Алиен Уриэль
Бытие и безумие [и драконы]

Полная версия

Предисловие университетского преподавателя

Эта книга «о сумасшествии» появилась в темные времена и, полагаю, неслучайно. Возможно, что выход «безумной книги» поможет уберечь себя в духовно-моральном плане не только автору, но и тем, кто решится эту книгу прочитать.

Harold Hagel, СПб., преподаватель университета

Посвящается с любовью и искренними извинениями всем, кому я принес боль и страдание в этой жизни.

Авторские предуведомления к первому тому

Предуведомление№ 1

Эта книга написана для одного читателя, который, скорее всего, не прочтет ее. Она писалась для Дорогого Мироздания.

Ее, видимо, не поймут те, у кого нет серьезных психических расстройств. Топология их психики совершенно иная, и мои аналогии будут неприменимы к их жизни.

И ее, наверное, не поймут те, у кого есть серьезные психические расстройства, ибо их психический профиль уникален и сильно отличается от моего.

Поэтому мы оставляем надежду быть понятыми. Это может произойти только в случае совершенно невероятных совпадений и фантастических обстоятельств, которые, тем не менее, присутствуют в этом мире.

Итак, мы обращаемся к Мирозданию.

Но есть еще исследователи и специалисты, которым может быть интересен единичный пример безумия. Есть шанс, что это может им пригодиться, несмотря на затруднения в обобщении изложенных мной образов, метафор, гипотез и положений.

Предуведомление № 2

Этот текст писали несколько человек в разное время, поэтому он не претендует ни на стройность, ни на системность, ни на последовательность, ни на логичность.

Поэтому его можно читать в любой последовательности или не читать вовсе, но если вы всего лишь узнаете о его существовании – он уже соприкоснется с вами.

Лучше всего прочесть предисловия и навсегда забыть об этой книге.

Впрочем, все эти советы совершенно безумны.

Предуведомление № 3

Слово «безумие» я не отношу к людям, страдающим психическими расстройствами.

Я отношу его исключительно к своему состоянию.

Оно входило в меня много лет, и для того, чтобы его заметить, мне тоже понадобилось много лет.

Все совпадения с другими людьми случайны, при написании книги ни одно животное не пострадало.

Предуведомление № 4

В этом тексте мы будем часто использовать местоимение «мы». Но это не означает, что имеет место идентификация с какими-либо группами людей, связанных или не связанных с психическими расстройствами.

Под «мы» понимается исключительно совокупность «главных соавторов» и авторских личностей.

Иногда тем не менее будет встречаться местоимение «я». Это не будет означать позицию «интегрированной личности», а лишь голос, который хочет явить себя как «я».

Это может слегка путать, но тут уж ничего нельзя поделать – так пишется эта книга.

Предуведомление № 5

Как читать эту книгу?

Никак.

Если она попала к вам в руки – сожгите ее.

Если она вам приснилась – немедленно просыпайтесь.

Если вам про нее рассказывают – залепите уши воском и возьмите в руки арфу.

Если вы сами начали ее писать – свяжите себе руки за спиной.

Если же вы в нее попали случайным образом – попробуйте вынырнуть. Если не получится – вы пропали.

Предуведомление № 6

Диагнозы, которые мне ставили разные психиатры в течение жизни

Читатель предупрежден!

199*

Маниакально-депрессивный психоз (МДП) / Биполярное аффективное расстройство (БАР) – F31

2018

Биполярное аффективное расстройство (БАР) – F31

Смешанное тревожное и депрессивное расстройство – F41.2

Эмоционально неустойчивое расстройство личности (ЭНРЛ) – пограничное расстройство личности (ПРЛ) – F60.3

2019

Биполярное аффективное расстройство (БАР) – F31

2020

Обсессивно-компульсивное расстройство – F42

Генерализованное тревожное расстройство – F41.1

Посттравматическое стрессовое расстройство – F43.1

Расстройство приспособительных реакций (расстройство адаптации) – F43.2

Смешанные диссоциативные [конверсионные] расстройства – F44.7

Шизоаффективные расстройства – F25.2

Обсессивно-компульсивное расстройство личности (ОКРЛ) – F60.5

Посттравматическое стрессовое расстройство – F43.1

Шизотипическое расстройство – F21

Смешанные диссоциативные [конверсионные] расстройства – F44.7

В марте 2021 года на городском психиатрическом консилиуме были поставлены/подтверждены три последних диагноза.

Предуведомление № 7

Все личности и существа, которые встречаются на страницах книги, – это те, кем я был в одной из жизней или с кем я встречался в одной из жизней: здесь нет незнакомцев.

О подробностях многих встреч я пока не готов писать, но могу рассказать при личном общении (даже если вы сами – одна из моих субличностей либо вообще несуществующая персона).

Авторские пояснения к первому тому

Пояснение № 1

Нумерация глав нужна вовсе не для того, чтобы книга читалась в определенном порядке. Это всего лишь первоначальный «адрес» глав, место их «первоначальной прописки», расположение глав/«деталей» в «коробке» книги как конструктора, из которого можно собирать самые немыслимые фигуры.

Пояснение № 2

Каждый желающий может стать соавтором и даже автором (!) новой книги, точнее – собрать из глав/«деталей» свою собственную, выкинув то, что покажется лишним, и, возможно, дописав что-то от себя.

Мы ждем предложений по выпуску таких «соавторских книг».

beingandmadness.online

MadnessBeing@gmail.com

Я не единственный участник этой истории и не единственный ее автор. Честно говоря, я вообще не знаю, кто тут главный герой и кто рассказчик.

Урсула Ле Гуин. Левая рука Тьмы

Подлинный разум не тот, что свободен от любых компромиссов с безумием, а тот, что напротив, почитает своим долгом осваивать предначертанные безумием пути.

Мишель Фуко

Лев устало посмотрел на Алису.

– Ты кто? – спросил он, зевая после каждого слова. – Животное?.. Растение?.. Минерал?..

Не успела Алиса и рта раскрыть, как Единорог закричал:

– Это сказочное чудище – вот это кто!

Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье

Я брат драконам и спутник совам.

Книга Иова

Часть I
Метафизика и тишина

I.I.01. Безумие и встреча

Однажды мне было очень страшно. Так страшно, что я чувствовал, как холодная неизвестность проникает сквозь мои ребра. Так страшно, что я не чувствовал, что в мире есть что-то еще, кроме этого страха. Так страшно, что к горлу подступило ничто. Но мне хватило сил подойти к книжной полке и взять первую попавшуюся книгу.

Это были «Арабески Безумия» Джейн Гинсбург. Я уже забыл, где и когда купил эту книгу, и вообще забыл о ее существовании. Но сейчас это была настоящая встреча.

Джейн была философом, психоаналитиком, поэтессой и достаточно оригинальным художником. Она провела в психиатрических клиниках в общей сложности более семи лет и именно там начала изучать психоанализ.

Гинсбург не могла больше месяца работать с одним и тем же психиатром, и это вызывало серьезные сложности для ее пребывания в лечебницах. Кроме того, она часто влюблялась в других пациентов, в том числе – совершенно невменяемых, воображая их непризнанными гениями и «путешественниками в страну Безумия». Все ее любовные истории заканчивались трагично, иногда приводя к попыткам суицида с обеих сторон.

«Арабески Безумия» похожи на «записки душевнобольного», но при этом в них много философии и поэзии.

«Арабески» сперва усилили мой страх, но по мере чтения я начал погружаться в авторские миры, забыв про свои собственные. Я погружался – но при этом оставался независимым читателем, и это помогало мне остаться еще и наблюдателем, следящим не только за текстом, но еще и за самим читателем. Страх отступил, и на его место пришло нетерпение сердца.

I.I.02. Безумие и отрицание

Нам очень тяжело признать собственное безумие. Это нарушает законы логики [см. «Безумие и логика»]. Это раскалывает наше сознание на новые части, которые плывут в темной тишине. Они, эти части, рассказывают нам о разном, во что мы не можем поверить, но обнаруживаем, что не верить в это тоже невозможно. Мы отрицаем свое безумие, как привыкли отрицать некоторые части себя. Притом, что наше безумие не совсем принадлежит нам, а мы не совсем принадлежим ему. Мы не можем вобрать его в себя целиком, его края свешиваются наружу и создают явления, которые мы не можем воспринимать как принадлежащие нам. Нам проще отказаться от этой картины вовсе, чем попытаться понять и принять ее. Наше отрицание создает иллюзию целостности и дарит несбыточные надежды.

I.I.03. Безумие и логика

У каждого безумия своя логика. Попытка подойти к безумию с позиции «классической» логики является безумной. Безумие создает собственную логику, но не следует ей. Оно строит уникальную логическую систему и тут же начинает ее опровергать и ломать. Эти два противоположных процесса потребляют значительное количество энергии. Это происходит даже в периоды ремиссии, но тогда отследить эти явления значительно труднее, они уходят с поверхности и продолжаются на глубине. И они прекращаются только с полным уходом безумия, возможно – вместе с его носителем.

I.I.04. Безумие и реальность

Реальности нет. Но не в том смысле, что ее нет совсем. Она периодически является в странных одеждах и напоминает о том, что ее нет. Эти явления реальности вызывают тоску и головокружение, которые особенно сильны в присутствии безумия.

Реальность, которой нет, распределена неравномерно. Во многих местах она очень разрежена, и сквозь нее проступает Ничто [см. «Безумие и Ничто»]. А вокруг некоторых точек она сгущается до плотной массы, порождая Нечто [см. «Безумие и Нечто»]. Здесь ее можно потрогать руками и даже собрать в лукошко. Но как только мы отдаляемся от точки сгущения, мы обнаруживаем, что лукошко пусто. Это игра [см. «Безумие и игра»]. И безумие мешает нам чувствовать вкус этой игры. Оно заполняет отсутствующую реальность своими порождениями. Но это не чудовища – это всего лишь одинокие беспомощные дети.

I.I.05. Безумие и страх

Безумие боится само себя. Боится до такой степени, что прячется от себя под диван и делает вид, что его не видно. Эти прятки могут длиться бесконечно. Только если научить безумие не так сильно бояться, можно попытаться прекратить и эту игру. И тогда безумие может высунуть из-под дивана голову и увидеть, что безумие-на-диване не так ужасно, как хотело бы выглядеть. В этом случае безумие начинает больше бояться собственного страха, чем себя, и страх становится отдельным протагонистом, с которым можно вступить в контакт и определить – пусть и очень приблизительно – его границы [см. «Безумие и границы»].

I.I.06. Безумие и психиатрия

Как сказал мне профессиональный психиатр, такая постановка проблемы и корректна, и некорректна – одновременно. С одной стороны, понятно, что речь идет прежде всего о психических расстройствах или заболеваниях. А с другой – сам термин «безумие», разумеется, не употребляется в профессиональной среде; сейчас принято говорить о «расстройствах». К тому же, если брать буквальное значение слова – «без ума», то многие ментальные расстройства не связаны напрямую с поражением именно когнитивных способностей, могут быть совершенно другие типы особенностей, например, проблемы с памятью, настроением, множественными личностями и т. п.

Связано ли нынешнее увеличение количества диагнозов с особенностями нашего времени? Во-первых, действительно растет их число, например, неврозы, невротические расстройства. Их точно стало больше, и это отчасти связано с новыми вызовами и новыми требованиями, которые предъявляются к личности: люди не успевают адаптироваться к быстрым переменам в стиле жизни и новым культурным кодам. Во-вторых, современная психиатрия стала точнее ставить диагнозы, растет обращаемость пациентов, психиатрия становится более гуманной и менее пугающей, снижается стигматизация людей, страдающих теми или иными расстройствами. В любом случае ситуация сейчас совсем другая, чем была, скажем, 100–200 лет назад.

I.I.07. Безумие и Дон Кихот

Дон Кихот недостаточно безумен. Он безумен настолько, чтобы быть непонятным для «нормальных» людей [см. «Безумие и норма»], и недостаточно безумен, чтобы совершить скачок в иной мир. Он, конечно, совершит этот скачок, но мы его уже не увидим. Для этого он будет вынужден убить Дон Кихота, а вместе с ним – и недоношенное безумие.

Дон Кихот периодически ныряет в более глубокое безумие, но через какое-то время выныривает, ибо недостаточно тяжел, чтобы погрузиться в него навеки, и недостаточно легок, чтобы взлететь над ним. Мы, если примем весь его опыт и неподтвержденные догадки, можем быть способны и на то, и на другое. Но можем просто застрять на границе [см. «Безумие и граница»], как насекомое в янтаре, и изумлять редких прохожих.

© Сухотин И., ил.

I.I.08. Безумие и дон Хуан

Командор ордена Калатравы показывался миру только днем. И никто не знал, что иногда ночами именно он появлялся в разных местах Севильи под именем дона Хуана, слегка изменив внешность (это происходило в дни, которые в календаре обозначены простыми числами до 31). Несмотря на то, что дон Хуан вел странную и бурную жизнь, он сильно любил свою жену, донну Анну. И когда он сымитировал свою смерть – как Командора – от рук «этого ужасного дона Хуана», он захотел проверить, сумеет ли – теперь уже в качестве оставшегося на Земле Хуана – соблазнить собственную вдову. Ему это почти удалось.

Есть масса версий его жизни – от самых ужасных до самых романтических; и XIX, и ХХ века дали множество вариантов – от Эрнста Теодора Амадея Гофмана до Карела Чапека; существуют даже версии, что дон Хуан был женщиной, или механической куклой, или «Человеком Абсурда». Все эти гипотезы отчасти верны.

I.I.09. Безумие и дон Румата

Трудно быть Богом. Еще труднее им не быть. Пути [все] могущества требуют особого типа дисциплины и послушания. Безумие предлагает такие пути. И наши тонкие крылья, позволяющие взлетать и наблюдать сверху за текущей внизу жизнью, часто с трудом выдерживают наш вес. Безумие бьется в интервале между полным всемогуществом и абсолютным бессилием. Это биение, эта вибрация способны порождать миры, в которых возможно наше вмешательство в саму структуру происходящего. Социальное начинает течь сквозь наши пальцы так же, как ментальное. Если смотреть на это взаимодействие с социальным с разных точек метареальности, то всегда найдется ракурс, с которого иллюзия нашей способности многое менять перестает быть иллюзией и открывает прежде закрытые ворота.

I.I.10. Безумие и время – 1

Время – это величайший обман. Точнее, обман не само «время», а представление о нем как об одномерном однонаправленном потоке, который тащит нас из «прошлого» в «будущее» и якобы всегда позволяет нам присутствовать лишь в «настоящем». Время – это двумерная неровная поверхность с впадинами и холмами, сложным ландшафтом и глубокими бороздами в виде пространственных кривых.

Безумие подсказывает нам именно такой образ. И оно же позволяет нам выйти из линейного одномерного потока и сделать первый шаг «вбок». Такое ощущение времени малофункционально и порой даже опасно, но дает возможность прокладывать по поверхности сложные траектории и новые линии сопряжения.

I.I.11. Безумие и пространство

Безумие искривляет пространство не меньше, чем силы гравитации. «Безумный» наблюдатель влияет на свойства пространства совсем не так, как наблюдатель «нормальный» [см. «Безумие и норма»].

Когда «обычные люди» описывают пространство, они, как правило, представляют себе безразмерную трехмерную полость, в которую помещены разные объекты. Но, во-первых, само пространство зависит от этих объектов, а во-вторых, оно вовсе не трехмерно, а как минимум семимерно. И это мы еще не упоминаем о смежных Вселенных [см. «Безумие и миры»].

Безумные люди видят пространство совсем иным образом, и они нередко даже понимают, насколько влияют на его структуру [см. «Безумие и структура»]. Есть отдельная топология «безумных пространств», классификацию которых ввела в обиход выдающийся математик Элеонора Кривич. Это не просто неевклидова геометрия, но геометрия дискретных миров.

Пространство всегда связано с веществом (массой), временем и энергией, но для «безумных пространств» эта связь является значительно более сложной, чем привычные физические формулы. Именно на пересечении этих четырех явлений живет Ничто [см. «Безумие и Ничто»], и именно здесь рождаются новые идеи, языки [см. «Безумие и язык»] и драконы [см. «Безумие и драконы»].

I.I.12. Безумие и энергия

Безумие – это энергия, которая замкнута сама на себя. В безумии, как в любой неравновесной системе, заключено много энергии, но она чаще всего расходуется на внутренние цели самого безумца или распыляется вовне хаотичным и непредсказуемым образом.

Если научиться выделять эту энергию и перерабатывать в привычные для людей виды и формы, безумие могло бы стать движителем многих важных событий. Есть безумцы, которые осваивают эту технику, и тогда их безумие вырывается наружу направленным концентрированным потоком и может как смывать целые города, так и отапливать целые страны.

Энергия безумия подчиняется всем классическим законам (сохранение массы/энергии) и может быть выражена все той же эйнштейновой формулой.

Психиатрические клиники «четвертого поколения», где научились использовать энергию безумия в качестве источника индивидуального и социального творчества, давно перешли на самоокупаемость и работают весьма эффективно.

Существует несколько основных форм «энергии безумия», главная из которых – собственно «безумная энергия». Ее легко опознать по слабому зеленому свечению и звуку капающей воды.

I.I.13. Безумие и Аполлон

Безумие погружено во тьму, но его пронзают лучи света. Безумие иррационально, но стремится к созданию рациональных структур. Оно пытается выстроить непротиворечивую схему из имеющихся в наличии противоречий. Безумие как прибой подступает к ногам Стреловержца и затем отступает, не выдерживая жесткости его конструкций и ясности целей, намеченных им для его стрел. Контакт ненадежен: безумие не способно к такой предельной стройности, хоть и ищет ее. И безумие отвечает Аполлону вихрями и сгустками липкой темноты, а он продолжает свое дело, проникая своими лучами в самые сердцевины этих возмущений.

I.I.14. Безумие и Дионис

Дионис живет в безумии. Его безумие совершенно иного рода, чем человеческое. Но он позволяет и людям – через темные аллеи вакхического безумия – стать ближе к себе и своей музыке.

Безумие – это всегда трагедия. Даже если она с первого взгляда кажется комедией. Это песнь козлов, осознающих, что каждый из них в любой момент может стать – ибо уже приготовлен – козлом отпущения.

Безумие Диониса в трех точках соприкасается с нашим безумием. Эти точки расположены во всех трех мирах, соединенных Священным Древом. Потому мы можем – через свое безумие и безумие Диониса – обрести его голос. И тогда нам явится Ариадна и протянет новую нить.

I.I.15. Безумие и Гермес

Безумие всегда таинственно. Даже если нам кажется, что оно целиком выставлено наружу, в нем всегда есть скрытая часть. И нередко это сокрытое – как у айсберга – составляет большую часть всего существа безумия.

Тот, кто является за нашими душами, Гермес, способен видеть наше безумие целиком. Его кадуцей погружается в пустоты нашего сознания и создает крошечные звезды, которые потом собираются в созвездия.

Психопомп скользит между мирами, но лишь пронзает, а не разрушает их стенки. Его движения точны и незаметны. Он служит тайне. И если на то будет его желание, может пригласить и нас присоединиться к этому служению.

I.I.16. Безумие и одиночество – 1

Безумие создает двойное одиночество и, можно даже сказать, одиночество онтологическое. Безумец чувствует себя одиноким в окружении «нормальных» людей, ибо они не способны войти в его безумие и разделить его. Но он чувствует себя вдвойне одиноким среди других безумцев [см. «Безумие и безумцы»]: их безумие создает обманчивое чувство, что настоящее взаимопонимание – возможно, однако завершается все полным крахом, ибо каждое безумие уникально, как отпечатки пальцев, и фильтр двойного безумия – своего и чужого – ведет к ощущению полного и безысходного одиночества, которое лишь слегка компенсируют нечеловеческие существа и объекты и психотические фантазии.

I.I.17. Безумие и порядок [Безумие и Космос – 1]

Безумие – это не хаос. Это особый порядок, проступающий сквозь лицо хаоса. Точнее, это сосуществование порядка и хаоса в одном флаконе – без всяких перегородок; при этом они почти не смешиваются.

Порядок, или «внутренний космос», можно наблюдать, вооружившись философской лупой (вытачивается из куска философского камня).

Безумие – как порядок – выстраивает более-менее устойчивые структуры [см. «Безумие и структура»], которые, как у любой эмерджентной системы, несводимы к отдельным ее элементам.

Одновременно безумие выбрасывает наружу – как осьминог выпускает чернила – иллюзию порядка, чтобы стать невидимым, и чтобы скрыть свой собственный порядок.

Эту иллюзию, каждый раз разную, внешний наблюдатель и принимает за «порядок безумия» и на этом успокаивается.