Alex Coder
Любовь и жертвенность гвардейцев. Книга 1
Глава 1: Пыль и пепел
Пепел падал беспрестанно, серый, удушающий снег, который покрывал все мелким, песчаным порошком, цепляясь за пропитанную потом форму Ларса, его ресницы, даже внутреннюю часть его ноздрей. Он был едким, горьким на вкус, физическое проявление отчаяния. Он закашлялся, резкий, хриплый звук, который разрывал его воспаленное горло, и выплюнул толстый комок черной мокроты на задыхающуюся землю. Металлический привкус крови смешивался с песком, постоянно напоминая о хрупкости жизни на этой заброшенной скале. Он тер свои очки дрожащей рукой, треснувшие линзы предлагали искаженный вид мира, окутанного вечными сумерками. Скелетные останки разбитых жилых блоков царапали задымленное небо, искривленные и сломанные, как кости давно умершего бога. Горизонт, размытое пятно серого и черного, не предлагал ни утешения, ни спасения.
Воздух, густой и тяжелый, висел, как саван, обжигая едким смрадом прометия. Резкий химический привкус цеплялся за заднюю часть горла Ларса, постоянный раздражитель, физическое проявление всепроникающего страха. Остатки недавней атаки орков были гротескным гобеленом разрушения, сотканным по опустошенному ландшафту. Разбитые машины, их корпуса были разорваны, как выпотрошенные звери, вытекали маслянистые жидкости, которые застывали в радужных лужах на покрытой пеплом земле. Искореженный металл, когда-то блестящий и целеустремленный, теперь лежал разбросанным и сломанным, как выброшенные игрушки злобного ребенка. Обугленные, дымящиеся кратеры, все еще излучающие неестественный жар, испещряли землю, словно гнойные раны, их края были усеяны почерневшими скелетообразными останками тел орков. Тишина, нарушаемая лишь изредка треском горящих обломков, нервировала, резко контрастируя с какофонией битвы, которая бушевала всего несколько мгновений назад. Это была тишина смерти, тихое последствие насилия.
Рядом с ним Аня работала с отработанной, почти механической эффективностью ветерана, перезаряжая свой лазган. Металлические щелчки и щелчок оружия, резкие и точные, были резким контрапунктом мертвенной тишины поля боя. Ее движения были точными, экономичными, каждое движение оттачивалось бесчисленными часами жестоких тренировок и мрачной реальностью войны. Пряди сальных черных волос, спутанные от пота и грязи, выбивались из-под ее шлема, прилипая к ее лбу, как нити полуночного шелка. Ее лицо, покрытое сажей и грязью, было маской мрачной решимости, челюсти были крепко сжаты, губы сжаты в тонкую линию. Ее глаза, закаленные не по годам, с пугающей интенсивностью изучали пустынный горизонт, выискивая любое движение, любой признак возвращения врага. Она была хищником, выжившим, выкованным в горниле бесконечной войны.
Они сгрудились вместе за разрушенной феррокритовой стеной, ее некогда гладкая поверхность теперь была разорена взрывами, свидетельством свирепости нападения орков. Зазубренные осколки металла торчали, как сломанные зубы, отбрасывая длинные, искаженные тени в тусклом свете, который просачивался сквозь заполненное дымом небо. Стена, едва достигавшая груди, предлагала скудную защиту, хрупкий барьер между ними и ужасами, которые таились в руинах.
Воларис Прайм. Само название шептало о смерти и отчаянии. Мир, обращенный в пепел и руины, свидетельство бесконечной, изнурительной войны, которая поглощала Империя Человечества на протяжении тысячелетий. Мир, где выживание измерялось минутами, надежда – мерцающим пламенем свечи на завывающих ветрах вечного урагана. Ларс и Аня, дети, едва вышедшие из подросткового возраста, уже были ветеранами этого жестокого существования, их юность была украдена ненасытными требованиями Императорской военной машины, их невинность была принесена в жертву на алтаре бесконечного конфликта.
Они выросли вместе в переполненных, клаустрофобных городах-Мегаполисах Бетельгейзе, их детство было симфонией грохочущих мануфакторумов, удушливого смрада промышленных отходов и постоянной угрозы призыва, нависшей над ними, как дамоклов меч. Мрачные, беспощадные реалии жизни в под-Мегаполисе выковали между ними неразрывную связь, общее понимание, которое превосходило слова. Теперь, брошенные вместе в мясорубку Императорской Гвардии, сражаясь в, казалось бы, бесконечной войне против неисчерпаемого потока инопланетных ужасов, они нашли странное, отчаянное утешение в своих общих трудностях. Молчаливая связь, выкованная в огне боя, скрепленная постоянным присутствием смерти. Они были солдатами, выжившими, связанными вместе судьбой и мрачной реальностью своего существования. Они были всем, что было друг у друга в этом сломанном, заброшенном мире. Они были, в некотором смысле, призраками, бродящими по руинам умирающей планеты.
Глава 2: Прибытие ксеносов
Низкий, гортанный гул, похожий на рычание подземного зверя, сотряс опустошенную землю, вибрируя сквозь ботинки Ларса и резонируя глубоко в его груди. Воздух, наполненный пеплом, гудел от чуждой энергии, ощутимого напряжения, которое покалывало его кожу. Он и Аня, инстинктивно сжимая свои лазганы, осторожно выглядывали из-за разрушенной феррокритовой стены, их глаза были устремлены на закручивающееся серое небо над головой.
Гладкие, инопланетные транспорты, непохожие ни на что, что Ларс когда-либо видел, спускались из бурлящих облаков. Они двигались с нервирующей, хищной грацией, их корпуса мерцали неестественным, перламутровым блеском, который менялся и рябил в тусклом свете, словно масло, разлитое по застоявшемуся, токсичному бассейну. Их формы, все плавные изгибы и острые углы, напоминали огромных, переливающихся насекомых, резкий контраст с тупым, функциональным дизайном имперских космических кораблей. Транспорты опустились на разоренную землю с мягким стуком, который отразился от земли, и шипением выходящих газов, сам воздух, казалось, потрескивал от потусторонней энергии.
Дао прибыли.
Двери транспорта с шипением открылись, извергая высокие, насекомоподобные фигуры. Они двигались с текучей, почти тревожной грацией, которая противоречила основной массе их биоинженерных боевых костюмов. Костюмы, бесшовное слияние органических и синтетических материалов, мерцали тем же перламутровым блеском, что и транспорты, их поверхности были покрыты замысловатыми, пульсирующими узорами, которые извивались и двигались под пленкой переливающейся жидкости. Их удлиненные конечности, заключенные в сегментированную броню, заканчивались когтистыми перчатками, которые сгибались и дергались с подавленной силой, хищная элегантность, от которой у Ларса пробежала дрожь по спине. Их головы, непропорционально маленькие по сравнению с их телами, были заняты многогранными глазами, которые мерцали холодным, чуждым интеллектом. Глаза вращались взад и вперед, осматривая пустынный пейзаж, оценивая разрушенный городской пейзаж нервирующим, бесстрастным пристальным взглядом. Их жвалы ритмично щелкали, сухой, ударный звук, который эхом разносился по неподвижному воздуху, чужой язык, который говорил не словами, а феромонами, сложная химическая коммуникация, которая передавала эмоции, социальный статус и стратегические намерения. Запах, приторно сладкий и слегка отталкивающий, наполнил ноздри Ларса, вызвав первобытное беспокойство, глубоко укоренившееся, инстинктивное недоверие.
Из ведущего транспорта появилась фигура власти. Шас'вре, командующий Дао, стоял выше остальных, его биоинженерный боевой костюм был украшен замысловатыми отметками и мерцающими гребнями, которые обозначали его ранг. Он обратился к собравшимся человеческим войскам, его голос был модулированным шипением, усиленным радио-решеткой его шлема, звук был странно лишен тепла или эмоций.
Он говорил о стратегических союзах, об общем враге, о взаимной выгоде сотрудничества. Его слова, переведенные радио-устройством, были логичными, убедительными, даже обнадеживающими. Но Ларс, наблюдая за командующим ксеносов, чувствовал растущее покалывание беспокойства. Их движения были слишком точными, слишком скоординированными, их выражения лиц были скрыты за бесстрастными масками их шлемов, слишком нечитаемыми. Феромоны, которые они источали, двигались и кружились, сложный химический язык, который он не мог полностью расшифровать, но он говорил о чем-то ином, чем дружба, о чем-то более холодном, более расчетливом. Ларс не мог избавиться от чувства, глубоко укоренившейся интуиции, отточенной годами борьбы в мрачной тьме 41-го тысячелетия, что что-то было не так, что под фасадом сотрудничества таился скрытый план. Дао что-то скрывали, и эта мысль послала холодную дрожь по его позвоночнику.
Глава 3: Первая кровь
Первая совместная операция против орков была водоворотом резни, симфонией насилия, разыгранной в ключе кричащего металла и взрывающейся плоти. Орки, ревущая волна зеленой кожи и неконтролируемой агрессии, хлынули через взорванные равнины Воларис Прайм, их грубое оружие изрыгало град пуль и зазубренного металла. Воздух пульсировал от гортанного рева WAAAGH! психической энергии, которая подпитывала их бешеную атаку, ощутимой волны дикости, которая обрушилась на объединенные линии Императорской Гвардии и Дао.
Ларс и Аня сражались спина к спине, маленький островок отчаянного сопротивления в море зеленой дикости. Треск их лазганов, выплевывающих заряды раскаленной энергии, смешивался с пронзительным шипением импульсного оружия Дао, смертельным контрапунктом гортанному реву орков. Пустые гильзы, горячие и дымящиеся, стучали по покрытой пеплом земле, металлическим дождем, который сопровождал танец смерти. Воздух, густой от смрада горелой плоти, кордита и приторной сладости феромонов Дао, душил легкие Ларса, вкус войны был горьким привкусом на его языке.
Ларс воочию стал свидетелем леденящей эффективности Дао. Они сражались с холодной, расчетливой точностью, которая была одновременно впечатляющей и тревожной. Их движения были плавными, грациозными, почти балетными, резкий контраст с неуклюжей жестокостью орков. Их феромоны двигались и кружились вокруг них, сложный, безмолвный язык, который координировал их действия с почти телепатической эффективностью. Он наблюдал, как в животе у него сжимался узел беспокойства, когда Шас'о'Ваш, молодой воин Пламени Дао с отметинами ветерана, вытравленными на его боевом костюме, сразил трех нападающих орков одним контролируемым залпом импульсного Пламени. Изумрудные лучи, потрескивающие энергией, прорезали толстые шкуры орков с хирургической точностью, их тела рухнули на землю дергающейся кучей. Шас'о'Ваш, несмотря на массу своего биоинженерного боевого костюма, двигался с плавной грацией, его действия были точными и экономичными, почти… красивыми. Однако это была леденящая красота, лишенная эмоций, холодная эффективность, которая говорила о пренебрежении к жизни, граничащем с бесчеловечностью.
Затем Ларс увидел что-то, что превратило его беспокойство в откровенное подозрение. Команда Дао Стелс, их боевые костюмы мерцали почти невидимым камуфляжем, обошла сражающийся отряд гвардейцев, их лазганы отчаянно плюлись в волну наступающих орков. Воины ксеносов, их движения были бесшумными и хищными, проскользнули через бреши в Императорской линии, ища более выгодную огневую позицию, оставив осажденных людей на произвол судьбы. Ларс с ужасом наблюдал, как орки подавляли гвардейцев, их грубое оружие разрывало плоть и кости. Дао, достигнув желаемой точки обзора, открыли огонь, их импульсные винтовки вырезали полосы орков, их действия были эффективными и смертоносными, но совершенно безразличными к жертве людей, которых они бросили.
В конце концов битва была выиграна, орки отступили, их тела скапливались в гротескные кучи перед объединенной огневой мощью Империи и его союзников-ксеносов. Но победа казалась испорченной, пустой, горьким привкусом во рту Ларса. Он не мог избавиться от образа брошенных гвардейцев, их отчаянных криков о помощи, эхом отдававшихся в его ушах, их жертвы, резко контрастировавшей с холодной, расчетливой эффективностью Дао. Он посмотрел на Аню, ее лицо бледнело, глаза были заворожены бойней. Он знал, с растущей уверенностью, что союз с Дао был не тем, чем казался. Что-то было не так, глубоко неправильно. И леденящая душу эффективность их союзников-ксеносов наполняла его не уверенностью, а растущим чувством страха.
Глава 4: Молчаливое понимание
Измученные, но живые, Ларс и Аня прижались друг к другу в относительной безопасности своей траншеи, песчаная земля была холодным утешением для их ноющих спин. Едкий запах отработанного прометия все еще держался в воздухе, оставаясь напоминанием о жестокой битве дня. Небо, синячно-фиолетовое, испещренное остатками дыма и пепла, медленно уступало место чернильной черноте ночи. Далекий грохот артиллерийского Пламени, постоянный фон их существования на Воларис Прайм, обеспечивал болезненно успокаивающий ритм.
Они разделили скудный паек, безвкусный протеиновый батончик и еле теплый рекаф мало что могли сделать, чтобы насытить их голод или утолить жажду. Они ели медленно, методично, их движения были утомлены, их глаза были устремлены на пустынный пейзаж перед ними. Тишина между ними не была пустой, но наполненной общим пониманием, которое превосходило слова. Они знали друг друга, знали ужасы, свидетелями которых они стали, страхи, которые они лелеяли, невысказанные надежды, которые мерцали, как угасающие угли во тьме их сердец. Они слишком много видели, слишком много пережили, чтобы полагаться на простые слова для утешения. Их молчание было убежищем, убежищем от ужасов войны.
Аня, всегда прагматичная, ее разум был сосредоточен на выживании, она считала союз с Дао необходимым злом. «Они – наш лучший шанс выжить», – сказала она, ее голос охрип от выкрикивания приказов среди грохота битвы, слова были утверждением мрачной реальности, а не выражением доверия. Она отломила кусочек протеинового батончика и протянула его Ларсу, ее жест был молчаливым предложением утешения, маленьким актом близости в мире, лишенном нежности.
Ларс принял подношение, его глаза были устремлены на мерцающие огни лагеря Дао вдалеке. Чужие огни, пульсирующий, биолюминесцентный зеленый, бросали жуткое свечение на разоренный ландшафт, резко контрастируя с теплым, мерцающим светом имперских костров. Он медленно жевал безвкусный батончик пайка, его разум прокручивал в памяти события дневного сражения, леденящую душу эффективность Дао, их небрежное пренебрежение человеческой жизнью. Он остался при своем мнении. «С ними что-то не так», – ответил он тихим голосом, тихим шепотом, который едва перекрывал далекий грохот артиллерийского Пламени. Он повернулся к Ане, его взгляд был напряженным. «Слишком холодно», – продолжил он, слова были шепотом беспокойства. «Слишком расчетливо». Он оглянулся на лагерь инопланетян, пульсирующие зеленые огни, казалось, насмехались над его опасениями, их чуждость была ощутимой угрозой в надвигающейся темноте. Дрожь предчувствия пробежала по его позвоночнику. Он не мог избавиться от ощущения, что Дао были не союзниками, а чем-то гораздо более зловещим. Что-то таилось под поверхностью их прагматичного союза, ожидая подходящего момента, чтобы нанести удар.
Глава 5: Тени сомнения
Шепот начинался тонко, словно коварные щупальца дыма, ползущие сквозь трещины рушащейся стены. Сначала это были просто приглушенные шепотки среди рядовых, которыми обменивались в относительной безопасности темных окопов, подпитываемые усталостью, страхом и постоянной потребностью осмыслить бессмысленное. Истории о перехваченных сообщениях Дао, искаженные всплески статики, прерываемые щелканьем, не поддающимся переводу, циркулировали среди гвардейцев, их смысл искажался и усиливался с каждым пересказом. Слухи о странных развертываниях Дао, нелогичных передвижениях войск, которые, казалось, бросали вызов тактическому смыслу, распространялись как лесной пожар, добавляя масла в растущее чувство беспокойства. Затем были шепоты среди самих ксеносов, приглушенные разговоры на щелкучем, гортанном языке, который не мог понять ни один человек, их чужеродные тона вызывали дрожь даже у самых закаленных ветеранов.
Ларс, уже опасавшийся их загадочных союзников, внимательно слушал, его подозрения росли с каждым шепотом слуха, каждой перехваченной передачей, каждым тревожным наблюдением. Он видел холодную, расчетливую эффективность Дао воочию, их небрежное пренебрежение к человеческой жизни. Для него эти шепоты были не просто пустыми сплетнями, но частями головоломки, фрагментами более темной истины, которая медленно начинала открываться. Он убедился, с растущей уверенностью, которая глубоко засела в его нутре, что что-то было ужасно неправильно.
Он разыскал сержанта Крилла, своего грубого, закаленного в боях командира отряда, человека, на лице которого была выгравирована карта бесчисленных кампаний. Сержант, чье лицо было обветрено и покрыто шрамами, как скала Воларис Прайм, сидел и чистил свой лазган, промасленная ткань с ритмичной точностью щелкала по металлу. Ларс, приглушенным голосом, излагал свои опасения, перечисляя слухи, странные развертывания, тревожные шепотки. Он говорил о леденящей душу отчужденности Дао, их чуждых путях, растущем чувстве, что Империя был не их союзником, а их пешкой в более крупной, более зловещей игре.
Сержант Крилл, прагматик, как и Аня, терпеливо слушал, его единственный здоровый глаз был устремлен на Ларса, выражение его лица было непроницаемым. Когда Ларс закончил, сержант вздохнул, звук был похож на свист ветра в разбитом черепе. Он покачал головой, его седые черты затвердели. «Сосредоточься на враге, которого видишь, парень», – прорычал он, его голос был грубым, как гравий. «Не ищите призраков в лагере ксеносов». Он в последний раз щелкнул промасленной тканью по своему лазгану, звук был резким и окончательным. «Нам нужно Дао, чтобы выиграть эту войну», – продолжил он, его голос слегка смягчился, в его тоне проступил намек на усталость. «Не позволяй паранойе затмить твое суждение».
Ларс, отстраненный и разочарованный, вернулся к своим обязанностям, слова сержанта глухо звенели в его ушах. Но тени сомнения, однажды посеянные, было трудно игнорировать. Они задержались в его разуме, извиваясь и поворачиваясь, неуклонно разрастаясь, как злокачественное семя, пускающее корни в плодородную почву. Шепот, слухи, тревожные наблюдения – все это слилось в холодную, жесткую уверенность глубоко в его нутре. Что-то было ужасно, ужасно неправильно. И он знал, с леденящим предчувствием, которое оседало, как лед в его венах, что Империя, ослепленный отчаянной нуждой в союзниках, слепо идет в ловушку. Дао были не тем, чем казались. И последствия этого обмана, как он боялся, будут разрушительными.
Глава 5.1: Общая сигарета
Ночи на Воларис Прайм были холодными, ледяные ветры хлестали по пустынным равнинам, прокусывая слои изношенной униформы. Пепел, вездесущий, кружился на ветру, призрачная пелена, которая цеплялась за все, постоянное напоминание о разоренном состоянии планеты. Ларс и Аня прижались друг к другу, чтобы согреться у крошащейся пласталевой стены, грубая поверхность врезалась им в спины, небольшая плата за скудное убежище, которое она предлагала. Стена, изрезанная и изрытая бесчисленными взрывами, излучала затяжной холод дневных сражений, холодное утешение против пронизывающего ветра.
Между ними слабо светилась палка лхо, оранжевый уголек был крошечным маяком в надвигающейся темноте. Они поделились сигаретой, глубоко затягиваясь едким дымом, резкий вкус которого был маленьким, знакомым утешением перед лицом всепроникающего страха, который обволакивал их, как вторая кожа. Дым вился вверх, смешиваясь с вездесущим пеплом, тонким серым усиком на фоне беззвездного неба.
Они мало говорили, да им и не нужно было этого делать. Слова казались недостаточным, пустым эхом в огромной пустоте их общего опыта. Общая тишина, успокаивающий вес их лазганов на плечах, невысказанное понимание их шаткого положения – это был их язык близости, выкованный в горниле войны, связь, которая была сильнее слов.
Аня, чье лицо освещал мерцающий уголек палки лхо, ее черты смягчались тусклым светом, повернулась к Ларсу. В ее глазах, обычно закаленных реалиями войны, мелькнуло что-то еще, что-то уязвимое, что-то… обнадеживающее. «Ты когда-нибудь думал о том, что будет после этого?» она тихо спросила, ее голос едва звучал шепотом на фоне свистящего ветра. Вопрос повис в воздухе между ними, хрупкая бабочка на фоне шторма.
Ларс выдохнул струйку едкого дыма, наблюдая, как она рассеивается в кружащемся пепле. Он обдумывал ее вопрос, его взгляд был отстраненным, его разум блуждал по пустынному ландшафту его воспоминаний. Он видел лица павших товарищей, ужасы, которые они видели вместе, бесконечный цикл насилия, который определял их существование. Он пожал плечами, усталый жест, который говорил о многом. «После Воларис Прайм?» – ответил он, его голос был ровным, лишенным эмоций, слова были мрачным эхом его реальности. «Нас ждет просто еще один Воларис Прайм. И еще один после этого». Он снова затянулся палочкой лхо, и на мгновение уголек ярко вспыхнул, осветив мрачный набор его челюстей. В мрачной тьме далекого будущего была только война. А на войне не бывает «после». Только следующая битва, следующая жертва, следующее мрачное напоминание о бесконечной борьбе Империяа за выживание.
Глава 6: Ритуал
Сумерки на Воларис Прайм окрасили покрытый пеплом ландшафт в оттенки фиолетового и серого, мрачный фон для тревожной сцены, разворачивающейся перед Ларсом и Аней. Спрятавшись среди руин разбомбленного жилого блока, они наблюдали ритуал Дао издалека, их тела были напряжены, их чувства были в состоянии повышенной готовности.
Ксеносы, их биоинженерные боевые костюмы слабо мерцали в угасающем свете, собрались в идеальный круг. Их биолюминесцентные отметины, замысловатые узоры, которые пульсировали и двигались под их броней, светились жутким, потусторонним светом, отбрасывая странные, танцующие тени на разрушенные стены. Они ритмично покачивались, их движения были синхронизированы с почти гипнотической точностью, их тела двигались как одно целое, как единый многорукий организм. С каждым взмахом волна феромонов накатывала на территорию, сложная симфония чужеродных запахов, наполнявшая воздух, густая и приторная, пьянящая смесь сладких цветочных нот, мускусных оттенков и чего-то… еще… чего-то, что Ларс не мог точно определить, чего-то тонко тревожного, почти… хищного. Воздух гудел от невидимой энергии, ощутимого ощущения чего-то древнего и чужеродного.
Шас'вре, Командир Дао, стоял в центре круга, его богато украшенный боевой костюм излучал слабую ауру силы. Он пел на щелкающем, гортанном языке, звуки были резкими и ритмичными, совершенно непохожими на любой человеческий язык. Щелчки и рычание резонировали с пульсацией биолюминесцентных отметин, создавая странный, гипнотический ритм, который, казалось, вибрировал глубоко в костях Ларса. Пение, хотя и непостижимое, несло в себе вес силы, ощущение чего-то древнего и непостижимого. Он говорил о чуждых богах, о странных ритуалах, о силе, которая затмевала мелкие заботы человечества.
«Как ты думаешь, что это?» – прошептала Аня, ее голос был едва слышен из-за ритмичного щелкания песнопения Дао. Ее рука, инстинктивно ища утешения, легко легла на руку Ларса, ее пальцы коснулись его грубой формы. Прикосновение, небольшое и мимолетное, было заземляющим присутствием перед лицом чуждой странности, разворачивающейся перед ними.
Ларс пожал плечами, дрожь пробежала по его позвоночнику, волосы на затылке встали дыбом от беспокойства. Ритуал, песнопение, феромоны – все это наполнило его глубоким чувством дурного предчувствия. «Может быть, какая-то боевая молитва?» – ответил он, его голос был тихим, тон неуверенным. Он замер, его глаза были устремлены на покачивающиеся фигуры, пульсирующие огни, скандирующего командира. Он с трудом сглотнул, узел беспокойства в его животе затянулся. «Или что-то похуже…» Он не стал вдаваться в подробности, в этом не было необходимости. Невысказанный страх висел в воздухе между ними, густой и тяжелый, еще один слой беспокойства, добавленный к и без того гнетущей атмосфере Воларис Прайм. Дао, понял он, были не просто союзниками по расчету. Они были чем-то гораздо более сложным, гораздо более чуждым, гораздо более… опасным. И ритуал, свидетелем которого он стал, он боялся, был проблеском этой скрытой тьмы.
Глава 7: Засада
Руины города-улья царапали помятое сумеречное небо, неровные силуэты разбитого феррокрита и искореженного металла на фоне угасающих углей заходящего солнца. Воздух, густой от приторной сладости ферромонов Дао и смрада разложения, исходящего от груд обломков, скрывающих бог знает какие ужасы, потрескивал от нервной энергии. Совместный патруль, напряженный, неуверенный союз отряда Ларса и Ани и отряда Воинов Пламени Дао, осторожно двигался по усеянным мусором улицам, их ботинки хрустели по осколкам битого стекла и измельченного феррокрита. Каждая тень, казалось, таила в себе угрозу, каждый шорох ветра – шепчущее предупреждение. Тишина, нарушаемая только ритмичным щелканьем челюстей Дао и хрустом их сапог по разбитой земле, была тяжелой, полной ощущения надвигающейся гибели.
Затем мир взорвался.
Орки, хитроумно спрятавшиеся среди руин, устроили засаду с дикой яростью вырвавшегося на свободу хищника. Какофония гортанных ревок, похожая на рев разъяренных зверей, прорвалась сквозь сумерки, за которой последовал оглушительный грохот грубого оружия. Зеленокожие, чья кожа была пятнистым лоскутным одеялом из зеленого и коричневого, их тела были гротескным гобеленом из шрамов, грубой кибернетики и ритуальных клейм, выскочили из своих укрытий, их налитые кровью глаза блестели диким ликованием, их пожелтевшие клыки были обнажены в диких ухмылках. Они ринулись на патруль, волна жестокой дикости, вооруженная ржавыми чоппами, самодельными шутами и грубой, но эффективной взрывчаткой.
Патруль, застигнутый врасплох, рассыпался в поисках укрытия, внезапный переход от тревожной тишины к жестокому, хаотичному насилию вызвал всплеск адреналина в венах Ларса. Он и Аня оказались спина к спине, маленький островок отчаянного сопротивления в море зеленой ярости. Их лазганы рявкнули с вызовом, выплевывая заряды раскаленной энергии, которые шипели и хлопали по толстым шкурам орков. Воздух наполнился визгом лазерного Пламени, оглушительным ревом орочьего оружия, шипением рикошетящих пуль и пронзительным воем импульсных винтовок Дао. Запах горелой плоти, как орков, так и людей, смешивался с едким привкусом кордита и вездесущей приторной сладостью феромонов ксеносов, создавая удушающие, тошнотворные миазмы.
Ларс обнаружил, что сражается бок о бок с Шас'о'Р'миром, ветераном-воином Пламени Дао, чей перламутровый боевой костюм носил замысловатые отметины бесчисленных кампаний. Воин ксеносов, который ранее проявлял тревожный уровень любопытства к людям, его многогранные глаза часто задерживались на Ларсе и Ане во время их патрулей, теперь двигался с леденящей, почти сверхъестественной скоростью. Его импульсная винтовка, биоинженерный шедевр инопланетной технологии, выплевывала точные всплески изумрудной энергии, каждый выстрел находил свою цель с нервирующей точностью, испаряя плоть орков в ливне искр и шипящей крови.
Затем, в мимолетный момент ужаса, Ларс увидел нечто, что пронзило его до костей, нечто, что навсегда запечатлелось в его памяти. Молодой гвардеец, отделившийся от своего отряда в первоначальном хаосе засады, лежал в ловушке под грудой обломков, его нога была прижата зазубренной плитой феррокрита. Его лицо исказилось от боли, его лазган извергал отчаянные, все более неистовые очереди в группу орков, приближающихся к нему. Шас'о'Р'мир, чье положение давало ему возможность четко стрелять по нападавшим на захваченного солдата, колебался, его многогранные глаза метались между гвардейцем и более крупным орочьим вождем, мчавшимся к Ларсу. На мгновение Ларс подумал, что ксеносы вмешаются. Он ошибался.
Вместо того, чтобы стрелять в орков, окруживших беспомощного гвардейца, Шас'о'Р'мир намеренно изменил прицел, нацелившись на орочьего вождя. Импульсная винтовка зашипела, выстрел изумрудной энергии вырвался наружу, испарив голову Варбосса в потоке зеленой крови и осколков костей. Ларс, на мгновение ошеломленный холодным безразличием воина-ксеноса, с ужасом и недоверием наблюдал, как орки, внимание которых больше не отвлекал Варбосс, набросились на пойманного в ловушку гвардейца. Их грубые рубила поднимались и опускались, рубя и кромсая, их гортанные рыки прерывались криками ужаса и боли гвардейца. Крики внезапно оборвались, сменившись последним тошнотворным хрустом костей и хрящей.
Инцидент, хотя и казавшийся незначительным в грандиозном, хаотичном гобелене засады, разжег огонь растущего недоверия Ларса. Намеренное бездействие Шас'о'Р'мира, его хладнокровное безразличие к судьбе стражника говорили сами за себя. Это было леденящее душу подтверждение самых глубоких подозрений Ларса, резкое и жестокое усиление растущего беспокойства, которое терзало его с момента прибытия Дао. Они не были союзниками. Не совсем. Они были чем-то другим. Чем-то холодным, расчетливым и, в конечном счете, безразличным к бедственному положению человечества. Орки, при всей своей дикости, были известной величиной, жестоким врагом, который Эти мотивы можно было понять, даже уважать. Однако Дао оставались загадкой, их истинные мотивы были окутаны миазмами феромонов и тревожной вежливости, их действия тревожно расходились с их провозглашенным союзом. Ларс понял, что хрупкий фасад сотрудничества начал рушиться, открывая проблеск леденящей тьмы, что лежала под ним.
Глава 8: Расхождение
Война на Воларис Прайм перешла в тупик, в жестокое перетягивание каната по ландшафту из пепла и руин. Стратегия Дао, когда-то восхваляемая за холодную точность и расчетливую эффективность, становилась все более непредсказуемой, их действия сбивали с толку имперское командование. Они начали атаки на, казалось бы, незначительные орочьи аванпосты, тратя ценные ресурсы и рабочую силу на обеспечение целей, не имеющих стратегической ценности, оставляя при этом уязвимыми жизненно важные линии снабжения и стратегические позиции. Их сложные боевые планы, когда-то являвшиеся образцом синергетической эффективности, превратились в серию разрозненных, казалось бы, случайных ударов, которые сбивали с толку человеческих стратегов.
