Алена Кеслер
Золотой капкан
глава 1.
«Тик-так» шагали стрелки часов, разбавляя ночную тишину размеренным стрекотом. Я вздохнула и с раздражением перевернулась на другой бок. Ну что за напасть? Казалось, что бессонная ночь, проведенная в подготовке к зачету, и напряжение от самой сдачи, что прошла утром, должны были сморить меня лучше снотворного. Но в голове стоял гул, не дающий ни нормально бодрствовать, ни заснуть.
Безрезультатно проведя в постели еще какое-то время, я все же встала, включила свет и взялась за книгу в надежде нагнать дремоту, ну или хотя бы одолеть скуку. К сожалению, читаемый мной текст пробегал перед глазами, но не достигал сознания, выводя меня из себя. Тяжело вздохнув, я уставилась на лампочку поверх книги. Только подумать! Щёлкнул выключателем – и светло, как днем. А ведь ещё каких-то лет пятьдесят-шестьдесят назад повсюду были магические светильники, работающие от заряженных кристаллов, хотя запасы маны уже тогда стали иссякать. С того времени через что только не прошло человечество, лишь бы не сидеть в темноте! Свечи, газовые и керосиновые лампы и, наконец, долгожданное электричество. Иногда мне даже жаль, что я не застала времена, когда всё вокруг было пропитано магией. Старшее поколение говорит, будто в ней было особое очарование, хотя, если им верить, и трава была зеленее, да небо синее.
Мои соседки по комнате уже уехали домой, оставив меня в, как мне поначалу казалось, приятном одиночестве. Но сейчас я ощущала тоску в пустой комнате. Не скажу, что мы дружили, но я привыкла к ним и их размеренному дыханию во сне, к их присутствию. Думала, что, оставшись одна, я буду лишь рада, никто не станет мешать своей болтовнёй, и я смогу спокойно почитать и выспаться. Но привычка – страшная сила.
Я совсем немного приоткрыла форточку, впуская в и без того прохладную комнату вкусный свежий воздух, выключила свет и, завернувшись в одеяло, смотрела на спящий город, что так хорошо был виден с четвертого этажа. Я разглядывала светлячки фонарей, усердно освещающие пустующие улицы, шпили собора, что воздвигли в честь трех святых задолго до моего рождения, и, конечно же, вокзал, будь он проклят… Заснула я только когда начали тускнеть звезды, уступая место рассвету.
***
Утренняя прохлада кружила голову пока ещё не слишком выразительными, но такими долгожданными нотками тепла, что витали в воздухе вместе с ароматами сдобы из булочной напротив общежития.
Я давно сменила тяжёлый полушубок на лёгкое пальто, предпочитая свежесть и ясную голову вместо душного тепла и сонных мыслей, что обычно дополняют общество друг друга.
Билет на поезд буквально жег мне карман и тяготил душу. Хотелось скорее уже сделать с ним что-нибудь! Сдать, выбросить или попросту отдать любому желающему. И я, пожалуй, давно б так поступила, если бы не сестра. Вместе с билетом она прислала письмо, в котором так слёзно просила меня приехать на праздники, буквально умоляла, заверяя, что отец тоже меня ждёт. Конечно, я не верила ни единому хорошему слову об отце, как и не купила бы сама билет, хотя тоже скучала по своему близнецу. Мы так похожи, но столь разные, что порой становится страшно, насколько же могут быть противоположными близкие люди.
Амели мягкая и податливая, как воск, чем и пользуется отец, направляя её безжалостной рукой на острые скалы выгодного ему замужества. Папенька ловко подыскал нам с сестрой отличные партии, но у меня на этот счёт было свое мнение.
Звонкой пташкой запел колокольчик на входной двери булочной, и я окунулась в бодрящие ароматы кофе и свежей выпечки. Пожалуй, это лучшее место в городе, тут почти так же хорошо, как было когда-то дома, до того, как мама…до того, как ее не стало.
Я заняла короткую очередь у кассы и в раздумьях достала из кармана билет, глянуть ещё раз на дату, которую и так прекрасно знала. Сегодня в восемнадцать тридцать я должна быть на перроне. Или не должна.
Очередь зашевелилась, продвигаясь, и я неловко шагнула вперёд, слишком поздно поднимая глаза вверх, чтобы увидеть помеху и успеть остановиться. Мужчина, несший кофе, пролил его, намочив рукав своего дорогого светлого пальто и мой билет, тонкая бумага которого быстро размокала у меня в руках.
Я завороженно смотрела, как от горячего кофе темнеет корень моих сомнений, за секунды превращаясь в бесполезную бумажку, тем самым освобождая меня от метаний по поводу поездки. Вздох облегчения вырвался будто сам собой. Конец моим терзаниям.
Мужчина же расценил мою реакцию совершенно иначе.
– Ох, простите меня, – засуетился он, пытаясь промокнуть салфеткой билет, от чего сделал лишь хуже, но я словно очнулась.
– Что вы! Мне следовало быть внимательнее, прошу прощения, – запоздало отреагировала я на происходящее, с удивлением подмечая отсутствие недовольства у мужчины. Его пальто пострадало, но это будто не имело никакого значения.
Я не успела опомниться, как мы сели за столик, и Адам, именно так он представился, начал рассказывать о том, какой же у нас красивый город. Перед нами поставили исходящий паром кофе и несколько пирожных. Терпеть не могу эти чересчур сладкие масляные бисквиты.
Мне совершенно не понравилось, как этот человек легко манипулировал мной. С какой стати я должна сидеть с ним за одним столом и поддерживать светскую беседу?
Я невольно нахмурилась, практически не слушая его монолог, предпочтя пустым словам, язык тела. Казалось бы, Адам вел себя невообразимо свободно и дружелюбно, но я буквально кожей ощущала какую-то фальшь, неестественность происходящего. Было в этом мужчине что-то притягательное и в то же время отталкивающее, словно в ядовитом цветке. Лет тридцати, статный, дорого одетый франт, видно, что из знати. И чтобы ему делать в простой студенческой кофейне? Я смотрела в его чёрные, в тон волосам, глаза и размышляла, как бы вежливо отказаться от столь назойливого общества, всё же по моей вине испорчено пальто, но дальше участвовать в этом непонятном для меня действе излишне.
– Сколько же вам лет, позвольте узнать, – резко перешёл он с архитектуры на личности, смягчая столь разительный перепад белозубой улыбкой на гладко выбритом лице, – восемнадцать?
– Девятнадцать, – поправила я.
– Для девятнадцатилетнего создания Вы слишком серьёзны, – весело отозвался Адам, – жить нужно с улыбкой.
– Полагаю, умирать стоит с ней же? – не удержалась я от колкости в адрес его жизнелюбия, и как оказалось, зря.
Впервые с нашей встречи в глазах мужчины буквально на мгновение, но промелькнул настоящий, неподдельный интерес, будто он на секунду вышел из хорошо отыгрываемой роли. Возможно, бессонная ночь даёт о себе знать, и я вижу то, чего попросту нет, но желание скорее избавиться от моего собеседника только усилилось.
Перед глазами тут же встал образ сестры:" Вив, ты ведь так никогда не выйдешь замуж! ". Ха, будто это главное в жизни.
– Простите, Адам, но мне нужно заниматься. Сегодня пересдача экзамена, – солгала я, скупо улыбнувшись, и неспешно достала из сумки тетрадь, бывшую, по сути, всего лишь моим ежедневником.
Секунда, две тишины.
– Да, конечно, – отозвался мужчина, тем не менее, не спеша вставать, – позвольте взглянуть на Ваш билет, пожалуйста.
Можешь даже забрать его.
– Разумеется, – протянула я ему измятый влажный ком бумаги, бывшим каких-то полчаса назад моей дорогой домой. Хотя я вовсе не назвала бы родительское поместье своим домом, ведь под этим словом подразумевается место, где тебя ждут, где тебе хорошо и спокойно. Однажды у меня будет Дом.
Я не успела понять, КАК он это сделал! Мгновение назад Адам взял в руки протянутый мной комок и просто расправил его, тут же отдав совершенно невредимый и новехонький билет!
Встав, он попрощался:
– Всего хорошего, Вивьен.
глава 2.
Поезд плавно покачивало из стороны в сторону, расслабляя и убаюкивая пассажиров. Но я успела подремать за прошедшие часы пути и теперь смотрела на проплывающую мимо черную громаду леса. Далеко вверху сияла луна, посеребрившая светом опушку. Как же это красиво! Учась в городе, я успела отвыкнуть от умиротворения природы.
Когда нам с Амели было по десять, мы все свободное время проводили в саду, играя среди деревьев. Помнится, там стояла маленькая ажурная беседка, увитая цветами. Одно из моих самых счастливых воспоминаний о том, как мы с мамой пили чай в этой самой беседке. Весеннее солнце ласкало кожу, где-то рядом без устали гудели пчелы, пахло гиацинтами и мамиными духами. Отец тогда уехал по делам на несколько дней, и мы без его надзора и вечных упреков просто не боялись радоваться. Через пять лет, когда маму окончательно поглотила болезнь, сад так же пришел в запустение, словно был отражением ее несчастной, искалеченной души.
Я передернула плечами, стряхивая с себя тяжелые воспоминания. Зачем я вообще возвращаюсь в этот дом? Маг, будто издеваясь, сначала испортил мой билет, а потом сделал его лучше прежнего, как бы говоря: «тебе точно следует поехать». И ведь поехала же! Встреча с Адамом вызвала у меня шквал вопросов, на которые попросту некому дать ответы. Самое лучшее, что может случиться– больше никогда не встречаться с этим человеком. Он слишком молод для мага, ведь те из них, что еще живы, уже давно в возрасте, и часть из них не так сильна, чтобы дотянуться до пересохшего источника. Около сотни лет назад стали замечать, что мана, служившая источником магической энергии, практически перестала восполняться. С каждым годом дела обстояли все хуже. Были проведены десятки собраний парламента, в ходе которых постоянно урезались права на свободное использование тех или иных заклинаний, дабы сберечь оставшиеся ресурсы маны. Примерно сорок лет назад магии перестали обучать молодняк, а массовое использование заклинаний в последний раз было в войне еще до моего рождения. И вот некий, представившийся Адамом, до безобразия молод и так запросто тратит ману на какую-то ерунду. Понятно, что его целью было показать силу, но для чего? Остается лишь надеяться, что…
Мои размышления прервал стук в дверь купе, за которым практически сразу вошла проводник. Не много толку от такого "разрешите войти". Женщина окликнула мою соседку, даму в годах, похрапывающую напротив меня.
– Как, уже моя остановка? – сонно пробормотала та, машинально хватаясь за ручку чемоданчика, стоящего у её скамьи.
Мы скомкано попрощались, и я осталась одна, что было усладой для моих ушей, истерзанных старческим храпом на протяжении практически всей поездки.
От покачивания поезда хлопнула неплотно закрытая старушкой дверь. Ещё один хлопок, и я встала, чтобы прекратить шум. Не выношу подобных звуков, находя их чрезвычайно раздражающими и навязчивыми, даже кожа начинает зудеть! Я взялась за ручку двери и закрыла её, тут же блаженно выдохнув, но ненадолго. Ручка, за которую я только что держалась, осталась у меня в руке, оторвавшись от двери, и спустя пару мгновений стекла чёрной кляксой между пальцев. Я смотрела на тёмную лужицу у себя под ногами и пыталась понять, в чем дело. Тем временем чернота поползла по стенам купе, поглощая их, превращая в ничто. Я попыталась открыть буквально только что закрытую мною же дверь, толкая створки изо всех сил. Ну же! Тьма подбиралась всё ближе, слизывая кусок реальности за куском, расползаясь плавно, как глазурь на торте.
– Помогите! – закричала я, в панике колотя руками по двери.
Чёрные лужи растекались по полу, подбираясь всё ближе к моим ногам, а я, задыхаясь от ужаса и безысходности, вдруг вспомнила о НЕЙ. Похоже, это проклятье коснулось и меня, как иначе объяснить происходящее?
Тьма выступила и на двери, поглощая её, стирая под собой. Шаг назад, и я провалилась с головой в бездну, в ничто, успев лишь вскрикнуть и каким-то чудом ухватиться за всё ещё целый краешек пола. Я просто висела так, словно над пропастью, обламывая ногти, скребущие по краю похожего сейчас на обломок льдины, и пыталась подтянуться, выбраться. Чернота неумолимо настигла меня, стерев всё вокруг. Не хочу умирать, нет! Не сейчас и не так!
Я падала в пустоту, задыхаясь от крика, и молилась Богу, в которого ни дня не верила.
Внезапно бездна выплюнула меня на пол моего купе, всё такого же пустого и прекрасно реального. Я больно ударилась затылком и спиной, и силилась пропихнуть в лёгкие воздух, выбитый ударом. Жива!
Едва придя в себя, я поднялась на ноги и на этот раз без проблем открыв дверь, ручка которой находилась на своем законном месте, выскочила в тамбур, чуть не сбив с ног проводницу.
– У Вас всё хорошо? – удивлённо спросила она.
Вокруг царило всё то же сонное спокойствие, что и раньше. Никто не слышал моего крика. Значит, это и правда было лишь у меня в голове? Тело болело, говоря о реальности происходящего, но я не обольщалась. Найдётся много способов выдать желаемое за действительное.
– Да, спасибо, – ответила я, чуть помедлив.
Рассвет я встретила так же вне моего купе, опасаясь вновь зайти в него и остаться наедине с собой. Малиновые лучи озаряли небо, ведя за собой новый день, а я уже успела так устать. У всех есть свои скелеты в шкафу, и мне пришлось с ужасом осознать, что мои начали с грохотом вываливаться наружу. Я была бы в этом больше уверена, если бы не одно НО, встреченный прошлым утром маг и фокусы той же ночью мало походили на простое совпадение.
Наконец, в окне показались знакомые очертания родного города. Быстро забрав чемодан из такого обычного в свете дня купе, я отправилась к выходу.
На перроне меня встретила Амели, как обычно, не став поручать это лакею. Она так была похожа на маму! Те же добрые голубые глаза, мягкий овал лица и золотые локоны, сияющие в свете утренних лучей. Мы близнецы, но я, как старшая, словно была пробным образцом, более топорной работой, на которой мастер набивал руку, прежде чем создать мою сестру. Глаза мои были темно-серыми как грозовое небо, а волосы вместо благородного золота отдавали пеплом, от чего Ами всегда напоминала весну. Мне же досталась роль зимы, холодной и неприветливой.
– Вивьен, как я рада тебя видеть! – подскочила ко мне она, сразу же заключив в тёплые объятия, на которые пришлось со смущением ответить.
Ощутив такое родное тепло её тела и хорошо знакомый аромат волос, я только сейчас поняла, как сильно соскучилась. Буквально пара секунд нежности и Амели, отстранившись, подхватила один из моих чемоданов со словами:
– Давай это сюда и пошли скорее к машине!
– Машина? – удивилась я. – Неужто отец раскошелился на столь дорогое и бесполезное, по его мнению, приобретение?
Помнится, его раздражал прогресс и постоянно появляющиеся изобретения, заменяющие как магию, так и старые предметы быта. Многим, кто рос во времена повсеместного использования заклинаний, сложно принять новый уклад. Мне же было жаль ни самой магии, которой практически лишился наш мир, дав тем самым толчок в развитии человечества. Я жалела об исчезновении существ, живущих благодаря мане. Помню, как в детстве мы с Ами нашли в саду мёртвую фею, что уместилась у нас на ладони. Она была такой крошечной и безумно красивой…нежные лиловые крылья и блестящая чешуя, покрывающая маленькое, похожее на человеческое тельце. Мы похоронили ее у корней старого дуба, в части сада, где практически никто не гуляет.
Нам понадобилась минута, чтобы обойти здание вокзала и выйти к ожидающей нас машине и лакею, тут же смущенно подскочившему к нам, чтобы забрать чемоданы. Из-за выходок Амели прислуге ни раз приходилось находиться в щекотливом положении.
Надо признать, автомобиль оказался чудо как хорош! Глубокий цвет морской волны, плавные линии кузова, кожаные сиденья.
– Отец превзошел сам себя, – в восхищении произнесла я.
– Он тут вовсе не причем, – чуть помедлив, отозвалась сестра, – это подарок.
Я нахмурилась, пытаясь понять, что же именно скрывает от меня сестра, но та лишь рассмеялась.
– Вив, прекрати думать! Ты совершенно не умеешь расслабляться и отпускать ситуацию! – фыркнула она, закатив глаза. – Не забывай просто жить, это важно… Важнее многого.
Я бы пропустила всю эту речь мимо ушей, если бы не последняя фраза, отозвавшаяся во мне неприятной горечью. Амели чувствует меня как никто другой.
– Отложим пока в сторону твой маленький секрет, – с сожалением ответила я, позволив сестре сменить тему.
Полчаса, проведённые с Ами в машине по пути домой, были, пожалуй, лучшими за последние полгода. Ласковое весеннее солнце, предрекающее погожий денёк, пение птиц, которые не мог заглушить даже рёв мотора, и, конечно, самый родной человек, оказались бальзамом для моего уставшего от последних событий разума. Расположившись на заднем сиденье автомобиля, мы разговаривали о всякой ерунде и даже раздражающие сплетни, что так любила моя сестра, я слушала с улыбкой.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и мы подъехали к дому. Увитый плющом большой особняк из серого камня был всё таким же строгим и неприступным, как и его хозяин, поджидавший нас внутри.
– Святой Бенедикт, мне казалось вольная жизнь должна быть тебе больше к лицу, – проворчал отец вместо приветствия.
Надо же, не ожидала столь тёплого приёма, думала его светлость не объявится до ужина, а тут сиюминутная встреча в холле! Как хотелось это всё высказать, но я, пусть и с трудом, но придержала остроты. Не стоит ругаться с порога.
– Доброго утра, дорогой отец, – едва наметила я улыбку уголком губ, – экзамены и бессонная ночь в поезде вымотают кого угодно.
– Смею напомнить, что ты сама выбрала и то и другое, – поспешил напомнить он.
– Безусловно, – улыбнулась я ещё шире, давая понять, что не намерена ввязываться в драку.
Поняв, что свой долг он выполнил, а ничего интересного в ближайшее время не предвидится, отец, скривившись, покинул поле боя, удалившись в свой кабинет.
Когда-то давно я ругалась с ним по любому поводу, за что постоянно бывала наказана. Позже, в силу возраста и скажем так, практики, до меня дошла простая истина – вовсе не обязательно повышать голос или говорить открытые колкости, чтобы остаться при своём. К сожалению, это работало не всегда, порой самообладание меня покидало, тогда и начиналась словесная бойня.
Как ни в чем небывало, я обернулась к сестре и Николасу, лакею, что вёл машину, а сейчас нёс мои сумки. Мне показалось во время перепалки они даже не дышали, боясь обратить на себя внимание.
– Вот и поздоровались, – подмигнула я Амели, стараясь разрядить обстановку.
Ей явно было неловко, ведь звала меня домой именно она, но чего тушеваться, ведь обе мы изначально знали, чем всё может обернуться и это только начало.
– Вивьен, прости его, ты же знаешь, он не… – начала было девушка, но я прервала её.
– Не бери в голову, ничего нового не произошло, сейчас я лишь хочу позавтракать и отдохнуть после дороги.
Моя старая комната совсем не изменилась, всё те же синие обои, ореховый комод у окна, резной шкаф и кровать с тумбой. А ещё букет маков акварелью – картина, что написала мама на моё десятилетие. " Ты такая же яркая, неукротимая, как пламя, но в то же время нежная", – сказала она мне тогда. У сестры в комнате висели ландыши.
Завтрак в доме давно прошёл ещё до моего приезда, поэтому я быстро перекусила сэндвичами и чаем, что любезно принесла горничная, и, невзирая на приближающееся обеденное время, легла подремать.
Поездка и произошедшее в поезде меня изрядно вымотали, так что сон не заставил себя долго ждать. Усталость взяла свое, и сознание подернулось дымкой дремоты. Мне чудилось, будто я мягко просачиваюсь сквозь кровать всё ниже и ниже. Почувствовав неладное, я открыла глаза, тут же об этом пожалев. Реальность просто плавилась, тёплым воском стекая куда-то вниз вместе со мной, и край кровати был уже где-то далеко вверху. В панике я попыталась до него дотянуться, но лишь сильнее увязла в стекшем вместе со мной покрывале, которое только по цвету и можно было узнать. Всё вокруг превратилось в размытое нечто, в котором я тонула, без толку пытаясь хоть за что-то ухватиться. Еще несколько секунд, показавшихся мне вечностью, и всё закончилось. Словно ткань мироздания невообразимо истончилась под напором моего тела, а затем лопнула, выбросив меня в совершенно незнакомом месте. Я опять упала на пол.
Пытаясь унять дрожь, села и, обхватив себя руками, огляделась. Моя спальня сменилась небольшой комнатой, едва освещаемой тусклым светом из единственного окошка. Узкая кровать, старый деревянный шкаф и дверь, напротив которой я сидела.
Не могу поверить…Этого не должно было случиться! Я ведь ещё слишком молода чтобы сойти с ума, ещё слишком рано! По разгоряченным щекам потекли слезы, и я почувствовала, что совсем теряю контроль.
Прекрати истерить! Я сильно ущипнула себя за руку, потом ещё раз и ещё, ещё, пока не вытеснила из головы вздор, что мешал ясно мыслить. Если я и тронулась умом, то истерикой точно ничем не помогу, но, если это всё реально, значит нельзя просто сидеть и рыдать, как маленькая девочка.
Я решительно поднялась на ноги, намереваясь выглянуть за дверь, когда неожиданное движение справа безумно меня напугало, от чего тело непроизвольно дернулось скорее к выходу. Секунда и я поняла, что это всего лишь незамеченное мной ранее зеркало. Только сейчас, еще раз глянув на собственное отражение я поняла, что на мне не домашний брючный костюм, при виде которого отец каждый раз плевался ядом, а тяжёлое бордовое платье с открытыми плечами и длинным шлейфом. Я пощупала ткань и ещё раз с удивлением глянула в зеркало, это что же, моё покрывало? В голову опять полезли непрошенные мысли, которые с огромным усилием были отогнаны прочь.
Подойдя к двери, я прислонила ухо к её деревянной, чуть шероховатой от полопавшегося лака, поверхности, пытаясь услышать, что же снаружи. Увы, это совершенно ничего мне не дало, тогда я осторожно потянула за ручку и едва-едва приоткрыла дверь, впуская в комнату хоть какие-то звуки. Тишина. Сделав щель чуть шире, я заглянула в нее. В поле зрения попал каменный коридор, освещаемый факелом и дверь чуть наискосок от моей. Кто в наше время пользуется факелами, когда повсюду есть электричество? Даже в самых отсталых странах лет двадцать, как все забыли об этих чадящих недоразумениях. Чуть поразмыслив, я выглянула из комнаты и полностью оглядела коридор в обе стороны. Куда ни глянь, вокруг лишь танцующие на стенах тени от пламени, да всё те же двери.
Вернувшись в комнату, я подошла к окну, но за мутным стеклом невозможно было что-либо разобрать, и не открыть ведь, рама монолитная! Разбивать окно я не стала, боясь привлечь ненужное внимание. Итак, в комнате меня никто не ждал, сюда никто не направляется, значит… Что значит? Я ещё раз осторожно открыла дверь в коридор, и убедившись, что в нем по-прежнему никого нет, вышла.
Едва ощутимый сквозняк, немного пригибал пламя факела влево, отлично, значит мне направо, кажется недалеко выход, вот и посмотрим, где это я.
Мне удалось дойти до первого поворота, виднеющегося чуть впереди, когда я с тоской в очередной раз подумала о том, что следовало сначала изучить содержимое шкафа, прежде чем выходить. Босые ступни противно колола свежая, видимо недавно постеленная, солома, лежащая на глиняном полу, а длинный подол платья приходилось нести в руках, из-за того, что он нестерпимо громко шуршал, сметая сухие стебли. Я брезгливо поморщилась, как бы тут заразу какую не подцепить.
Осторожно выглянув из-за угла, я убедилась в том, что там всё также пусто, но вот ближайшая ко мне дверь была немного приоткрыта и из-за неё доносились голоса. Чуть дыша от волнения, я сделала несколько шагов вперед, пытаясь расслышать, о чем же ведется разговор. Неразборчивый бубнеж стал чуть громче, но от того не менее понятным, тем самым заставив меня податься ещё ближе. В итоге я подобралась вплотную к двери, рискуя глупо попасться, но как оказалось, оно того стоило. Речь, что теперь слышалась отчётливее некуда, была на совершенно незнакомом мне языке, шипящем и режущем слух. Я заглянула в щель приоткрытой двери и тут же отпрянула обратно за угол, стараясь унять дрожь в одночасье взмокшем от страха теле. Там в комнате, сидели за столом, играя в карты, три огромных ящера. Они были одеты во что-то вроде военной формы и похоже вполне неплохо себя чувствовали, вопреки тому, что во всём мире Риела, не сыскать подобной им расы. Святой Бенедикт, где же я оказалась? Куда мне теперь идти, что делать?
Почувствовав, что мной начинает владеть паника, я постаралась успокоиться, насколько это представлялось возможным. У меня было два основных варианта, идти дальше в том же направлении или вернуться в комнату, куда меня перенесло. Зайти в гости к рептилоидам и попытаться у них что-нибудь узнать, заведомо отвратная идея, которую я даже не рассматривала. Кто-то меня сюда переместил, значит в этом должен быть какой-то смысл, разве нет? Но почему тогда не последовало никаких объяснений, вообще ничего. К тому же меня определенно никто не искал.
Решено, пойду вперёд, а там будет видно.
Я ступала ещё осторожнее, продвигаясь всё дальше, пока где-то далеко впереди за поворотом не хлопнула дверь и послышались шаги, заставив меня заметаться в тщетных поисках укрытия. На моё счастье, этот некто, судя по всему, двигался в противоположную сторону и постепенно всё снова стихло.
Шаг за шагом, я дошла до очередной развилки, виднеющейся впереди, когда моё внимание привлёк едва уловимый звук. Вздрогнув, обернулась. Далеко позади меня стоял огромный волк с лоснящейся густой тёмно-синей шерстью и клыками в мою ладонь, виднеющимися даже отсюда. Его жажда крови буквально витала в воздухе, заставляя цепенеть от ужаса, но зверь не нападал, словно выжидая чего-то. Я усилием воли согнула одеревеневшие холодные, как у мертвеца, пальцы, впивая ногти в кожу ладоней. Не сдамся, я так просто не сдамся…Сорвались мы с места одновременно. Так быстро мне ещё не доводилось бегать, я вложила все силы, что только могла и этого всего равно было мало.
Добежав до поперечного коридора, не раздумывая, свернула в него, краем глаза заметив, что мой преследователь уже совсем рядом. Он нёсся молчаливой синей тенью, с каждой секундой становясь всё ближе. В панике я осматривала двери, надеясь увидеть приоткрытую, и от того не сразу заметила, что бегу к знакомой комнате, чьи очертания проступали дальше по коридору. Словно сотканная из дыма, виднелась впереди моя спальня, даря надежду на спасение. Воздух с хрипом проходил в горящие легкие, бок налился тяжестью и болью, но я, казалось, побежала ещё быстрее, молясь лишь о том, чтобы успеть.
Чем ближе я подбегала, тем более реальной становилась моя цель, теряя эфемерность. Оставалось совсем немного, когда меня резко дернули за подол платья, заднюю часть которого я давно выпустила из рук. Невольно вскрикнув, упала, разбив ладони и колено об пол. Ну уж нет, не собираюсь умирать здесь, да ещё так глупо! Я развернулась так быстро, как только смогла, намереваясь лягнуть зверя, но лишь успела заметить, что тот уже в прыжке к моему лицу.
Секунда и мохнатая туша отлетела к стене, ударившись об неё с такой силой, что оставила кровавый отпечаток. Пасть, усеянная клыками, что были в каких-то сантиметрах от моего горла, издала жалобный визг.
– Быстрее, у нас мало времени, – послышался отдалённо знакомый голос, и меня рывком поставили на ноги, тут же запихнув в комнату, к которой я так отчаянно стремилась. Если в ту сторону портал меня засасывал, то обратно попасть было не так просто, я чувствовала сопротивление, будто плыву против течения, но длилось это ощущение всего несколько мгновений. Я буквально вывалилась в своей комнате, обрадовавшись ей, как никогда раньше. Следом вышел высокий темноволосый мужчина в чёрном плаще. Адам? Не сказать, чтобы я была так уж удивлена его присутствием, но вот выглядел он как-то иначе. И дело было вовсе не в том, что гладко зачесанные назад волосы, теперь лежали довольно небрежно, на щеках была небольшая щетина, а щегольской наряд сменился на удобные кожаные брюки с просторной рубашкой. Передо мной словно стоял совсем другой человек, от него исходило ощущение силы, которого не было раньше. Мне не понравилась эта перемена, она сбивала с толку и вызывала ещё больше подозрений.
– Так и знала, что без тебя не обошлось, – не сдержала я обвинений, всё ещё пытаясь отдышаться.
– Что простите? – мужчина приподнял левую бровь в недоумении. – Леди, где ваши манеры, где, в конце концов, благодарность?
– Мои манеры остались в тех коридорах вместе с оторванным куском платья, – прошипела я и глянула на подол, которого у меня попросту не оказалось. На мне снова был домашний брючный костюм, а потрепанное покрывало лежало грязным ворохом у наших ног. Мы оба несколько секунд смотрели на мои брюки и грязные ноги. Это дало мне время собраться с мыслями и немного прийти в себя. – Благодарю за спасение, но я требую объяснений.
– Судя по вашему тону, мисс, я в чём-то успел провиниться. Если Вас что-то не устраивает, можете возвращаться обратно, я даже буду так любезен, что открою портал, – ни в его речи, ни в жестах или взгляде не осталось ни намёка на прежнюю мягкость и обаяние, что были в кофейне.
– Простите, но о чем мне думать, когда я утром встречаю Вас, а этой же ночью со мной начинают твориться невообразимые вещи. В итоге меня чуть не загрыз этот зверь, а Вы появляетесь в самый подходящий момент, словно только его и выжидали. – Я далеко не всегда столь прямолинейна, но сейчас намеренно, бросала в лицо мужчины факты, следя за его реакцией.
К моему сожалению, актёр он оказался отменный, или же попросту был чист, как столовое серебро по праздникам.
Адам спокойно выслушал мой пылкий монолог, на который ответил без тени запинки или колебаний.
– Конечно, это занятно выглядит с Вашей стороны, мисс, но вот у меня для Вас интересная новость, которая прольёт на многое свет. Вопрос лишь в том, готовы ли Вы её выслушать.
– Как интересно, а у меня есть выбор?
– Само собой, – пожал Адам плечами, – я просто уйду, а через несколько часов, в лучшем случае даже дней, Вы опять провалитесь в какое-либо измерение. Насколько оно будет дружелюбным или пригодным для жизни, зависит только от Вашей удачи.
Мне не хотелось слушать его, не хотелось вникать в эти новоприобретенные проблемы или вовсе терпеть присутствие этого человека, только вот есть одно НО. Даже, если это он является виновником всех этих странных событий и у него есть какая-то цель, которой он добивается этим, то я здесь бессильна. Что я могу противопоставить, как мне справиться самой?
– У меня нет выбора, – вздохнула я, скрестив руки на груди, – и Вы прекрасно об этом знаете. Расскажите мне обо всем, будьте так любезны.