Алина Кускова
Свадьба по гороскопу
Глава 2
Козерог наставил козе рог
Тот, кто придумал рождественские каникулы, был настоящим трезвенником. И жил не в России. А вот тот, кто додумался гулять полмесяца после Нового года, точно проживал у нас и пил горькую. Так же, как теперь ее пьет все население страны: самозабвенно, до последней копейки. Деньги в кошельке и водка в магазинах заканчиваются уже через неделю, а на пороге – вторая неделя благословенного отдыха. После нее некоторые отправляются на работу, многие – в запой. Но были и те, кто предпочитал в это напряженное для семейного бюджета время ходить в гости. А там, хочешь ты того или не хочешь, будь добр, встреть гостей со всем уважением.
И Алина встречала супругов Львовых. Они приходили к ней каждый день, мозолили глаза отмороженными носами, из которых непрерывным потоком лились симптомы простуды, и скромно устраивались за кухонным столом. Где-то в глубине души Алина чувствовала, что в их почти бедственном положении есть и ее вина, и метала на кухонный стол одно блюдо за другим. Нужно заметить, что еда уже не отличалась праздничным разнообразием. Друг друга сменяли полуфабрикаты, разбавленные «пиццей на дом». Но крепко севшие на мель супруги Львовы не были гурманами. Лану вообще спасало то обстоятельство, что, несмотря на отсутствие денег, на ее пальчике блестело дорогое колечко с бриллиантом. А Степан был доволен тем, что была довольна его жена. Привычная идиллия, из которой выпадала их подруга.
– Хочешь, – дожевывая пельмени, предлагал Степан, – я познакомлю тебя с моим коллегой?
– Напомни, кем ты у нас работаешь? – поинтересовалась Алина.
– Педагогом в школе, – гордо объявил Степан, – но я еще беру дополнительные часы в Доме детского творчества, веду там фотокружок.
– А что делает твой коллега? Учит детишек вышивать крестиком?
– Зря, он вполне серьезный человек, учитель математики…
– Значит, и он после того, как подарит мне кольцо с бриллиантом, станет голодать, – сделала вывод Алина. – Нет, я не могу лишать детей интегралов и синусоид. К тому же мне нужен Скорпион.
– Ах, ну да, – вспомнила Лана. – А Дева не звонила больше?
– Ха! Он передал мне через соседку вот эти мандарины, кушайте их, пожалуйста. А шампанское мы уже выпили за мое здоровье.
– И что?
– Я осталась неподкупна. Но Девы, они такие, их только брось. Наденут на себя ореол мученика и будут таскаться за вами по пятам. Хотя избавиться от таких, есть хороший способ: выразить готовность выйти за них замуж и нарожать четверых детей. Его сразу как ветром сдует! Уж поверьте гороскопам.
– А он уже начал таскаться или мандарины ни при чем? – не унималась Лана.
– Не знаю, – пожала плечами Алина, – я не отвечаю на его телефонные звонки.
Она, конечно, была откровенна с подругой и скрыла лишь самую малость. На один звонок она все-таки ответила. Мик сообщил ей, что уезжает в Австралию, и попрощался. Алина только из-за чистого женского любопытства не выдержала и спросила, а почему, собственно, он уезжает в Австралию, если всегда собирался в Америку. Мик ответил, что после того, как она его бросила, ему стало все равно. Конечно, он грубо привирал. Виза наверняка была оформлена заранее. Он сказал, что целует ее в щеку, и пообещал прислать открытку с кенгуру. Признаться в том, что от нее сбежали на край света, было стыдно. Приходилось держать нос кверху, хорошо еще, что он был не обмороженный.
– Ладно, – махнула рукой Алина, отгоняя от себя горестные мысли, – давай, звони математику!
Степан доел пельмени и приступил к делу.
Математик оказался весьма интересным субъектом. Не в смысле внешнего вида, а в том, что он был Козерогом. А с представителями этого знака у Тельца всегда должны складываться только прекрасные отношения, особенно в осуществлении совместных прожектов. Математик оказался разведенным, что лишний раз подтвердило правильность астрологических данных: Козероги не всегда удачливы в первом браке. Многие из них страдают от безответной любви, помнят предмет обожания всю жизнь и глубоко хранят печальную тайну под маской холодности и безразличия. Алина решила, что в ее жизнь стоит добавить безответной любви и глубокой тайны. Это так интригует и будоражит! Тем более что настоящие Козероги во всем проявляют ответственность и высокую дисциплину. Этот уж точно не застрянет в лифте с чужой девицей, кстати, хорошо, что лифт закрыли на ремонт. Под знаком Козерога, Алина это помнила точно, родился великий Анри Матисс. Если математик к тому же любит рисовать, из него выйдет толк. При хорошей раскрученности он сможет намалевать какую-нибудь мазню, оформленную в стиле перевернутой пирамиды, состоящей из сложного набора цифр, этакого математического кода, который примутся разгадывать все, кому не лень. Он станет знаменитым, она, как его муза, тоже. А слава – это уже немало.
На первое свидание Алина собиралась недолго. Времени и так не было – Козерог, то есть математик, согласился с ней встретиться сразу. Степану он объяснил свою поспешность отсутствием хозяйки на его юбилее, который грядет через пару недель. Так что Алина была ему нужна скорее как домоправительница, потому что на ресторан у него не хватало средств. Он поинтересовался у Львова, умеет ли она делать селедку под шубой. Степан, вспомнив ежевечерние пельмени, честно покачал головой в знак отрицания. Но выбора у математика не оставалось. Или Алина, или никто.
Местом встречи выбрали ближайшее к школе, где работали коллеги, кафе. За соседним столиком должны были расположиться Львовы, чтобы вступить в диалог в любое время, особенно критическое. Алина не сомневалась, что они с математиком найдут общий язык, для чего выучила парочку формул. Следуя советам астрологов, она приготовилась вести себя с Козерогом, как с упрямым директором, не желающим брать ее на работу. Для чего оделась скромно, но элегантно.
Она вошла в зал и сразу увидела математика. Он сидел за одним из столиков и читал книжку, напичканную интегралами. Алина отчетливо помнила эти значки со школьной скамьи, на которой просиживала по нескольку часов после уроков, пытаясь понять, откуда они взялись и что с ними делать. Вот только преподаватель математики у них был не такой привлекательный. Он был старым и лысым. Возможно, если бы он был помоложе, она бы запомнила эти проклятущие интегралы.
Нужно думать о другом. Вот он, тот мужчина, который наконец-то полюбит ее на всю оставшуюся жизнь! Козероги воспринимают межполовые отношения только всерьез. Вот он, тот, который… Да взглянет он на нее в самом деле или так и будет созерцать свои закорючки? Алина остановилась у столика и сказала «М-да».
– О! – Математик оторвался от любимого занятия, – если я не ошибаюсь, вы – Алина!
– Вы не ошибаетесь, – кокетливо улыбнулась та и присела на тут же подставленный ей стул.
– А я Лаврентий, давайте знакомиться, – представился математик.
– Как Берия?! – вырвалось у нее.
– Почему «как», – обиделся математик, – я сам по себе. Но если у вас с моим именем возникают мучительные ассоциации, зовите меня просто Лавр.
Алина не помнила, чтобы в застенках НКВД замучили кого-то из ее родственников, но имя действительно связывалось у нее с этим отрицательным персонажем советской истории. «Мужчины пошли какие-то странные, – подумала она, – так коверкают свои имена, Мики-лавусы какие-то».
– Хорошо, – согласилась она после недолгого раздумья, – я буду звать вас Лавром. А как зовут вас близкие люди? – поинтересовалась она в основном для приличия.
– Бывшая жена звала меня Лаврушкой, – смущенно признался математик.
«Смогу ли я жить с этой суповой добавкой», – подумала Алина и натянуто улыбнулась. Впрочем, до совместного жития еще было далеко, во всяком случае, Алина на это надеялась.
– Так вы уже познакомились, – разочарованно протянули подошедшие к их столу супруги Львовы, как обычно, опоздавшие на очередное мероприятие.
Вместо того чтобы сесть за соседний столик, как они договорились ранее, Львовы уселись за их стол. А, догадалась Алина, у них же нет денег! Бедные, до получки еще так далеко. И она заказала побольше еды.
Вместо Львовых за троих уплетал математик. Алина жалостно глядела, как натруженно работали его челюсти, измельчая останки курицы. Им так мало платят в школе, вот из-за чего его бросила жена. Несправедливо держать науку на голодном пайке! К математикам вообще относятся недостойно. Вот и Нобелевскую премию им не дают. На что им жить? Что в гороскопе о них сказано? Любят деньги. А кто же их не любит? Перед тем как пойти в ресторан со своей избранницей, Козероги проверяют ее кредитоспособность.
– У тебя хватит средств, чтобы все это оплатить? – шепотом поинтересовался у нее Степан.
Странно, что это сделал он, а не Лавр. Но во время этого вопроса тот оторвался от тарелки с салатом и возбужденно посмотрел на Алину.
– Хватит, – успокоила она Степана, прикидывая, во сколько ей обойдется это пиршество.
С другой стороны, математик талантлив. Это видно по его голодным глазам. Талантливые люди всегда голодные. Если человек каждый день сыт – ничего хорошего из него не получится. Вон как голодал Ван Гог – даже собственное ухо отрезал и съел, а какие создавал шедевры!
– Лаврушка, а вы любите рисовать? – задала Алина неожиданный для него вопрос.
– У меня дополнительные часы в Доме детского творчества, – похвастался тот, – я веду кружок рисования у детей младшего школьного возраста.
Ну, правильно, они же коллеги. И в точку. Будет, как Ван Гог. Нет, жалко такие симпатичные ушки. Пусть рисует, или, как говорят настоящие творцы, пусть пишет, как Матисс. Она-то сделает из него человека. Завтра же нужно забежать в магазин за красками и кисточками. И писать, писать, писать…
Но ближайшие два дня Матисс-Лаврушка писал ей только эсэмэски. Он не звонил, экономил деньги и требовал того же от Алины. А она все больше погружалась в гороскопы и выискивала то, что казалось ей чрезвычайно полезным для их отношений. Гороскопы не радовали: «Козероги расчетливы и скупы, деньги – вот основной мотив их поступков». Но были там и слова утешения: «Успех и славу Козероги ценят больше, чем богатство». Лаврушку нужно было срочно делать успешным. Но следовало хотя бы посмотреть на его картины, и Алина отправилась в Дом детского творчества. Перед этим она спросила у Степана, в какое время там точно не будет математика. Она решила остаться наедине с его творчеством.
Но там ее ждало разочарование. Картин не было. Мазня, как точно охарактеризовал ее местный сторож, была только детской. И она не тянула на успех и славу. Ученики у математика были никудышные, а скорее всего, просто маленькие. Только Алина испугалась, что из него ничего не получится, как увидела на стене большую фотографию. На ней был изображен Лавр, получающий какую-то премию.
– Это ему за что дали? – спросила у сторожа Алина.
– Так это, – тот почесал затылок, – так это тот. Художник наш, он лучше всех разукрасил КНС №9.
– Что? – не поняла Алина.
– Канализационно-насосную станцию номер девять, – прочитал сторож под фотографией.
– А, – протянула Алина и прочитала дальше.
Оказалось, Лаврушка участвовал в городском конкурсе по благоустройству, который заключался в том, чтобы оформить рисунками жилищно-коммунальные постройки. Лавру достался домик, куда стекает все дерьмо из микрорайона. И он преподнес его в лучшем виде.
Не все потеряно, не все. Главное, чтобы он поверил в себя, в свои силы, в свою гениальность. А он гениален? Вполне. Перед глазами Алины встала картинка насосной станции. Так ее разделать мог только неординарный человек. И она побежала к Миклошевской.
Роза Миклошевская была директором художественного салона, где иногда выставлялись картины местных художников. Там можно было приобрести по сходной цене все малярные принадлежности – от красок и мольберта до тяжелых золоченых рам. Помимо этого в салоне торговали массой никому не нужных безделушек. Среди этих безделушек Алина нашла Миклошевскую.
Они вместе учились в одном классе и сидели последние два года за одной партой. Близкими подругами не стали, но сохранили приятельские отношения. Алина давала списывать Розе изложения, и та в какой-то степени считала себя ее должницей. Сегодня она с готовностью, будто впереди экзамен по литературе, выслушала свою бывшую одноклассницу. А Алина в самом выгодном свете представила своего нового знакомого: необыкновенного художника, работающего в жанре научного абстракционизма. На более серьезное, решила Алина, математик, судя по росписи канализационно-насосной станции, не тянул.
Роза согласилась с ними встретиться на следующий день. Оказалось, что Лавр до такой степени мечтал познакомиться с директрисой художественного салона, что после этого известия кинулся обнимать и целовать Алину. Та поначалу восприняла все проявления чувств на свой счет, но долго обманывать себя не стала. Когда дородная и фигуристая Роза Миклошевская открыла им дверь, Лаврушка от счастья потерял дар речи. Королевским жестом пригласив их пройти в апартаменты, Роза оглядела математика с головы до ног, но по надменному выражению ее пухлого лица было совершенно непонятно, понравился он ей или нет. Хотя в этом случае должен нравиться не сам художник, а его картины.
– Как у тебя дела, дорогая моя? – на правах хозяйки Роза, закинув за плечо выбившуюся из пучка прядь крашенных в красный цвет волос, начала светскую беседу.
– Отлично, – в тон ей ответила Алина, утопая в огромном кресле, заваленном всяческим барахлом. – Ой-е-ей!
Что-то больно кольнуло ее в мягкое место. Алина достала из-под себя какой-то острый предмет и протянула хозяйке.
– Мой нож для колки льда! Наконец-то он нашелся! – обрадовалась та.
Алина огляделась. Немудрено потерять нож на этой битком набитой вещами жилплощади. Свободного пространства на двадцати метрах комнаты не было. Стол завален, полки переполнены, у шкафов не закрывались дверцы. Создавалось впечатление, что, если в центр комнаты поставить стул, он моментально обвесится самыми разными предметами. На пальме, которая торчала из кадки, полной окурков, висели новогодние игрушки. Роза нажала на переключатель, и пальма заиграла переливчатым светом.
– Это так, для камерности обстановки, – сказала она грудным голосом, развалившись на диване, и повернулась к Лавру.
Тот заерзал на стуле, который специально для него освободила хозяйка, одним махом руки скинув все лежавшие на нем вещи на пол.
– Отличная елка, – промямлил он, – необычная.
– А я сама необычная, – заявила Роза и придвинула стул вместе с математиком к себе поближе.
– Понимаешь, Роза, – Алина решила, что нужно расставить все точки над «i», – мой Лаврушка, – она сделала ударение на первом слове, – чрезвычайно талантлив!
«Ее Лаврушка» посмотрел на нее недоуменным взглядом и удивился, насколько быстро за сегодняшний день продвинулись навстречу друг другу их отношения.
– Да что ты говоришь?! – Миклошевская заинтересованно посмотрела на гостя. – Талантлив? А чем он занимается?
Будто его нет в этой комнате, будто он пустое место.
– Он же пишет картины, я тебе говорила, – пояснила Алина, для убедительности закрутив рукой в пыльном воздухе какие-то умопомрачительные загогулины. – Абстракционист.
– На них сегодня большой спрос, – улыбнулась Роза, – нам нужно пообщаться на эту тему поближе.
И она пригласила Лавра присесть рядом с ней. То, что она с ним кокетничает, было видно невооруженным глазом. Для женщины в самом расцвете бальзаковского возраста это вполне нормально. Но неужели она его соблазняет? Алина прогнала эту мысль и потянулась за яблоком, затерявшимся на столе среди прочих остатков еды. Но оно, как назло, уже было кем-то надкушено. Она положила его на место.
Пока Алина возилась с яблоком, Лавр переместился на диван. Его довольную физиономию украшала неслабая улыбка надежды. Но вдруг его лицо выразило такое страдание и муку, что Алина положила назад взятую со стола, показавшуюся ей целой и невредимой, конфету. И тут раздался нечеловеческий вопль. Дамы посмотрели на виновника, который корчился на полу, и все поняли.
– Мой милый котик! – воскликнула Роза, отрывая когти сиамского кота от штанов абстракциониста. – Он не нарочно, он любит гостей. Просто вы на него сели.
В ворохе тряпок, накиданных на диван, дремал кот. Перед тем как сесть назад, Лавр все тщательно ощупал.
– Вот представьте себе, мои дорогие, – продолжила беседу хозяйка, отпуская кота на свободу, – я так одинока, что завела это милое добродушное животное. Но не подумайте, друзья, что меня бросили. От этого негодяя, моего бывшего мужа, я ушла сама. Мне все говорили: «Как ты можешь?! Кто в наше тяжелое время бросает директоров макаронных фабрик?» А я его бросила!
– Как я тебя понимаю, – согласилась с ней Алина.
– Одиночество дало мне силы подняться на более высокий духовный уровень. Стать сильной личностью. А это немаловажно для творческой натуры. Я стала лучше понимать вас, художников, – она повернулась к Лавру. Тот сразу прекратил тереть ноющий укус рукой и закивал головой.
После продолжительного повествования о духовном развитии женской натуры на своем примере Роза согласилась повесить у себя в салоне парочку картин математика. Конечно, предварительно поглядев их сама. Для этого Лавр пригласил ее к себе домой, где, как он сказал, все стены были увешаны его творениями. Вот так раз, подумала Алина, меня-то он еще к себе не приглашал! С другой стороны, с чего бы это ей бежать к нему домой? Некрасиво как-то. Она лучше сходит вместе с Розой.
– Мы обязательно придем, – ответила она Лавру.
– Ты нам будешь мешать, – заявила Миклошевская, – мы, как два художника, заведем неинтересные для тебя разговоры…
Математик полностью поддержал ее отказ. Алина была им не нужна. Могли бы придумать что-нибудь получше. Ну, хотя бы договориться о встрече за ее спиной. Возможно, она просто все преувеличивает? Встретятся, поговорят два художника о своем хлебе насущном, интересы у них действительно общие, взгляды одинаковые. Ах, да. Взгляды. Они говорят красноречивее слов. Роза так впилась глазами в математика, что тот вжался в старый диван. Жаль, что у нее нет еще одного сиамского кота! С другой стороны, Алина добилась того, чего хотела. Лаврушка станет известным, все, кто попадал в руки к Миклошевской, обязательно были замешаны в каком-нибудь скандале или какой-то криминальной разборке. И об этом узнавал весь город. Только эта мысль лила бальзам на ее раненную предательством математика душу.
– Ты представляешь, – говорила Алина в тот же вечер Лане Львовой, – Козерог наставил козе рог!
– Какой козе?
– Мне, я – та самая коза. Прыгала вокруг него, проталкивала, блеяла.
– А что ты хотела? – Лана достала их настольную книгу. – Читай, здесь черным по белому написано, что Козероги – это козлы, упрямо карабкающиеся вверх. Козел он и есть козел.
– Что-то раньше ты так не считала, – заметил Степан, на этот раз занятый приготовлением супа во время беседы двух подруг.
– Раньше я его плохо знала, – ответила ему жена, – а сегодня он обманул мою подругу и не достоин снисхождения.
– А он его и не требует. – Степан поднял курицу за лапу, повертел ее во все стороны, выщипал пару перьев и плюхнул в большую, полную воды кастрюлю.
– Ты вообще за кого? – возмутилась Алина.
– За тебя, только за тебя.
И он нырнул в хозяйственную клетчатую сумку для того, чтобы выудить оттуда еще что-то съестное, переданное теткой из деревни. К синей курице через пять минут добавилась пара картошин.
– Ты рано картошку забросил, – подсказала ему Лана, – курица еще не сварилась.
– Курица – не птица, математик – не человек, – констатировал Степан, вытаскивая обратно мелко порезанную картошку.
– Давай посмотрим, что там гороскопы советуют, если бросил Козерог, – предложила Лана.
– Я и без них знаю, – вздохнула Алина, – сидеть и радоваться, что отношения не успели зайти слишком далеко.
– Мы подбираем, нас подбирают, счастье хреновое всем выпадает, – запел Степан, роняя слезы и кроша деревенский лук.
Лана хотела обидеться и выяснить отношения с мужем, распевающим никчемные песенки, но передумала. Алине хуже, чем ей. К тому же он может возмутиться и перестанет варить суп. Лана снова уткнулась в книгу.
– Слушай, Алька, а кто эта Миклошевская?
– Хозяйка художественного салона.
– Я не об этом. Хотя и это могло стать определяющим моментом. Кто она по знаку зодиака?
Алина напрягла память, пересчитала все праздники и вспомнила.
– Водолей! Точно, она – Водолей.
У Водолея-Розы с Козерогом-Лаврентием (все-таки Берия, наверняка, был его дальним родственником), если верить гороскопу, была духовная близость и общность интересов. Но и сексуальная несовместимость.
– Вот! – подняла палец вверх Лана. – За это можно зацепиться.
– Как ты себе это представляешь? Я что – паровозик из Ромашкина, чтобы ко всему цепляться? Приду к ним и скажу, что буду третьей? Это разврат какой-то!
– Это шведская семья, – объяснил Степан, принимаясь за морковку.
Но Алина решила, что цепляться за Лаврентия не будет. Даже если он ей позвонит и скажет, что завтра уезжает в Австралию, она промолчит и проигнорирует его полностью. Если он позвонит, она вообще не возьмет трубку, пусть общается с автоответчиком. А на автоответчик она такого наговорит! Чего бы такого ему сказать?
Лаврушка не позвонил. На следующий день она отправилась по магазинам и как бы между прочим заглянула в художественный салон. Центральное место на выставочной стене занимала какая-то мазня, очень похожая на ту, которую она уже видела в Доме детского творчества. Ясное дело, подумала Алина, уже спелись, голубки. Она подошла к картине ближе и поинтересовалась у продавщицы, что это такое. Та ей ответила, что это очень известное произведение великого художника современности Лаврентия Рыбакова, стоит оно огромное количество денег, но если дама сама поговорит с художником, возможно, он сделает ей скидку. Художник очень сговорчивый и талантливый. Конечно, подумала Алина, Лаврушка сговорчивый, даже чересчур. Она ответила девушке, что картина ей совершенно не нравится, что настоящие художники уже давно не пишут в такой манере и вообще, это хлам, не достойный занимать место в ее доме. После чего Алина развернулась и вышла из салона. Ей вслед продавщица закричала, что она ни в чем не разбирается, отстала от жизни, от модных тенденций и вообще шла бы куда подальше, в гастроном, например.
У Алины на глаза навернулись слезы, к тому же снег, стеной идущий несколько дней подряд, значительно сокращал видимость. Алина чуть не попала под машину, переходя дорогу. Она очнулась, когда в метре от нее затормозила желтая «Газель», водитель которой нецензурными выражениями объяснил девушке, как следует переходить проезжую часть.
Иван Васильков как раз ехал с заседания суда, где его лишили водительских прав. Их и свои собственные он отстоять не смог. Никто из здравомыслящих судей и гаишников не верил, что вечером первого января он был трезв как стеклышко, потому что просто не пил. Нет, он не состоял в группе анонимных алкоголиков. Он занимался спортом, вел довольно активный образ жизни и не испытывал пристрастия к спиртному. Никто не поверил, что на дорогу неожиданно выскочила пьяная троица, из-за чего ему пришлось разнести стену магазина. После разборки ему предстояло на два года стать пешеходом, что было равнозначно смертной казни с применением мучительных изощренных пыток. Он стоял, согнувшись в три погибели в пассажирской маршрутке, когда какая-то девица шагнула прямо под колеса. Водитель успел среагировать, резко надавил на тормоза, маршрутка остановилась. Иван среагировать не успел. Он не привык к таким поездкам: стоял у двери на одной ноге, вторую приткнуть было некуда, держался кое-как и упирался только затылком в потолок. Когда маршрутка резко остановилась, Иван пролетел к водительскому сиденью и растекся лицом по переднему стеклу.
Но даже заплывающим от гематомы глазом он успел разглядеть виновницу происшествия – это была она! Та самая девица в норковой шубке, что стояла на дороге перед круглосуточным супермаркетом. Сегодня она так же плохо соображала, делала круглые глаза и хватала ртом морозный воздух. Он захотел выбраться из маршрутки, чтобы догнать девицу и разобраться с ней, но та неожиданно очухалась и припустила в таком темпе, будто за ней погналась стая голодных волков.
Иван закрыл глаза, сразу же возник образ норковой девицы, как будто воспроизведенный им фоторобот серийной убийцы. Он удовлетворенно улыбнулся, погрозил ей вслед кулаком, пообещал обязательно встретиться и полез назад.
Ничего не подозревающая о коварстве Василькова Алина и думать не думала, что встретится с ним еще когда-нибудь. Она очнулась, когда увидела за стеклом маршрутки чью-то перекошенную, расплющенную, злую физиономию, которую приняла за лицо смерти, и дала деру.
Дома она улеглась на диван, накрылась теплым пледом и решила немного поразмышлять о своей судьбе. То есть о том, почему симпатичным наивным девушкам не везет в любви. Но ей удалось об этом не только поразмыслить, но и поговорить. Через пару минут после того, как она уютно устроилась, раздался звонок. Пришла Машка и с ходу заявила, что она не знает, что делать с Тимофеем, который после того, как она ему залепила пощечину, больше с ней не разговаривает. Приходить приходит, стоит рядом, подает ей пуховик, держит сумку, но делает это молча и не глядя на нее. Маша решила, что больше так продолжаться не может, и пусть Алина ей посоветует, что нужно предпринять, опираясь на астрологические данные. Та сначала отнекивалась, ей не хотелось влезать в чужие отношения, в своих бы разобраться. Но после всхлипываний Маши Алина согласилась.
С Тельцами, а Тимофей – Телец, разговор был короткий, уж это Алина знала по себе. Если Тельцу что-то не понравится один раз, оно не понравится ему никогда. Любая капля может переполнить его чашу терпения, и тогда – держись. Он снесет все на своем пути, в том числе и вас. Как не оправдавшую его доверия. Маша задумалась, похоже на то, что пощечина стала предпоследней каплей, раз пока Тимофей ее не простил. И что же теперь ей делать? Занять линию обороны и стойко выдерживать его натиск. Пусть себе молчит. Тельцы очень упертые и любят верховенствовать. К любому выводу они должны прийти самостоятельно. Если он захочет говорить – пусть говорит. Она постарается выглядеть равнодушной.
Маша собиралась следовать астрологическим советам.
При встрече с недовольным Тельцом лучше не надевать красную кофточку. Они не выносят этот цвет. Оранжевый им кажется намного интереснее. Женщина в оранжевом – то, что нужно Тельцу. Их притягивают красота и экономия. Они с детства заводят копилку, чтобы откладывать в нее средства на черный день… Алина вздрогнула.
Так вот почему Мик подарил ей, Алине, свинью-копилку! Он начитался гороскопов! И он знал, что Алина – Телец. Но откуда астрологи взяли, что Тельцы любят копить деньги? Вот лично у нее ничего не получается. Хотя нет. Семейство Львовых Алина кормила как раз на те деньги, что начала откладывать на отпуск. Тогда почему ее разозлила свинья-копилка? Ее разозлил Мик…
Телец панически боится неоплаченных счетов, из-за неумеренной еды он часто болеет, старается ни при каких обстоятельствах не рисковать…
– Слушай, Аля, – произнесла после всего услышанного Машка, – ну его, этого Тимофея.
– Да, – вздохнула та, – мы такие – Тельцы.
