Алена Тимофеева
Разбитые воспоминания
Глава 5. Ланграф
Со дня исчезновения Огнецвета прошла неделя. Куда он мог пропасть, никто не смел и предположить. Поиски силами компании успехом не увенчались. Искра Булатовна прислонилась к стене, и скрестив руки на груди, покосилась на Санду. Она невольно скривилась: Артём Игоревич вызывал у неё крайнее раздражение и несметное количество минут, проведённых вместе, ситуацию не улучшали.
– J'abandonne6! Всё, с меня хватит. Не имею ни малейшего понятия, что сотворил с кодом Максим Константинович, но больше я ничего сделать не могу.
Санду гневно хлопнул по компьютерной панели крупными ладонями и отошёл в сторону. Элинская, выслушав негодование Артёма Игоревича, тихо ликовала. Инженер, назначенный временно заменить Огнецвета, несколько лет назад работал в отделе нейронной инженерии. И теперь, он каждый день опаздывал ровно на двадцать минут, тогда как Искра приходила по-прежнему на час раньше. Его фланелевая рубашка пропиталась насквозь запахом табака, на который был давно введён мораторий, а рабочий халат, усеянный пятнами неизвестного происхождения, заставлял нейрофизиолога морщиться от отвращения. А главное, он не был Максимом Константиновичем.
– Так, может, Вам стоит отказаться от проекта? Будем уповать на возвращение Огнецвета, – робко предложила Элинская, надеясь, что гордый Артём Игоревич, вернётся в свой отдел инженерных систем. Искру мутило от одного взгляда на одутловатое лицо Санду. Инженер развернулся к Элинской, и его маленькие глазки сощурились. Он сердито засопел и ответил тоном, не предвещающим ничего хорошего:
– Вам всё не терпится от меня избавится, Искра Булатовна. Я для Вас как бельмо на глазу. Не беспокойтесь, не премину сообщить Тихону Сергеевичу о своём полном профессиональном бессилии.
Артём Игоревич, не скрывая своего возмущения, устремился к выходу из лаборатории. От столь быстрого шага, полы его не слишком чистого халата, развевались, что придавало его походке ещё более угрожающий вид. Демонстрация праведного гнева не возымела на Элинскую никакого эффекта. Разве что, ей стало немного легче от ухода обозлённого инженера.
Березовский вновь не стал вызывать в свой кабинет Искру Булатовну, а лично сам спустился в лабораторию.
– Такс-с… – протянул Тихон Сергеевич, переводя свой взгляд с голограммы в виде вращающейся буквы «S» на Элинскую и обратно. Человеком он был бесконфликтным, руководителем мягким, а женщин и вовсе несколько остерегался. Иногда даже побаивался. Как ему удавалось развивать корпорацию и умудриться вывести её в лидеры – загадка.
– Ну не томите, Тихон Сергеевич. Максима Константиновича уже неделю нет. Где он, никто не знает. Пожалуй, стоит хотя бы приостановить проект? Вам же Санду всё объяснил, – с плохо скрытым нетерпением поторопила начальника Искра. Березовский медлил с решением. Закрытие проекта означало потерю денег, пропажа ведущего инженера грозила оставить пятно на репутации всей компании, почти столь же плохо отмывающееся, как и следы на халате Артёма Игоревича. Продолжить работу над «Sentio» тоже не представлялось вероятным. Начальник пристально посмотрел в глаза Элинской. Затем он негромко произнёс:
– Искра Булатовна, Вы точно ничего не хотите мне рассказать?
Взгляд Тихона Сергеевича был подобен рентгеновским лучам и под его изучающим взором нейрофизиолог почувствовала себя неуютно. Если бы к ним был сейчас подключён «Sentio», то Березовский смог бы увидеть всплывающее в разуме Элинской воспоминание.
В тот самый вечер, когда прибор впервые испытали на себе Искра и Огнецвет, Максим Константинович взамен посланному ему изображению котёнка, отправил загадочный образ мужчины, высокого, крупного. Черты лица размыты, словно во сне. Следующая картинка не менее волнительна: личный компьютер инженера, приложенная «карта памяти» и перестраивающиеся кубы Сины. Видения нечёткие, но вполне доступные для понимания. После эксперимента, Элинская уточнила:
– Максим Константинович… Мне стоит беспокоиться?
Ответом послужила лёгкая улыбка Огнецвета и едва ощутимое касание его руки к её запястью. Больше Искра ничего добиться от молчаливого коллеги не смогла. Сейчас она жалела, что не была достаточно настойчивой и упорной. Вдруг Максиму Константиновичу кто-то угрожал? И теперь из-за того, что она отступила, над ним нависла опасность?
– Нет, Тихон Сергеевич, мне нечего сказать, – твёрдо заявила Элинская, вырвавшись из пут воспоминаний. Начальник поджал губы и кивнул.
– Надеюсь, если Вы будете в дальнейшем располагать информацией, которая может помочь поискам, то поделитесь со мной.
Голос Березовского был бесцветен, звучал сухо. Искра Булатовна с жаром подтвердила:
– Безусловно, как что узнаю, сразу к Вам.
Несолено хлебавши, Тихон Сергеевич вернулся к себе.
Без Огнецвета заниматься исследованиями не имело смысла, свою часть работы нейрофизиолог выполнила давно. Содействие Артёма Игоревича лишь отдаляло неизбежное завершение проекта. Решив, что более нет причин задерживаться на работе, Элинская начала собираться домой.
Временное жилище встретило Искру запахами выстиранного белья и средства для мытья паркета. Уборка, проведённая накануне, помогла ей немного успокоиться. В квартире было тихо, ветерок покачивал занавески открытых окон. Скинув с себя обувь, Искра бросила ключи на столик в прихожей и прошла в комнату. Из-за стянутого на затылке тугого пучка, у Элинской разболелась голова. Искра с наслаждением распустила волосы, и они волнами легли на спину. От жаркой погоды хлопковая рубашка стала влажной и неприятно липла к коже. Элинская почувствовала непреодолимое желание принять душ, желательно в одежде. У неё не хватало сил даже снять с себя рубашку и брюки. Платья нейрофизиолог не выносила на дух. Едва она начала плавно расстёгивать застревающие в петлях пуговицы, как за спиной раздалось покашливание. Вскрикнув от испуга и неожиданности, Искра схватила валявшуюся на диване массивную энциклопедию двадцатых годов и замахнулась книгой на пришельца.
– Искра Булатовна! Это я!
Прикрывающий огромными ручищами голову Ланграф, выглядел нелепо. Его волосы цвета соли с перцем забавно взъерошились, и образ строгого, большого начальника померк в глазах Элинской. Она шагнула в сторону, на всякий случай, не выпуская из рук увесистый том.
– Борис Семёнович? – тихо позвала она Ланграфа, будто боялась напугать. Начальник выпрямился во весь свой немалый рост.
– Что же ты, Искорка, сразу за книжки хватаешься.
Он отряхнул с рукавов тёмно-синего пиджака невидимые пылинки. Его брюки, подобранные в тон пиджаку, были измяты. Некрасивые складки на костюме вкупе со взлохмаченными волосами придавали Борису Семёновичу жалкий вид. Нейрофизиолог положила книгу на пол и растерянно поинтересовалась:
– Так что Вы здесь делаете?
Ланграф неопределённо крякнул и пригладил растрёпанные пряди.
– Ох, Искра Булатовна. Ты даже не представляешь, в чём тебе пришлось принять участие.
Элинская ощутила в груди зарождающуюся ярость. Жгучая волна гнева, подобно лаве, извергаемой вулканом, начала подниматься на поверхность. Искра выпалила:
– А как, собственно, Вы сюда попали?! А? Почему нельзя было просто позвонить? Я бы Вам открыла, уж будьте уверены!
Смущённый напором Элинской, Борис Семёнович пробасил:
– Та-а-к Аллочка же тебе квартиру подбирала, у меня запасные ключи есть. Да и разговор нетелефонный.
Нейрофизиолог слушала начальника и чувствовала, как внутри неё клокочет злость. «Огнецвет пропал. “Sentio” крышка. С проекта меня снимут. Я возвращаюсь. Почему нужно было вламываться ко мне в квартиру?» – точно балующийся с выключателем ребёнок, Искра переключалась с одной мысли на другую.
– Всё равно это Вас не оправдывает. Вы знаете, что мой коллега, инженер Огнецвет Максим Константинович пропал? Представляете, как мне страшно?
Ланграф кивнул.
– Именно поэтому я здесь. Сядь, пожалуйста, беседа будет долгой.
Искра хотела было ответить Борису Семёновичу, но лицо начальника в миг стало серьёзным, а желание сражаться Элинскую покинуло столь же быстро, как и зародилось. Она послушно опустилась на диван. Ланграф последовал её примеру.
– Полагаю, начать нужно с самого начала?
