь! И еще люблю бегать по лужам!
И пошла дальше, не оглядываясь.
– Слушай, сестричка, у тебя отличная фигурка. Ты специально вымокла, чтобы показать ее герцогу?
– Микки, зря догнал, ты можешь меня не сопровождать. Скачи домой, я скоро буду.
– Скоро?! Тебе придется топать долго. Мозоли натрешь, не сможешь сегодня вечером учиться танцам.
– А ты меня, правда, научишь?!
– Я же обещал.
– Какой ты у меня хороший, – я бросилась к нему на шею и поцеловала.
– Телячьи нежности, – наигранно скривился он, – но целовать тебя приятно. Ты сделала это ради того, чтобы герцог приревновал? Тогда промахнулась, сестренка. Вспомни мое амплуа.
– Ты мой брат, – я взяла его за руку и крепко ее пожала, – и я поцеловала тебя от чистого сердца. И ты обыкновенный, Микки. То есть, ты совершенно необыкновенный, не будь ты моим братом, я бы в тебя влюбилась. Да, ты обыкновенный, но это я никому не скажу.
– Разбалтывать чужие секреты нехорошо. Но я тебе один выболтаю. Тобою очень заинтересовался герцог.
– А как же герцогиня?!
– Безусловно, она существенная преграда на пути вашего счастья, – хмыкнул Микки. – Но нет такой помехи, которую нельзя убрать.
У нас говорят также: жена не стена, можно подвинуть.
И я все-таки обернулась.
Эдберг стоял на ступеньках кареты и не сводил с нас пристального взгляда.
Через десять минут, когда нас можно было выжимать, Микки помог мне залезть на лошадь, и мы более-менее благополучно добрались до дома. Дом встретил меня верещанием мачехи:
– Замарашка, что у нас на ужин?!
Странная тетка, пошла бы на кухню и в кастрюлю посмотрела.
– То, что осталось от завтрака, тетушка! – проорала я ей, только зайдя в прихожую, вспомнив свои вокальные данные.
– Какая наглость! – ответила она мне через весь дом, – где это видано, чтобы так хамили!
– Теперь я понимаю, почему ты не пела, а кричала, – вздохнул Микки. – Приобрела дурную привычку. Ма, я хочу манной каши! – прокричал он, после чего повернулся ко мне. – Талия, а нельзя ли действительно приготовить чего-нибудь повкуснее?
И знаете что? Неожиданно мне захотелось приготовить чего-нибудь вкусненького. Ведь к пирожным я даже не прикоснулась, после слов герцога кусок в горло не полез. Я переоделась в серое платье, повесила розовые рюши сушиться в своей комнате, и пошла на кухню. Открыла там погреб и начала ревизию продуктов.
– Салат студенческий!
Хорошо поставленным голосом торжественно произнесла я сакраментальную фразу и плюхнула на стол перед семейкой Грэм салатницу с крупно порезанными овощами из найденной мною в погребе бочки. Следом пошли грибочки, я щедро посыпала их чесноком. За ними на столе материализовалась вареная картошка – да, я потрудилась на славу.
– Еще бы селедочки, – улыбнулась я этому изобилию. – Но я нашла мясо!
В погребе висела здоровенная вяленая нога незнакомого мне животного. Пахла она замечательно, так что я порезала ее на ломти и подала на ужин.
– Какое свинство, – поморщилась мачеха, тыкая вилкой в ногу, – окорок еще не дозрел.
– Соленое сырым не бывает, тетушка, – важно сообщила я и положила вредной даме пару жирных кусков. – Обожраться! То есть, обкушаться можно.
Бониэль усмехнулся, глядя на все это великолепие, подмигнул мне и принялся наполнять свою тарелку. Папаша Грэм ел все подряд, думается, он даже не замечал вкуса глотаемых блюд, озабоченный чем-то неприятным. Наверное, расходами на меня. Миканиэль начал со студенческого салата, заявив, что всегда предпочитал есть соленые помидоры растерзанными на мелкие кусочки, а ему их подавали целиком. Мачеха опять возмутилась в традиционном стиле.
– Не хотите, – я схватила ее блюдо за край, – наложу манной каши.
– Не-е-ет! – взвизгнула она, вцепившись в другой край. – Я съем эту гадость!
– Зачем же себя насиловать, – я тянула блюдо к себе, – если в горло не лезет!
– Не твое дело, Замарашка! Кашу ешь сама! И худей.
Никакого понимания диетического вопроса у этой мазохистки. Я оставила ее в покое, пошла на кухню и наложила себе здоровенную тарелку снеди. Как же они жили до меня? То есть, до того, как я слазила в погреб?
– Какой ужас, жжет! Жжет! Дайте воды! Немыслимое количество перца! Я больше не в силах терпеть ее жуткую готовку и отвратительные манеры! – донеслось до меня из столовой.
Ну, ну, хмыкнула я. Никуда не денешься, тетушка, теперь меня обратно в глухую провинцию отправлять нельзя – я выбранная королем гостья. Это вчера я тряслась и боялась, сегодня все изменилось к лучшему! Правда, если прикинуть, что из этого всего лучшего я смогла ухудшить, станет грустно. Но кто не совершал ошибок?! Пусть кинут в него камень!
После ужина, когда семейство разбежалось по комнатам, я поднялась к Микки.
Честно говоря, я думала, что у них очень сложные танцы, но все оказалось намного проще. Выучить все тринадцать, ах, какое все-таки славное число, я не смогла. Но пару осилила.
– Значит так, – сказала я, повторяя урок, – мы становимся напротив друг друга, и ты подаешь мне руку.
Обычно я выскакивала первой на партнера, удивляя его буйной энергией.
– Церемонно подаю, ты так же неторопливо даешь свою! А не суешь ладонь, одновременно задирая ногу, чтобы тут же начать прыгать!
Микки нервничал, ученица из меня была на троечку. А кто ему говорил, что будет легко?! В моем мире ритмичные оптимистические танцы, а здесь сплошные медленные выкрутасы под музыку. Кстати, музыки у нас не было, Микки напевал мелодии и делал это изумительно. Вот у кого был и слух и голос! Танцевать с ним было очень приятно.
– Знаешь ли, Талия, – задумчиво произнес он, когда наши занятия затянулись за полночь. – Ты не должна привыкать ко мне как к партнеру по танцам. Я постараюсь сделать все невозможное, чтобы не поехать на этот бал. Это тяжело, ведь герцог Эдберг мой приятель, мы вместе ходили в королевскую приходскую школу. Ма выбила место для меня, благодаря своим связям. И он хочет меня там видеть. Но, полагаю, большей частью из-за тебя, дорогая. Скорее всего, тебя будет сопровождать Бониэль.
– Ты не хочешь ехать на бал из-за девушек, которые начнут липнуть к тебе как мухи на мед?
– Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, – прищурился он. – Не знаю, нужно ли тебе это говорить…
– Нужно! Конечно, нужно! Иначе я не усну.
– Хорошо. На ежегодном балу король создает пары.
– Какие еще пары?
– Брачные. Наш правитель самодур, его сестра – самодура. Ты должна это знать, Талия, чтобы их опасаться.
– А внешне они очень красивые, – мечтательно вздохнула я, не придавая особого значения предупреждению Миканиэля. Подумаешь, пары… Здорово, кому-то повезет выскочить замуж.
– Красота обманчива, – пожал плечами Микки и взял меня за талию. – Ты обещала показать, как у вас танцуют вальс.
– Хи, вряд ли у меня получится хорошо, но в общих чертах мы делаем так…
У них этот танец назывался каэлья. Как все-таки тесен вальсирующий мир!
День 3. Держите карманы шире, лапша выдается по тонне на одно ухо
– Это тебя надо разбудить, детка?!
Громовой раскат раздался возле самого моего уха, и тут же одеяло совершило переворот над моим телом. Я открыла глаза и увидела перед собой розовощекую деваху с веснушками и мясистым носом.
– Госпидя, какая немощь, – она скривила толстые, словно накаченные силиконом, губищи. – Приличному булочнику ущипнуть не за что. Даром что мордашка смазливая, а так везде один убыток. Как ты только кастрюлю поднимала? И зачем ты столько манной каши наварила? И когда успела только, спала ведь, как убитая…
– Ты кто? – озвучила я возникший вопрос.
– Коза в манто! Вставай, помогать мне будешь. Леди Грэм приказала! Ты ее ослушаться можешь, а я не могу, у меня первый день сегодня рабочий. Мне себя с хорошей стороны показать нужно. И если ты мне в этом не поможешь, – она прищурила и без того узкие серые глазки.
– И что? – я демонстративно перевернулась на другой бок.
Она мне угрожает! Не на такую напала.
– Тогда я на тебя ведро ледяной колодезной воды вылью.
И она показала нехилым пальцем на стоявшую у дверей емкость.
Ну и манеры! Ух, да я в такой бочке утону!
– Так бы сразу и сказала, что ты дубль-Замарашка, номер два.
– Это кто тут Замарашка?! – она положила руки на круглые бока. – Я Эммануэль-Лори-Оттава!
– Эммануэль? – я не поверила. – Честное слово?!
Девушка с таким именем ассоциировалась у меня исключительно с родительской эротикой. Как-то в детстве я нашла за туалетным бачком кассету с фильмом, позвала подруг, и мы его посмотрели… Ну, сегодня это не так интересно рассказывать, а вот тогда смотреть было очень любопытно. В глазах девчонок я сразу выросла в старшеклассницу.
– А че мне врать? Никакого резона. Короче, детка, я пошла без ведра. Если опять спать заляжешь – вернусь, окачу.
Вот такой должна быть настоящая мачеха!
– Эммануэль, а ты не родственница леди Грэм?
– Не-а. Я родственница Плуто, слуги милорда герцога.
Она так гордо это сказала, словно хвасталась родством с королем.
Дела мои явно налаживались.
Итак, на третий день пребывания в семействе Грэм меня освободили от готовки, ибо давиться манной кашей больше не могли. В мои обязанности теперь входило открывать и закрывать дверь, смахивать пыль и заниматься побегушками. Жаль, я только вошла во вкус готовки и опять собиралась порадовать домочадцев студенческим салатом с красным перцем.
Как ни странно, на этот раз меня посадили за стол и покормили овсянкой вместе с остальными членами благословенной семейки. Я постаралась вести себя как истинная леди. Главное, учил меня Микки, не спешить, даже если спина уже в огне, и пламя подбирается к мозгам.
– Миканиэль, сын мой, – торжественно начала мачеха, и я догадалась, что ничего хорошего Микки ждать не приходится. – Сегодня придет доктор Томпаз!
– Какая радость, – в тон ей ответил Микки, заметно помрачнев.
– Он обещал принести новые снадобья, созданные лучшими магами королевства!
– Это те, от которых у сэра Струве началась эротомания? – закашлялся папаша Грэм. – И он набрасывался на всех дам подряд, не давая прохода даже болезненным старушкам?
– Фи, какая развращенность! Разумеется, другие снадобья, но, возможно, с тем же эффектом. Миканиэль, дорогой, мы же должны что-то с этим делать!
– Зачем, ма? Мне и так неплохо живется.
– Микки, мальчик мой, ты можешь составить блестящую партию. Принцесса пока еще не замужем! И не смей говорить о ее дурных наклонностях. Она ангел, как Его величество и Ее высочество. К тому же скоро бал! Бониэль, ты готовишься к нему?
– Разумеется, маман, я уже наточил свою шпагу.
– Мальчик мой, ты будешь там флиртовать с девушками, а не сражаться!
– Он наточил шпагу для того, чтобы откупоривать ею бутылки с шампанским, – смеясь, вставил Микки.
– Хочу на это посмотреть, – не сдержалась я.
– Какой вздор, – вздохнула мачеха, глядя на меня. – Придется подбирать Замарашке гардероб. Она же не может выглядеть замарашкой.
– Да уж, – хмыкнула я, – только хрустальные туфельки я не обую. В них бегать неудобно.
– О чем это ты, Замарашка?
Вот заладила – Замарашка да Замарашка!
– Знаете что, леди Грэм, – гордо заявила я, сделав паузу. – Мне не нравится имя Замарашка. Оно не мое! Меня зовут Наташа…Талия.
– О, о, какой пассаж, у нее прорезался голос.
– Он прорезался у меня еще вчера, Миканиэль этому свидетель. И милорд герцог.
Я специально добавила второго, зная, как трепетно мачеха относится к титулованным особам.
– Милорд герцог?! Микки, дорогой, что же ты не рассказал о вашей встрече?!
Она сменила тему, но я была довольна тем, что взбунтовалась. Сколько можно терпеть, ведь я не золушка какая-то там. Я гораздо изворотливее и умнее.
После завтрака я зашла в мачехе, и та выбрала для меня платье неземной красоты. В том смысле, что краше в гроб кладут. Землисто-серый атлас с немыслимыми рюшами, ну, это у них мода такая, я почти смирилась, и стоячим воротником а-ля рассыпанная колода карт. Задуматься над тем, а было ли это сейчас модно или мачеха презентовала мне очередную старинку, я не успела. Она выставила нас с платьем из своих апартаментов, наказав справляться собственными силами. Жадина! Выйду замуж за венценосную особу, я ей это припомню.
Корсета на платье не было, завязок тоже никаких. К тому же оно было велико мне на десяток размеров! Я переоделась у себя и зашла в комнату Микки, чтобы показать ему весь ужас создавшегося положения и посмотреть в зеркало на свое убожество. Как ни странно, платье мне шло. Его мраморный цвет выгодно оттенял мои чуть розовые щеки и прелестную перекошенность недовольного лица. Вертясь перед зеркалом, я решила, что во мне, несомненно, есть что-то аристократическое – худоба и бледность, наверное, – так что я могу смело претендовать на титулованного мужчину.
– Восхитительно, – пробормотал Микки, приблизившись ко мне. – Шикарный вид.
Он встал со мной рядом, обнял за талию и посмотрел в зеркало.
– Так гораздо лучше, – внезапно произнес он.
– Как жаль, – выдохнула я, – что тебе нельзя крутить романы с девочками! Особенно сегодня.
– Я о твоем платье, – нахмурился он. – На талии слишком много лишней материи, ее следует убрать. Жаль, что у нас нет времени на перекрой туалета.
Я прихватила рукой ткань, спрятав лишнее за спиной, позволив своей талии показать всю ее тонкость и звонкость, и задумалась.
– Прищепки есть?
– Зачем? – удивился Микки.
– Мне нужны прищепки и плащ. Жди меня внизу, через пять минут я спущусь.
Я кинулась на задний двор, где сушилось белье, постиранное трудолюбивой Эммануэль, и отколола шесть прищепок под ее недовольное брюзжание. Затем побежала в апартаменты мачехи и заявила, что порядочной девушке, приглашенной самим королем, неприлично выезжать в свет без плаща. Мачеха скривилась, но плащ дала. Я повертела его в руках, пытаясь понять, в чем его проблема, раз он ей не нужен. Внешне плащ был вполне обычным, ярко-алым, бархатным. Разбираться в нюансах было некогда, я поспешила к себе и начала превращение замарашки в красавицу.
Когда Микки сказал про лишнюю материю на талии, я вспомнила наши со Светкой походы по вещевым рынкам. О, это отдельная история, вдаваться в подробности не стану, но один достойный внимания эпизод расскажу. У какой-то витрины Светке понравился сарафанчик. Честно говоря, ничего особенного в нем не было, но она вцепилась в него супер клеем. Мы с продавцом еле оторвали.
– Девушка, – вещала тетка Светке, – он вам будет велик!
– Да что вы такое говорите, – возмущалась та. – У меня есть глаза, я вижу, что он как раз на меня. Снимите его с манекена, я хочу примерить!
Тетке было элементарно лень раздевать манекен, и она просто повернула его к нам тылом. Понравившийся сарафан на спине был заколот прищепками, что делало его фасон неотразимо стильным и фигуристым. И его пятидесятый размер смотрелся сороковым! Сейчас я проделывала то же самое – закалывала мраморное платье на спине прищепками. Получилось довольно прилично. Я накинула поверх платья плащ…Почему все-таки мачеха беспрекословно его отдала?… Оставалось не показывать никому свой тыл и блистать красотой и хрупкостью фигуры. Помнится, у Дюма в «Трех мушкетерах» был забавный похожий эпизод с перевязью Портоса. Но разве можно было сравнивать мои мозги и мозги литературного персонажа!
Я была уверена, что не попаду в глупую ситуацию. К тому же на улице резко похолодало, словно природа сговорилась со мной действовать заодно.
– Блеск! – поразился Микки, встретивший меня у дверей.
– А то, – удовлетворенно хмыкнула я, чинно вышагивая ему навстречу.
– Ты волшебница? – прищурился он.
– Нет, только учусь.
– Освободишься, дай мне урок волшебного превращения платья за пять минут. Кстати, у нас есть время решить еще одну твою проблему.
И Микки показал на разношенные башмаки, с которыми я практически сроднилась. Все же в удобной обуви есть свои преимущества.
Оставив дом с чистой совестью на попечение Эммануэль, мы с Микки, который рассчитывал опоздать на встречу с доктором, отправились во дворец продолжать мое обучение танцам и вокалу. Вскочить на лошадь в этот раз мне удалось без особых проблем, если не считать того, что я заехала пяткой по лбу несчастному конюху, помогавшему мне в этом нелегком деле.
По пути мы съездили в обувную лавку. Я волновалась, откуда у Микки деньги на туфельки, но в лавке вели общий счет на семейку Грэм. Этим нужно было воспользоваться!
Товара в лавке было много. От пола до потолка стояли стеллажи с обувью, занимавшие все свободное пространство помещения. Сапоги мне не понравились, женские они делать не умели, а мужские выглядели как ботфорты. Я решила, что как-нибудь забегу и куплю две пары для нас с подругой. Не возвращаться же домой с пустыми руками! А вот туфельки манили приятным разнообразием.
Перемерив кучу разнокалиберной обуви, я вздохнула. Не подходило ничего! Ничего! Представляете?! Нет, с размером все было в порядке, мой тридцать шестой вовсе не Золушкин тридцать третий. Но! Моя нога была гораздо уже предлагаемой обуви.
– Седьмая полнота, – твердила я продавцу, тщедушному старику с седой бородой и усами. – В итальянском бутике я мерила туфли с этой полнотой, и они мне подходили! Нет ли у вас поуже?!
Старик молча разводил руками, и я горестно смотрела на бархатные, атласные, кожаные туфельки с розочками и пряжками, с каблучками-рюмочками и тоненькими шпильками.
– Нет ли чего-то особенного, сэр Пикфорд? – нахмурился Микки, помогавший мне переобуваться. – Я вам буду очень признателен. Моей сестре необходима новая пара туфель!
Я сидела на мягком удобном пуфике в дорогом магазине, красивый парень сидел на корточках рядом и нежно держал мою ногу, прижимая к своей груди, старик суетился, подыскивая новые пары, я могла купить себе любую… Светка бы обзавидовалась! А я чуть не рыдала.
– Какой пассаж, – как бы сказала моя мачеха.
– Есть спецзаказ для двора Его величества, – пробормотал Пикфорд довольно растерянно. – Мне думается, пара подойдет вашей сестре. Но…
– Несите! – приказал Микки. – За тройную цену.
– Матушка тебя убьет, – прошептала я, восхищенная его поступком.
– Она меня любит и простит, – хмыкнул он.
Мачеха на самом деле была не такая страшная и опасная, какой хотела бы казаться.
Пикфорд принес из соседней с общим залом комнаты картонную коробку глубокого синего цвета, всю усыпанную мелкими белыми лилиями, и со вздохом протянул мне.
Я схватила коробку, раскрыла ее и…
– Хрустальные туфли!
Разочаровалась.
Вы представляете, как ходить в стекле?! Я не представляла!
Микки аккуратно обул меня и поставил на ноги.
– Они разобьются, если я сделаю шаг?
– Рискни.
Я рискнула. Шагнула вперед, назад, покрутилась, прошлась от зеркала до зеркала. Туфли за счет серой бархатной подкладки мягко облегали ноги и казались легкими, словно были из ткани. Каблук-рюмочка, розочки, изумительный блеск, ко всему прочему, они пришлись впору – деваться было некуда. Когда я шла, слышала за собой особенный хрустальный звон. О, это намного интереснее ароматного шлейфа духов!
– Поставки из страны Оз? – поинтересовалась я у Пикфорда.
– Из королевства Хрустальных Гор, – он пожал плечами.
– Там есть рудники с особым сортом, – подхватил меня Микки под руку, – я тебе потом расскажу. Это особый хрусталь, он не бьется. Надеюсь, двор Его величества подождет следующую партию.
– Вам будет это дорого стоить, Миканиэль, – прищурился старик.
– Ничего, счастье сестры дороже.
Когда мы вышли, я его поцеловала! По-сестрински. Не в засос. Но в губы. Мне показалось, что ему было приятно.
В новых туфлях я стала гораздо легче. Вообще показалось, что я летаю. Я легко запрыгнула на лошадь сама и выпрямила спину. Королевишна чего уж там! Везите меня к королю!
Но во дворце меня ждал полный облом.
Когда мы прошли пропускной пункт, поднялись наверх, зал для занятий оказался заперт. Микки сверил часы с королевскими курантами, время совпадало. Иногда Его величество, как рассказал братик, приказывал передвигать стрелки часов. Делал он это в тех случаях, когда ему было выгодно. Хотел продлить охоту или увеличить трудовые будни – безжалостно вращал стрелки. Что-то типа нашего летнего и зимнего времени, только в более уродливом воплощении.
Сегодня время шло своим чередом, но меня поражало отсутствие сестер Брэмс и опоздание сэра Гарварда. Нам пришлось топать в присутственный зал, чтобы найти учителя. Он был там! Разговаривал с герцогом Эдбергом, подобострастно заглядывая тому в глаза. Я прошла через толпу придворных, льстиво раскланивавшихся мне вслед, остановилась возле сладкой парочки и мстительно толкнула локтем в спину Гарварда. Микки захихикал позади, придав мне уверенности.
– Что все это значит, сэр Гарвард?! – возмутилась я, не удостаивая взглядом герцога.
– Леди Грэм?! – удивился Эдберг. – Миканиэль! Дружище, рад тебя видеть!
Меня, значит, не рад.
– Леди Грэм, что вы себе позволяете? – возмутился Гарвард. Но я не дала ему времени возмущаться рядом с титулованной особой и отвела к окнам, где народа было меньше. – Где ваши приличные манеры? Где девичья скромность?!
– Дома забыла! Так же как и вы то, что час назад должны были меня учить вокалу и танцам.
– Леди Грэм, – Гарварда перекосило от радости. – Его величество решил, что вы великолепно подготовлены и никаких занятий вам больше не требуется!
– Что?!
– То, что вы слышали, леди Грэм!
– Ничего не понимаю, – прошептала я, отпуская рукав сэра Гарварда, который до этого довольно крепко держала, опасаясь, что тот вырвется на свободу.
– А вам ничего понимать и не нужно, – довольно сообщил учитель. – У вас по всем предметам двойки! Вы отвратительно поете, голубушка, и еще хуже танцуете.
– Меня отчислили за неуспеваемость?!
– Напротив. Своей неординарностью вы понравились королю, и он сократил количество уроков.
– Король на мне сэкономил?!
Поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
– И что же я буду делать на балу?!
– Все то, что выделывали на глазах Его высочества герцога!
Самодовольный болван! И он был моим учителем?! Ничему хорошему он меня не научил, а наверняка содрал с короля немыслимую плату за урок.
– За сим с нижайшим почтением, – скривился учитель и быстро скрылся в толпе.
Я ничего не понимала. Получалось, что мое образование вполне устраивало короля. То есть, его фактическое отсутствие. Но откуда он узнал, что я ничего не умею? Ясно, братец сообщил. Не мой, а его, герцог Эдберг собственной персоной. Тот много чего вчера видел. Представляю, как он ржал, когда рассказывал королю о моем романсе! А потом они ржали вдвоем! Впрочем, неприлично думать об особах королевской крови как о жеребцах. Хотя, Эдберг породистый норовистый жеребец, так и бьет копытом возле меня! И чего ему только нужно?
– Леди Талия, сегодня вы восхитительны.
– Спасибо, милорд.
– Миканиэль, я повторяю свое приглашение на ужин. Надеюсь, тебе составит компанию эта прекрасная дама в пурпурном плаще.
– Я не ем после шести, – пробурчала я, чувствуя, что начинаю оттаивать после его комплиментов.
– Не вижу проблемы, – хмыкнул герцог. – Я договорюсь с королем, и шесть часов вечера никогда больше не настанет!
Ох уж эта вседозволенность! Тоже наверняка начинали с демократии.
– У вас новое платье, дорогая Талия, – смерил меня быстрым взглядом Эдберг. – И плащ…
Ему явно чем-то не понравился мой плащ.
– И туфли! – я кокетливо выставила вперед ножку в хрустале.
– Такие туфли носит принцесса, – довольно прохладно сказал герцог. – И, леди Грэм, снимите плащ.
– Ни за что. Мне холодно. И вообще я не собиралась здесь задерживаться…
Но задержаться мне пришлось потому, что в присутственную залу вышла принцесса. То самое белокурое создание, чей портрет украшал стену одного из моих братьев. Это была эфемерная дива с голубыми глазками и пухлыми губками, мечта мужчин всего мира. Я перевела взгляд на Микки, он хмурился.
– Лаурина! – позвал ее герцог, – позволь представить тебе моих друзей – брата и сестру Грэм.
Воздушное облако в голубых шелках подплыло к нам и скривило милую радостную рожицу, выразив искреннюю симпатию Миканиэлю. Меня принцесса не замечала в упор. Да и ладно, не очень-то и хотелось.
– Ваше высочество, на улице холодно.
К принцессе подошла пожилая дама и накинула ей на плечи…мой красный плащ.
Так вот в чем подвох! Плащ был не мой, их было два.
– Видишь, Микки, – кивнул герцог. – Королевской семье катастрофически не хватает собственного портного.
– Стилиста, – подсказала я более приемлемый для Микки вариант.
Голубая в красном принцесса уставилась на меня удивленно и обиженно, словно я отняла у нее любимую игрушку. Она выпятила нижнюю губу, та задрожала… А она еще не видела моих хрустальных туфелек!
– Снимите плащ, леди Талия, – прошептал мне Эдберг.
– Ни за что!
– К чему такое ослиное упрямство? Извини, дорогая Лаурина, мы вынуждены отойти на минуту…
Он обнял меня за талию и повлек прочь из зала.
– Господи, какая же вы костлявая! А на первый взгляд и не подумаешь…
А нечего хвататься за мои прищепки! За меня, то есть.
Эдберг остановился только на улице, вытащив меня из дворца через парковую дверь.
– Где вы взяли этот чертов плащ?! – прошипел он гневно.
– У мачехи!
– Леди Грэм не могла вам его дать, она знала, что такой же презентован принцессе королем Уильямом!
– А ей как он достался?!
– Сэр Грэм выстрелом остановил бегущего на нашего гостя кабана.
– И что теперь?
– Вы должны повесить этот плащ на дальней вешалке и больше к нему не притрагиваться! Чтобы не досаждать своим видом королевской особе, у которой красный цвет любимый.
– Ну да, каждый дурачок любит красный клочок.
– Что вы сказали?!
– Это не я сказала, это народная пословица.
– Надеюсь, его выпороли?
– Кого?
– Народ! За такие пословицы. И вам не мешало бы дать хорошую взбучку, леди Талия. Вы своенравная взбалмошная особа, готовая…
Внезапно герцог отступил от меня на пару шагов и потрясенно договорил:
– …готовая перевернуть мир.
– Да, я такая, – я выставила вперед ногу в хрустальной туфельке и несколько раз постучала ею по камням площадки. – И вообще я не виновата, что ваш гость король как-его-там притащил с собой вместо приличных подарков одинаковые плащи и принялся раздаривать их всем подряд! В порядочных государствах так не делается. Королям и президентам дарится эксклюзив! У меня плащ, между прочим, единст… любимый! Этот плащ!
– Как я мог забыть, – расстроено бросил герцог. – Не волнуйтесь, леди Талия. Завтра я все улажу.
– А я и не волнуюсь.
– Вот и хорошо.
– Замечательно просто!
– Вы можете промолчать?!
Несносные существа, эти мужчины. Они мнят себя лучшей половиной человечества. А если мужчина красив и богат, знатен и знаменит, то предела его произволу не видно в обозримом пространстве. И все рядом с ними – молчите, несчастные. Трепещите и внимайте его правильным речам.
