Alex Aklenord
Рваное небо
Несмотря на выходной день, ранние прохожие вовсю спешили по делам. Но среди них одни торопились в церковь, другие – на рынок. Таким не до мыслей о чистоте и блеске обуви.
Первым клиентом оказался гвардеец. Подошёл, расслабленно зевнул и улыбнулся, обнажая крепкие жёлтые зубы. Видно, утренний урожай соли удался на славу, несмотря на ночной дождь. Ходили разные слухи, сколько получают в гвардии, но порядка десятой части собранной добычи им точно доставалось.
Далька не поднимал голову, потому что признал усатого капитана. Макал щётки в баночки и ловко надраивал выставленный на стенд сапог. Потом второй. Закончив с ваксой, обвязал на кулаках тряпку и стал полировать твёрдую кожу.
Когда Далька потянулся за оплатой, гвардеец придирчиво покрутил сапогами, будто пытаясь найти дефект. Удовлетворившись, подмигнул, показал кукиш и пошёл прочь.
Далька подскочил и вбежал в будку к Пульге, задыхаясь от такой наглости.
– Стой! Всё нормально, – старый сапожник криво усмехнулся и поставил подклеенную туфлю на полку, заваленную готовыми заказами. Глянул в окошко на удаляющегося капитана и осторожно потрогал синяк на скуле. – Сядь-ка.
Опешивший Далька опустился на табурет, сложив на коленях испачканные руки. Боязливо глянул в синие, всё знающие глаза старика. Тот помолчал, покусал нижнюю губу и, наконец, сказал:
– Видишь ли, Даля. Этот гвардеец сегодня утром зачищал крышу. И если бы не замечательный сбор… Да, он мне похвастался, когда меня… В общем, если бы не столько соли… Короче – одна из решёток была открыта. Такие дела. Вот и договорились пока, что забудет… Ну, иди, работай.
Второй удар нанёс лекарь. Далька с замиранием ждал, когда же он выйдет из подъезда, и тревожно поглядывал на распахнутые ставни на третьем этаже. Первая порция соли вроде бы растормошила брата. Он утром радостно смеялся, щеки раскраснелись, даже ел сам, сидя на подушках. А ревущая мать прижимала Дальку и машинально приглаживала его непослушные вихры. Седины у неё, похоже, за ночь прибавилось.
Лекарь наконец-то вышел, натянул плохонькую шляпу, встряхнул потёртый саквояж. Не хотел он смотреть на Дальку, но всё же повернулся и покачал головой:
– Мало, мальчик, мало. Это только перебиться.
До обеда всё было как в тумане. Плыли мимо радующиеся выходному прохожие, стучали по мостовому булыжнику сапоги-ботинки-туфли. Проносились экипажи с крикливыми возницами. Щебетала обосновавшаяся рядом торговка, призывая покупать картошку. Умолкала только, когда пересчитывала вырученные мелкие соляные таблетки. Уличная какофония сливалась в единую звенящую кашу. И не было никому дела до услуг понурого чистильщика обуви.
Домой на обед отлучиться не удалось. Мать сама вынесла миску с похлёбкой, сунула ложку, деревянной ладонью потрепала по плечу и, не сказав ни слова, пошла обратно. Даже не поздоровалась с вышедшим перекурить сапожником. Но и он смолчал. И исчез куда-то.
– Ну что, мастер, готов поработать?
Далька поднял голову, сбрасывая оцепенение. Перед ним стоял высокий мужчина. Солевой рыбак. Посечённое лицо, кожаная чёрная куртка с вышитым значком гильдии, штаны со множеством карманов, крепкие ботинки с алюминиевой каймой. Далька обернулся. У будки одобрительно кивал вернувшийся сапожник, о чём-то беседовавший с встревоженной Сольгой.
Сжатая до упора стартовая пружина распрямилась и выбросила рыбацкий челнок в расщелину рваного неба. За толстыми стёклами засвистел рассекаемый воздух. Дальку вдавило в дощатый пол. Заложило уши.
Челнок легко прошил слой облаков, выскочил навстречу кровавой луне, на четверть заслоняющей солнце, и потерял скорость.
Рыбак дёрнул за рычаг, челнок болтнуло, и где-то сверху раскрылся парашют.
