Марианна Алферова
Гробницы Немертеи
ГОЛУБОЙ КОЛОДЕЦ И ВРЕДНЫЙ ХОГ
1
План действий был составлен и одобрен в общих чертах. Найден объект раскопок. Подготовлена техника, загружены программы. Платон выдвинул гипотезу, Андро рассчитала, где копать, на основании предположений Атлантиды. А Ноэль да, да, равнодушный и не участвовавший в совещании Ноэль – предложил способ отвлечь хога: снять со старого, гниющего в космопорте челнока метеоритные поглотители и установить по периметру вокруг места будущего раскопа. Дело это было трудоемкое, но обещало дать результаты. Если с хогом не справятся поглотители, рассчитанные на любой тип материи, то, значит, этот хог – не материя, а некое высшее существо. Платон попытался прикинуть, есть ли перспектива у программы уловления и продажи высшего существа, но решил, что подобными операциями он пока заниматься не будет. Договорившись о предстоящей работе на завтрашний день, Атлантида попытался со своего челнока выйти в галактический Интернет – но опять никакого эффекта. Связь была полностью заблокирована. Это не помехи: пока челнок садился на Немертею, она была идеальной. Да и “Цербер” Лиги Миров в очередной раз связывался с челноком. Но вот прошло несколько часов, и, пожалуйста, – абсолютная тишина. Ясно, что кто-то намеренно блокирует сеть. Рассольников вспомнил про оружие на пересадочной базе, и ему стало не по себе… Пираты? Он пожалел, что сам не сообщил о находке на Ройк, а доверился подозрительному “тираннозавру”. Чтоб его пожрал плотояд живорожденный – профессор старался ругаться изысканно. Правда, он запустил в ящики электронных клещей, но теперь, поразмыслив здраво, признался себе, что толку от его дерзкого поступка никакого. Оружие такого рода должно иметь суперзащиту, и какие-то там цивильные клещи ортогелиевым дезинтеграторам не более опасны, чем клещи самые обычные.
Атлантида уже собрался вернуться назад в загородную зону, но тут вспомнил о белой керамике, что утащила у него из-под носа Андромаха. С самым решительным видом профессор направился на склад. Двери, разумеется, были заперты. Платон попытался открыть замок, но куда там! Не выйдет из профессора домушника. Разозлившись, он вытащил “магнум”, перевел его на режим непрерывной работы. Никакого эффекта. Композитный материал лишь потрескивал, будто насмехался над археологом. Атлантида отступил, не столько раздраженный, сколько обескураженный. Впрочем, само поражение что-то да значило. Не стала бы Андро громоздить замок такой сложности для охраны только белой лепной керамики. И тут он заметил над корпусом склада свечение – абрис голубого сверкающего купола – как над вертикальными гробницами Ройка.
Здесь, на Немертее? Но ведь здесь нет гробниц…
2
Немертея… как представить ее? Влажный шар, очень много воды. Три материка, подвешенные друг к другу на тонких черешках-перемычках, в северных широтах – хвойные леса, на экваторе – джунгли. Планета представлялась Платону капризной и непоследовательной женщиной, которая сегодня хочет одного, завтра другого, а послезавтра забывает о прежних желаниях и твердит о чем-то совершенно невозможном. Этот образ полностью противоречил застывшей картинке взращенной на груди Немертеи цивилизации. Там был бесконечный самоповтор, а Атлантиде мерещились то просьбы, то крики, идущие из самой глубины естества Немертеи, ужас и отчаяние, и над ними голубым куполом замогильного сияния беспричинная слабокрылая надежда. Он знал, откуда пришел этот образ – из музыки, которая превращала дом в таинственный замок, из плача-причитания в комнате Кресс.
Впрочем, археологу не стоит давать волю воображению, ученому не положено так окрыляться, иначе он начнет подгонять факты под свои гипотезы, выискивать нужные артефакты, а ненужные уничтожать, как растоптала Кресс белую керамику Платона.
Напрасно Атлантида пробовал что-то написать о цивилизации Немертеи. Не получалось, не хватало информации. Один лишь тезис был пока абсолютно ясен: теория профессора Брусковского – стопроцентная умозрительная лажа. – Да, стопроцентная лажа. – повторил Платон вслух. – Вот, к примеру, кувшин…
Он достал из шкафа похищенный из керамической “могилы” кувшин. Вся черная керамика будто сделана на поточной линии – что правда, то правда. И узор всегда одинаков. Атлантида направил цифровую лупу на одну из деталей узора. На экране тут же высветились бегущие друг за другом волнообразные линии. И уж тут никакого повтора, никакой закономерности. Тонкая работа. Или какая-то специальная кисть, делая роспись, оставляла причудливый след? Атлантида поставил кувшин на стол, и тот едва не упал – археолог в последний момент успел его подхватить. Совершенно нефункциональная вещь. Но при этом – какая идеальная форма. В изгибе горлышка есть что-то эротическое. Несомненно, сама эта форма есть некое открытие. Ничего прежде он не видел… ну почему же… тот золотой кувшин, что он купил в лавке Монтеня, так же идеален по форме, только еще более тонок, еще более вытянут. И совершенно неустойчив. Атлантида отложил в сторону керамический сосуд, достал золотой. Как он раньше не заметил? Абсолютное подобие форм… Платон смотрел на эти два изделия, как завороженный… только он не слышал, чтобы на Немертее находили подобные золотые кувшины. Но видел почти точно такой же в комнате Кресс. Возможно, остальные разворовали во время нашествия кладоискателей… А что, если вложить золотой кувшин внутрь глиняного? Размеры позволяют. Платон не знал, откуда явилась эта мысль. Но явилась – и все. Будто кто-то шепнул. Порой такие голоса называют “интуицией”. Атлантида всегда делал то, что подсказывала ему интуиция. Осторожно, чтобы не повредить глиняный кувшин, он вложил золотой внутрь. Вот острие коснулось дна… трак… оно будто вошло в заранее приготовленное углубление…
И… зазвучал голос. Немолодой мужской голос, говорящий на неизвестном языке…
Атлантида крикнул компьютеру:
– Слушай и записывай информацию… Голос из кувшина произнес только несколько фраз, когда раздался стук в дверь и послышался голос Андро:
– Платон, что случилось?
Археолог спешно вытащил золотой кувшин из кувшина глиняного и швырнул под одеяло. Потом спрятал и глиняный и только после этого открыл дверь. Андромаха тут же кинулась в комнату и подозрительно огляделась по сторонам:
– Почему ты закрылся? – Она даже потянула носом воздух, словно учуяла запах преступления.
– Я переодевался.
– На берегу ты не выглядел столь стеснительным.
– Планировал заняться кое-чем более интимным. – Он кивнул в сторону включенного компа, явно намекая на виртуальный секс.
Неудачное вранье. Исследовательские компьютеры не пригодны для подобных развлечений. В таких вещах лучше использовать примитивную “универсашку”. Андро посмотрела на него в упор, покачала головой, и на глаза навернулись… слезы. Неужели можно так смущаться – до слез? Никогда Платон не слышал ни о чем подобном.
– Мне показалось, я слышала голоса. – Неуклюжая ложь не рассеяла подозрений.
– Я же сказал…
– Голос был мужской, но не твой, – настаивала она, чуть не плача.
– Это виртуальный сутенер. Андро вновь оглядела комнату.
– Ну что ж, не буду мешать. – Странная улыбка скользнула по ее губам как будто она узнала об Атлантиде нечто такое… – Спокойной ночи, – пробормотал Платон, захлопывая дверь. “Странно она все-таки смущается”, – подумал он. Профессор всегда считал, что женщины в подобных случаях должны краснеть, а не плакать.
3
На следующее утро Платон поднялся вместе с ярким немертейским Ба-а… Весь вчерашний вечер чистильщик возился с его костюмом и наконец-то вытравил проклятое пятно. Теперь одежда висела на чистильщике, как на манекене. Разумеется, для раскопок больше подошел бы комбинезон. Но Атлантида решил надеть белый костюм. Почему бы и нет? Сегодня день торжественный. Откроются нуль-порталы Немертеи, и мир шагнет на новый этап развития. Так что белый костюм и белая шляпа, купленная на Ройке: новая модель с двойной охладительной лентой и желтой пряжкой, похожей на золотую, – очень даже подойдут. Платон проверил тросточку – несколько раз махнул из стороны в сторону и следом ужалил воображаемого противника. Получилось неплохо. Вспомнил о вчерашнем любопытстве Андро. Достал оба кувшина (золотой кувшинчик он назвал для себя “смычком”) и спрятал их в коридоре на маленькой антресольке. Территория ничейная – вряд ли Андро или Кресс будут здесь искать утаенные Атлантидой артефакты. То, что Андромаха не удовлетворилась вчерашним объяснением, – Платон знал точно. Снаружи долетел ровный шум нагнетателей – Ноэль уже вывел из ангара глайдер. Ожил сервисный браслет, и мини-комп передал, что профессора ждут. “Весело сегодня будет”, – подумал Атлантида, сбегая по лестнице и помахивая тросточкой.
– Как настроение? – спросил он, забираясь на сиденье рядом с Кресс.
– Отличное… – Она сильно волновалась-это было сразу видно.
В отличие от Платона она надела рабочий комбинезон и серый облегающий голову подшлемник. Гермошлем держала на коленях. Атлантида был уверен, что Кресс прихватила с собой и оружие. Впрочем, он и сам не забыл прицепить кобуру с бластером. Хотя бы для того, чтобы пугнуть какой-нибудь особо наглый “зеленый желудок”.
Ноэль же, как всегда, был к происходящему равнодушен. Андро летела на втором глайдере. Ее машина шла на автопилоте, так что волновалась инспектор МГАО или нет, определить было невозможно.
День был ясный. Ночью прошел дождь, но теперь лишь легкие стайки облаков стекали к горизонту. Небо по своей голубизне могло соперничать с немертейским мрамором. Или наоборот?
Оба глайдера опустились на выбранном заранее холме. Легкий ветерок волновал светло-зеленую траву. И казалось – так было от начала мира: трава и деревья, песни ящериц – и никакой цивилизации. Но роботы-землесосы приступили к работе, и тут же иллюзия пропала. Из чрева холма, как из огромной сокровищницы, полезли на свет остатки сгинувшей цивилизации. Первым делом на поверхность были извлечены два базальтовых коша. Потом статуя женщины изумительной красоты в развевающихся одеждах. Складки ткани были проработаны так великолепно, что изваяние из голубого немертейского мрамора могло бы составить достойную конкуренцию скульптурам, украшавшим Парфенон. Однако у каменной дамы отсутствовали руки и голова. И поиски вокруг не дали никаких результатов. Такое впечатление, что эти части тела не просто отбили, а уничтожили. Найденная следом статуя мужчины была изуродована точно так же. При взгляде на эти увечные изваяния тут же вспоминался дворец и произведенные в нем перестройки. Караульни для охранников, заложенные кирпичами окна…
Положенные на траву, безголовые и безрукие статуи напоминали тела казненных.
– Вам часто приходилось сталкиваться с подобным вандализмом? – спросил Платон у Крессиды. Та вздохнула в ответ. Значит, приходилось. Наконец под слоем почвы и песка обнаружилась знакомой формы “мастаба” с замурованной дверью. Землесосы быстренько обработали сооружение, но в просеянном ими песке не нашлось ничего сколько-нибудь ценного: ни драгоценных приношений, ни монет – ничего, – даже знакомых черепков стандартных черных кувшинов обнаружить не удалось. Только несколько обрывков золотых нитей – как видно остатки знаменитой “сети”, покрывавшей когда-то планету. Найденные “нитки” Атлантида положил в конверт. Андромаха попыталась их конфисковать, но безуспешно – Платон заявил, что оставляет находку у себя. После этого приступили к разборке стен “мастабы”. Хог никак не реагировал. Атлантиде это не нравилось. Было бы неприятно потерять новенький F-55001 или оказаться засыпанным в колодце на десятиметровой глубине в обнимку с золотым диском. Наконец вскрыли замурованную дверь “мастабы”. Внутри находился колодец. Как и прежний, он был выточен из голубого немертейского мрамора; как и прежний – закидан гранитными ядрами.
После десятиминутного совещания “мастабу” решили аккуратно разобрать, чтобы легче было освобождать колодец.
Рассольников расхаживал по соседнему холму, каждую секунду ожидая нападения хога. Поглотители метеоритов рассерженно гудели и поворачивали круглые воронки, отыскивая источник угрозы. Хог не проявлялся. Или понимал, что при наличии поглотителей ему ничего не светит? Пока что все шло слишком уж хорошо. Роботы орудовали слаженно. Вот только люди суетились. Вскоре колодец был освобожден на одну четверть… Образовалась небольшая пирамида из гранитных разнокалиберных ядер. Невольно представлялась какая-нибудь бронзовая пушка планеты Z-71. Носители сей странной цивилизации подобными ядрами умудрились стереть с лица своей планеты половину городов.
– 12.17 по местному времени, – сообщил Атлантида компьютеру. – Никаких признаков активности так называемого хога.
Андро нервничала и не могла усидеть на месте. Все норовила подобраться поближе к тому месту, где деловито суетился F-55001. Платон несколько раз хватал ее за пояс комбинезона и оттаскивал назад. Андромахе удавалось просидеть на месте лишь несколько минут. Потом она вскакивала и вновь лезла в опасную зону.
15.44. Колодец освобожден наполовину…
Груда гранитных “ядер” все росла.
17.22. Колодец освобожден почти полностью.
Вот тут-то и раздался взрыв. Но не рядом, а далеко. Взорвалось где-то за стеной. Атлантида оглянулся. В прозрачном воздухе над разрушенной столицей Немертеи поднимался густой столб пыли. Платон почему-то подумал о главных гробницах. Но ошибся.
Андромаха глянула на мини-комп своего сервисного браслета.
– Хог взорвал мой челнок! – простонала она.
– Это была твоя собственность?
– Нет, конечно…
– Тогда не печалься. Вызовем помощь по аварийной сети.
Он, правда, тут же вспомнил, что связи у них нет. Но Андро об этом забыла. И он счел за лучшее ее не расстраивать.
– А ведь хог нам угрожает… будто говорит: оставьте колодец в покое, или хуже будет. Точно как человек. Не могу дать по морде, так кину издалека комом грязи. Вот что… я думаю, этот самый хог управляется вполне разумными существами. Они понимают, что удар по колодцу нейтрализуют поглотители, и грозят нам издалека.
– Он может взорвать и твой челнок.
– Может. Но я не особенно им дорожу. К тому же посудина застрахована. Пусть взрывает.
– Но как мы покинем планету?
– Через колодец… Ведь это нуль-портал. Или ты забыла? Пусть хог бесится. F-55001 сообщает, что колодец полностью освобожден.
– А если портал не работает? – Она явно не разделяла его энтузиазма.
Атлантида посмотрел на Ноэля и Кресс. Они стояли, держась за руки, и неотрывно смотрели на освобожденный колодец.
– Думаю, работает. Иначе бы хог не суетился, – заявил Платон. – Как ты думаешь, Кресс?
Но она не ответила. Даже не повернула головы. Как и Ноэль. Казалось, они даже не слышали дальнего рокота взрыва.
4
Платон заглянул внутрь колодца. На дне светилось что-то… Неужели?.. Атлантида облизнул губы. Если он откроет новый способ нуль-транспортировки… более дешевый, чем прежние… Хотя, если учесть, сколько золота потребовалось для создания этого портала, то нельзя сказать, что немертейский способ поможет сбить цены на рынке коммуникаций. Или это не золото? Может, это какой-то местный пластик, внещне столь похожий на благородный металл?
– Ну… и как его включить? Кто мне ответит? – он бросил вопрос в пустоту.
Да и к кому он мог обращаться? К Андро? Ноэль же и Кресс по-прежнему пребывали в прострации.
– Может, есть какой-то ключ? – предположила Андро. – Кнопка или…
Атлантида внимательно оглядел голубой обод колодца. Никаких намеков. Ноэль, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, взобрался на кольцо, встал, покачиваясь, огляделся. По своей всегдашней привычке едва заметно пожал плечами. Махнул рукой – будто хотел сказать: была – не была… И прыгнул вниз. Раздался крик и замер. Платон и Андро кинулись к голубому жерлу. Заметались лучи фонариков. Атлантида пытался обнаружить внизу расплющенное тело. Но в глубине посверкивал лишь золотой диск. И никаких намеков на изуродованное тело. Получалось, что портал работает. Был закидан камнями в рабочем состоянии…
Столько лет прошло. Поразительная надежность!
– Видите, как просто, – Кресс рассмеялась коротким смешком. Кажется, она не испугалась. Почти.
– Прыгнул и… уехал? Кто следующий? Возможно, она хотела последовать вслед за мужем. Возможно. Но не успела. Потому что Платон почему-то потерял равновесие и рухнул в мраморное жерло. Он попытался зацепиться тросточкой за обод колодца, но не сумел – к своему удивлению – и полетел следом за Ноэлем.
Как же так? Подобной неловкости за ним прежде не водилось! А дальше в мозгу стало пусто и черно, перед глазами пусто и черно, в душе – пусто и черно… Мимо пролетела серебряная муха и посмотрела на Атлантиду удивленными человеческими глазами… Потом еще одна и еще… настоящий серебряный снегопад… Платон вспомнил, как на Немертее падали с неба снежинками светляки. Он попытался повернуть голову, но не смог; не смог и пошевелить ни рукой, ни ногой. В той позе, в какой он начал полет, в такой его и продолжал: правая рука вытянута вверх и сжимает тросточку, которой он безуспешно цеплялся за кольцо колодца; одна нога согнута. Краем глаза Платон видел, что поднятая ладонь светится. Скосить глаза и посмотреть вниз он не мог – глазные яблоки сделались такими же неподвижными, как и все тело… “Я умер, – подумал Атлантида. – Так вот что такое смерть…” Ему почему-то стало смешно. Но и рассмеяться не получалось – смех булькал в душе, и душа давилась смехом…
И тут его вынесло на поверхность Ройка.
Неведомая сила швырнула тело вверх и вперед, Платон не устоял на ногах и плюхнулся лицом в раскаленный песок. Впрочем, удар был не такой уж и сильный. Не дожидаясь, пока его физиономия окончательно поджарится, Атлантида вскочил. На Немертее диск Ба-а катился к горизонту. Здесь же было утро, и звезда, которую люди нарекли Ба-а, еще не достигла зенита.
– Приветствую тебя, мой друг, – сказал, мило улыбаясь, Ал Бродсайт, сидящий посреди красно-желтых песков пустыни на крошечном антигравитационном пуфике.
Под пуфиком распласталась черная непроницаемая тень. Одет консультант Передвижного Университета Ройка был в грязно-белый рабочий комбинезон под цвет окружавшим его пескам. Рядом с душкой Бродсайтом стояли трое здоровяков в таких же грязно-белых комбинезонах. Двое, уперев руки в бока, а третий аккуратно целился из игломета прямо в лоб Атлантиде. Платон все еще держал в руках тросточку. Но трость против игломета – оружие слабоватое. Особенно если стрелок стоит достаточно далеко. Впрочем, у археолога имелся “магнум”. Но как успеть выдернуть его из кобуры и не получить заряд отравленных игл?.. Задача пока была неразрешимой. Еще двое парней находились чуть поодаль. А между ними, держа руки за головой, стоял Ноэль. Вокруг колодца выделялось кольцо светло-серого песка. Судя по идеальной форме образовавшегося песчаного кольца и более светлому оттенку, песок этот выдуло из колодца во время включения нуль-портала. Итак, портал в порядке – работает… Атлантида глянул через плечо. Сзади стояли такие же широкоплечие и плотные ребята в грязно-белых комбинезонах. Подальше – горбушка дюны. Но какая-то ненастоящая – скорее всего замаскированный ангар или склад. И подле два еще неактивированных, похожих на желто-серые кубики, робота-землесоса.
– Я же говорил, что преклоняюсь перед вашим гением, профессор Рассольников! – с улыбкой произнес Ал Бродсайт, подлетая на своем пуфике поближе. – Только вам под силу открыть эти порталы! – Он поскреб пальцами в белой перчатке щеку и опустил прозрачный экран гермошлема.
– Я-кретин… – прошептал Платон, на мгновение утратив весь свой аристократизм.
Услышав слово “кретин”, один из парней загоготал.
– Ну что ты! Я же сказал, ты-гений. Какая замечательная встреча. Думаю, ты рад. Так же, как и наш общий друг. Или он не рад? – добавил консультант. Атлантида посмотрел на Ноэля. Да, вид у того был явно нерадостный.
– Кто из вас будет любезен сообщить мне, как работает эта штука? Кто желает говорить первым?
И где только Бродсайт нахватался столь витиеватых фраз? Такими оборотами теперь не пользуются даже на Старой Земле. Платон пожал плечами и отступил к колодцу. Если что, он прыгнет назад и… Но тут же двое в белом демонстративно выступили вперед и перекрыли подход к порталу. Один из них навел на спину Атлантиды игломет. Эта штука всегда вызывала у Платона неприятные ощущения в желудке. Прищлось вернуться на прежнее место.
– Хрясь! – рыкнул подошедший детина и пихнул археолога в спину. Тот едва не упал.
Почему такие люди, как Бродсайт, всегда умудряются отравить любое удовольствие? То испортят обед, то на новом костюме оставят пятно, то разорят ложе любви и, наконец, лучшее, что ты сделал, отнимут. Вылезают повсюду, как прыщи на ровном месте. Или чирьи. Как там про Агамемнона?
– Бедный Ал… у тебя такая огромная команда… а ты лично потрошишь кровати любовников, – Атлантида криво усмехнулся, чем неожиданно привел в ярость Бродсайта.
Консультант подлетел на своем пуфике поближе и уже собирался пнуть Платона ботинком в лицо, но тут в дело пошла тросточка, пуфик полетел дальше, а Бродсайт распластался на песке. И прежде чем поднялся, успел получить хорошенько по гермошлему. Так что пластиковое забрало треснуло. Атлантида схватился за кобуру, но выхватить “магнум” не успел. Сзади навалились двое. “Магнум” и тросточка были отобраны, а его самого чьи-то крепкие руки так скрутили, что и дышалось с трудом, а чьи-то тяжелые ботинки изрядно помяли бока.
– Не бить! Не бить! – завопил Ал, вскакивая и отряхивая комбинезон. И добавил с мерзостной усмешкой:
– Пока.
Это “пока” очень не понравилось пленнику. Его подняли, нахлобучили на голову шляпу и отпустили. Он долго отплевывался, но все равно песок скрипел на зубах :
– Хрясь! – вновь рыкнул бандит-весельчак и выбросил вперед руку, явно не доставая Платону до челюсти, но Атлантида автоматически прикрылся, чем привел весельчака в неописуемый восторг. Он весь затрясся от смеха. – Хрясь! – вновь и вновь выкрикивал весельчак между харкотинами смеха, снова и снова выкидывая перед собой кулаки, но теперь археолог не торопился блокировать его удары, хотя наверняка один из хуков расквасит нос пленника в лепешку, поставив точку в затянувшейся шутке. – Хрясь!
Бродсайт снял с головы шлем и вытряхнул песок. Атлантида подумал, что ему бы самому подобный шлем очень даже не повредил – звезда Ба-а на Ройке в этот час припекала вовсю. Ал с улыбкой посмотрел на Платона. Потом повернулся, вскочил на пуфик, как на коня, промчался и на лету, как на скаку, ударил трофейной тросточкой наотмашь по лицу археолога. Глаз не выбил, но скулу рассек до кости.
– Это небольшая плата за пренебрежительное отношение. – Бродсайт поиграл трофейной тросточкой. – Итак, повторяю вопрос: как работает эта штука?
– Планета находится под юрисдикцией Лиги Миров. Я – гражданин Лиги, и подобное обращение…
В ответ Платон услышал дружный хохот. Чему так радуются эти ребята? В первый раз за свою жизнь видят гражданина Лиги? Эти люди начинали его раздражать, а раздражение подавляло страх. Впрочем, он с самого начала их не особенно боялся. Они казались ему ненастоящими – голограммами из компьютерной игры. Однако Острая боль в щеке и капли крови, стекающие по коже, говорили об обратном: эти типы реальны. И все же Платон не мог принять их всерьез. – Хрясь! – вновь оживился весельчак и с двойной энергией принялся молотить кулаками воздух. В отличие от шефа подручный был лаконичен.
– Он что-то такое сказал про Лигу? – Бродсайт сделал вид, что удивлен. – Он, кажется, упомянул Лигу Миров?! Не надо поминать ее всуе, мой друг! Эта мерзкая организация лишь паразитирует на жизни планет и не дает ничего взамен, обогащая свору чиновников. К счастью, вскоре от Лиги на Магеллановых облаках и следа не останется. Как и от ее сторонников.
Последовал новый взрыв смеха. Еще более дружного, чем прежде. Атлантида и сам относился к Лиге Миров без энтузиазма, но сейчас он подумал об этой организации с неожиданной теплотой и пожалел, что в Долине смерти так мало ее сотрудников.
– Господин Бродсайт…
– Не называй меня так. Я – Тимур. Надеюсь, ты знаешь, кто такой Тимур, профессор Рассольников?
– Но почему, – Тимур? Почему не Наполеон, не Цезарь, в конце концов?
– Потому что я и есть Тимур. Так нарекли меня родители. Имя определяет нашу жизнь. А псевдонимов может быть много, ты – Платон, я – Тимур. Запад и Восток. Дошло?
– Тимур или Тамерлан? Ну конечно! Он строил башни из человеческих голов, скрепляя их глиной. Очень оригинальная конструкция. Восточный стиль. Был, кажется, какой-то другой, но тут я не уверен…
– Нет, именно этот. Этот Тимур обладал фантазией. Он был настоящей личностью и не любил слюнтяев. А тебе, к сожалению, нравятся слюнтяи.
– Хрясь! – послышалось вновь. С добавлением. звука, похожего на “гы-ы…”
– Мне нравятся люди приятные, но ты к этой категории не относишься.
– Профессор по-прежнему мне хамит, хотя я очень вежлив, предупредителен и лишь вынужден порой защищаться от неадекватных действий. Я должен защищаться. Не надо нападать на меня, мой друг, и мы сможем сотрудничать.
– Каким образом?
– Объясни мне, как включаются нуль-порталы.
– Зачем? – Атлантида тянул время и потихоньку оглядывался, прикидывая, нельзя ли как-нибудь улизнуть.
– Могу объяснить: нуль-порталы-для того чтобы мгновенно переходить с планеты на планету. С Ройка на Немертею. С Немертеи – на Ройк. Потом я построю нуль-порталы на других планетах. И вскоре, овладев этой техникой. Малое Магелланово облако окажется впереди остальных.
"Построю порталы… – хмыкнул Платон. – Не так-то просто это сделать, если на каждый потребуется тридцать тонн золота… М-да… А вот знает ли Бродсайт про золото? Да или нет?”
– Почему бы нам не заняться этим вместе? – нагловато ухмыльнулся Платон. – Мы бы с моим приятелем могли войти в долю. Десять процентов…
– Нет, об этом поздно говорить, – покачал головой Ал. – Время упущено. Теперь тебе никак нельзя выделить даже одного процента. Да что там процента – сотой доли процента, мой друг. Только твоя добрая воля может частично искупить твое прежнее поведение.
– Хрясь! – подтвердил весельчак.
– Знаешь, у меня совсем немного принципов, Тимур, – усмехнулся профессор Рассольников, – которым я следую. Но один я соблюдаю свято: ничего не делать даром.
– Ну что ты, друг мой! Почему – даром? Я тебе заплачу. Очень высокую цену. Чистюля! Посади-ка нашему красавцу на шкуру сегментика. Ты знаешь, Атлантида, кто такой сегментик? Нет? Это обитатель местной пустыни. Если он вопьется в кожу, то будет пожирать ее миллиметр за миллиметр, пока не съест всю… Мускулы его не интересуют. Но кожу он обожает. Кожу и подкожный жирок. У тебя есть подкожный жирок, профессор Рассольников?
Чистюля, двухметровый здоровяк с герой генетически наращенных мускулов и упрочненной до пуленепробиваемого состояния черепной коробкой, неспешно направился к пленнику. К своему изумлению, Платон узнал посетителя музея вертикальных гробниц. Ну что ж, получается, за профессором Рассольниковым давно следили.
– Руку! – выдохнул Чистюля.
Атлантида сопротивлялся изо всех сил, но весельчак заставил археолога вытянуть руку вперед и закатал рукав.
– Хрясь! – гыкнул весельчак в самое ухо и клацнул зубами. Сегментик, заключенный в капсулу, хищно шевелил жвалами. Казалось, он тоже повторял однообразное “хрясь”.
– Ну, так как? Будем сотрудничать? – настаивал Бродсайт. – Десять процентов… – почему-то прохрипел Платон, хотя на самом деле хотел сказать “да”.
– Через трое суток от тебя останется аккуратный красный остов без единого клочка кожи. Ну, что? Не хочешь сообщить, как открываются порталы…
Атлантида смотрел на сегментика, стиснув зубы. Ненависть к Алу не позволяла уступить. Кажется, новому Тимуру не понравилась выдержка пленника.
– Подожди, может, мы начнем с его дружка? – предложил он Чистюле. – Думаю, он будет более сговорчивым.
Платон перевел дыхание. Два охранника схватили Ноэля за руки. Тот дернулся, но вырваться не сумел. Чистюля оставил в покое Атлантиду и подошел ко второму пленнику.
Сами собой в памяти Платона всплыли слова из Одиссеи:
Далее поплыли мы в сокрушенье великом о милых Мертвых,
Но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти[2].
М-да… прошло более четырех тысяч лет, а как верно звучит. Как верно и современно… Бедняга Ноэль. И вслед за вздохом сочувствия вырвался невольный вздох облегчения.
– Этому посадите сегментика на лысую башку, – приказал Бродсайт. – Вскоре его череп в самом деле станет голым.
– Нет! – заорал Ноэль. – Не-ет! – Его буквально выворачивало от ужаса – глаза сделались бессмысленные, кожа влажно заблестела от пота. – Не-ет… – уже не крик, а какой-то нутряной вопль лез из него толчками, переходя в натужное сипенье.
Липкая нитка слюны повисла на нижней губе. Платон отвернулся. Страх некрасив сам по себе. Неэстетичен.
– Хрясь! – Весельчак слегка пригладил пленника кулаком по уху.
Ухо тут же начало гореть.
– Что значит “нет”? Ты готов рассказать мне, как открыть портал? задушевным голосом спросил Ал.
– Готов… Готов… – забормотал Ноэль, судорожно хватая ртом воздух, будто только что тонул, а теперь вынырнул на поверхность. – Говори…
– Прости, – пробормотал Ноэль. Атлантида не понял, у кого тот просит прощения – у него, Платона, или у кого-то другого.
– Я скажу, скажу..
– Слушаю, – с милой улыбкой проговорил Бродсайт. И выругался:
– Чертов шлем! Он теперь засасывает песок! – Опять снял с головы шлем и принялся выколачивать о колено. – Ты мне ответишь за все, профессор. Я не люблю, когда меня предают. Я не прощаю… Да, да, предательства не прощаю. Запомните все! Итак, вернемся к колодцу, – обратился он к Ноэлю. – Как эта штука работает?
– Надо прыгнуть в колодец… просто прыгнуть, и… – проговорил Ноэль, клацая зубами. – И тебя вынесет с той стороны. – Он то ли всхлипнул, то ли застонал.
Ужас его был так силен, что казался ненастоящим, наигранным.
– Так просто? – изумился Ал. – Прыгнуть – и все. А ты не врешь?
Ноэль хотел что-то сказать, но не мог… губы его тряслись, зубы клацали. А ведь он прежде казался Атлантиде вполне нормальным парнем. И во время полета на Ройк, лежа в реанимационной камере с развороченным животом, но в полном сознании, не особенно трясся. Платон тогда даже подивился его мужеству. А тут…
– Кажется, не врет, – сообщил свои наблюдения Чистюля.
– Правда – то, что он говорит? – повернулся Бродсайт к профессору.
Атлантида стиснул зубы.
– Ладно… Эй, Хрустик, прыгай в колодец. Что на Немертее делать – ты знаешь.
