Alex Rais
Ангел с янтарными глазами

Глава 3. Одиночество в ночи

После выпитого кофе я почуствовал себя намного лучше и подумал о том, что не помешало бы съездить за продуктами. Я взял те двести долларов, которые оставил Билли и пошел к машине, выпустив Ангела в недавно сооруженный вольер. Но отправиться за покупками мне так и не удалось, повернув ключ в замке зажигания, я увидел, как загорелась лампочка на топливном указателе, свидетельствующая о том, что бак почти пуст. Делать было нечего, и я отправился за продуктами пешком. Делая покупки в ближайшем супермаркете, я взял новый выпуск "Press-Telegram", в надежде, что мне удастся наткнуться на какое-нибудь объявление о работе. Сейчас я находился в таком положении, что был рад любому заработку, который мне подвернется. По возвращении домой я сразу насыпал Ангелу полную миску сухого корма, и завалившись на диван стал просматривать газету. На этот раз мне улыбнулась удача. В одном из объявлений требовался уборщик на лодочную станцию. Не долго думая, я сразу позвонил Билли, и попросил его привезти мне пару галлонов топлива. Затем позвонил управляющему на станцию и договорился о встрече. Примерно через час, Билли появился у моего порога с канистрой в руках. Не теряя времени на болтовню, я заправил машину, и помчался на встречу, с управляющем лодочной станции. Управляющим станции оказался полноватый, с добродушным лицом мужчина, примерно пятидесяти лет. После недолгого разговора с Джефом, так он мне представился, я был принят на работу. В мои обязанности входили уборка территории и помещения от мусора, присматривать за порядком и в случае необходимости оказывать услуги спасателя, так как, лодочная станция являлась центром отдыха и обучения началам яхтинга. Хотя заработная плата не была высокой, зато позволяла жить достойно. Домой я возвращался в отличном настроении. Впервые за последнее время мне улыбнулась удача, и я надеялся, что с этого дня моя жизнь изменится к лучшему. Но что значит для меня лучшее, я пока и сам этого не знал. Вернувшись домой, меня снова ждал неприятный сюрприз в виде дурно пахнущей кучки в моем тапочке. Когда я спешил на встречу к управляющему, то позабыл выпустить Ангела в вольер. Сейчас он плотно наевшись, лежал на диване и лениво помахивал хвостом, тем самым видимо приветствуя меня. Но мое хорошее настроение не испортила ни  его подлянка, ни испорченный тапочек. Кстати второй тапочек лежал рядом с ним весь изгрызанный и исслюнявенный.

Я сел рядом с ним и взял его в руки. Он оказался удивительно тяжелым, его живот был сильно раздут, и по его кряхтению было заметно, что ему не хочется двигаться. Я положил его на колени и стал почесывать за ушами. Мой щенок стал игриво покусывать пальцы, тяжело при этом дыша.

– Значит, предлагаешь мне купить новую обувь, да? – сказал я, поглаживая его шарообразный живот. – Кстати, эти тапочки мне еще послужили бы. Отвлекшись на собаку, я случайно наступил ногой в его “сюрприз”. Я снял носок и пошел выносить щенка на улицу. После этого стал убирать его проказы. Когда я вошел на кухню, то увидел растерзанный пакет, из-под сухого собачьего корма, на полу. Он съел приличное количество, почти вдвое превышавшую дневную норму. Оставшиеся подушечки были разбросаны по всему полу.

Чувствуя в душе свою вину за случившееся, ведь это из-за меня он ничего не ел целых четыре дня, я собрал оставшуюся еду в пакет. Так прошло несколько месяцев.

Моя жизнь, в Лонг-Бич, текла в размеренном, ленивом темпе. Я ходил на работу, встречался с друзьями, правда чаще только с Биллом Кантером, и по-прежнему напивался, как в былые времена. Только сейчас я серьезнее относился к своей работе, ведь заработок от нее был моим единственным доходом. Я не прогуливал и старался не опаздывать. Джеф, мой босс, был доволен тем, как я отношусь к своим обязанностям, которые я выполнял добросовестно. В моей работе не было ничего сложного и это нравилось мне. Моя зарплата была не большой, но позволяла мне жить и пьянствовать, особо не напрягаясь. Мне было тридцать четыре года, и я был алкоголиком. Умом я это понимал, но не хотелось признаваться в этом даже самому себе. Многие годы, прожитые мной, были потрачены впустую, оглядаваясь назад мне особо нечего было вспомнить. Вся моя жизнь прошла в алкогольном дурмане и порою, лишь похмельный синдром давал мне знать о том, что я еще жив. В душе я надеялся, что что-нибудь изменится, что я обрету настоящую жизнь, что буду достойным человеком, но никаких усилий со своей стороны, для этого не прилагал. Ангел, за эти последние несколько месяцев, заметно вырос и стал похож на настоящую собаку. Он был весь темно-коричневого цвета, только белое пятно на груди немного разрослось в крапинку и стало похожим на гроздь винограда. Еще его передние лапы покрылись белыми носочками. К моему огромному облегчению за это время он перестал делать дома свои дела, и всегда, когда я надолго оставлял его дома одного, терпеливо меня дожидался, сдерживая природные позывы. Он перестал грызть разные вещи, в частности мои тапочки и провода от электроприборов, но не отказывал себе в том, чтобы например, стащить покрывало с моей кровати на пол и использовал его в качестве своей подстилки. Мне пришлось заменить проволочную сетку в вольере на металлическое ограждение, потому что она сильно провисла, из-за того, что Ангел, часто прыгал на нее всем своим весом, предварительно перед этим основательно разбежавшись. Пару раз ему удавалось перепрыгнуть, и он оказывался на свободе совершенно свободным псом. Совершал он свои побеги именно тогда, когда меня не было дома. По возвращении домой я находил его сидящим на крыльце, терпеливо ожидающим меня. Хотя я не замечал за ним какой-либо агрессии к посторонним, а кроме Билла ко мне практически никто не приходил, я решил все же не рисковать и установил новое ограждение. Мой пес не был идеальным, но и не доставлял мне особых проблем, пожалуй, за исключением одной. Ночевать я оставлял его всегда в доме, хотя и пробовал  оставлять на террасе в вольере. Но он с таким энтузиазмом скрябал лапами мою заднюю дверь, что со временем, я уверен, проделал бы в ней дыру. К тому же, при доносившихся, от его действий, звуков, бессонница была мне обеспечена. Несколько раз мне в голову приходила мысль проделать в задней двери лаз, чтобы мой пес мог свободно выходит по нужде на улицу, когда потребуется ему. Но в тоже время мне не хотелось, чтобы он мог проникать в дом, в мое отсутствие. Особенно в ненастную погоду, так как в таком случае мне предстояла бы большая стирка. Стирать пришлось бы все, на чем можно лежать.

Итак, решение было принято. Когда я на работе или где-то еще вне дома – собака на улице, когда я дома, так и быть, ему позволительно было скрашивать мои вечера вместе со мною на диване, перед телевизором. Спать я уходил всегда в свою спальню, когда более-менее был трезвым, оставляя Ангела на диване в полном одиночестве. Но иногда, когда я был в подпитии, засыпал прямо на диване, а мой пес, располагался на моих ногах, вытянувшись во весь рост и клал свою голову на мой живот. Рано утром, просыпаясь на работу, у изголовья моей кровати меня всегда ожидал мой четвероногий друг. Он сидел совершенно бесшумно и неподвижно, терпеливо дожидаясь, когда я проснусь и выпущу его на улицу. Стоило ему только увидеть, что я открыл глаза, как он мигом проносился к задней двери, нещадно царапая ее. Встав на задние лапы, он во всю, полосовал дверь когтями, бешено виляя при этом своим хвостом и сопровождая все это каким-то особенным визгом. Кстати, его визг был настолько громким  и пронзительным, что мой сон растворялся в считанные секунды. Выпустив его на улицу, я обычно шел на кухню, чтобы приготовить кофе, а после принять душ. Проход к задней двери был узким, проходившим между двух стен. Одна из которых разделяла этот проход с кухней. Моя задняя дверь открывалась внутрь дома и при полном открытии вплотную соприкасалась как раз с этой стеной. Выбежав на улицу, мой пес со всех ног мчался к противоположной стенке вольера. Правда, подбегая на такой скорости к ограждению, ему каким-то образом удавалось затормозить, но иногда он слегка ударялся своим телом о металлическую решетку. Быстро сделав свои дела, он так же стремительно набирал скорость, возвращаясь в дом. Только при приближении к дому сбрасывать скорость он не собирался. Перелетев пару ступенек, он всем своим телом налетал на дверь. На такой скорости и при своем весе, он так влетал в дом, что задняя дверь ударялась о стену с оглушительным ударом и такой силой, что сотрясался весь дом. Звенели не только стекла в окнах, звенело и в моих ушах. Первые несколько раз у меня всерьез сердце подпрыгивало в груди и перехватывало дыхание. Но со временем я нашел решение – выпустив собаку, оставлял дверь открытой. Но иногда, по каким-то причинам, она закрывалась. Конечно, я предпринимал попытки, чтобы этого не происходило. Ставил засовы, натягивал сверху жгут на дверь, чтобы она плавнее распахивалась, ставил табурет между дверью и стеной. Засовы вылетали как пробка из бутылки, жгут рвался. Я закрыл дверь на засов, после того как выпустил Ангела, и с довольной улыбкой на губах пошел заваривать кофе. Ангел, сделав дела, набирал скорость и мчался на всех парах на встречу с мясными подушечками. Перелетев террасу, он так смачно ударился в запертую дверь, что казалось, будто в мою дверь бросили свиную тушу. Но он не сдался. Заварив кофе, я вышел из кухни и хотел отправиться в ванную, как вдруг, услышал вновь тот самый смачный звук, и моя дверь, распахнувшись, оглушительно ударилась о стену. Засов, который я приделал к двери, отлетел в сторону как щепка. Я на своем горьком опыте узнал, какому воздействию подвергается ежедневно моя бедная дверь. Ворвавшись в дом, моя собака прямиком налетела на меня всем своим весом. От такого удара я не устоял на ногах и вместе с псом повалился на пол. Моя спина еще долго не давала забыть тот случай. Распростевшись на полу я никак не мог сообразить, что же все-таки произошло. Настолько быстро все это случилось. Лежа на полу, в попытке осознать, цел ли я еще, я посмотрел на своего пса. Он стоял рядом со мною, виляя всей своею заднею частью тела, будто пританцовывая, а с его длинного языка свисающего на мое лицо, обильно текла слюна. Он смотрел на меня таким торжествующим взглядом, будто хотел сказать:  «Что получил хозяин!». Отплевываясь от его слюны и сопливово носа, которым он все тыкал мне в лицо, я кое-как встал.

– Ладно, так и быть, – сказал я, – на сегодня ты победитель. – Но я еще отыграюсь!

Но последние мои слова он уже не слышал. Увидев меня на ногах, Ангел стремглав  бросился на кухню, где его ждала полная миска мясных подушечков. Но на время своего отсутствия я закрывал дверь на специальный, массивный засов.

Как-то вечером, когда мой рабочий день подходил к концу, на станцию подкатил Билли. Увидев меня, он громко закричал: – Эй , Эдвард! Что означало – мой друг навеселе.

Не заботясь о времени и о том, что я еще на работе, Билли потребовал:

– Эд поехали со мной! – Сегодня у нас такая вечеринка, оторвешься на неделю вперед!

– Мальчишник! – сияя хмельным взглядом, выпалил он. – Робби Тодд женится! – Ну, ты помнишь его. Робби Тодда я помнил, вместе с Билли и другими ребятами из моей компании мы в бывалые времена неплохо погуляли. Посмотрев на часы, я ответил:  – Еще двадцать минут и я в твоем распоряжении. Он непонимающе посмотрел на меня.

– Работа.

Примерно минут через сорок я уже сидел за столиком в  «Риджстоуне». Наша компания состояла из шести человек, включая Робби Тодда. В баре было немного людей, которые неспеша потягивали пиво и делились друг с другом насущными проблемами. Мы пили виски, вспоминали различные истории и смеялись, играли в бильярд и все старались убедить Роба  в том, что сегодня заканчивается его настоящая жизнь. Вольная жизнь холостяка. Мне было хорошо со старыми приятелями, и я по-настоящему был рад за Робби, за то, что он нашел свою судьбу. Где-то ближе к полуночи все мы порядком окосели. Особенно Билли. Он сидел на стуле за столом, склонив голову на грудь обсолютно живым трупом. За живого человека его выдавала только дергающаяся время от времени нога. Тогда мне казалось, что всех трезвее из нас Робби Тодд. Может и нет. Меня сильно замутило, и я отправился в уборную. Там я полил лицо холодной водой из крана и меня вырвало. Помню, что какое-то время сидел на полу, в уборной, приходя в себя. Когда вернулся в бар, то из нашей компании никого уже не увидел, хотя и не особо глазел по сторонам. Подошел к бармену и попросил вызвать мне такси. Свою машину я оставил на лодочной станции, потому что после вечеринок я с трудом передвигался на своих двоих, не говоря о том, чтобы сесть за руль. Пока я ехал в такси мой желудок снова взбунтовался, после такой дозы спиртного, меня снова замутило. Мне оставалось ехать примерно двадцать минут до того перекрестка, где от автострады отходила грунтовая дорога, ведущая на побережье океана, туда, где среди песчаных дюн стоял мой дом, под сенью пальм. Я попросил водителя высадить меня и расплатившись с ним, побрел пешком. На обочине меня снова вырвало, но на этот раз я почуствовал себя значительно лучше. Я шел не спеша, по песчаному пляжу, наслаждаясь прекрасной ночью. Прохладный, ночной воздух слегка покачивал верхушки деревьев, а тихий прибой ласкал мой слух. Так как я шел домой не по грунтовой дороге, то мне нужно было повернуть на восток и пройти еще несколько метров от океана. Внезапно, до моего слуха, донесся какой-то звук, похожий на завывание ветра. Пока я приближался к дому, звук становился все сильнее и отчетливее. Наконец я ясно  и отчетливо услышал собачий вой. Стало понятно – воет мой пес. Осторожно, чтобы как-то не выдать себя, я подкрался к ближайщему дереву, стоявшего неподалеку от собачьего вольера Подойти ближе я не решился –   собака непременно заметила бы меня. . . Мне хотелось увидеть Ангела и посмотреть, что именно он делает. На улице было темно, но лунный свет позволял кое-что рассмотреть. Вглядываясь в темноту на террасу, я все же увидел его. Он сидел в моем плетеном кресле, которое я всегда оставлял на террасе, и подняв вверх морду выл громко и протяжно. Я был этому очень удивлен. Никогда бы не подумал, что моя собака будет выть в мое отсутствие. Возможно, ему было грустно и одиноко оттого, что он не дождался меня с работы в положенное время. Бывали конечно случаи, когда я задерживался допоздна, но такое случалось не часто.  «Так он воет наверняка не в первый раз», – подумал я. Вдруг Ангел замолк. Я всматривался изо всех сил, как можно сильнее напрягая глаза. Но видел только легкое шевеление в своем кресле. Наконец я разглядел контуры его тела и заметил, что он смотрит в мою сторону. Я наблюдал. Примерно минуты через полторы я заметил, как, легкая, массивная тень, соскользнув с кресла исчезла на земле. И вот Ангел появился у стенки ограждения напротив того места, где стояло дерево, под которым был я, прижавшийся к стволу. Он встал на задние лапы и просунув нос между металлическими прутьями жадно всасывал воздух, улавливая мой запах. Поняв, что меня обнаружили, я покинул свое «убежище». Его радости не было предела. Взвизгнув, он стал подпрыгивать на задних лапах, передними опираясь на ограду. Потом, сорвавшись с места, бросился бежать к задней двери, и очутившись на террасе, залился громким и забористым лаем, требуя, чтобы я впустил его в дом.

Глава 4. Случай на станции

Всю свою недолгую жизнь Ангел прожил практически, не покидая территорию моего дома. Когда я куда-нибудь уходил, то оставлял его на улице в вольере. В остальное время, когда я был дома, он был со мной. Иногда я брал его с собою на прогулку по пляжу. Ангел не проявлял никакой агрессии  по отношению к окружающим, которые попадались нам во время прогулки. Некоторые даже гладили его по голове, чему он совершенно не противился. Когда я об этом говорил Биллу, тот недовольно качал головой, презрительно поглядывая на собаку.

– Эдвард, какой от него будет толк на собачьих боях, если он огрызнуться не может, – говорил мой друг. – Нам нужен настоящий, бойцовый пес, а не это…Он недовольно махнул рукой в сторону Ангела. – К тому же время подходит. – Скоро я отвезу его в Лос-Анджелес.

За все это время, что я прожил с Ангелом, я к нему привязался, но если Билл забрал бы его на бой, думаю, мне было бы все равно. Я не считал Ангела своим другом, в полном смысле этого слова. Я знал, что когда он вырастет, то принесет какой-то доход, во всяком случае, надеялся на это. Еще я знал, что собаки, участвующие в боях долго не живут.

– Как-нибудь я привезу сюда какую-нибудь псину, и мы научим Ангела драться, – сказал Билл.

– Сюда? – переспросил я. – Ты хочешь сказать, что мы устроим драку прямо здесь?

– Да здесь, в вольере, – ответил Билл. Он выбил из пачки сигарету и закурил.

– Место эдесь хорошее, тишина. К тому же вольер весьма кстати, закроем их там.

– Мне это не нравится Билл, – возразил я, – и я не согласен устраивать травлю у себя дома. – Нет мне эта идея совсем не по душе.

– Тогда настоящую собаку надо было растить! – вспылил мой друг, – а не это…

Он снова сделал жест рукой в сторону собаки. Ангел лежал возле журнального столика, между нами. Каждый раз, когда кто-нибудь из нас заговаривал, он устремлял свой взгляд на говорящего. Таким образом, его взгляд перемещался между нами, подобно маятнику у часов. Иногда я тоже удивлялся характеру своей собаки. Питбуль… Сколько раз я слышал неприятных историй по телевизору про эту породу. То питбуль покусал ребенка, то кого-то еще. Сплошной негатив. Когда у меня не было Ангела, я тоже считал по своему неведению эту породу слишком уж агрессивной и кровожадной. Но мой пес развеял этот миф. Он не был ни агрессивным, ни кровожадным. И если кто-то скажет мне, что питбуль, необузданное, злобное животное, я ему отвечу: ”Приятель, приходи ко мне домой и посмотри на мою собаку, чтобы сделать окончательные выводы”. Конечно, Ангел лаял свирепо на каких-нибудь незнакомцев, которые иногда меня посещали. Возможно, даже мог укусить. Но на улице, вдали от дома, ничего не адекватного в его поведении я не замечал.

Как-то один из сторожей станции, а их было двое, попросил меня подежурить одну ночь. Обычно нас, простых рабочих, никогда не просили этого делать. Всегда, одного сторожа, при необходимости подменял другой, но в этот раз один из них приболел, а другому, Ларсу Квинсу, нужно было ехать в Лос-Анджелес, на юбилей отца. Я согласился. Работа не сложная, спокойная и лишний доллар в кармане никогда не помешает. В конце рабочего дня Ларс, предупредил Джефа, нашего управляющего, что сегодня ночью вместо него подежурю я. Вечером я стал собираться на вечернее дежурство. Положив в свой маленький рюкзачок упаковку пива, я вышел на улицу, чтобы бросить его в машину. Ангел только этого видимо и ждал. Как только я открыл входную дверь, он пулей выскочил на улицу. Раньше он частенько применял этот прием, чтобы вволю побегать на улице. Выбежав на улицу, он не сразу подходил ко мне потом, не набегавшись от души, чтобы я снова не загнал его в вольер. Оказавшись на улице, Ангел подбежал к моей машине, и подняв заднюю ногу, пометил заднее колесо. Тщательно обнюхав «метку» он обежал автомобиль и проделал то же самое с другим задним колесом. Я подумал о том, что сегодня ему придеться ночевать одному и вспомнил тот случай, когда он выл, сидя на моем кресле на террасе. «А почему бы мне его сегодня не взять с собой? , – подумал я, – ведь сегодня я всю ночь буду один и собака на станции никому не помешает». Заперев дом, я поместил свою собаку на заднее сидение, и мы отправились на работу. Последний раз, когда я возил его на машине, он был совсем еще щенком. Ангел озадаченно крутил головой во все стороны глядя на улицу из окон автомобиля.

– Что, удивлен дружище? – спросил я. Бросив на меня быстрый взгляд, он снова стал лицезреть за окном, быстроменяющийся ландшафт. Мы приехали на станцию, когда там уже никого не было. Выбежав из машины, Ангел стал обнюхивать все вокруг. Бегая вокруг здания, он, поднимая заднюю ногу, оставлял пахучие метки. Наверняка эти метки говорили другим собакам:  «Не суйся сюда! Здесь уже имеется хозяин этих мест!». Сторожка находилась внутри главного здания и представляла собой маленькую комнатку, в которой имелся небольшой диван, маленький круглый столик с двумя стульями и телевизор на массивной тумбе. Окно выходило на пирс, где под яркими фонарями, покачиваясь на волнах, были пришвартованы лодки. Я лежал на диване и тупо глядя в экран телевизора, допивал шестую банку пива, как услышал заливистый лай своей собаки. Выглянув в окно я никого не увидел. но моя собака продолжала отчаянно лаять в сторону причала. Я вышел на улицу и стал осматриваться по сторонам, выискивая взглядом причину лая пса. Но Ангела я уже не видел.

– Эй, Ангел! – позвал я его, – иди ко мне! Осматривая освещенную часть пляжа, я не видел ничего, что, по моему мнению, могло бы вызвать такую реакцию собаки. Внезапно до меня донеслись какие-то голоса, доносившиеся со стороны пирса. Я прислушался. Постояв немного в тишине, я снова услышал какой-то звук, похожий на смех.

– Кто там! – крикнул я. Но больше ничего не услышал, за исключением тихого шепота прибоя.

– Ангел, ко мне! – вновь позвал я собаку. Но Ангел, будто куда-то исчез. В любом случае я был обязан проверить сохранность лодок и медленно пошел по пирсу, поглядывая по сторонам. Пройдя несколько метров, я отчетливо услышал негромкий разговор. Я снова громко сказал:

– Кто здесь, выходи! Сейчас я вызову полицию!

– Мужик, а не шел бы ты ко всем чертям! – донесся голос откуда-то снизу. И тут из одной из лодок поднялась фигура какого-то человека. Освещение было хорошим, и я отчетливо разглядел троих мужчин, сидящих в одной из лодок. Один из них встал.

– Ноги в руки и рули отсюда! – произнес вставший.

– Да мужик.  Исчезни, по добру-по здорову, – сказал другой, сидяший в лодке. Я понял, что они все изрядно пьяны. После такого количества выпитого мною пива и я сам, был не в лучшей форме.

– Вам нельзя здесь находиться, – сказал я, пытаясь сохранить спокойствие духа.

– Я охраняю эти лодки. – И прошу вас покинуть это место.

– Ты чего гавнюк лаешь здесь, – пьяным, грубым голосом сказал тот, что встал первым.

– Мы тебе мешали? Чего ты гонишь нас, – говорил он, перебираясь с лодки на пирс. Следом за ним встали остальные двое. Я растерялся. Было очевидным, что они не уйдут просто так. Бесполезно было пытаться что-то им объяснить. Они для этого были слишком пьяными и были настроены весьма агрессивно. Я сомневался, что смогу одолеть их. Хотя они и были пьяны, но их было трое. Я был один и тоже, далеко не трезвым.

– Я вас не гоню. Но вам нельзя находиться здесь. Это частная собственность. Я пытался соображать быстрее, что делать, но мой мозг не мог предложить мне лучший выход из этого положения. Пьяная троица уже выбралась на пирс.

– Мы же ничего здесь не трогали, – сказал самый низкорослый, коренастый крепыш.

– Мы тихо сидели, выпивали, никого не трогали, – подытожил другой, ростом повыше, – а ты пришел, поднял шум.

– Сейчас мы тебя малость покалечим, – подал наконец голос третий. И разразился громким, пьяным смехом. Низкорослый крепыш держал в руке недопитую бутылку виски. Он отхлебнул добротную порцию спиртного и передал ее другому, тому, что повыше ростом. Второй также отпил и отдал ее третьему, который ее опорожнил. Размахнувшись, он ударил ею об фонарный столб. Послышался звон разбитого стекла и в руке пьяного мерзавца блеснул в свете фонарей осколок стекла. Он вышел вперед своих друзей и держа в руке осколок бутылки пошел на меня, улыбаясь во весь рот, обнажив желтые, прокуренные зубы.

– Ну давай гад! Давай! – рявкал он, – иди сюда! Вся троица зашлась пьяным смехом. Я вдруг осознал, что нахожусь в опасном положении. Что делать? Как быть? Я лихорадочно соображал, как поступить. И тут он сделал выпад вперед и взмахнул осколком. Я машинально отклонился назад, спасая лицо от ранения и не устояв на ногах, повалился на пол. Осколок, очертил дугу в воздухе, не попав в цель. Вся компания вдруг оказалась возле меня , и мне показалось, что это мои последние минуты.

– Давай, мочи его! – донеслось до меня,  – кончай гада!

Вдруг рядом с собой я услышал тяжелое, частое дыхание. Повернув голову, я увидел свою собаку. Ангел стоял возле меня, склонив голову и вытянув хвост. Его взгляд был прикован к тому, кто пытался ударить меня осколком бутылки. В тоже мгновение из его горла донеслось глухое, злобное рычание дикого зверя. Все трое уставились на собаку. Тот тип, с осколком в руке, повернулся в сторону пса.

– А ну пшел отсюда! – прохрипел он. Я попытался встать, но кто-то наступил мне на руку. От боли я вскрикнул. Это и послужило знаком для Ангела, чтобы атаковать. Оттолкнувшись от пола всеми четырьмя лапами, он прыгнул на парня, того, что держал осколок. Его челюсти сомкнулись на руке, державшей кусок стекла, чуть ниже локтевого сгиба. Повиснув на его руке, Ангел с еще большей силой погрузил свои клыки в мягкую плоть. Бутылочное горлышко выпало из ладони и прокатившись по деревянному настилу упало в воду.

– Отпусти сука! Отпусти тварь! – вопил тот, во все горло. Пытаясь сбросить собаку, он трес рукой, а второй, вцепившись псу в ухо, пытался оторвать его голову от своей руки. Двое других парней словно оцепенели. Они стояли, разинув рты, и смотрели как их друг, ревя от боли, отбивается от Ангела.

– На помощь! Помогите! – продолжать вопить тот. Ангел стоял на двух ногах, вытянувшись во весь рост, и издавая рычание, мертвой хваткой держал его руку. Тут низкорослый подбежал к нему, и взяв Ангела за загривок дернул на себя. Его друг еще сильнее закричал от боли. Ангел изрыгнул новую порцию рычания и сильнее сдавил челюсти. Послышался хруст. Третий тип судорожно схватил меня за руку и выкатив глаза заорал прямо мне в лицо:  – Эй, чувак, оттащи пса! Он же загрызет его! Потом прыгнул в воду и поплыл в сторону берега. Низкорослый с новой силой дернул собаку, на этот раз с большей силой. Отпустив первого, Ангел обернулся и схватил за руку низкорослого крепыша. Первый упал на колени, прижимая к груди окровавленную руку, он стонал и бормотал про себя непонятно что. Я подбежал к собаке и обхватил его голову руками.

– Ангел нельзя! – кричал я. – отпусти его! Но мой пес стал еще глубже погружать свои зубы.

– Оттащи своего пса, мерзавец! – закричал крепыш. Он попятился назад, волоча за собой собаку. Я подбежал и обхватив собаку за шею вновь ему приказал:  – Ангел нельзя! . . . Ангел место! Одновременно оттаскивая его. Крепыш по-прежнему пятился назад, я тянул собаку в свою сторону. Но мой пес был непреклонен. Рыча и сопротивляясь, он держался за руку крепыша, как утопающий держится за соломинку. Тут мне пришла идея. Я отпустил собаку и бросился бежать по причалу в сторону главного здания. По пути я крикнул:  – Ангел, ко мне!  Добежав до конца, я остановился и посмотрел, сработало или нет. Сработало. Ангел увидел, что я стремительно удаляюсь и отпустив негодяя, бросился вслед за мной. Выйдя на берег, я тяжело опустился на песок, переводя дыхание. Ангел подбежал ко мне, и мотая своим хвостом пытался облизать мне лицо. На этот раз я не стал возражать. Я обхватил его за шею, и прижимая к себе проговорил:  – Ну ты молодец приятель, круто ты их сделал…Хорошо Ангел. Он облизал мое лицо и увидел, что я не возражаю. И снова стал облизывать по второму кругу. Я и на этот раз не возражал. Я гладил свою собаку и чесал его за ушами. Он упал на спину, предлагая почесать мне его живот. Я удовлетворил его желание. Я находился в шоковом состоянии от произошедшего. Такого поворота событий в это дежурство я никак не ожидал. Те, двое, собравшись с силами, направились по пирсу в нашу сторону. Дойдя до середины низкорослый прокричал:

– Эй, держи свое животное! Мы уходим.

– Нет! – ответил я, – сейчас полиция приедет.

– Да ладно тебе чувак. Твое животное нас здорово потрепало. Ну мы наехали на тебя, мы и получили.

Вызывать полицию я не собирался, ведь я тоже сегодня выпил. Вызови я полицию, они вызвали бы нашего управляющего, а тот сразу заметил бы, что и я слегка осоловелый. И скорее всего это дежурство стало бы последним, как и основная моя работа на лодочной станции. А терять эту работу мне никак не хотелось. Я повернул голову в сторону Ангела и произнес:

– Ну что приятель, пусть идут, да?  Ответом мне послужила его попытка вновь облизать меня. Я встал и направился в свою сторожку, там меня дожидались оставшиеся две банки пива. Мы лежали с Ангелом на диване, кое-как поместившись на нем, он был очень узким. Ангел расположился у меня в ногах. Я допивал свое пиво и все прокручивал в голове события прошедшего вечера. Задумывался о том, кто эти люди, зачем они пришли на станцию, как бы развернулись события, не будь со мною собаки. Было очевидно, что эти люди не просто так пришли сюда, якобы просто, чтобы спокойно выпить и поболтать. Наверняка они намеревались угнать лодку, возможно даже не одну. Меня удивил поступок Ангела. Я не думал, что он может кого-то укусить, защищая меня. Его поступок что-то изменил в моей душе. Раньше я воспринимал его примерно так же, как фермер воспринимает овцу – животинка, которая в свое время принесет какой-то доход. Но сегодняшний вечер изменил мое представление о нем. Сегодня он стал мне как-то роднее. Сегодня он спас меня от этих негодяев. Они наверняка до смерти забили бы меня. Правой рукой я нащупал его голову и почесал у него за ушами. Сегодня я впервые подумал о том, что Ангел, возможно, не будет принимать участие в собачьих боях. «Надо поговорить с Биллом»: подумал я. Нужно отговорить его от этой затеи. На улице уже стояла глубокая ночь, выпитое пиво оказало на меня успокаивающее действие и меня потянуло на сон. Я снова дотронулся до головы пса. Мой Ангел, мой пес. Как настоящий ангел-хранитель, подумал я, уже засыпая.

Утром, я рассказал Джефу о ночном происшествии. Правда, несколько изменив версию событий. Сделал Ангела героем, рассказал, как он помог мне прогнать пьяных мерзавцев. Для себя я решил, что если мне вдруг снова придеться кого-то подменять в ночную смену, то я обязательно возьму с собой собаку. Но дежурить на станции мне больше не приходилось. Через несколько дней мне снова нанес визит мой старый друг Билли. Как обычно он принес с собой бутылку виски, но иногда, что случалось очень редко, привозил несколько галлонов пива. Был уже глубокий вечер и солнце поблескивало последними лучами по тихой глади океана. Мы расположились в плетеных креслах на террасе, позади дома, чтобы полюбоваться закатом и насладиться теплым, тихим вечерком. Ангел, как всегда, тщательно обнюхал ноги моего друга, дружелюбно виляя хвостом и удостоверившись, что перед ним знакомый человек, перешел ко мне. Но меня он не обнюхивал. Он постоянно совал мне в лицо свой нос, пытаясь при случае облизать. Но это удавалось сделать ему крайне редко. Сделав пару попыток и поняв, что я решительно против умывания его слюной, он расположился между нами так, чтобы наблюдать за нами не меняя положения головы. И его глаза, снова уподобились маятнику старинных часов, перемещающимися между нами, по ходу нашего с Биллом диалога. Пропустив по стаканчику бурбона, и обменявшись последними новостями я рассказал Биллу о событиях той ночи, когда мне довелось дежурить на станции. Я рассказал о том, как Ангел спас меня, что я обязан этому псу и о том, что мое отношение изменилось к нему. Я хотел подвести разговор к тому, чтобы отговорить моего друга от этой задумки, касательно собачьих боев. Но вызвал другую реакцию своего друга. Когда он услышал о том, как Ангел атаковал тех мерзавцев, его глаза загорелись диким азартом.